Снежный день (джен)

1042 год третьей эпохи. Леголасу пять лет.

Топот мокрых ножек быстро разносился по коридорам Залов Короля Эльфов, сопровождаемый восклицаниями, когда на пути встречались слуги и разные препятствия. Трандуил, зная наизусть шаги своего сына, не поднял глаз от бумаг, которыми занимался, даже когда дверь в его кабинет распахнулась. В это время года стопки бумаг вокруг него были бесконечны, и в последние несколько недель он почти не выбирался из кабинета, пытаясь разобраться с ними. Из-за снега патрулировать стало труднее, особенно теперь, когда в Лихолесье сгущалась темнота и было сложнее добывать провизию для себя и множества поселений в лесу.

— Ada! — раздался из-за дверей запыхавшийся голос эльфлинга, а затем шаги мокрых ног приблизились к столу. Леголас еле сумел приподняться над его краем, чтобы посмотреть, чем занят отец.

— Хм? — рассеянно отозвался Трандуил, читая новый договор, заключенный с одним из человеческих поселений. Они хотели от него слишком многого по сравнению с тем, что будет получено взамен, но не было уверенности, сможет ли он обойтись без этого.

— Ada, я весь день играл в снегу, и он такой глубокий! Ты не поверишь, что…

Трандуил сразу же абстрагировался от голоса сына, едва тот начал болтать обо всем, что сделал и видел в этот день. Сначала он попробовал сосредоточиться на том и другом одновременно, но вскоре полностью сконцентрировался на лежавшем перед ним договоре, и всё остальное попросту отошло на второй план, пока его внимание вновь не вернулось к сыну, нетерпеливо задававшему вопрос как минимум во второй раз.

— Так ты пойдёшь со мной? — Его маленький сын был весьма нетерпеливым, и Трандуил решительно не спускал глаз с бумаг, потому что знал: стоит взглянуть в большие ледяные голубые глаза Леголаса — и он сдастся.

— Пойду с тобой куда? — спросил Трандуил, вытащив новый лист бумаги и начав записывать ответ тем, кто составил проект договора.

— Разве ты не слушал меня? — отозвался Леголас поникшим и неуверенным голосом.

— Конечно, слушал, — солгал Трандуил, не в силах обидеть сына словами о том, что как раз-таки вовсе не слушал.

— Тогда ты поймёшь, о чем я говорю, — тихо проговорил Леголас. — Не мог бы ты пойти со мной, Ada?

— Не могу, — ответил Трандуил, поместив договор в уже разложенную стопку и взяв отчёт из другой стопки; просмотрел его, прежде чем взять ещё один, а глаза его в это время лихорадочно метались. — Ты же знаешь, что Ada очень занят.

— Знаю… Но обещаю, это займёт всего нескольких минут.

— Я не могу, Леголас, — строго повторил Трандуил. — Почему бы тебе не узнать, сможет ли Ненион поиграть с тобой?

— Но я уже говорил тебе, что Ненион…

— Тогда я уверен, что Сирвен не откажет, — нетерпеливо прервал его Трандуил, разочарованный новостями из отчёта о том, что тьма сгущается ещё сильнее.

— Но…

— Леголас! — строго прикрикнул Трандуил. Голос сына мгновенно утих. — У меня сейчас совершенно нет на это времени и есть важные дела.

Тишина позволила ему сосредоточиться на сообщении об орках, движущихся на север из южной части леса и атакующих патрули, расположенные там. Её нарушил лишь тихий звук открывшейся, а затем закрывшейся двери, который он едва уловил — его мысли уже были поглощены планами и политикой.

* * *

— Mana le carita?⁽¹⁾ — сухо спросил Альфирин, склонившись над лежавшим на земле Леголасом; его жёлто-зелёные глаза пристально смотрели в глаза его подопечного, глядевшие вверх.

Леголас лежал на снегу, скрестив руки на груди, и с лёгким раздражением на лице смотрел в облачное небо; снег падал на его серебристо-белые волосы. Пробыв рядом со своим подопечным более года, Альфирин сумел прочитать тоску и глубокую боль в этих бесконечных ледяных голубых глазах.

— Протестую, — раздражённо ответил Леголас, глядя на Альфирина.

Тот присел возле головы Леголаса; его губы изогнулись в дерзкой ухмылке, и он щелкнул по носу своего подопечного.

— И как оно, получается, Titta Lassë?

Леголас молча посмотрел на него, затем вновь перевёл взгляд в небо и моргнул, когда снежинка упала ему в глаз.

— Всё отлично, — угрюмо пробормотал он.

Альфирин звонко рассмеялся, а его ястребиные глаза весело засверкали. Он оглядел засыпанный снегом сад, остановив взор на трёх снежных скульптурах ростом с эльфа, возвышавшихся рядом с Леголасом. Они грубовато изображали эльфов — двух высоких и одного маленького.

