Дожди надежд, дожди воспоминаний (гет)

Дождь. Струи воды отвесно устремлялись на землю. Вода была на земле, в воздухе и небе, вода словно наполняла собою весь мир. Так было, когда Такао впервые её встретил. Так будет повторяться ещё бесчисленное множество раз, только вот дни их первых встреч уже более никогда к нему не вернутся. Этот момент времени навсегда растворился в вечности. Река забвения уносила его с собою всё дальше и дальше, и скоро само воспоминание о нём, пока ещё акрилово-сочное, должно было потускнеть как старая фотография. Одинокая грусть — вот и всё, что останется Такао от него.

Такао с детства любил дождь. Струи дождя словно невидимою стеною отгораживали каждого человека от всего остального мира, оставляя наедине со своими чувствами и думами. Гром говорил голосом мира нездешнего, а сходящая из-под облачных сводов вода пахла небесами. В дождь небо всегда казалось невероятно близким. Такао нравилось это впечатление, пусть он и допускал его иллюзорность, как нравилось ему и ощущение полной растворённости в собственных чувствах и необычайной сосредоточенности своих мыслей, неизменно возникающее у него во время дождя. В дождь мысли всегда кристально ясны.

Однажды в сезон дождей, когда небесная вода методично умывала собою землю, унося прочь всё мелкое и несущественное из мира и души, он встретил в беседке парка, где предпочитал проводить такие дни вместо сидения за партой на занятиях, молодую женщину, что замерла с потерянным видом на скамейке. В руке у неё была банка пива. Такао не любил, когда женщины пьют. Он не раз видел, как выпивала его мать, и находил такое отвратительным. Не должно женщинам бывать пьяными, особенно красивым. А незнакомка в беседке была действительно красивою. Такао устроился рядом с нею на скамейке, раскрыл блокнот и погрузился в эскиз ботинка.

Мечтой Такао, тщательно затаенною и оберегаемою от посторонних глаз и ушей, было стать башмачником. Делать обувь, в которой людям хотелось бы ходить по этой земле, преодолевая любые расстояния и препятствия. Достигая желанного и находя дорогое. Юноша мог часами сидеть над эскизами туфель и ботинок, проводить долгие вечера, вытесывая сапожные колодки или изготавливая свои первые, пока ещё довольно неумелые образцы обуви.

Вот и сейчас он был настолько погружен в свои записи и расчеты по моделям, за которые планировал взяться в ближайшее время, что о сидящей поблизости молодой женщине и думать забыл. Лишь когда она уже уходила, Такао вновь обратил на неё внимание. Точнее, она сама напомнила о себе, процитировав словно на прощание какой-то странный стих о дожде.

С тех пор они часто виделись в беседке парка, где и проводили долгие дообеденные часы этих волшебных дождливых дней. Со временем он перестал видеть у неё в руках пиво, а сама она казалась ему весьма милою, хоть и какою-то задумчивою. Нельзя сказать, что общение их было особенно оживленным. Слова приветствия, пара вежливых незначительных вопросов, предложения разделить завтрак... И стихи, короткие изящные фразы о дожде и встречах. Такао почти ничего не знал об этой своей случайной знакомой. Да он и не стремился узнать что-то, как-то залезть в чужую жизнь. Ему тогда было хорошо с нею просто быть, сидеть бок о бок на скамейке, будучи отгороженным от всего остального мира стеною дождя, внимать собственным мыслям, её редким фразам и шелестению листьев под каплями падающей с небес влаги.

Постепенно Такао начал осознавать, что ждёт этих встреч, что испытывает радость от их мимолетного общения. Что эта женщина ему нравится. Но в то же время он знал, был твердо уверен, что она его сейчас не может воспринимать всерьез, как взрослого.

Что мог он с этим поделать? Вероятно, идти вперед своею, уже выбранною дорогою, повзрослеть и заняться тем, в чем находил своё призвание. Стать башмачником. Когда он в совершенстве овладеет ремеслом, когда достигнет успехов и признания, тогда, возможно...

Пока же сезон дождей неумолимо заканчивался. Такао решил изготовить туфли для своей знакомой. Для женщины дождливых дней. Это должны были быть хорошие туфли, такие, в которых ей бы захотелось пройти по дорогам, что раскинула перед нею жизнь. Пройти и найти себе счастье. Удивительно, но когда он попросил позволения снять с неё мерку, она согласилась. Теперь оставалось изготовить сами туфли.

