Дело Аберфорта (гет)

Гарри вошел в кабинет директора, от волнения чуть не наступив на подол собственной мантии, и замер в дверях. Его первый учебный год начался сравнительно недавно, и он всего второй раз в жизни переступал порог этого секретного уголка Хогвартса. Было непонятно, зачем его вызвали, и потому на душе было неспокойно, хотя Гарри не знал за собой абсолютно никаких провинностей — во всяком случае, таких, из-за которых директор мог устроить ему разнос. А может, его позвали совсем не для разноса? Да нет, не может быть… Зачем же иначе? Начальство — оно всегда для разноса вызывает. Такова участь новичка. Даже если ты избранный. И даже если у тебя за спиной блестящая победа над Сами-знаете-кем.

В кабинете никого не было, и Гарри в недоумении огляделся по сторонам. Где же директор? Сам позвал его, а теперь бросил вот так? Этак можно весь перерыв здесь проторчать и остаться без обеда! И как потом работать? Да уж… Долго ему еще стоять тут, на пороге? Прошло несколько томительных минут, прежде чем дрогнул и отдернулся синий бархатный занавес, за которым, как он знал еще со школьных лет, скрывались личные апартаменты директора.

Но оттуда, к великому изумлению Гарри, показался вовсе не Дамблдор, а Тот-кого-нельзя-называть. А, ну да, Дамблдор же умер… Но ведь и этот тоже умер! Однако Темный Лорд, судя по всему, был живее всех живых. Пройдя к столу, он уселся в кресло директора и насмешливо сказал:

— Итак, Поттер, вы получили свое первое задание?

— Да… — выдавил Гарри через силу. Слова «первое задание» вызвали у него странное омерзение, словно за ними скрывалось нечто очень болезненное для него.

— И оно вам нравится? — ядовито улыбаясь, спросил новоявленный директор.

— Нет, — мрачно ответил Гарри, твердо зная, что говорит правду, но при этом совершенно не припоминая, что это за задание такое и отчего оно ему настолько не по душе.

— Так отправляйтесь работать, нечего тут болтаться без толку! — воскликнул Тот-кого-нельзя-называть и раскатисто захохотал. Из-под стола директора выползла гигантская змея. Обвив спинку кресла, она приблизила свою уродливую чешуйчатую морду к физиономии своего хозяина, которая выглядела еще отвратительнее, чем ее морда. Изо рта у обоих вылезли, трепеща, тонкие раздвоенные языки и сплелись в жутком поцелуе.

Гарри от отвращения согнулся пополам в рвотном позыве. Взгляд его при этом уперся в темно-коричневый орнамент ковра на полу. Узоры ковра внезапно сложились, как мозаика, в хмурое лицо Кингсли Шеклболта, который сердито изрек:

— Приказы начальства не обсуждаются, Поттер!

Из замысловатого фрагмента узора, который обозначал рот Шеклболта, вылетел свиток пергамента с печатью аврората и ударил Гарри прямо в лоб.

Гарри вскрикнул и проснулся…

Утерев со лба холодный пот, он нащупал на тумбочке очки, надел их и рывком сел на кровати. Сквозь тонкую щель между гардинами проникало узкое лезвие лунного света, разрезая пополам темный ковер на полу. Гарри прекрасно понимал, что находится уже здесь, по эту сторону яви, но все равно на всякий случай отвел взгляд от ковра.

— Почему? Ну почему именно я? — с обидой прошептал он. А потом поднялся и побрел на кухню — ни о каком сне уже не могло быть и речи. Может, хотя бы крепкий кофе поможет ему взбодриться? Ведь завтра с утра — нет, уже сегодня! — ему придется выполнять то самое первое задание, будь оно проклято…

Он никак не ожидал от своего начальника такой подлости. На аврорских курсах Кингсли Шеклболт, который вел пару предметов у их группы (фантастическая работоспособность главы аврората позволяла выкраивать время и для преподавания), неизменно твердил своим подопечным, что смерть может оказаться далеко не худшим пунктом в длинном перечне того, к чему должен быть постоянно готов аврор. Пытаясь представить, что может быть хуже смерти, Гарри решил в конце концов, что уж кто-кто, а он, побывавший по ту сторону бытия, должен понимать, что смерть — это не конец. А вот пытки хуже смерти. И они бывают не только физические, но и моральные. Однако моральные пытки для аврора он тогда, на курсах, почему-то представлял себе исключительно в виде предательства. Даже если посмотреть с разных сторон, то есть с позиции того, кого предали, и с позиции того, кто вынужденно стал предателем, это все равно больно — что так, что этак. Что может быть хуже?

