Новый год в лесу (джен)

Наступил канун Нового года, а снег так и не выпал.

— Что за праздник, — ворчала Ухушка, высовывая клюв из дупла. — Без снега даже веселиться не хочется!

— И наряжаться! — грустно вздохнула Ёлочка, росшая тут же, возле дуба. — На фоне этой коричневой... коричневости ничто не оттеняет мои чудесные гирляндочки! Их же совсем не видно!

— Ох, и не говори, — вторил ей из норы под дубом гном Томек, — в норе холодно, радикулит совсем замучил, будь он неладен. А помните, как в прошлом году...

Ах, что за замечательный праздник они устроили в прошлый Новый год! Ёлочка примерила новые блестящие шарики и цветные огонёчки, Ухушка испекла вкусные имбирные пряники в виде звёздочек, Томек с загадочным и многозначительным видом прятал что-то в норе. Подарки, конечно, но Ёлочка и Ухушка делали вид, что не замечают выглядывающей из-под корней глянцевой бумаги и разноцветных ленточек. Всюду лежал пушистый снег, огоньки красиво отражались в снежной шапке Ёлочки, а задорные снежинки запутывались в бороде Томека и пёрышках Ухушки. Ухушка с Томеком играли в снежки, а Ёлочка хохотала во весь голос, наблюдая за ними, и коварно стряхивала кучки снега на прячущихся под её ветвями гномика и сову.

А сейчас? Серо, голо и неприветливо в лесу...

Посмотрев на приунывших друзей, Томек засопел:

— Вы это... Где-то у меня мешок овечьей шерсти припасён был... Будет нам снег.

Ненадолго скрывшись в норе, Томек через несколько минут вылез из нее, пятясь и отдуваясь; он тащил за собой большой мешок, набитый чем-то мягким.

— Вот. Это-самое. Шерсть, — и Томек встряхнул мешок.

— И как ты собираешься устроить нам снег с помощью этого? — иронично прищурилась Ухушка, а глаза Ёлочки от любопытства стали круглыми как блюдца.

— Ну, это легко, — откашлялся Томек, поплевал на ладони, взвалил мешок за спину и полез было на дуб. — Вот залезу на самый верх, да вытряхну шерсть из мешка — так и будет нам снег.

Друзья с интересом смотрели на его потуги: кора дерева была шершавая, но вдоль, а не поперек; ближайшая ветка располагалась слишком высоко, мешок был хоть и легким, но огромным, а сам Томек — слишком маленьким: шансов у него не было ни капельки.

Съехав в седьмой раз вниз, Томек, обняв мешок, тяжело вздохнул:

— Ох... Не будет снега.

— Дай сюда, — снисходительно проговорила Ухушка и в мгновение ока оказалась с мешком на толстой ветке напротив своего дупла.

— Здорово! — закричали Томек и Ёлочка. — Молодец, Ухушка! Давай, сыпь!

Ухушка развязала мешок — но не до конца, а только немного, подхватила его за низ лапками и, широко взмахивая крыльями, поднялась выше, к самой макушке дуба. Из полуоткрытого мешка вниз медленно посыпались белые хлопья.

— Снег пошел! Ура! Ура! — кричали снизу Ёлочка и Томек, ловя мохнатый «снег».

На голове Ёлочки выросла белая шапка, вокруг дуба появились «сугробы». Томек, крякнув, скрылся в норе и вернулся с подарками, которые тут же были положены под Ёлочку. Ухушка спрятала пустой мешок в дупле и спланировала вниз, к друзьям. Ёлочка распушила иголки и вспыхнула разноцветными лампочками.

— В лесу родилась Ёлочка... — запели Ухушка и Томек, а Ёлочка мигала в такт огоньками и выглядела очень по-новогоднему.

Проплывающее мимо облачко весьма заинтересовалось шумом внизу. Глянув с любопытством на лесную полянку, оно увидело слегка припорошенную снегом траву, красивую ёлку — всю в праздничных огнях, и гнома с совой, распевающих вокруг ёлочки песни.

— А вот если бы нам ещё настоящего снега! — с упоением раскачиваясь в такт песни воскликнула Ёлочка.

Облачко улыбнулось, лукаво посмотрело на полянку — и вниз посыпались снежинки: белые-белые, мягкие-мягкие, красивые-красивые. Облачко смотрело вниз и восторженно улыбалось, видя, с каким ликованием прыгают внизу гном, сова и ёлочка, ловя руками, крыльями и ветвями пушистые снежинки.

Ведь это так прекрасно — дарить другим радость и счастье!