Меж тем сезон дождей закончился и их тихие встречи прекратились. Позже он узнал, что она была учительницею литературы в их школе, что её травили старшие ученицы, которые вообразили себе, будто она, Юкино Юкари, флиртует со школьниками. В результате её дальнейшая работа в их школе оказалась невозможною, и она решила уйти. Уехать к себе домой на остров Сикоку. Уже перед самым её отъездом случилась их последняя встреча, закончившаяся совершенно внезапным объяснением. Эмоции Такао тогда словно прорвали долго сдерживаемую плотину и неудержимым потоком обрушились на госпожу Юкино. Он ей в тот раз наговорил много глупого. Признания в чувствах чередовались с горькими упреками в притворстве и лицемерии, но главное всё же было им сказано и он оказался услышан. В ответ Такао услышал искренние слова женщины о том, как тяжело ей тогда приходилось и сколь много значили для неё те их встречи в парке. Она не обещала взаимности, не говорила об их будущем, не давала ему никаких надежд. Да ему это и не требовалось. Он знал, что сама возможность их отношений сейчас укрыта туманною завесою неизвестности. Пока же ему надо было повзрослеть.

А в конце недели она уехала. Потянулись, дни, месяцы, закончился год. Всё свободное время Такао подрабатывал в ресторанчике, лишь изредка находя возможность, чтобы попрактиковаться в башмачном ремесле. Туфли по мерке, взятой с ноги госпожи Юкино, он всё же сделал, но оставил их в той самой беседке. Не для неё — он вообще не был уверен, что она хоть когда-нибудь ещё придет туда, — для себя. Этим он закрывал страницу своей юности, завершал пору несмелых попыток и молчаливых сомнений. Теперь нужно было всё делать иначе, по-другому. Начисто.

Прошли годы. Башмачником Такао так и не стал. Уже в начале выпускного класса он уяснил себе, что выбранная им для себя профессия довольно незавидна, в жизни с ней не слишком устроишься. Хоть у самого Такао и были небольшие запросы по жизни, но всё же ему хотелось иметь хорошо оплачиваемую работу. Такую, чтобы обеспечивать не только себя, но и ту женщину, которая бы разделила с ним жизнь. При этих мыслях в голове Такао всегда возникал образ госпожи Юкино. Да, ему определенно хотелось связать свою жизнь именно с ней, но для этого стоило иметь совсем другую профессию. Чтобы она с ним ни дня ни в чем не нуждалась.

Такао знал, что некоторые дизайнеры обуви зарабатывают очень хорошо, а самые успешные из них и вовсе невероятно богаты, но он также осознавал, что пробиться в их ряды ему было бы непросто. Да и не видел он себя на высотах дизайнерского дела. Так пришлось ему отказаться от мечты стать профессиональным башмачником. Но совсем забрасывать любимое дело ему не хотелось. И во время учебы в университете, и после, когда он устроился на работу в одну из телекоммуникационных компаний, он ухитрялся изыскивать время, чтобы поработать над какой-нибудь самостоятельно придуманною моделью туфель, сандалий или ботинок. Пока другие парни из его отдела проводили немногие свободные от работы часы в шумных компаниях или на свиданиях с девушками, он закрывался у себя дома и мастерил обувь. Со временем его изделия получались всё лучше и лучше. Сделал он и несколько пар отличных туфель по мерке, снятой далеким дождливым днем с ноги госпожи Юкино. Ему грела душу мысль, что она бы оценила его искусство.

Нет, от всё никак не мог выкинуть из головы образ Юкино Юкари. С момента их расставания он встречал разных девушек, с некоторыми из них он был близок, но ни одна из них не выдерживала мысленного сравнения с женщиной дождливых дней. С дорогою Юкари. И ни с одной из этих девушек он не мог представить совместной жизни. Между тем его карьера складывалась довольно успешно, он занял весьма достойное место в жизни. Возмужал. Он более не был похож на того юнца, местами тихого и застенчивого, местами дерзкого и импульсивного, каким был когда-то. Очевидно, он уже был готов вновь встретиться с Юкари. Ему не были страшны никакие расстояния и препятствия, он был уверен, что сможет пройти любой путь. И теперь ему пришла пора пойти к Юкари, пришло время найти новую встречу с нею.

Спустя некоторое время после этого решения Такао удалось взять на работе недельный отпуск и он отправился на поиски Юкари. В те дни как раз начинался очередной сезон дождей.

Найти Юкари на Сикоку оказалось непросто. К счастью, в одной из школ острова работал двоюродный брат университетского товарища Такао, который согласился помочь в поисках. Выяснилось, что она преподает литературу в старшей школе в городе Сайдзё. И носит теперь другую фамилию. Похоже, она вышла замуж. Что ж... Этого определенно следовало ожидать. Такао решил всё же встретиться с нею. Чтобы коротко переговорить, просто узнать, как она.

Он ждал Юкари под зонтом неподалеку от здания школы и быстро узнал её, когда та вышла из дверей. На первый взгляд она почти не изменилась. После секундного сомнения Такао решился подойти и поздороваться. Юкари его сразу же узнала и, казалось, весьма обрадовалась старому знакомому. Жила она в паре кварталов отсюда, и он предложил пройтись вместе, чтобы дорогою побеседовать.