Маленький снежный эльф был одет в зелёные листья, а большой эльф слева от него выглядел так, словно был одет в вылепленное из снега платье. А вот у самого высокого на голове была корона из веток и листьев. В снежные фигуры были воткнуты руки из ветвей таким образом, что двое высоких эльфов держали малыша за руки между собой.

Было видно, что подопечный создавал их весь день.

— Обычно я не ношу корону, но если ты так меня видишь, то, думаю, могло быть и хуже, — сказал Альфирин, пытаясь улыбнуться; затем улыбка стала шире, когда он повернулся, чтобы снова посмотреть на Леголаса.

Однако это не сработало, и он мог только наблюдать, как слёзы потекли из голубых глаз Леголаса, и тот яростно моргнул и приоткрыл красные губы, чтобы сделать судорожный вдох.

— Это Ada, — тихо сказал Леголас, повернув голову и глядя на фигуру. Слеза скатилась из уголка его глаза по виску, пока не исчезла в волосах.

— А ещё я помню, что в этой семье имеется некая серая собака, не так ли? — спросил Альфирин, протягивая руку, чтобы погладить покрасневшую, замёрзшую от лежания в снегу щеку эльфлинга. — Ты ещё не слепил Волка.

— Это уже не имеет значения, — тоскливо пробормотал Леголас. — Ada не хочет смотреть их. У него нет времени…

— Есть много решений, которые лежат на плечах короля, — назидательно сказал Альфирин, как делал это много раз прежде. — Это не значит, что он не заботится о тебе.

— У него никогда нет времени, — прошептал Леголас, поворачиваясь на бок, и закрыл глаза; снег хрустел под его телом. Некоторое время он просто лежал молча, но потом пробормотал: — Я устал, Альф…

Альфирин провёл пальцами по его волосам, затем натянул на него изумрудный плащ и поправил шарф, чтобы он лучше согрелся.

— Тогда спи, Titta Lassë, — весело ответил эльф на нандорине. — Хочешь пойти в свою комнату или ты ещё не закончил протестовать?

— Не закончил, — сонно пробормотал Леголас, и Альфирин наконец был вознаграждён видом усталой улыбки на губах своего подопечного.

— Тогда спи, — ответил Альфирин; его пальцы скользнули по лбу Леголаса и закрыли веки. — Далеко я не уйду.

Он забрался на одно из садовых деревьев, наблюдая, как маленький эльф медленно засыпал в снегу, даже когда снега стало падать ещё больше.

* * *

— Ты опоздал на обед, мой трудолюбивый муж.

Улыбка появилась на губах Трандуила, едва он услышал голос своей жены, а его плечи сразу же расслабились. Эмелин скользнула за его спину и обняла сзади, поцеловав в щеку, когда он откинулся на спинку стула, бросив письмо, которое писал.

— Уже вечер? — пробормотал Трандуил, наклонив голову вперёд, когда жена начала массировать ему шею.

Эмелин мелодично засмеялась.

— Скорее я бы назвала это наступлением ночи, — сказала она ему и в последний раз сжала его плечи, после чего обошла стол, села на его край и взглянула на мужа своими сияющими изумрудно-зелёными глазами. Её серебристо-белые волосы были зачесаны на сторону и убраны за ухо, а на губах сияла любящая улыбка. — Впрочем, неважно. Ты не единственный, кто опоздал к обеду — наш странствующий эльф ещё не появился. Я думала, что он здесь, с тобой, — улыбнулась она.

Трандуил ощутил каменную тяжесть в животе при этих словах впервые за прошедшее после разговора с Леголасом время встречу с ним.

— Леголас?

— Да, Леголас, — отозвалась Эмелин с улыбкой на губах. — Разве не мило, что он целый день лепил снежные скульптуры в виде нас?

Камень в животе внезапно стал весить целую тонну. Однако Эмелин этого не заметила, поскольку смотрела вдаль; её взор наполнился печалью.

— Думаю, он проснулся ещё до рассвета… Кошмары вновь помешали его ночному отдыху…

Трандуил больше не мог справиться с этим — он склонился вперёд и, подперев голову руками, опёрся локтями о стол. Его жена на мгновение замолчала, но вскоре спросила с проницательной настороженностью:

— Что ты сделал, Тран?

— Я прогнал его... — устало прошептал Трандуил, не в силах поднять взгляд, когда почувствовал, как жена напряглась. — Я был слишком занят, чтобы слушать его, и подумал, что он хочет с кем-нибудь поиграть, потому я сказал ему найти Нениона или Сирвена.

