Удача и вдохновение (джен)

В жизни Гарри Поттера было — определенно — слишком много женщин. А, как говорилось в одной хорошей книжке, женщина на борту — к беде. Гарри разбирался в кораблях примерно так же, как Рон в пауках, но с последней частью высказывания был согласен абсолютно. В конце концов, все его проблемы были из-за женщин. Кстати, сравнение с отношением Рона к паукам не было преувеличением. Гарри довелось побывать "на борту" лишь один раз, когда он тюфяком лежал на дне лодки, откашливал воду и подавлял рвотные позывы. Морская болезнь перестала быть пустым звуком. С тех пор кораблей Гарри... опасался. А также тети Петуньи — женщины, между прочим! — которой в тот злосчастный день пришла "блестящая" идея вывезти Дадли на море. Впрочем, тот случай и рядом не стоял с тем, что ждало Гарри теперь... И, конечно, в этом "теперь" тоже были виноваты женщины. Начиная с его матери и заканчивая неродившейся дочерью. Действительно: если бы не Лили, Волан-де-Морт убил бы его сразу, и ему не пришлось бы стоять здесь. Если бы не мечта о дочери его и Чжоу... или Джинни... все же Чжоу... неважно, ему бы не пришлось стоять здесь. Если бы не дружба с Гермионой, ему бы не пришлось стоять здесь. Если бы не странности Луны, ему не пришлось бы стоять здесь. И по масштабам катастрофы с этим "здесь" могло сравниться разве что вечное противостояние с Волан-де-Мортом. Надо отдать ему должное: он был мужчиной. Впрочем, виноватой все равно была женщина. Если бы не мать Волан-де-Морта, того бы не было на свете. А еще тролль не оказался б в женском туалете, не было бы дневника, Гарри не подружился бы с Гермионой и Джинни, и... ему не пришлось бы стоять здесь.

Под "здесь" подразумевалась небольшая зеленая лужайка недалеко от Запретного леса и хижины Хагрида, распускающей вокруг себя сизый дымок — труба пыхтела так энергично, что Гарри мог лишь надеяться, что друг не выращивает очередного Норберта. Сейчас эта лужайка была заполнена галдящими гриффиндорцами и когтевранцами. Возможно, "заполнена" — слишком громкое слово, но... Как бы то ни было, дело обстояло так: Джинни и Чжоу внезапно очень сблизились — Гарри искренне недоумевал, на почве чего, хотя скрытый под маской добродушия ревнивый взгляд Джинни, обращенный на Чжоу, и смущенный румянец и неразборчивый лепет при встречах в коридорах с самим Гарри наводил на определенные подозрения, — и в какой-то момент решили собраться небольшой компанией друзей где-нибудь за пределами замка — и смысл этой операции Гарри не понимал так же искренне. Разумеется, Джинни потащила за собой брата, за ним, недовольно фыркая для виду, согласилась прийти и Гермиона, Гарри не увязаться следом единственным из троицы уже не мог. А за ним — и еще половина гостиной Гриффиндора. Видимо, на стороне Когтеврана произошло примерно то же самое, потому что от количества народу у Гарри зарябило в глазах и зашумело в ушах. Поэтому он предпочел отсидеться в самом тихом уголке — там как раз угрюмо молчала Гермиона. Однако его облегчение от немного приглушённых звуков пропало довольно быстро — стоило Гарри увидеть, каким взглядом Гермиона сверлит спину Луны, с приоткрытым ртом уставившуюся в небо. Неприятный холодок нарастающей паники прошил его спину, когда он понял, что это тот самый взгляд, который бросала Джинни на Чжоу.

— Я проголодался, — промычал Симус себе под нос.

Ужаснуться по-настоящему Гарри не успел.

— Ужин в Большом зале начнется только через два часа, — припечатала Гермиона, отрывая взгляд от Луны и испепеляя им Симуса.

— Но я тоже уже есть хочу, — жалобно протянул Дин, поддерживая лучшего друга. Гермиона тут же повернулась к нему, всем своим видом показывая, что двух ее глаз хватит, чтобы сжечь заживо обоих. Гарри приготовился было послушать их препирательства, но движение рядом привлекло его внимание.