Неспешно идя рядом с Такао, временами чуть касаясь его зонта своим, Юкари охотно поведала, как у неё сложилась жизнь после их последней встречи. Вернувшись на родной Сикоку, она устроилась на работу в школу неподалеку от родного города, а спустя короткое время вышла замуж за друга своего детства, Каору. У них родилась дочка, ей уже четыре года. Жизнью своею Юкари была полностью довольна. Когда она рассказывала о семье, её лицо словно светилось спокойным светом. Такао в свою очередь рассказал ей о своей карьере и в целом о житье-бытье.

— Знаешь, а я ведь догадывалась, что башмачника из тебя не выйдет, — призналась Юкари, выслушав его рассказ. — Я видела, что ты вкладываешь в эти свои занятия всю душу, но люди в жизни очень редко достигают того, к чему стремятся всею душою. Лучше разделять профессию и личные увлечения, так будет легче достигнуть успеха и там, и там. Но у тебя ведь и так всё хорошо сложилось, правда? Надеюсь, ты ни о чем в своей жизни не жалеешь?

— Нет! — спокойно ответил Такао. — Я ни о чем не жалею.

— Вот и здорово! Если выбрать дорогу по себе, то и жаловаться будет не на что, — жизнерадостно подытожила женщина. Между тем они уже почти дошли до её дома.

— Не знала, что ты приедешь, так что не могу принять тебя сегодня как подобает, — сказала Юкари уже у самых дверей. — Но ты знаешь что? Приходи к нам завтра на ужин. Уверена, Каору будет интересно с тобою познакомиться.

— Да я уже сегодня вечером уезжаю, — тихо промолвил Такао. — Вот, возьми это, — он вытащил из сумки коробку и протянул ей.

— Это обувная коробка. Ты... — начала в легком замешательстве Юкари.

— Да, это туфли для тебя. За всё это время я сделал несколько пар по мерке, что снял тогда в беседке, но эти, кажется, лучшие. Держи! Это подарок тебе в память о нашем знакомстве. То есть... вам, — Такао, похоже, совсем смешался.

— Спасибо! Спасибо большое тебе! — с чувством сказала женщина после небольшой паузы. И, взяв коробку, продолжила. — Знаешь, я очень благодарна тебе за всё. За наше знакомство, за те дни в беседке во время сезона дождей. Мне очень плохо тогда было, и я могла наделать страшных глупостей. А ты меня буквально из ямы вытащил, вернул к нормальной жизни своим отношением ко мне. Как к человеку, который заслуживает в этой жизни хоть чего-то хорошего. Я же тогда кроме отвращения ничего к себе и не чувствовала, а благодаря тебе всё изменилось. И когда я вернулась на Сикоку и встретила вновь Каору, то уже была другою. И в итоге смогла построить с ним такую хорошую, полноценную семью. Моё теперешнее счастье было бы невозможно без тебя!

— И, послушай, я хочу пожелать тебе, чтобы ты тоже обрел своё счастье, — добавила спустя пару мгновений Юкари. — Или у тебя уже кто-то есть?

— Да, я встречаюсь. Она хорошая девушка. Хотел тебе сказать, да совсем забыл! — грустно усмехнувшись, ответил Такао.

— Вот видишь, как всё у нас замечательно сложилось! — воскликнула Юкари, открывая дверь. — Будь счастлив, Такао! И до будущей встречи! — она прошла в дом и закрыла за собой дверь. Такао постоял с минуту на месте, после развернулся и побрел своею дорогою.

Что осталось Такао от его знакомства с Юкари? Что осталось ему вообще от прошедшей юности? Она скрылась в прошлом, ветер времени унёс её прочь точно облако после прошедшей грозы. Дождь переживаний, надежд и устремлений пролился до капли, а ныне от него не осталось и следа на ровно накатанном асфальте жизни. Молодой Такао не стал башмачником, не исполнил свою первую взрослую и самую сильную мечту, да и новая, ранее столь трепетно ожидаемая встреча с Юкари принесла ему лишь ощущение пустоты в душе. Нет, он был рад, искренне рад тому, что сейчас с нею всё было хорошо, что она была счастлива и любима. Мог ли он сам даровать ей подобное счастье? Наверное, нет. Но всё же чувство легкой грусти наполняло его сейчас. Тогда, в уже далекой теперь юности, теми дождливыми днями, проведенными в парковой беседке, в его душу опустились семена любви. Такао позволил им прорасти, внимательно выпестовал и дождался всходов. Но взращенная им любовь оказалась бесплодною. Его мысли снова и снова возвращались к ней с грустью, одинокою грустью, что теперь будет сопровождать его существование до самого конца. Особенно во дни, когда над землёю вновь прольется дождь.