— Ох, Трандуил… — вздохнула Эмелин. — Я знаю и понимаю, насколько ты занят, но ты уже несколько недель не проводил с ним времени. Он перестал ждать хоть каких-то ответов, спрашивая тебя о чём-либо.

— Ну, всё не настолько уж плохо, — вздрогнул Трандуил.

Эмелин приподняла бровь.

— Если бы ты слушал, то знал бы, что Ненион отправился в путешествие со своим отцом собирать в лесу сосновые шишки и орехи, а Сирвен поехал с матерью и отцом обратно в их поселение на зиму, взяв перерыв на работе, чтобы провести время с ней и своей семьёй. Они не были в Залах почти неделю.

Во рту Трандуила пересохло, и он потрясённо выдохнул.

— Чёрт возьми… — выругался он себе под нос.

Эмелин помолчала мгновение, и, протянув руку, убрала волосы с его лица.

— Он любит тебя, Трандуил. Иди и найди его. Ты знаешь нашего эльфлинга и знаешь, что он простит тебя, если ты попросишь.

— Знаю, — с болью произнёс Трандуил. — Он унаследовал твоё сердце, любовь моя… — Он поднялся со стула и, подойдя к ней, нежно поцеловал её в лоб, а затем коснулся своим лбом её. — Что бы я без тебя делал?

Эмелин улыбнулась в ответ на эти слова и ласково поцеловала его, после чего сказала:

— Ступай к нему, Тран. Он был в саду весь день — возможно, тебе стоит начать поиски именно там. Я посмотрю твои документы, пока тебя не будет, и начну приводить их в порядок, чтобы ты смог отдохнуть остаток вечера. Подари нашему эльфлингу немного любви.

— Я сделаю это, — ответил Трандуил, сжав её руку. — Спасибо.

Он поспешил к двери и перешёл на бег, направляясь в сад, который его сын столь часто посещал. Охранники в Залах проводили его удивлёнными взглядами, практически обнажив мечи, но он успокаивающе махнул им.

Вскоре — хотя в тот момент ему казалось, что прошла чуть ли не целая жизнь — он прошёл через арку, ведущую в сад, и, остановившись, принялся осматривать снежный пейзаж в поисках сына. Не было слышно ни радостного смеха, ни звука голоса эльфлинга, болтающего с окружающей его природой. Всё было тихо. Леголаса там не было.

* * *

Трандуил обернулся и увидел три снежных возвышения. Слепленные скульптуры, о которых рассказала ему жена, были практически неразличимы из-за выпавшего на них нового снега, но он сумел разглядеть остатки короны на голове самой высокой. Ошеломлённый, он подошёл ближе и заметил ещё один небольшой холмик в снегу.

Сердце эльфа сжалось, и он помчался вперёд, упал рядом на колени и принялся отчаянно смахивать снег, обнаружив вскоре изумрудно-зелёный плащ сына, его серебристо-белые локоны и бледное лицо.

Он протянул дрожащие руке, чтобы обхватить покрасневшие щеки сына, содрогнувшись ещё сильнее от холода его кожи. Потрясённый взгляд остановился на закрытых глазах эльфлинга; длинные тёмные ресницы прилипали к щекам. Трандуил поспешно вытащил Леголаса из снега, затащил к себе на колени и прижал к груди. Только он решился проверить, дышит ли его сын, как глаза Леголаса распахнулись — лазурные и совершенно дезориентированные.

Маленький эльф несколько раз моргнул, прежде чем взглянуть на того, кто держал его, и лицо его недоуменно вытянулось, когда он наконец увидел.

— Ada? — пробормотал Леголас, вяло моргая.

— Да, это я, Листочек, — мягко проговорил Трандуил, ласково погладив холодную щёку сына и встревоженно нахмурился. — Ты устал?

Леголас кивнул и его глаза вновь закрылись, стоило ему прижаться теснее к отцу и протянуть руку, чтобы просунуть маленький кулачок в перчатке под плащ Трандуила. Тот крепче обнял его, прежде чем подняться на ноги.

— Как насчёт того, чтобы вернуться? Снова согреться?

Леголас кивнул и уткнулся ему в шею; его рука скользнула по плечам отца и ухватилась за его плащ. Трандуил обнял сына, но, уже собираясь вернуться в Залы, он вновь увидел снежную семью, наполовину засыпанную только что выпавшим снегом. В нём закипало чувство вины за то, что он не потратил хоть немного времени раньше, чтобы увидеть созданное сыном.

— Они прекрасны, Леголас, — прошептал Трандуил сыну, поцеловав его в висок. — Они мне очень нравятся.

