Мистер и миссис Фигг (джен)

Арабелле Томпсон всегда нравились животные.

Особенно полукниззлы. Они мало чем отличались от простых котов и не нуждались в маскировке от магглов. Они не боялись людей, охотно шли на руки и очень привязывались к своим хозяевам. И они, как ей казалось, походили на неё саму: и не кошки, и не книззлы, они не принадлежали ни волшебному миру, ни маггловскому. Прямо как она — и не волшебница, и не маггл. И хотя Арабелла понимала, что сравнение с полукниззлами, пожалуй, больше подошло бы волшебнику-полукровке, чем сквибу, всё же ей нравилось думать, что оно — и про неё тоже.

А ещё полукниззлов было легко содержать. Уйдя от родителей, Арабелла сняла маленький, почти крохотный домик, но два её питомца, мистер Флаффи и мисс Моргана, чувствовали себя в нём прекрасно. Конечно, она не отказалась бы от дома побольше: тогда она смогла бы завести ещё парочку полукниззлов, или, может, даже трёх. Но скромное жалованье мойщицы котлов не позволяло снять что-то приличное в пределах Хогсмида. В другом месте — возможно, но Арабелла с детства мечтала жить именно здесь. Да и добираться на работу без аппарации куда удобнее из соседнего дома, чем из соседнего города.

Устройство на работу Арабелла считала большой удачей. Не то чтобы она всегда хотела стать мойщицей котлов; по правде говоря, она вообще ни о чём таком прежде не думала, представляя себя кем-нибудь вроде официантки в красивом кафе. Но и в кафе, и в кондитерскую, и в книжный магазин, и вообще почти в любое место требовались исключительно волшебники, о чём Арабелле всякий раз и сообщали — кто с видимым сожалением, а кто и с насмешкой. И только мистер Уайт, хозяин маленькой аптеки, очень обрадовался, узнав, что Арабелла — сквиб. Мистер Уайт свято верил, что котлы для зелий нужно мыть только вручную, без всякой магии. И, поскольку ни один волшебник не соглашался этого делать, а эльфов у семьи Уайт никогда не водилось, появление Арабеллы пришлось как нельзя кстати.

Мыть котлы оказалось не так уж сложно. Главное было запомнить, после каких зелий можно трогать котёл голыми руками, а после каких не стоит. В остальном эта работа очень напоминала мытьё посуды, а уж посуды Арабелла за свою жизнь перемыла предостаточно. Пока она жила с родителями, ей приходилось мыть все чашки, ложки и тарелки младших братьев и сестёр, ещё не научившихся хозяйственным заклинаниям, а заодно и тазы с кастрюлями. «Должен же быть от тебя хоть какой-то толк», — резонно замечал отец. Толк и правда получился: перемыв за свою короткую восемнадцатилетнюю жизнь целую гору кастрюль, Арабелла не пугалась даже самых грязных котлов. Она, пожалуй, даже питала что-то вроде нежности к этим кривобоким посудинам, благодаря которым она не вернулась с позором домой, как предрекала миссис Томпсон, и не оказалась в борделе в Лютном, как пророчествовал мистер Томпсон.

Работа приносила деньги. Это поначалу очень удивляло Арабеллу. В родительском доме ей давали деньги очень редко, и так, пожалуй, было справедливо: родители ведь содержали её полукниззлов, целых двух. И кормили её — бесполезную старшую дочь. И позволяли ей жить у себя в доме после семнадцатилетия, и даже не хотели, чтобы она уходила. Но она всё равно ушла, забрав мистера Флаффи с мисс Морганой и маленький чемоданчик со своими вещами. И вот теперь она работала, и ей платили жалованье, и у неё даже был отдельный дом — съёмный, конечно, но это ничего.

* * *

Арабелла никогда не планировала заводить ежей. Точнее, она вообще не знала, что такое возможно. За всю свою жизнь она видела ежей всего пару раз, и они жили в лесу, а не в чьём-то доме.

