Мавр сделал свое дело, мавр может уходить (джен)

Да, было время… Помнишь, как мы «белозёрских» завалили? ©

Кабан, фильм «Жмурки»

За окном машины неслись назад серые городские пейзажи. Сидевший за рулем Серега заметно нервничал, постукивал пальцами, а цвет его лица был мутно-зеленым то ли от волнения, то ли с банального похмелья. Развалившийся же на пассажирском сидении Кабан был как всегда вальяжен и спокоен, словно заранее знал, что ничем плохим их поездка закончиться не может.

Вот кирпичные дома за окном сменились на низкие деревянные, и машина замедлила ход. Проехав еще пару кварталов, Серега свернул за гаражи и притормозил на краю пустыря, будто бы специально созданного для всевозможных «стрел». «Белозёрские» были уже здесь, неровным полукругом выстроившиеся возле двух джипов. На вид — словно братья-близнецы, все одинаково бритые, коренастые, в кожаных куртках. И вид у всех как на подбор тупой, непонимающий.

— Все запомнил? Говорить я буду, — напомнил напарнику Кабан. — Ты только с важным видом стой и поддакивай.

— А чего это ты всегда говоришь? — возмутился вдруг Серега. — Я, между прочим, не щегол уже. Могу и поддержать, если что.

Спорить Кабану сейчас совсем не хотелось, он с тяжким вздохом посмотрел на «белозёрских», которые вяло поигрывали мускулами, уже явно начиная нервничать.

— Ладно, — махнул рукой Кабан. — Но базар все равно я буду вести. Ты вклинивайся только в особо напряженный момент.

— Не боись, не первый раз замужем, — хмыкнул Серега.

Они вылезли из машины и вразвалочку направились прямо к «белозёрским». Те сделали два шага навстречу им и застыли неподвижно, не меняясь в лицах. Было ощущение, что они родились с этим тупым выражением на физиономиях, да так всю жизнь с ним и оставались.

— Здорово, мужики, — привычно шмыгнув носом, заговорил Кабан. — Я надеюсь, вы без стволов приехали?

— Обижаешь, братан, — хмыкнул один из «близнецов», стоявший в центре и, судя по всему, главный. — Мы бандитский закон чтим. А вы?

— Да и мы чтим, — снова шмыгнул Кабан. — А вот вы, ребята, похоже, нет.

«Белозёрские» переглянулись, и выражение их лиц осталось прежним. Да уж, чего еще от них можно было ожидать…

— До Сергея Михалыча слух дошел, что вы на его территории беспределите, — продолжил Кабан. — Нехорошо это, ребята. Законы бизнеса нехорошо нарушать.

— Чего? Какого еще бизнеса? — переспросил главарь так, будто бы впервые слышал это слово.

— Самого обычного, криминального, — невозмутимо ответил Кабан. — Правила рыночной экономики для всех одинаковы. Или вам выражение «рыночная экономика» вообще ни о чем не говорит?

— Слышь, ты, кончай трепаться, — прогудел главарь. — Говори прямо и по делу, зачем стрелу забил.

— Прямо так прямо, — вздохнул Кабан, и выражение его лица вмиг стало свирепым. — Если вы, псы шелудивые, еще раз нам дорогу перейдете, говорить с вами будет уже лично Сергей Михалыч. И говорить, скорее всего, будет по-плохому, не как мы с вами сейчас.

— Не понял. Братва, он че, угрожает нам? — Главарь обернулся к своим. Те лишь пожали плечами. Смысл слов Кабана вряд ли дошел до них в полном объеме.

— А ну-ка, Бык, поучи его вежливым манерам, — обратился главарь к мужику, на полголовы выше остальных и более крепкого на вид. Тот, хрустя шейными мускулами, шагнул к напарникам.

— А ну стоять! — раздался вдруг грозный крик, и Серега, выхватив из-под полы куртки пистолет, направил его на Быка, отчего тот застыл на месте. — Назад, назад, шмакодявки, иначе всех тут порешаю!

— Они же это… — наморщил лоб Бык, изумленно глядя на пистолет. — Говорили, стволов нет…

— А ну не тявкай! — все больше распаляясь, кричал тихий и неприметный с виду Серега. — И не надо перевирать слова моего партнера. Он не говорил, что нет стволов, он говорил, что мы чтим бандитские законы. А вот вы, уроды, если еще будете на нашей территории зарываться, то я вас всех…

Серега не договорил, потому как пистолет в его руке издал оглушительный звук, и Бык с дыркой посередине лба осел на землю. Должно быть, во время своей гневной речи неопытный бандит по случайности задел спусковой крючок. Остальные «белозёрские» мигом кинулись врассыпную к машинам, но Кабан, выкатив из рукавов плаща два пистолета, продолжил начатое товарищем. Спустя минуту у ног Кабана и Сереги валялись шесть трупов, а над пустырем, вспугнутые выстрелами, с карканьем кружились вороны.

— М-да, Сережа, — поскреб в затылке Кабан, озирая неутешительный итог «стрелы». — Когда я говорил про особо напряженный момент, то немного другое имел в виду…

— Да ладно тебе, Кабан, — махнул рукой явно повеселевший после перестрелки Серега. — Эти козлы давно у Михалыча поперек горла стояли. А так решили проблему одним махом.