Луна взмахнула палочкой, что-то прошептав, и из воздуха появились несколько тарелок с тыквенным супом.

— Вау... — Симус восхищенно присвистнул, потянув носом. — А где учат готовить еду из ничего?

— Нигде, — Гермиона бросила на него раздраженный взгляд, и Гарри уже прокрутил у себя в голове ее ответ. — Еду нельзя вызвать из пустоты, — приготовившись беззвучно повторить за ней "по Закону Трансфигурации Гэмпа", Гарри шокированно захлопнул рот. Гермиона была на удивление немногословна.

Не став даже дожидаться ответа Симуса, Гермиона резко поднялась с места, отставив тарелку с нетронутым супом в сторону, и направилась к замку, пробормотав что-то про занятость и библиотеку. Перед этим она подозрительно окинула взглядом лужайку, и, похоже, найдя что-то, удовлетворенно хмыкнула. До Гарри вдруг дошло, о чем она подумала. Домовые эльфы! Возможно, Луна не наколдовала суп, а вызвала его...

— Но ведь Луна создала суп из ничего! — продолжил в это время недоумевать Симус, озадаченно нахмурив брови.

— Но я не колдовала над пустотой. Я применила чары на чувстве голода, витающем здесь, — звонкий голос Луны привлек внимание Гарри. Мягкая искренняя улыбка на ее губах странно контрастировала с широко распахнутыми глазами, смотрящими в никуда. И Гарри почему-то задался вопросом, не гуляли ли рядом с ними в этот миг морщерогие кизляки... Если они, конечно, могли гулять.

Редиски в ушах, полуприкрытых волнистыми светлыми волосами, смешно покачивались из стороны в сторону при малейшем дуновении ветра, будто звеня. И когда Гарри повернулся, чтобы уйти, он решительно поборол желание поискать следы эльфов на лужайке и раскрыть страшную тайну тыквенного супа. Куда важнее ему казалась тайна взгляда Гермионы, и лишь много времени спустя он понял, что он означал что-то вроде: "здесь-самая-умная-я". Разгадка эта пришла к нему на одном из уроков Трансфигурации, на котором вместе собрались Гриффиндор и Когтевран.

* * *

— Так... Взмахнуть и... Дуро! — из палочки вырвались искры, и лягушка, последний раз дрыгнув лапкой, превратилась в камень.

Гермиона была лучшая на курсе — и Гарри слукавил бы, если бы не подумал, что и во всем Хогвартсе. Трансфигурация требовала высокой сосредоточенности и концентрации внимания — и у Гермионы все это было. И, кстати, полностью отсутствовало у Гарри. И Рон был с ним солидарен. В трансфигурации все они были... нулями без инвалидной палочки.

— Дуро! — лягушка на парте Луны, окаменев, все так же продолжала дергать задней ногой. Да, Луна училась на Когтевране, а значит, была умна, но она вечно витала в облаках. Трансфигурация не была её коньком. Похоже, на той поляне все же были эльфы.

О том же, вероятно, подумала и Гермиона, её плечи немного расслабились, сама она улыбнулась, и через ещё несколько занятий по Трансфигурации с Когтевраном Гарри понял: он больше никогда не увидит "тот" взгляд: Гермиона перестала искать в Луне соперника.

Гарри же время показало, что талант к превращениям у Луны есть... Такой же странный, как её редиски в ушах.

* * *

— Что ты делаешь? — Гарри с недоумением смотрел, как Луна вешала на доску объявлений перед входом в гостиную Гриффиндора какой-то список.

— Что?.. А, это, — Луна мечтательно улыбнулась, покачиваясь на носках. — Мои вещи часто куда-то прячут, не могу сказать, что я против, но сейчас мне пора уезжать, и хотелось бы, чтобы мне их вернули.