Тот молчал, глядя перед собой, и лишь его маленькие руки крепче сжали отцовский плащ. Трандуил не стал мешать ему, зная, что сам виноват в сложившейся ситуации. Вместо этого он вернулся к арке, ведущей в Залы. Его взгляд упал на двух охранников, которые, похоже, следовали за ним сюда несмотря на запрет и, несомненно, были встревожены его недавним бегством из Залов. Они смотрели на его бледного и покрасневшего сына с одинаково хмурыми лицами; тревога чётко виднелась в их глазах. Едва Трандуил подошёл к ним, как они взглянули на него, а затем склонили головы и отступили, позволяя пройти мимо.

Он так и сделал, не подозревая о жёлто-зелёных глазах, пристально наблюдавших за ним с одного из деревьев, затем пошёл по коридорам и наконец достиг королевского крыла. Трандуил остановил одного из слуг и велел принести в его комнату тёплый суп и немного хлеба, а также горячего шоколада.

Волк выскочил из комнаты Леголаса, где бездельничал бо́льшую часть дня — он не слишком любил снег. Маленькая серая собачка следовала за ними, пока Трандуил нёс Леголаса в свои покои к камину, а затем сел перед ним, уложив сына на колени и немного лучше рассмотрев его при свете. Он видел тени под его глазами, появившиеся после всех кошмаров, которые являлись эльфлингу теперь, когда тьма восставала ещё сильнее, уничтожая всё, что когда-то составляло свет внутри деревьев Лихолесья.

Слишком часто он просыпался от криков своего сына, из-за Волка, царапающего дверь, или же был разбужен охранниками королевских покоев, которые тоже слышали крики. Однако Леголас всё чаще и чаще молча переносил боль и кричал лишь тогда, когда действительно было плохо. Иногда Трандуил узнавал обо всём уже утром или даже на следующий день — проснувшись на рассвете от того, что сын встал с постели задолго до них и забрался в их с супругой кровать, или же просто потому, что тот выглядел усталым и измотанным. На кухне привыкли, что иногда Леголас помогает месить тесто и тому подобное, если приходит к ним на рассвете. Его страдания не остались незамеченными никем в Залах, и большинство пытались помочь ему чем могли.

Трандуил провёл пальцами по щеке Леголаса, красной от холода и резко контрастировавшей с бледностью его лица. Леголас прикрыл глаза, но не спал. Трандуил осторожно размотал его шарф, снял влажный изумрудный плащ и оторвал от себя маленькие кулачки, чтобы снять перчатки, прикрывавшие его руки, после чего настал черёд мокрых кожаных ботинок. Затем он протянул руку назад, взял шерстяной плед, перекинутый через край кресла, и нежно укутал продрогшего ребенка.

— Так лучше? — прошептал он, мягко растирая его руки и спину и продолжая обнимать его.

Ему следовало заметить, что его сын уже долгое время истощён. Леголасу уже давно снились кошмары, но несмотря на это, он обычно мог справиться с ситуацией днём, и такая усталость означала, что он не спал по ночам много дней подряд.

Леголас устало кивнул, открыв глаза, а Волк переместился поближе к коленям Трандуила, чтобы ласкать и лизать щеку Леголаса. Тот тихо хихикнул и потянулся погладить свою любимую собаку. В другое время Трандуил оттолкнул бы собаку, но на этот раз он позволил Волку наступить на свои колени, раз это вызывало смех его сына… его улыбку.

Так что, когда главный повар Мэйасил принесла суп и хлеб в его покои, он с явной неохотой стряхнул Волка, взятого когда-то совсем маленьким щенком, с колен. Именно Мэйасил — домашняя женщина с большим сердцем — взяла Леголаса под своё крыло на кухне. Её карие глаза наполнялись печалью всякий раз, когда останавливались на его эльфлинге. Она поставила поднос на стол рядом с ними, разлила по двум мискам что-то вроде сливочно-тыквенного супа и передала Трандуилу одну из ложек, на что он отрицательно покачал головой, после чего она, понимая без слов, дала вторую Леголасу и поставила миску на стол прямо перед Трандуилом.

— Желаете что-нибудь ещё, мой король? — почтительно спросила Маэасил.

— Нет, благодарю, — отозвался тот и осторожно подтолкнул сына, убедился, что тот сможет сидеть без поддержки, после чего мягко добавил: — Спасибо, Мэй.

Мэйасил улыбнулась эльфу, присела на корточки и по-матерински ласково похлопала Леголаса по щеке, говоря:

— С возвращением, юный принц. — Поднявшись и кивнув королю, она удалилась из покоев.

— Вот, Листочек, — произнёс Трандуил, опустил ложку в суп и подул на оранжевую жидкость, прежде чем поднести её к губам сына. — Это быстро согреет тебя.