— Да дело в том, что Михалыч советовал прибегать к насилию только в самом крайнем случае. — Кабан вздохнул и особенно громко шмыгнул. — Ладно, надеюсь, сойдет и так. Глянь-ка у них в тачках, нет ли чего.

— Ого, ну ни фига себе! — воскликнул Серега, заглянув в салон одного из джипов, и поднял за стволы пару «калашей». — Обмануть, значит, нас решили со стволами? Вот гады! — И он с ненавистью пнул ближайший труп.

— Дуракам закон не писан, — мрачно прокомментировал Кабан. — Ладно, залезай в тачку, поехали. Не ровен час менты нагрянут.

— Да ладно тебе, наш легавый если что все порешает. — Теперь Серега уже в открытую улыбался.

— Знаешь русскую пословицу «Береженого бог бережет»? Вот и я о том же.

При упоминании бога Серега на всякий случай перекрестился.

На обратной дороге выглянуло солнце, привычные городские пейзажи стали выглядеть не так уныло, и на душе от этого как-то сразу посветлело. По крайней мере, у Сереги, который снова сидел за рулем — на лице его сияла улыбка до ушей и вообще весь он находился в каком-то экстазе. Кабан же, наоборот, был угрюм как никогда. Привалившись к боковому стеклу, он, судя по взгляду, о чем-то задумался.

— Да ладно тебе, Кабан, — шутливо пихнул его в бок Серега. — Не переживай ты так из-за этого. Подумаешь, заругает Михалыч. Не впервой.

— Да я не об этом, — отмахнулся Кабан. — Устал я, Сережа, понимаешь? Устал от всего этого.

— То есть как это? — не понял Серега.

— А вот так. Каждый день то пальба, то переговоры. Если не оглохнешь, то охрипнешь. Все, решено — попрошу сейчас у Михалыча отпуск. Займусь пока чем-нибудь другим. Если не понравится, так и быть, вернусь. А может, и не вернусь. — Он тяжело вздохнул, задержав взгляд на одной точке за окном. — Как там у Шекспира говорилось? «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…»⁽¹⁾

— Ты чего это — Шекспира начал читать? — рассмеялся Серега.

— Да сейчас такое время… — даже не улыбнулся Кабан. — Поневоле начнешь читать.

* * *

Рассказ о конце «белозёрских» Сергей Михалыч выслушал сдержанно. Хоть он про себя явно радовался такому исходу, все же для вида пожурил подчиненных. А вот к заявлению Кабана об уходе отнесся куда более спокойно, словно заранее это предвидел.

— Ладно, валяй, дело твое, — махнул он рукой. — Я тебе, в общем-то, замену уже нашел. — Позови ка-мне, — обратился он к дежурившему у дверей охраннику, — этого… ну как его… здорового такого…

— Сеню, что ли? — вытаращил глаза охранник.

— Да, его. Ну, чего встал?

Две минуты спустя в кабинет вошел угрюмый верзила, которого Кабан и Серега раньше видели в охране периметра михалычевой усадьбы, но ни разу с ним не разговаривали. На новость о том, что он получил повышение и теперь напарник Сереги, парень отреагировал спокойно, не меняясь в лице. «Прямо как «белозёрские», — подумалось Сереге. — Не дай бог таким же дебилом окажется».

— Семен, — протянул меж тем новоиспеченный напарник руку. Кабан и Серега представились в ответ.

— Слушай-ка, — произнес Кабан, когда они втроем вышли из кабинета Михалыча в коридор, — а Семен — настоящее имя?

— Ну конечно. А что?

— Да просто звучит как-то несолидно — Сережа и Семен. Вот Сережа и Кабан — другое дело. — Он задумался, и на краткий миг Сереге показалось, что Кабан передумает уходить. — А давай тебя Саймоном будут звать!

— Ну ладно, — дернул плечом Семен. — А почему Саймон?

— А это тот же «Семен», только по-английски.

— А-а… Ну окей тогда, — протянул Саймон и расплылся в довольной улыбке. Все-таки он мало был похож на «белозёрских».

— Ты чего это, Кабан, английский начал учить? — со смехом обратился к уже бывшему напарнику Серега.

— Да время сейчас такое, — вздохнул тот. — Поневоле начнешь учить. А тебе, Саймон, вот от меня подарок.

Он снял плащ и, вытащив из рукавов желобки с пистолетами, протянул их Саймону.

— Носи на здоровье. Мне они не раз уже жизнь спасали, тебе тоже пригодятся.

* * *

— Ну бывай, Сережа, — произнес Кабан, как только они с бывшим напарником вышли за периметр усадьбы Михалыча, и протянул руку. — Я, как устроюсь где-нибудь, позвоню.

— Давай, Кабан, — ответил Серега и обнял приятеля на прощание. — Куда хоть собираешься идти?

— Да не знаю. В Центр наверное подамся, там возможностей больше. А ты давай, береги своего напарника. Учи его всему, чему я тебя учил.

1) На самом деле, не у Шекспира, а у Шиллера. Но бандитам из провинции такое не знать простительно.

И еще, почему в фильме Москву все время называют Центром?

Вернуться к тексту