Ничего личного (джен)

— Ничего личного, — говорит Мариэтте очередной работодатель, тучный немолодой мужчина. Он старается не смотреть на ее лицо, глядит в основном на волосы. — И дело не в качестве вашей работы, но вы и сами все знаете. Видите ли, я поставщик братьев Уизли… Ну, вы понимаете…

Ответ, в общем-то, привычный. Глупо надеяться на другой, но человек глуп. А Мариэтта — человек, даже если ей периодически хочется стать птицей.

Мариэтта вежливо улыбается, сглатывая горький комок — везде то Поттер, то Уизли. Пора бы уже привыкнуть и не ждать чего-то другого. Мариэтта ничего не говорит, просто пожимает плечами — конечно, она все понимает. Конечно, вопрос не в качестве её работы: она здесь всего-то пару часов, большая часть которых потрачена на собеседование. Сложно оценить её навыки работы с зельями и ингредиентами за такое короткое время. Если бы не спросили о ее лице, быть может, она все же получила бы эту работу. Но вопрос прозвучал, и лгать было глупо. Все равно правда всплывет.

Мариэтта продолжает сдержанно улыбаться человеку, которому так и не суждено стать ее начальником. Тому почему-то неловко, он бормочет какие-то формальности, а в конце выдает:

— Пришлите мне сову, если у вас что-то изменится.

При этих словах мужчина наконец смотрит ей в лицо. Смотрит слишком пристально.

— Поверьте мне на слово, проблема только в этом, мисс, — он почти дружески хлопает ее по плечу. Мариэтту даже не передергивает от панибратства.

Проблема только в лице? Если бы. Мариэтта подавляет вздох. Это ее печать Каина, которая не убирается и не прячется. Никакие чары не помогают, зелья, примочки — аналогично. В Мунго, куда она обратилась после Хогвартса, лишь развели руками и пробормотали про запоздалое обращение. Мама тогда хотела устроить скандал, но тут Тот-Кого-Нельзя-Называть захватил Министерство, и Мариэтте стало не до лица. То, что происходило — это было страшно. Мариэтта не любит вспоминать это. Было слишком много ужасного и болезненного. Тогда, при захвате Министерства, погиб дядя, мамин брат. Потеряв еще и его — папа погиб в восемьдесят первом, — мама почти полностью поседела.

С годами даже толстый слой косметики перестал спасать Мариэтту, лишь усиливая проблему. Слово "Ябеда" на ее лице по-прежнему бросается в глаза. Иногда фурункулы раздуваются и лопаются. Это больно, это некрасиво. На месте лопнувшего вырастает новый, еще более противный.

Это все кара? Ее расплата? Уже не важно.

Мариэтта вежливо прощается с продавцом, надевает на лицо маску из тонкой ткани и выходит из аптеки на улицу. Можно идти домой и там спрятаться от всех. Даже Лиз скорее всего еще на работе. Мариэтта мысленно улыбается, вспоминая про Лиз — без поддержки друга было бы невозможно. Невозможно жить, невозможно ходить на собеседования…

Мариэтте до сих пор непонятно, почему Лиз дружит с ней — ведь даже Чжоу не очень хочется с ней общаться. Мариэтта не винит в этом Чжоу — все слишком сложно. Наверное, виноватых кроме Мариэтты тут нет. Только кому от этого легче?

Лиз, пожалуй, единственный человек, с которым Мариэтта не чувствует себя уродом, дочерью-неудачницей, плохим другом, разрушившим отношения подруги с героем. С Лиз она просто Рита, как зовет Мариэтту Лиз. Лиз — из смешанной семьи, ее отец — магл, и он, когда заходит к ним домой, постоянно предлагает Мариэтте магловские средства от прыщей. Они не помогают, но Мариэтта благодарна за эти попытки. Благодарна и за то, что Лиз никогда не унывает, в отличие от самой Мариэтты.

Лиз появилась в жизни Мариэтты абсолютно неожиданно. Они познакомились, когда Мариэтта искала дешевую квартиру для съема, а Лиз — соседку по комнате. Лиз не оттолкнули лицо и история Мариэтты.

— Я сама боялась Амбридж как огня! — сочувственно сказала она в вечер их знакомства. Заметив недоуменный взгляд Мариэтты, добавила: — Я училась на последнем курсе Хаффлпаффа. Итак, ты мне подходишь, если не будешь занимать ванную надолго.

Они представляют собой набор противоположностей. У Мариэтты светло-рыжие кудрявые волосы, у Лиз прямые светлые. В те редкие минуты, когда Мариэтта стоит перед зеркалом, в своих темных глазах она видит лишь обреченность. Ярко-голубые глаза Лиз наполнены теплотой и светом. Из Лиз буквально брызжет энергия, а ее оптимизму позавидовала бы даже Поллианна. По крайней мере, так кажется Мариэтте. Ещё в другой жизни, на первом курсе, она брала у кого-то из магловских однокурсниц одноименную книжку. Тогда Мариэтте казалось невероятным, что бывают такие люди: верящие в лучшее и радующиеся каждому дню. Лиз, встреченная спустя годы, именно такая. Непонятно, как в ней, такой миниатюрной, помещается столько энергии и оптимизма одновременно.

Больше они не вспоминают ту историю. Только периодически Лиз предлагает новые средства для лица Мариэтты. Та же Лиз нашла для Мариэтты подработку — до этого та жила на небольшое наследство от прабабушки. Подработка небольшая и нерегулярная, но ее хватает на оплату квартиры.

Хотя Мариэтта готова потратить наследство до копейки, лишь бы съехать от матери, винящей то Мариэтту, то себя, то Министерство, то Дамблдора. Мариэтта давно не хочет никого винить — да и кого, кроме себя? Грейнджер? Поттера? Чжоу? Смешно. Надо было просто встать и уйти с того собрания. Какая же мука это все помнить!

Все помнить — это отдельный вид наказания. Воспоминания Мариэтты, стертые в кабинете Дамблдора, постепенно восстановились — помогли сеансы легилименции со специалистом из Мунго. Только от этого не легче. Наверное, Мариэтте и не должно стать легче. Просто не должно. Она не может нормально общаться с мамой — нет, Мариэтта не винит ее, но не в силах выносить вечного разочарования, скользящего в глазах матери. К тому же у мамы с недавних пор есть поклонник; взрослая дочь с изуродованным лицом — лишняя на этом празднике жизни.

Мариэтта наклоняется и поднимает какой-то листок перед входом в многоквартирный дом. Мелькает безумная надежда, что это объявление о работе. Оказывается, просто кусок светлой ткани. Она рассеянно кладет его в карман.

Мариэтта входит в их небольшую квартиру и глубоко вздыхает. Теперь можно заняться переводом с французского очередной статьи по зельям и чарам. Платят за это, конечно, немного, но жить можно. А может, очередному студенту нужно написать эссе… Подумав об этом, Мариэтта горьковато улыбается. И все-таки хорошо, что есть Лиз. Мариэтта углубляется в перевод в своей крохотной комнате, где нет зеркал.

Тишина.