Ночной экспресс в никуда (джен)

— Сегодня у нас самая длинная ночь, — отметил джентльмен в цилиндре, Роберт Гилмор, когда все места в купе оказались заняты и поезд, покачнувшись, покатил вперёд под перестук колес. — Почтенные леди и джентльмены, не желаем ли мы испить чаю и, может, рассказать какие-то любопытные истории? Ночь-то впереди длинная, — он усмехнулся в усы.

— Увольте, — махнул полной коротенькой ручкой шарообразный господин, севший у окна напротив. — Снова выслушивать всякие страсти! Я, с вашего позволения, оставлю вас и сыграю пару партий в бридж с почтенными миссис Кларк и миссис Энистон, — в его глазах промелькнуло что-то коровье.

— Разумеется, мы не вправе вас удерживать, мистер Тейлор, — Гилмор сверкнул белоснежными зубами. — Пусть удача окажется на вашей стороне.

Мистер Тейлор, придерживая руками толстое брюхо, протолкался к выходу, смешно развернулся и, откланявшись, прикрыл дверь.

— Что же, любезные леди и джентльмен, — Гилмор оглядел двоих оставшихся в купе. — Может, вам есть что поведать этой холодной темной ночью, пока мы несемся в поезде навстречу судьбе? Как будто в никуда, — чуть помолчав, ответил он.

Молодой человек, сидевший напротив, поежился, точно вспомнил что-то. Юная леди, сидевшая неподалеку от него, встрепенулась и подала голос:

— Однажды я должна была ехать к тетушке, у меня был билет на вечерний поезд. Но поезд так и не пришел, однако тетушка, встречавшая меня на вокзале, видела его. Отчего-то он пронесся мимо станции, да так, что тетушка была ошеломлена его скоростью... И, — леди облизала красиво очерченные губы, — вы мне не поверите! Он был серый. Точно поезд-призрак, — выпалила она и сжалась, будто ожидая, что ее собеседники всенепременно посмеются над тетушкиной восприимчивостью.

Но они и не думали смеяться, напротив, молодой человек посерьезнел, тень наползла на его лицо.

— Мэри, милая Мэри, — начал он, — я верю вам.

— Должно быть, вам тоже есть что поведать нам, — улыбнулся Гилмор. — Любезный Джон, я тотчас же налью всем нам чаю, и мы будем готовы выслушать вас. Не так ли, Мэри?

Мэри закивала, щеки ее порозовели, а глаза наполнились предвкушением.

— Я, право, даже не знаю, с чего начать, — откашлялся Джон. — Это было столь странно, что я даже не поручусь, взаправду ли это произошло, или явилось результатом сна, или, быть может, я съел что-то не то на том вокзале...

— О, это совершенно не важно, — Гилмор улыбнулся, разливая чай по чашкам. — Не томите же. Начните с начала. Хотя бы с того самого момента, как вы поужинали на вокзале.

— Знаете, я торопился в тот вечер, — начал Джон. — Отец задействовал меня в переговорах, они затянулись... Пришлось забегать в привокзальный паб, иначе бы я рисковал умереть с голода, — он рассмеялся. — Я едва успел к отправлению поезда и даже сразу не обратил внимания на то, что проводник был как-то странно одет. Лишь потом, когда поезд тронулся, я понял, что в мое купе так никто и не подсел, а сам вагон... Он больше напоминал музейный экспонат, нежели современное средство передвижения. Разумеется, я тут же вышел из купе, чтобы найти хоть кого-то, кто сможет пролить свет на происходящее. Но... — Джон посмотрел в чашку, отхлебнул немного чаю, поправил шейный платок и как-то печально улыбнулся. — В поезде не было ни единой живой души. Ни проводника, ни попутчиков, ни... Впрочем, вы не поверите, — он натянуто рассмеялся.

Мэри сидела, широко раскрыв глаза и позабыв о чае, на лице Гилмора блуждала загадочная улыбка.

— Машиниста тоже не было, — обреченно добавил Джон. — Поезд ехал сам по себе! Из трубы паровоза — а я уверен, это был именно паровоз! — густо валил пар; знаете, он был как вата. Он поднимался вверх и сливался с облаками, а за окном проплывали немыслимые пейзажи. Будто бы поезд несся по воздуху совершенно в никуда! И знаете... Все было точно на пленке в немом кино. На поцарапанной пленке.

— Продолжайте же, Джон, — проговорила Мэри. — Это чрезвычайно интересно!

— Я не знаю, сколько времени прошло. Мне казалось, вся моя жизнь, — Джон покачал головой. — Я пытался дернуть рычаг остановки, вызвать помощь, но я словно оказался один во всем мире в поезде-призраке. Я успел подумать обо всем: кого обидел, чего достиг... Знаете, ведь мои выводы были вовсе не такими уж радужными.

— Джон! — ахнула Мэри. — Не потому ли вы бросили работу в фирме вашего достопочтенного отца и осуществили свою мечту обучаться медицине?