— Ясно. Может, тебе помочь? — Гарри хотел было сказать, что такое отношение к Луне со стороны ребят просто ужасно, но не проронил об этом ни слова, столкнувшись с мягким взглядом больших глаз, словно говорящим: "Они просто дарят мне свое внимание, разве это не хорошо?"

— Нет, спасибо. Все вещи все равно всегда находятся, — Луна продолжила аккуратно размещать что-то о сережке с крыльями жука, а Гарри пошел дальше, задаваясь вопросом, как у Луны получается превратить все плохое во что-то хорошее. "Внимание", надо же...

И он так и не вспомнил, что сама Луна ему об этом ничего и не сказала. Зато понял, чем еще Луна отличается от Гермионы: ей точно никогда не придет в голову искать в ком-либо соперника. Она мыслит другими категориями...

И Гарри не смог бы назвать причин, но точно знал, что ему нужны и Гермиона, и Луна. Просто для разного.

* * *

Если был на свете человек, которому Гарри доверял безоговорочно, имя ему... ей — Гермиона. На нее всегда можно было положиться. Конечно, если не собираться провернуть что-нибудь запретное. Впрочем, в последнем случае ее помощь тоже всегда была неоценима — просто приходилось ее сначала уговаривать.

Проявлялось это по-разному. Например, Гермиона могла, со вздохом закатив глаза, превратить дырявые кеды, которые он надевал по старой привычке с Тисовой улицы, просыпаясь позже обычного и не успевая не то что продрать глаза как следует и позавтракать, но и на первое занятие, во что-то более теплое и презентабельное, когда они выходили зимой за порог замка и шли к Хагриду. Гермиона могла повестись на его уговоры и приготовить Оборотное зелье, превратив себя по итогам в жертву с пушистым хвостом. В конце концов, Гермиона могла превратить в сущий ад жизнь Гарри и Рона, когда они заикались о том, чтобы она написала за них сочинения.

Гермиона могла превратить все во все. Равных ей в этом не было. И пусть приходилось терпеть ее не слишком простой характер — Гарри тактично умалчивал даже в собственных мыслях, что Гермиона могла думать о характере его и Рона, — тот случай с троллем в женском туалете, сведший их всех вместе, был самой настоящей удачей. Иначе как бы Гарри "смог" превратить старые носки дяди Вернона во что-то настолько симпатичное?

* * *

Гарри испугался, когда увидел фестралов впервые. Хотя, возможно, куда больше его испугало, что их увидел только он. Гермиона на все его расспросы зябко куталась в мантию и качала головой, Рон делал страшные глаза, но тоже ничего не мог сказать. С тех пор Гарри предпочел тему фестралов и "безлошадных" карет больше не поднимать...

— Ты тоже их видишь? — звонкий голос Луны отвлек внимание от жутких лошадиных морд. — Их видят те, на чьих глазах кто-то умер. У меня — дедушка, — она говорила об этом, как о самой простой вещи в жизни, забавно уставившись в "пустоту" за окном и с каким-то детским наивным удивлением протягивая слова. Это Гарри тоже напугало. Нет, конечно, он был рад слышать, что не ненормальный, которому мерещатся всякие непарнокопытные, но то спокойствие, с которым Луна говорила о смерти — будто не видела в ней ничего плохого... Будто способность видеть фестралов была не проклятьем, а даром. Гарри не помнил, что тогда ей отвечал, но, оказавшись у замка, поспешил поскорее пройти внутрь, не оборачиваясь.

Однако потом именно Гарри предложил использовать как транспорт фестралов. И в его мозгу отчего-то настойчиво билась мысль: "Превратить проклятье в дар... Может, Луна была права?" И неважно, что Луна никогда не говорила об этом прямо и не вдохновляла на подобные решения — Гарри был уверен, что...

Впрочем, это неважно. Спасти Сириуса в тот день так и не удалось. И проклятье осталось проклятьем. Но...

Если Гарри нужно было найти хорошее в плохом и превратить тьму во свет, он догадывался, к кому идти. И если речь шла о трансформации чего-то материального — тоже.

