Шамад (гет)

Гермиона сидела на ступеньках в коридоре Хогвартса. Она только что использовала весь свой запас волшебных носовых платков. И кажется, ей понадобится еще одна пачка. Жизнь бывает такой несправедливой. А люди такими неблагодарными. Гермиона шмыгнула носом. Перед глазами так и стоял поцелуй Рона и Лаванды. От нахлынувших воспоминаний по лицу снова потекли слезы. Ей казалось, она нравится Рону. Она даже использовала Конфундус, чтобы Кормак не попал в команду по квиддичу, а попал Рон. Она всегда делала домашнее задание за себя и за Рона. Конечно, делать домашку за Рона не было совсем уж бесполезным занятием. Благодаря этому она сама лучше знает арифмантику, и историю Хогвартса тоже. Она никогда ничего не просила у Рона взамен и всегда помогала ему абсолютно искренне. А он… Он просто целовался с Лавандой! На виду у всех.

В тот же вечер она наткнулась на Рона с Лавандой в коридоре и со злости запустила в них канареек. Облегчения это не принесло. Наоборот.

Гермиона наколдовала вторую стопку салфеток.

Кажется, она проведет в одиночестве на лестнице всю ночь.

Она сидела и плакала, пока не услышала чьи-то шаги. Гермиона вскочила и взмахнула палочкой, чтобы спрятать следы слез.

Кто-то шел по коридору в ее сторону. И когда свет светильника упал на идущего, Гермиона поняла, что это был Драко Малфой.

Она снова села на ступеньки, зная, что Малфой вряд ли обратит на нее внимание. А если он скажет ей что-то гадкое, то уж она ответит ему! Она отыграется на нем, если на Роне не может! При мысли о Роне сердце снова заныло. Стало так обидно и больно, что слезы снова собрались в глазах.

— Я просто не могу поверить, — Малфой поравнялся с ней, — сегодня весь гриффиндор собрался в школьных коридорах.

— А кого ты еще видел? — вскочила со ступенек Гермиона.

Она бы никогда ни о чем его не спросила, если бы не мысль о том, что он мог видеть Рона.

— Конечно, вашу троицу, кого же еще, — бросил он в своей язвительной манере. — Или уже четверку? Давно с вами Лаванда Браун? Или?.. — Малфой противно прищурился. — Теперь тебя поменяли на нее?

— Лаванда — девушка Рона, — ответила Гермиона с достоинством, расценив, что будет лучше, если Малфой не узнает, что она чувствует на самом деле.

— Это очевидно, — Малфой склонил голову на бок. И когда он дарил ей противную ухмылку, в коридоре послышались голоса. Один женский. Второй… она узнала второй голос — это был голос Рона.

Гермиона не видела его за спиной Малфоя, но слышала голоса, которые звучали громче.

— Знаешь, Грейнджер, не знаю, кто из вас мне противнее. Ты или он. Но… — Малфой подошел к ней вплотную. — Они целовались.

И когда Гермиона попыталась выглянуть из-за его спины, он толкнул ее к стене. Это было небольно. Просто неожиданно. Конечно, легилименцией она не владела, но мысли Малфоя прочитала моментально. Она подняла руки и положила ему на плечи. Малфой вдавил ее в стену. В коридоре мелькнуло лицо Рона. Гермиона даже в сумраке смогла заметить, что, увидев ее с Малфоем, Рон покраснел как рак.

Она перевела взгляд на Малфоя, чтобы сыграть этот спектакль. На его темную рубашку. На шею. На лицо. Наверное, надо обнять его крепче, чтобы у Рона не возникло сомнений в том, что она обжимается с их заклятым врагом. И она потянулась к Малфою.

Малфой понял это по-своему. Он наклонился и поцеловал ее.

* * *

Драко стоял в Выручай-комнате перед высоким предметом, закрытым куском старой ткани.

Беспомощность.

Вот что он ощущал.

Кэти Белл в Мунго. Черт же дернул ее дотронуться до проклятого ожерелья, которое она должна была отнести директору.

Кэти никогда не нравилась ему. Но сейчас, когда из-за него она чуть не погибла, Драко мучило странное чувство. Такое же чувство бывало, когда он не мог сделать то, чего от него хотел отец. Одним словом, это было чувство вины. И он не мог понять, откуда оно взялось.

Драко взглянул на предплечье, где была Темная метка. Совсем недавно, в начале учебного года, эта метка означала, что он избранный — такой же, как Поттер. А теперь она означает другое. То, в чем он не готов признаться себе.

Думая о метке, он снова вернулся к заданию, которое дал ему Темный лорд. Он должен убить Дамблдора — самого могущественного волшебника.