Она просто пришла в «Волшебный Зверинец», чтобы купить чего-нибудь для мистера Флаффи и мисс Морганы. Мистер Уайт с женой иногда выбирались в Диагон-аллею, чтобы пополнить свои запасы ингредиентов для зелий, и Арабелла могла отправиться с ними, если хотела. Хотела она всегда, и пока мистер Уайт болтал с барменом в «Дырявом котле», а миссис Уайт неизменно отправлялась попить кофе, Арабелла бродила по всему переулку, заглядывая то в один, то в другой магазин. Чаще всего она бывала в «Волшебном Зверинце». Вот и на этот раз она пришла туда и остановилась у прилавка, терпеливо дожидаясь продавца, пожилого добродушного мистера Хитченса.

Однако того всё не было и не было. Когда Арабелла уже почти собралась позвать его, он наконец появился — весь взъерошенный, с растрёпанными полуседыми волосами и съехавшими набок очками.

— Дракклов ёж, чтоб его грифон сожрал! — пропыхтел он вместо приветствия, и только после этого, кажется, заметил Арабеллу. — Прошу прощения, мэм! У нас тут маленькое бедствие в кладовой. Впрочем, это неважно. Вам двух игрушечных мышей? Как обычно? — он улыбнулся, поправляя очки, и Арабелла, приходя в себя, тоже улыбнулась. Мистер Хитченс всегда помнил постоянных покупателей, и это было приятно.

— Да, двух мышей, и заверните их получше, пожалуйста, — сказала она, передавая через прилавок десять кнатов. — А то я их помну совсем, как в прошлый раз, — добавила она смущённо. И зачем-то спросила: — А что, у вас есть ежи?

Хитченс энергично закивал, отчего его очки снова съехали — на этот раз уже в другую сторону.

— Есть, мэм. Хотя вообще-то мы ими не торгуем. Но этот ёж приблудился к нам три с половиной года назад, и с тех пор я жду не дождусь, когда же он отправится к праотцам. Выбросить его жалко, продать — да нет у меня таких врагов, чтоб им его продавать! Он просто какое-то стихийное бедствие. Выбирается из любой клетки и портит всё, до чего достанет. Не то чтобы он был совсем бесполезным — мы, например, предлагаем ему крысиную еду, и если она хоть немного подпорчена, он сразу даёт знать. Но убытков от него всё равно больше, чем пользы.

— Может, ему просто грустно без сородичей? — робко предположила Арабелла, забирая у Хитченса свёрток с игрушечными мышами. Она имела довольно смутное представление о жизни ежей, но ей казалось, что мало каким зверям уютно в одиночестве.

Хитченс добродушно улыбнулся.

— Ну, я-то первым делом про это и подумал, — сказал он. — Ежи-самцы в природе уж точно не становятся добрыми друзьями, поэтому я нашёл ему ежиху. Милейшее создание, кстати! Тихое, мирное и невозмутимое. Только это не помогло. Бывают люди с дурным характером, мэм, а бывают ежи. Ничего тут не поделаешь, — он пожал плечами и помахал на прощание собравшейся уходить Арабелле.

И в это время прогремел взрыв.

Не слишком сильный: потолок не обрушился, да и стены остались на месте. Однако крысы панически заметались в своих клетках, грозя опрокинуть их на пол, а жаба, вылезшая погреться на подоконник, с ошарашенным кваканьем прыгнула прямо на Арабеллу. Та испуганно ойкнула и выронила свёрток с мышами. Свёрток раскрылся, игрушечные мыши покатились по полу, и Арабелла кинулась их подбирать, мысленно ругая себя за трусость. Ну что, в конце концов, случилось? Просто что-то где-то упало… Наверное…

Хитченс выругался сквозь зубы и исчез за дверью в кладовую. Раздался ещё один взрыв, на этот раз потише, а через несколько секунд Хитченс снова возник за прилавком, победоносно сжимая в вытянутой руке ежа.

Ёж был крупным, с длинными, угрожающего вида иголками. Арабелла подумала, что он легко мог бы извернуться так, чтобы близко познакомить с ними Хитченса. Однако ёж не делал этого, позволяя держать себя на весу, как тряпичную куклу. И только чёрные глаза-бусинки неприязненно поблёскивали.