Но Леголас никак не отреагировал. Вместо этого он пристально взглянул на него своими глубокими голубыми глазами, и Трандуил сразу ощутил, что его словно затягивает в них. Даже обессиленный, как сейчас, Леголас, казалось, все ещё обладал той особой силой, сокрытой в глазах — гораздо большей силой, чем у него... Его сын был настолько могущественным, что иногда было трудно вспомнить, что он был всего лишь маленьким эльфом — эльфлингом, успевшим пережить столько боли ...

— Пожалуйста, Листочек, — прошептал Трандуил. — Тебе надо поесть. Это придаст тебе сил и согреет.

Сын ещё секунду смотрел ему в глаза, прежде чем перевести взор на ложку тыквенного супа перед ним, и лишь тогда Трандуил почувствовал, что снова может глубоко дышать, но также ощутил странную пустоту.

Леголас открыл рот и позволил отцу осторожно начать кормить его супом. Он ел горячий суп, сидя в свете мягко потрескивающего огня камина, и тепло постепенно растекалось по его конечностям.

— Ты был прав, Леголас, — осторожно начал Трандуил между ложками тёплого супа. — Я не слушал тебя. Должен был, но не стал. Это лишь моя вина, а не твоя.

Леголас прислонился к нему, полуприкрыв глаза, слушая его голос и рассеянно поедая суп.

— Ты сын короля, Леголас, — продолжил Трандуил со вздохом. — Твоя жизнь во многом будет отличаться от жизни твоих друзей. Как бы я ни хотел, у меня не так много возможностей, чтобы проводить с тобой столько времени, сколько отцы Нениона или Сирвена могут проводить с ними, потому что есть много подданных, которым нужно моё внимание не меньше, чем тебе. Мой отец однажды сказал, что у него бесчисленное множество детей... Что все эльфы Лихолесья — его дети, и их нужно любить, защищать и воспитывать. Теперь я король, и я наконец понимаю, что он тогда имел в виду. У меня очень много подданных, которые рассчитывают на мою помощь в принятии правильных решений, на мои советы и на то, что я буду любить их настолько, чтобы заботиться об их потребностях и жизнях...

Трандуил на какое-то время замолчал, продолжив кормить сына, но потом отложил ложку и подцепил пальцем подбородок сына, приподняв его голову — так, что эти бесконечные голубые глаза встретились с его.

— Позволь открыть тебе секрет, Листочек, — прошептал он. — Ты мой сын, и я люблю тебя больше всего на свете. Я так сильно тебя люблю и так сильно надеюсь на то, что ты всегда будешь рядом, что иногда забываю, что тебе нужно столько же внимания, сколько и каждому эльфу в этом царстве. Я не выслушал тебя сегодня, как подобает, а ведь минуты, потребовавшиеся мне, чтобы увидеть прекрасную снежную семью, были не больше, чем время, которое я бы потратил на заботу о любом из моих подданных. Прости меня, Леголас.

Губы Леголаса приоткрылись, а в его прекрасных глазах появились слёзы. Трандуил не мог произнести ни слова сквозь комок в горле, увидев это. Едва он взволнованно подумал, что Леголас вот-вот расплачется, как его маленький сын устало улыбнулся.

— Я тоже очень люблю тебя, Ada, — прошептал юный эльфийский принц и обвил своими маленькими ручками шею отца, уткнувшись лицом в его плечо.

Трандуил изумлённо моргнул, но после взял себя в руки и обнял сына, крепко прижимая его к себе и зарывшись лицом в его мягкие волосы. О Валар, что бы он делал без этого маленького существа?

Спустя несколько минут Трандуил неловко откашлялся и отстранился, сказав хриплым голосом:

— Ну же, доешь суп до конца.

Леголас улыбнулся отцу, взял миску и небольшой ломоть хлеба, которым выскоблил остатки тыквенного супа. Поначалу он ел достаточно увлечённо, но вскоре вновь прислонился к груди отца, вяло дожёвывая хлеб.

Трандуил взял свою миску супа и принялся торопливо опустошать её, не сводя глаз с сына. Съев бо́льшую часть порции, он поставил её обратно на стол, решив, что Эмелину это вполне удовлетворит. Волк искоса глянул на него со своего места, но Трандуил только прищурился, а затем взял у Леголаса уже пустую миску и вручил ему маленькую кружку горячего шоколада. Тот опасливо взял, а в следующий миг слегка улыбнулся, увидев, что в миске. Глубоко вдохнув аромат, он прихлебнул сладкую жидкость, оставившую молочные усы на верхней губе.

Трандуил не смог сдержать смешливого фырканья, но покачал головой, когда его эльфлинг любопытно взглянул на него. Он протянул руку и провёл большим пальцем по мягкой щеке Леголаса. Тот был всё ещё слишком бледен. Леголас удобно устроился на широкой груди отца, потягивая горячий шоколад, и оба наслаждались тишиной, сидя перед тёплым камином.