Несколько месяцев назад он считал, что легко справится с заданием Темного лорда, но его план подсунуть директору проклятое ожерелье провалился.

Оставался ещё один способ — передать отравленную медовуху через профессора Слизнорта. Но как это сделать?

Или же…

Драко стянул пыльную ткань с предмета, на который смотрел целый вечер. Ткань клубами пыли полетела под ноги. А перед Драко оказался шкаф — Исчезательный шкаф. Если он сумеет его починить, то через него в школу войдут Пожиратели смерти.

Драко провел по дверце ладонью… Изящная резьба…

Он должен его починить. Как — он еще не знает.

Но если он не выполнит задание, Темный Лорд убьет его. И его отца. И мать… Драко помнил ее глаза, когда они ходили в «Горбин и Бэркес», чтобы увидеть первый Исчезательный шкаф. Лицо матери в тот день казалось, как обычно, спокойным и хладнокровным. Но ее глаза… В тот день Драко чувствовал себя сильным, уверенным, Избранным, но взгляд матери тревожил. И чтобы не смотреть ей в глаза, Драко начал рассматривать Исчезательный шкаф. Он нажимал на дверцу, изучал узоры, которые царапали пальцы, — лишь бы не видеть ее взгляд.

Чтобы не думать о матери, Драко перевел взгляд на шкаф перед ним. Этот шкаф связан с тем, что стоит в «Горбин и Бэркес», но он ничего не переносит. Драко весь вечер смотрел на него и думал, как его починить.

Так и не найдя ответ, он решил вернуться в подземелья.

В коридоре он чуть было не попался на глаза Поттеру. Поттер опять рыскал по замку. Пришлось свернуть в боковой коридор. Там-то, Драко думал, что никого не встретит, но наткнулся прямо на Уизела. К счастью, рыжий был слишком занят своей новой подружкой и даже не заметил его. А парой этажей ниже Драко встретил Грейнджер. И немного посмеялся над Рыжим и над грязнокровкой, которая буквально таяла от одного его поцелуя.

Драко успел ощутить тепло ее тела, пока целовал ее. Он никогда не считал Грейнджер уродливой. Наоборот. Если бы только она не была такой упоротой занудой и подругой Поттера!.. С ее магловским происхождением Драко смирился уже давно. Она даже нравилась ему на третьем курсе. Ровно до того момента, когда дала ему в нос на глазах его друзей.

Драко вдруг понял, что давно не чувствовал себя счастливым. Даже поцелуй с Грейнджер, чтобы позлить Уизела, не принес облегчения.

* * *

— Я же сказала, что просто хотела узнать, нет ли на нем Темной метки, — объясняла она, наверное, уже в сотый раз.

— Это был Малфой, — Рон сидел в кресле напротив, — он наш враг, как ты могла с ним целоваться?

— И что ты узнала? — спросил Гарри. — Малфой тебе что-нибудь рассказал?

— Ничего.

— Бонбон! — донеслось из гостиной.

— Иду, Лав! — прокричал Рон, вскакивая с кресла.

Гермиона проводила его взглядом, когда он бежал к Лаванде.

— Значит, ты только хотела узнать, не стал ли он Пожирателем? — повторил Гарри. И по его тону было ясно, что он не верит ни одному ее слову. — Гермиона… Малфой сделает тебе больно.

— Мне и так больно, — она посмотрела на дверь, откуда доносились счастливые голоса Лаванды и Рона.

— Ладно, — Гарри пошел к двери. Он хотел ещё что-то сказать, но Гермиона повернулась на бок, давая понять, что не хочет говорить.

Гарри вышел из комнаты.

Оставшись под балдахином одна, Гермиона достала дневник. Но что она могла в нем написать? Ей было ужасно больно, что Рон променял ее на Лаванду, но мысли сами по себе возвращались к поцелую с Малфоем.

Вчера ночью Рон с Лавандой уже ушли, а они с Малфоем продолжали целоваться в коридоре. Гермиона никогда не могла представить, что будет целоваться с Малфоем. Малфой холодный, язвительный, надменный и злой. И его поцелуй должен был быть таким же. Но его поцелуй был живым. Волнующим. И горячим.

Гермиона всегда думала, что однажды ее поцелует Рон. Рон… Рон много раз ее критиковал и высмеивал. Даже Малфой не высмеивал ее так, как Рон. Разве друзья и любимые должны критиковать? Разве они не должны поддерживать и вдохновлять? И почему она раньше не замечала, что Рон никогда ее не ценил?

Дневник лежал нетронутый, пока мысли бродили где-то там.