— В лес, завтра же в лес! — провозгласил Хитченс. — Я мирный человек, но даже моё терпение не безгранично. Надеюсь, ваши мыши не испачкались, мэм? Если что, я готов заменить их на новые.

Арабелла отрицательно помотала головой и попятилась к выходу. Ёж проводил её презрительным взглядом и громко чихнул, заставив Хитченса предательски вздрогнуть.

Выйдя из «Волшебного Зверинца», Арабелла направилась было к мистеру Уайту в «Дырявый котёл», но на полпути остановилась. Этот злосчастный ёж никак не шёл у неё из головы. В лесу сейчас, конечно, тепло, всё-таки уже июнь — но каково будет там бедному ёжику, который уже почти четыре года живёт у людей? Он, может быть, в лесу и не был никогда! И хотя этот бедный ёжик только что прямо при ней устроил взрыв в кладовой, Арабелле всё равно было жаль его. В конце концов, Хитченсу следовало получше запирать клетку. Это же просто ёж, он не понимает, что делает!

Вокруг сновали люди, кое-кто уже недовольно ворчал, огибая Арабеллу, застывшую посреди улицы, но она не обращала на них внимания. Она была занята сложными подсчётами: хватит ли её жалованья ещё и на ежа? Или, вернее, на двух ежей — нельзя же разлучать ёжика с его ежихой. Хватит ли денег на их еду, на клетку, на… Что там ещё нужно ежам? Она не знала этого точно, но решила, что денег хватит. И, решив, развернулась и направилась обратно в «Волшебный Зверинец».

* * *

Много тратиться Арабелле не пришлось: Хитченс с восторгом — и совершенно бесплатно! — отдал ей и вольер для ежей, и их миски, и поилки, и целых два мешка с кормом, и снабдил её множеством советов по уходу за новыми питомцами. Правда, Арабелла не могла не признать, что большинство этих советов сводилось к одной теме: «Как смириться с дурным ежиным характером и при этом никого не убить».

Семейную пару ёжиков Арабелла нарекла мистером и миссис Фигг. Вольер новых питомцев едва-едва впихнулся в единственную комнатку её дома, которая теперь выглядела достаточно экзотично: третью часть занимали домики полукниззлов, ещё одну треть — ежиный вольер, и лишь последняя треть оставалась самой Арабелле. Впрочем, она не жаловалась: в тесноте, да не в обиде.

Довольно скоро выяснилось, что ежиная семья — не очень-то и семья. Миссис Фигг — очаровательное создание, как и говорил Хитченс — не то чтобы не любила мистера Фигга; скорее, она его побаивалась. И благоразумно держалась чуть в стороне: говорят, именно так и следует относиться к сумасшедшим. А мистер Фигг, если и не был совсем сумасшедшим, то, во всяком случае, нисколько не походил на здравомыслящего ежа.

Вольер он считал не более чем надуманным ограничением, а Арабеллу — фигурой скорее декоративной. Она так и не смогла понять, каким образом он выбирается из вольера. А ёж, обретая свободу всякий раз, когда ему хотелось, чувствовал себя подлинным хозяином дома и ни в чём себе не отказывал.

В первый же день после переселения он, ничуть не боясь, отправился инспектировать домики мистера Флаффи и мисс Морганы. Смешно переваливаясь, потоптался на их лежанках, потом вышел, обнюхал всё вокруг и, словно придя к какому-то умозаключению, бодро отправился на кухню.

Подобные обходы он повадился совершать почти ежедневно. И если мистер Флаффи не особенно возражал против появления ежа в его домике, то мисс Моргана была несколько иного мнения. У них с мистером Фиггом изначально установились натянутые отношения, и если мисс Моргана не прогоняла наглеца со своей территории, то только благодаря хорошему воспитанию, а вовсе не из страха перед ежиными иголками.

Впрочем, довольно скоро произошло событие, после которого мистер Фигг несколько переменился.

Это случилось через неделю после появления ежей у Арабеллы. Мистер Фигг, выскользнув с утра пораньше из вольера, в очередной раз исследовал кухню. На этот раз его внимание привлекло любимое блюдечко хозяйки, неосмотрительно оставленное ею на столе.