Как же он был наивен… Кто бы мог подумать, что Шеклболт устроит ему такую моральную пытку, о существовании которой он даже не подозревал!

С тех пор прошли почти сутки, а Гарри все никак не мог успокоиться. Вновь и вновь он прокручивал в голове то, что случилось вчерашним утром. Вот он, блестящий выпускник аврорских курсов, счастливый и полный энтузиазма, входит в кабинет своего начальника, чтобы получить задание — первое задание по специальности в своей жизни! Вот Шеклболт торжественно кладет перед ним дело номер какой-то там — тощую связку пергаментов. По степени затрепанности свитков Гарри сразу понимает, что ему предлагают распутать проблему, с которой кто-то когда-то не смог справиться. Но он по своей неопытности только рад этому. Кто-то там не смог, а он — сможет!

Но потом, в общем кабинете, когда Гарри развернул один за другим старые пергаменты из связки, его восторг постепенно утих, уступив место сразу нескольким чувствам — изумлению, брезгливости и… страху. Сможет ли он это распутать это дело? Сможет ли переступить через себя? А главное, что гложет душу — это вопрос «зачем?» Для чего во всем этом копаться?

Если он докажет истинность подозрений в адрес обвиняемого, то польза для общества от этого будет сомнительной: ну кому, спрашивается, мешает жить маленькая сексуальная девиация старого трактирщика? Зачем это вообще ворошить? А уж о той «славе», которая обрушится на молодого аврора, наконец-то доказавшего фактами, что Аберфорт Дамблдор сожительствует с собственной козой, даже и подумать страшно… Хоть вообще из авроров уходи! Но если он не сможет это доказать, то будет еще хуже: даже такое плевое дело не сумел раскрыть — вот что скажут о нем коллеги… И опять-таки хоть из авроров уходи!

Самое поганое в этом деле было то, что нельзя было полностью доказать невиновность Аберфорта. Виновность — можно, а невиновность — нет. Фактически, это дело — настоящая ловушка для аврора. И Гарри впервые в жизни задался вопросом, а так ли уж совершенны законы волшебного мира, если согласно им молодой, отлично подготовленный аврор, вместо того чтобы бороться с настоящим злом и восстанавливать справедливость, должен копаться в грязном белье хорошего, в общем-то, человека.

На душе было муторно. Кривя губы, Гарри развернул последний пергамент. Это был короткий — да что там, просто сверхкороткий! — отчет предыдущего аврора, который расследовал это дело. У отчета был порядковый номер двадцать четыре, из чего Гарри сделал логичный вывод, что данный специалист был далеко не первым, кто брался за это дело — и, явно как и прочие, вынужден был оставить его с нулевым результатом. В голове противным червячком зашевелилась мысль: интересно, был ли тот аврор как-то наказан за такой провал?

По дате отчета — а он был сдан сорок девять лет тому назад! — Гарри резонно предположил, что этот документ не был также и последним по данному делу. Странно, однако, что ни предыдущих, ни последующих отчетов в деле не было представлено. Виной тому, скорее всего, была безалаберность авроратских архивариусов. В самом деле, ну кто будет тщательно заботиться о сохранности такого дурацкого дела! А было бы интересно посмотреть все результаты — кто что раскопал, как все проходило… Какие заклинания использовали в расследовании, наконец!

У Гарри желудок скручивался в тугую пружину при одной мысли о том, что придется посоветоваться с Гермионой о методах расследования такого извращения. Гермиона, конечно, не Рон — смеяться над ним не станет. Но все равно будет очень стыдно признаться ей в том, что его первое задание оказалось таким никчемным и даже, если на то пошло, оскорбительным. Неужели его так мало ценят на новой работе, первой в его жизни? Неужели это вообще нормальное отношение к новичку где бы то ни было?