— Почему ты спал в снегу, Листочек? — спросил Трандуил, забирая у сына опустевшую кружку.

Леголас опустил голову, неразборчиво что-то бормоча что-то невнятное.

— Что-что?

— Протестовал… — неохотно отозвался Леголас, не поднимая головы.

Трандуил не знал, смеяться ему или плакать. Он не мог перестать видеть снежную насыпь, под которой было тело его сына, и вспоминать, каким холодным был тот, когда он его нашёл.

— Как насчёт сделки? — хрипло проговорил Трандуил. — В следующий раз, когда тебе захочется попротестовать или же если ты будешь чем-то недоволен — просто приходи ко мне либо к своей матери. И уж определённо не стоит лежать на улице на снегу.

— Но Альфирин был там, — сказал Леголас, подняв наконец голову; между его бровями залегла небольшая складка.

Трандуилу стоило определённых усилий, чтобы сдержать раздражение.

— Альфирин был там? — спросил он, внешне оставаясь спокойным, хотя в душе вовсю бушевал дракон.

Этот проклятый лесной эльф стоял рядом, когда его сын решил спать на снегу! Он позволил Леголасу оставаться там так долго, что всё его тело оказалось под снегом, и не сказал ни ему, ни его жене!

Маленькие ручки сына, коснувшись щёк Трандуила, вернули его в настоящее, и он обнаружил, что смотрит прямо в бесконечные голубые глаза Леголаса, такие спокойные и невинные, и мгновенно ощутил, что расслабляется.

— Не сердись на Альфа, Ada, — попросил Леголас. — Он всё время наблюдал за мной с одного из деревьев.

— Меня не это беспокоит, — пробормотал Трандуил, но продолжать не стал, приберегая слова для одного лесного эльфа. — Главное — ты сейчас со мной… Тебе тепло?

Леголас утвердительно кивнул — его голова торчала из пледа, в который его завернул отец. Тот улыбнулся, встал, держа сына на руках, и отнёс Леголаса в спальню, уложив на кровать. Через открытую дверь он пристально посмотрел на Волка, а тот лениво вытянулся перед камином, оставаясь там и явно не планируя следовать за ним. Довольный, Трандуил подошёл к своему шкафу.

После короткого мысленного раздумья он вытащил сумку и извлёк из неё свёрнутую ночную рубашку детского размера, сделанную из мягкой нежной ткани лилового цвета, украшенной вышивкой в виде тёмно-синих листьев вокруг выреза, манжет и подола, а присмотревшись к ткани, можно было увидеть светлые узоры, отделанные тонкой золотой строчкой.

Предполагалось, что это будет подарок сыну на зимнее солнцестояние, но он решил, что можно, пожалуй, подарить его несколько раньше. Он вернулся к сыну и опустился перед ним на одно колено, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Не говори матери, что я слишком ленив, чтобы идти в твою комнату, чтобы принести тебе ночную рубашку, — заговорщицки шепнул он захихикавшему эльфлингу. Улыбка тронула губы Трандуила. — Счастливого завтрашнего зимнего солнцестояния, малыш.

Он улыбнулся ещё довольнее, когда развязал бант из атласной ленты и развернул ночную рубашку, медленно разглаживая мягкую ткань на коленях.

— Тебе нравится? — ласково спросил Трандуил, уже зная ответ по выражению лица сына.

Леголас взглянул на него с сияющей улыбкой и кивнул, а затем обнял его за шею и поцеловал в щеку.

— Спасибо, Ada!

Трандуил видел восторг в глазах сына, но также видел, как они потемнели от усталости. Осторожно, но поспешно он помог Леголасу сбросить одежду и надеть новую ночную рубашку, а затем отвёл его в ванную комнату.

* * *

…Вскоре маленький эльф сидел посреди кровати с распущенными волосами, зевая и едва не падая от усталости. По опыту Трандуил знал, что хотя Леголас и сильно устал, он всё равно проснётся спустя час или около того, если не сумеет отогнать кошмары. Он сел перед сыном, скрестив ноги, тоже переодетый в ночное бельё.

— Помнишь, что мы практиковали? — спросил он сына.

Леголас кивнул и потёр кулаком глаза.

— Тогда давай сделаем это сейчас, ладно?

Леголас вяло покачал головой и моргнул, после чего взглянул на него настолько устало, что Трандуил почувствовал, как внутри всё сжалось.

— Я слишком устал… Не хочу.

— Знаю, Листочек, — отозвался Трандуил, поглаживая большим пальцем щёку Леголаса. — Знаю. Но мы должны сделать это — должны попытаться, чтобы ты хоть раз нормально поспал, хорошо? Я вижу, как ты устал, но мне нужно, чтобы ты всё-таки сделал это. Начни с концентрации своей силы.