С этим блюдечком у Арабеллы была связана целая история. Она купила его, отдав четверть жалованья, больно уж красивым ей показалось блюдце: фарфоровое, с голубой каёмкой и с тремя нарисованными книззлами. К блюдечку была ещё и чашка, но её Арабелла купить не смогла — слишком дорого. Она и блюдцем-то боялась пользоваться — вдруг поцарапается — но любила рассматривать его в свободное время. И надо ж было так случиться, что в один из вечеров она забыла своё сокровище на столе!

Высота стола никогда не останавливала мистера Фигга. Он умудрялся невесть как влезать даже на подоконник — что ему какой-то стол! Взобравшись в очередной раз на столешницу, он сразу приметил блюдце. И решил его обнюхать — просто обнюхать. Но что-то пошло не так.

Блюдце разбилось с таким звоном, что, будь у Арабеллы соседи, они бы непременно проснулись и решили, что где-то поблизости обрушился целый шкаф с посудой. Сонная Арабелла вбежала в кухню в одной ночной сорочке, и её взору открылась страшная картина: осколки любимого блюдечка были разбросаны по всему полу, а на столе, насупившись, сидел виновник этого бедствия.

В то утро она рыдала так горько и так долго, что, кажется, даже охрипла. Она проклинала и свою неудачливость, и маленькое жалованье, и, главное, полное отсутствие магических способностей. Мерлин, насколько проще было бы жить, умей она хоть немного колдовать! Как счастливы люди, которые могут склеить разбившееся блюдце одним взмахом палочки!..

Успокоившись, Арабелла подобрала несколько осколков — тех, на которых были нарисованы книззлы. Остальное она смела в одну кучку и выбросила, грустно подумав, что больше никогда уже не сможет позволить себе купить такое блюдце: у неё ведь теперь ещё и ежи.

А мистер Фигг, прежде всегда невозмутимый, в то утро забился обратно в вольер и даже попытался закопаться в подстилку — впрочем, у него не вышло. Просидев так до вечера, он снова потихоньку выбрался наружу, но с этого момента вёл себя уже намного осторожнее, чем прежде.

* * *

Арабелла никогда не интересовалась ни войной, ни политикой, и не собиралась начинать. Однако войне оказалось всё равно, интересуются ею или нет. И хотя Хогсмид с его маленькими домиками и тихими улочками стоял в отдалении от любых боевых действий, укрытый для надёжности всевозможными чарами, отголоски войны доходили и сюда.

Перебои с поставками нужных мистеру Уайту ингредиентов начались ещё летом 1940 года, а к сентябрю дела стали совсем плохи. Контракты не выполнялись или выполнялись с задержками, часть лондонских партнёров вообще покинула город, боясь бомбёжек, и Уайту спешно приходилось искать новых. А эти новые заламывали такие цены за свои услуги, что проще было вовсе отказаться от изготовления некоторых зелий, чем платить.

Доходы Уайта стремительно сокращались, а с ними уменьшалось и жалованье Арабеллы. Впрочем, на те деньги, что она теперь получала, она по-прежнему могла платить за дом и содержать животных, оставляя немного себе на еду — а значит, жизнь всё ещё была сносной. Но скоро и это изменилось.

В начале октября Арабелла слегла с сильной простудой — во всяком случае, именно на простуду это было похоже больше всего. Но, хотя Уайт снабжал её лечебными зельями, по доброте душевной не принимая взамен ни кната, это мало помогало. Всё, что он мог ей предложить — бодроперцовое зелье и зелье от кашля — действовало слишком слабо, но ничего получше сейчас не было ни в маленькой аптеке Уайта, ни в больших аптеках Диагон-аллеи. Мистер Лей, старичок-целитель с другого конца деревни, только неодобрительно качал головой и советовал держаться. Поставки нужных ингредиентов ожидались не раньше, чем через пару недель, а до этих пор Арабелле приходилось ждать, надеясь, что ей не станет хуже.

Но хуже стало, хотя и вовсе не из-за простуды: через три дня после того, как Арабелла заболела, пропал мистер Фигг. Накануне вечером он был каким-то вялым и печальным, воротил нос от блюдца с молоком и вообще демонстрировал полное равнодушие к еде. А утром Арабелла, с трудом поднявшись с постели, обнаружила в вольере только миссис Фигг.