Тяжело вздохнув, Гарри взглянул в самый низ документа — туда, где стояла подпись незадачливого аврора, потерпевшего поражение в этом деле без малого полвека назад, — и замер. Там стояло, выведенное четким крупным почерком: «Альбус Дамблдор». Несколько секунд спустя Гарри захлопнул открытый от удивления рот и вдруг ощутил необычайное облегчение. С души словно камень свалился. Гарри понял, что он — не самый большой неудачник, кому поручалось это дело. Дамблдору в такой же ситуации пришлось куда как труднее! Такое жутко даже представить… Зато теперь понятно, почему он в свое время ушел из авроров.

О том, что покойный директор когда-то пробовал себя в этом ремесле, Гарри узнал от Люпина. После одного из занятий он задержался в классе, и они беседовали, перебирая различные профессии, какие Гарри мог бы выбрать после школы. Вот тогда-то Люпин и рассказал ему, что Дамблдор в свое время мечтал о карьере аврора и даже, временно оставив работу в школе, окончил соответствующие курсы. С отличием, разумеется. Но что-то там не заладилось, и он уволился из аврората в самом начале карьеры. Что именно пошло не так, Люпин не знал, но заявил, что он абсолютно уверен: дело было не в плохой подготовке, ибо их директор — один из сильнейших магов современности. Возможно, сказал учитель с благоговением, Дамблдор вовремя понял, что его истинное призвание — это все же педагогика. Потому и оставил аврорат, вернувшись в школу.

Гарри такое объяснение показалось неправдоподобным, ибо он не понимал, как можно по доброй воле стать педагогом. Да проще Волдеморта победить, чем совладать с потоком придурков, только и думающих, как увильнуть от учебы! В школьные годы он иногда жалел преподавателей за их несчастную судьбу. Всех, даже Снейпа.

Сейчас Гарри окончательно убедился, что Люпин был лишь наполовину прав. Проблема, вне всяких сомнений, состояла не в подготовке Дамблдора как аврора. А в том, что начальство сразу же поручило молодому специалисту такое омерзительное дело. Конечно, тот не стерпел подобного издевательства, ведь обстоятельства этого дела затрагивали его семью! Но в школу Дамблдор, скорее всего, вернулся не из горячей любви к учебному процессу (иначе бы вообще оттуда не уходил), а просто потому, что благоразумно решил не терять насиженное место. Предпочел синицу в руках, раз уж с журавлем вышел такой облом…

Гарри задумался о своем будущем. Допустим, с ним случится то же самое, что и с Дамблдором. Он не сумеет ничего раскопать по этому делу (если только Гермиона не поможет, но в таком вопросе может не хватить знаний даже у нее), и его выгонят из аврората. Ну, или он сам уйдет… И куда он пойдет потом?

Преподавать в Хогвартс? Да лучше сдохнуть! Учиться там было неплохо, но идти туда педагогом — спасибо, дураков нет. А куда тогда? В Гринготтс? Положим, экзамен по боевой подготовке, которую почему-то требуют от кандидатов в банковские служащие, он сдаст на «отлично». Но кроме этого, там нужны прекрасные результаты по арифмантике и нумерологии. А эти предметы Гарри никогда не были интересны, что и подтверждалось оценками. В Святой Мунго? Гарри только ухмыльнулся, представив себя колдомедиком. Разрушать он умеет гораздо лучше, чем восстанавливать, как это ни грустно. Да и по зельям у него были не такие уж блестящие отметки, какие требуются для работы в госпитале, хотя и весьма неплохие. Нет, не его это путь… В прессу? Но ему в жизни не научиться писать даже так, как Рита Скитер, не говоря уже о более серьезных журналистах!

И вот тогда, чуть более полусуток назад, Гарри принял твердое решение: он не бросит профессию, о которой столько мечтал. Он не отступит и попробует сделать все, что в его силах, для расследования этого проклятого дела. Получится — отлично! Тогда он, сжав зубы, стерпит ту дешевую славу, которая ему суждена. А дальше, глядишь, сможет перекрыть ее какими-нибудь по-настоящему важными достижениями. И со временем все забудут про его дурацкое первое дело. Не получится — ну что же поделать… Но он не повторит ошибки Даблдора — не сдастся и не уйдет по собственному желанию, бросив любимую работу. Выгонят — придется подчиниться, конечно. Но если не выгонят, а только устроят разнос, то у него еще останется шанс выпросить себе другое дело — и уж его-то раскрыть с блеском! Потому что хуже этого дела, про Аберфорта, уже все равно ничего не будет. Все остальное покажется легким по сравнению с ним.