* * *

В лесу Дин было холодно. Листва морозно трепетала на ветру, солнце тусклыми лучами скользило по пожухлой траве. Гермиона сидела рядом и молчала. Рон ушел.

— Пойду приберусь, — не выдержав, Гермиона подскочила и направилась в сторону палатки. Вскоре оттуда раздалось какое-то шебуршание, однако Гарри присоединился к подруге только пару часов спустя. В палатке уже было сухо и чисто, на месте небрежно брошенной ветровки Гарри лежала аккуратно сложенная утепленная куртка, и он почему-то был уверен, что этого не было в волшебной сумочке Гермионы. Внутренне содрогнувшись, он повернулся в сторону спальника Рона, который тот забыл забрать, гадая, во что Гермиона превратила его. Но спальник был на месте, заботливо свернутый. Гермиона грустно улыбнулась, встретившись с потерянным взглядом, и, прижимая подругу к себе в горьком порыве утешения, Гарри в очередной раз подумал, что она его удача. Без ее ума и храбрости он не зашел бы так далеко. Без ее и Рона.

Но Рона здесь не было.

* * *

Гарри размеренно качало из стороны в сторону, как лодку на рябящей поверхности моря. Рваные звуки над ухом напоминали всхлипы волн, ударяющихся о борт.

Странно... Все, что Гарри знал о "большой воде", сводилось к... Рвотные позывы дали о себе знать, и, пока сознание только-только прояснялось, Гарри осторожно приоткрыл глаза. Его, рыдая, нес на руках Хагрид, вокруг возвышались скрюченные фигуры Пожирателей, рядом вышагивал Волан-де-Морт, и все они куда-то шли... Куда? Гарри сообразил это только тогда, когда увидел всех своих товарищей, стоящих с покрасневшими глазами и глядящих на него с неверием и горьким гневом. Только спустя секунды до него дошло, что он до сих пор так и не открыл глаза полностью и его считали мертвым. Но он был жив. И всего лишь составлял план действий...

Он так глубоко ушел в себя, что заметил лишь, как Невилл снес голову здоровенной змее. Двигаясь на автомате и думая о своем, в следующий раз он очнулся, стоя напротив Волан-де-Морта с палочкой в руке. Глаза его на мгновение метнулись к друзьям. К пыльному лицу Рона, лучшего друга, к полным решимости глазам Невилла, все еще сжимающего в руках меч Гриффиндора.

Но когда Гарри крепче сжал палочку в руках, в его голове колокольчиком почему-то звенело тихое: "Мне иногда кажется, что я сейчас упаду. Ведь Земля постоянно кружится". Это заставило Гарри поморщиться: он явно не в том состоянии, чтобы разгадывать загадки девочки со странностями. Но его внутренний голос тут же подкинул расшифровку: "Все меняется. Или... Все можно изменить". И тоном Гермионы добавил: "Анализируй. У него Бузинная Палочка. К тому же... Экспеллиармус — то, что от тебя ожидают. Предсказуемость — слабость. Но разве не это заклинание всегда спасало тебе жизнь?"

И Гарри был уверен, когда из его палочки вырвалась красная вспышка. Уроки МакГонагалл не прошли даром. Его слабость превратится в силу. А оружие врага обернется против него самого.

И плевать, что ни Луна, ни Гермиона не проронили ни слова. Ведь он их слышал. И освоил трансфигурацию. Пусть и не совсем "ту".

* * *

В жизни Гарри Поттера было слишком много женщин. Но мужчин, пожалуй, было больше. Лучшим его другом был Рон, бросивший их с Гермионой в лесу, пусть потом и раскаявшийся. Заклятым его врагом был Волан-де-Морт. Кумиром — Дамблдор, неплохой старик, но, несомненно, манипулятор. Мужчины окружали его везде и создавали сплошные проблемы. А женщины... Женщины просто были голосом в его голове. И смириться с этим оказалось на удивление легко.

Чжоу была его влюбленностью. Джинни будет его любовью. А пока... Гермиона его удача. Луна — вдохновение. А МакГонагалл — лучший учитель трансфигурации.