Глаза Леголаса наполнились слезами, но, всхлипнув, он послушно поднял руки, держа ладони друг напротив друга перед собой и сосредоточенно нахмурившись.

— Сконцентрируй свою силу, — напомнил ему Трандуил. — Представь, что между ладонями формируется полый шар и ощути, как сила движется из сердца по рукам в ладони. Почувствуй, как они нагреваются.

Какое-то время ничего не происходило, но вот между ладонями Леголаса вспыхнула искра, своим видом заставив его утратить концентрацию, так что она вновь исчезла.

— Осторожно, — пояснил ему Трандуил. — Попробуй ещё раз.

Он мог почувствовать силу даже в этой маленькой искре. Трандуил давно понял, что силы Леголаса намного превзойдут его собственные, фактически это уже произошло. Поражал уже один тот факт, что Леголас неосознанно соединялся со всеми деревьями вокруг себя и втягивал их воспоминания и мысли во сне, а ещё ему удалось сохранить жизнь капитана Талона, дав ему энергию. Но как же сильно порой Трандуил беспокоился о нём...

Ещё одна искра света засияла между ладонями Леголаса, и на этот раз он сумел уберечь её, постепенно увеличивая, пока она не превратилась в сияющий шарик между ладонями. Трандуилу никогда такое не удавалось. Он мог создавать только маленькие сферы или искры — и никогда с таким количеством энергии, какое исходило от шара света в руках его сына. Леголас попытался ещё больше увеличить его, но шарик взорвался прямо в его руках — всё же данное упражнение было ему в новинку. Трандуил пытался понять, удастся ли найти что-то, что могло бы защитить сына от кошмаров. А ведь он не тренировался с ним уже несколько недель — так был занят работой, что забыл обо всём на свете.

— Хорошо, Леголас, — заговорил он. — А сейчас попробуй представить такой же шар света, кружащийся в твоём разуме. Вместо того, чтобы посылать энергию через руки, отправь её прямиком в разум. Представь, что все твои мысли заключены в кокон света, через который ничто не может проскользнуть.

Леголас устало закрыл глаза, и Трандуил ощутил, как движется сила внутри него, пытаясь следовать названным указаниям. Он прищурился, когда аура Леголаса ярко проявилась, но вскоре исчезла. Он терпеливо ждал, пока Леголас вновь откроет глаза — выглядел тот ещё более усталым, чем до этого.

— Тебе удалось? — спросил король своего эльфлинга.

Глаза Леголаса снова закрылись; он кивнул. Трандуил поцеловал его в лоб, бережно уложил на кровать и, улёгшись рядом, натянул на них обоих винно-красные покрывала, которые специально держал для него.

— Тогда спи, мой усталый эльфлинг, — мягко прошептал он ему. — И пусть твои сны будут безмятежны.

Леголаса расслабился и практически сразу уснул, но его маленький кулачок не отпускал отцовскую ночную рубашку — он словно пытался увериться, что не останется один. Трандуил долго рассматривал сына, желая убедиться, что тот крепко спит, и, поддавшись уютному ощущению от прижавшегося к нему маленького эльфа и собственной усталости, заснул и сам.

* * *

Проснулся король от лёгкого шороха, вызванного ложившейся в постель по другую сторону от их сына женой. Снаружи уже полностью стемнело — лишь свет луны озарял покои лившимся сквозь окна серебристым сиянием. Эмелин улыбнулась ему, когда их взгляды встретились, пока они смотрели на спящего сына. Затем Трандуил полностью сосредоточил внимание на спящем Леголасе, настороженно ища любые признаки кошмара.

— Он мирно спит, — успокаивающе сказала Эмелин, вновь ложась и лёгким, как пёрышко, движением провела рукой по волосам своего эльфа. — И ты ложись.

— Сколько времени прошло? — сонно спросил Трандуил.

— Около трёх часов с тех пор, как ты отправился на поиски. — Эмелин взяла руку мужа в свою и успокоилась. Леголас же безмятежно свернулся калачиком между ними, продолжая крепко спать.

— Значит, он спит, не просыпаясь, уже два часа, — с облегчением вздохнул Трандуил, надеясь, что сон останется спокойным до конца ночи.

Он поднёс ладонь жены к губам и поцеловал, после чего положил их соединённые руки себе на грудь.

— Тебе надо поспать ещё, Тран, — прошептала Эмелин. — Ты ведь тоже устал.

Тот кивнул и глянул в её глаза, утопая в скрывавшейся в их глубине любви, прежде чем отвёл взор и позволил сну овладеть собой.

…Не прошло и трёх часов, как он проснулся от ощущения, что его сын дрожит и дёргается рядом с ним. Разуму потребовалось мгновение, чтобы всё понять, а крик, сорвавшийся с губ сына, окончательно вернул его в настоящее. Трандуил резко сел на кровати одновременно с женой и повернулся к Леголасу, краем сознания отметив просящее поскуливание Волка и царапанье в дверь спальни.