— Верно, моя дорогая Мэри, — Джон улыбнулся. — Видите ли, я многое передумал там, в нигде. Что останется от меня, когда я уйду? Каким словом меня вспомнят люди? Должно быть, это важно всякому человеку, но, — он развел руками, — тогда существовал я один. Понимаете? Только я, пустота, пар, сливающийся с облаками, и поезд — только для меня одного. Я не знаю, когда и как это произошло, ведь я потерял счет времени, но внезапно поезд въехал в туннель — черную непроглядную темень. И на душе у меня сделалось так же черно, я уже успел подумать, что это конец всему, но вдали показался свет, поезд подошел к станции, и я вышел — тем же весенним вечером, на том же вокзале и даже в то же время! Мне осталось только найти мой поезд и отправиться в путь. Признаться, я несколько опасался новой поездки, но, обернувшись в сторону того самого поезда-призрака, увидел лишь вокзальную стену! Там не было ни поезда, ни путей!

— Для вас, — отметил Гилмор. — Их не было для вас, любезный Джон. Но наверняка нашелся еще кто-то, находившийся на распутье, кто сел в этот экспресс.

— Вы думаете?

— О, я уверен, — Гилмор снова блеснул белоснежными зубами и кивнул за окно.

Мэри и Джон проследили за направлением его взгляда и обомлели: они неслись где-то в небесах, среди пушистых облаков, и пар ватными колечками валил из трубы.

— Но нас трое, — возразила Мэри. — Как такое может быть?

— И мистер Тейлор, — вспомнил Джон. — Он же ушел играть в карты!

— Вы можете поискать его, — отозвался Гилмор. — А мне пора, молодые люди. Думаю, эта поездка поможет вам найти свой путь.

Гилмор встал и выскользнул из купе — Джону и Мэри показалось, что он прошел прямо сквозь закрытую дверь.

— Неужели мы здесь и правда одни? — голос Мэри дрогнул.

— Мы можем это проверить, — не слишком уверенно ответил Джон.

Они шли по коридору, удивляясь, как раньше не заметили того, что окна поезда, ручки дверей купе и вообще вся обстановка выглядели так, точно поезд был построен еще в прошлом веке. Картина за окном переменилась — теперь им казалось, что они едут через ад: где-то вдали дышал жаром огненный водопад, откуда-то доносился вой неведомых чудовищ; поезд трясло и шатало, свет от газовых ламп замигал.

— Зачем мы здесь? — поежившись, спросила Мэри. — В прошлый раз вы приняли важное решение, Джон. А теперь? И что здесь делаю я?

— Может, решаете, ради чего жить дальше? — Джон не знал, почему он произнес эти слова.

Она замолчала, глядя в окно.

— Кто такой вообще этот Гилмор? — заговорила наконец Мэри. — Откуда вы его знаете, Джон?

— Кто? — удивился тот. Он внезапно понял, что никогда в жизни не знал человека по имени Роберт Гилмор.

— А вы видели, как он был одет?

— Не обратил внимания, честно говоря, — признался Джон. — Пойдемте в купе?

На столике лежала газета, судя по дате выпуска, пятидесятилетней давности.

— Смотрите, Джон, — Мэри ткнула пальцем в некролог.

С фотографии на них смотрел Гилмор.

"При крушении поезда трагически погиб машинист Роберт Гилмор", — прочитал Джон.

Он потер лоб. И вдруг понял, что до этого вечера он никогда в жизни не видел Мэри.

Поезд дернулся и внезапно встал как вкопанный.

* * *

— Доктор Хендерсон! Доктор Хендерсон! — медсестра трясла его за плечо. — Срочно! Она пришла в себя!

Джон выпрямился, свет ударил в глаза. Неужели он задремал прямо в кабинете? Последние дни выдались чертовски напряженными, да еще и пациентка, попавшая к ним в больницу после крушения ночного экспресса почти полгода назад, никак не приходила в себя, и руководство поднимало вопрос о том, чтобы отключить ее от системы жизнеобеспечения.

— Наша Джейн Доу?

— Она больше не Джейн Доу, — гордо сказала медсестра.

— Потом расскажете, — отмахнулся Джон, выходя из кабинета. — Сначала я ее осмотрю.

Лицо молодой женщины так переменилось, что Джон не сразу узнал в ночной попутчице Мэри ту самую Джейн Доу, которую привезли к ним практически без повреждений, но упорно не желавшую приходить в себя.

— Вас зовут Джон, — улыбнулась она. — Я видела вас. В поезде.

— Конечно, — пробормотал в ответ он. — Приятная поездка, не правда ли?

Мэри не ответила, только улыбнулась совершенно безмятежной улыбкой.

Как только Джон вышел из палаты, совершенно растерянный и озадаченный, его тут же поймала медсестра:

— Ее зовут Мэри Лайонелл, доктор Хендерсон. Ее наконец нашла тетушка, к которой она ехала полгода назад.

— Только теперь? — изумился Джон.

— Увы, — развела руками медсестра. — Дело в том, — она понизила голос, — что ее тетушка страдает душевным расстройством и в ночь крушения поезда у нее случилось обострение: бред, галлюцинации... Ее поместили в лечебницу. Пока восстановили связь с реальностью...

— Понимаю, — дежурно отозвался Джон. У него из головы не шел странный сон.

— Что же с ней такое было? — спросила медсестра. — Почему она проснулась только сейчас?

— Наверное, нашла что-то, ради чего стоит жить, — ответил Джон, отчего-то вспомнив белозубую улыбку Роберта Гилмора. — Знаете, иногда поездки в ночном экспрессе этому способствуют.

"Особенно, если это ночной экспресс в никуда", — добавил он про себя и улыбнулся.