Эльфлинг тоже сидел, завернувшись в покрывало; пот стекал по его лбу, а лицо исказила боль. Плач и жалобное хныканье продолжали рваться с его губ; он отчаянно мотал головой из стороны в сторону, словно безуспешно пытаясь от чего-то спастись.

— Леголас! — взволнованно позвал Трандуил и потряс сына за плечо; Эмелин тоже пыталась его разбудить.

Это заняло некоторое время, но вскоре глаза Леголаса распахнулись, а крик оборвался. Он задыхался, хватая ртом воздух; потемневшие, слезящиеся глаза в упор смотрели на отца, и ужас в них постепенно сменялся горем и виной. Он начал давиться рыданиями, но Трандуил обнял его.

— Это не твоя вина, — горячо и хрипло прошептал он на ухо, мысленно проклиная далёкие деревья, пускай это и не их вина. — Ты ничем не можешь им помочь… Всё будет хорошо…

Леголас покачал головой; слёзы промочили ткань рубашки отца.

— Это не так! — задыхаясь, воскликнул он. — Мы должны им помочь! Ada… Там темно… Как же больно. — Леголас затрясся в рыданиях, вцепившись маленькими пальчиками в рубашку отца и кожу под ней.

Трандуил крепче обнял его, видя, как Эмелин успокаивающе поглаживает спину их сына. Он встретился с ней взглядом через плечо эльфлинга и понял, что её переполняет то же отчаяние, но ничего не мог сказать. Зажмурившись, он беззвучно выругался и потихоньку отстранился, посмотрев в несчастные глаза сына и на мокрые, солёные полоски слёз, струившихся его щёкам.

— Знаю, Листочек, — с болью произнёс он. — Я знаю, это больно. Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы сдержать тьму, но, кажется, даже самых больших усилий недостаточно… Мы ничего не можем сделать.

Леголас фыркнул, всё ещё глядя на него умоляющими глазами. Трандуил аккуратно взял его за руки, заставив вытянуть их перед собой так же, как до этого, во время упражнения. Леголас подавился очередным рыданием; слёзы ещё сильнее потекли по его щёкам.

— Мне нужно, чтобы ты снова сосредоточился, сын мой, — твёрдо произнёс Трандуил, хотя ему было больно. — Ради меня.

Леголас покачал головой.

— Не хочу… — прошептал он. — Я не хочу бросать их…

Горло Трандуила сжалось при этих словах — он увидел, как Эмелин подняла руку и прикрыла ладонью губы.

— Знаю, — сдавленно ответил он. — Ты не хочешь, но тебе это нужно — нужно сделать то, о чём я говорю, Леголас. А теперь сконцентрируйся.

Эльфлинг икнул; его дыхание ускорилось, а по щёкам продолжали литься слёзы.

— Сделай это, Леголас! — умолял его Трандуил. — Для меня…

Леголас отчаянно зажмурился, но вскоре Трандуил почувствовал, как сила вновь скручивается в его сыне, пока между его ладонями не возник шар, пылающий отчаянием, гневом и горем. Он сам зажмурился, когда сила внутри сферы прокатилась по нему, а открыв глаза, не мог поверить, что эта концентрированная мощь была призвана его пятилетним сыном.

— Хорошо, — напряжённо проговорил. — А теперь представь, что это щит вокруг твоего разума. Представь, что он блокирует всё, блокирует всю тьму.

Как и в предыдущий раз, сила перетекла из шара в руках Леголаса в тело — его аура вспыхивала и колебалась, озаряя покои, прежде чем вновь исчезнуть.

Леголас одарил отца взглядом победителя и обнял его за шею, уткнувшись лицом в плечо и заплакав.

— Ш-ш-ш… —Трандуил прерывисто дышал и гладил сына по спине, глядя в полные слёз зелёные глаза жены. — Всё хорошо, Листочек. Всё будет в порядке. Просто спи… теперь спи.

Он лёг, всё ещё держа сына на руках, поцеловал его в лоб и начал тихо напевать, а голос Эмелин присоединился к его голосу, когда она подхватила колыбельную. Прошло достаточно времени, прежде чем напряжение окончательно спало с тела Леголаса, крепко уснувшего в объятиях родителей. Трандуил и Эмелин отчаянно переглянулись.

— Это сработало? — спросила она.

— Кажется, оно действовало почти шесть часов, — не вполне уверенно отозвался Трандуил. — Ему нужно практиковаться, чтобы оставаться сильным даже во сне. Он должен тренироваться, чтобы не отпускать его...

Это должно работать.

1) Что ты делаешь?

Вернуться к тексту