Поиски мистера Фигга, к которым присоединилась заглянувшая проведать Арабеллу миссис Уайт, не увенчались успехом. Ежа не было ни в одном из укромных мест, где он прежде любил прятаться. К вечеру пришлось признать, что отыскать мистера Фигга, очевидно, уже не удастся. Арабелла готова была ругать себя на чём свет стоит за то, что оказалась такой никудышной хозяйкой. И её немало раздражало, что миссис Уайт, кажется, куда больше волновалась о самой Арабелле, нежели о пропавшем еже.

Лёжа ночью в постели, Арабелла изо всех сил старалась не плакать. Она убеждала себя, что мистер Фигг сбежал, просто сбежал, а вовсе не ушёл умирать. Он ведь был ещё не особенно старым ежом и ничем не болел. И он не замёрзнет теперь в лесу, конечно же, нет. Он просто найдёт себе новых хозяев — каких-нибудь хороших людей, лучше волшебников, которые станут его больше любить и вкуснее кормить, и проживёт у них до глубокой старости. Так и будет.

* * *

На следующий после пропажи ежа день к Арабелле внезапно явилась целая делегация из четырёх человек: мистер и миссис Уайт, мистер Лей и какой-то незнакомый ей парень лет двадцати, назвавшийся Ойреном Джонсом, знакомым Уайтов — угрюмый, худой и взъерошенный. Делегация ожидаемо не поместилась за столом в маленькой кухне, поэтому мистер Лей был вынужден расположиться на подоконнике, а Ойрен и вовсе остался стоять возле двери, выглядя там так же уместно, как книззл посреди грядки с редисом.

Арабелла, с каждым днём чувствовавшая себя всё хуже, а в то утро ещё и проснувшаяся с опухшими от слёз глазами, была совершенно не расположена принимать гостей. Но по выражению лица мистера Уайта уже с первых минут стало ясно: дело серьёзное.

— Не буду тянуть, — сказал мистер Уайт, едва только все расселись, а взъерошенный Ойрен Джонс занял своё место в дверях. — Ваше состояние, мэм, внушает мне опасения. И моей жене. И мистеру Лею.

— М-моё состояние? — недоумённо переспросила Арабелла.

— Ваше, мисс, — подал голос мистер Лей с подоконника. У Арабеллы мелькнула мысль, что негоже было такому пожилому человеку сидеть на подоконнике, и что хорошая хозяйка, уж конечно, предложила бы ему стул. Но сегодня у неё не оставалось сил быть хорошей хозяйкой, да и стульев лишних не было, как и мест за столом.

— Я поговорила с мистером Леем вчера вечером, — пухленькая миссис Уайт выглядела встревоженной, что случалось с ней крайне редко. — Он предполагает, что у вас не простуда, а ангина. Да ведь, мистер Лей?

— Именно так, — Лей кивнул. — От простуды, мэм, уже должны были помочь те зелья, которыми снабжает вас мистер Уайт. Но у вас держится температура, и это мне не нравится. Да и видок у вас, мисс Томпсон, тот ещё, не сочтите за обиду. Не могли бы вы подойти ко мне поближе?

Арабелла в недоумении поднялась со своего места и подошла к окну. Сказать по правде, она никогда не болела ангиной, да и вообще ничем, кроме пустяковой простуды. И сейчас не очень понимала, отчего у всех присутствовавших такие обеспокоенные лица.

— Встаньте-ка чуть боком и откройте рот, — велел ей Лей. — Да, вот так… Люмос! Нет-нет, мэм, жмуриться — жмурьтесь, но рот извольте не закрывать!

Арабелла послушно стояла, закрыв глаза и открыв рот, и запоздало раздумывала, как по-идиотски, должно быть, она сейчас выглядит. А Лей тем временем тщательно рассматривал что-то у неё в горле.

— Нокс, — наконец сказал он совершенно безрадостно. — Можете сесть на своё место, мэм. Что же, как я и говорил, это ангина. Бодроперцовое зелье тут бесполезно.

— Значит, не ждём? — резко спросил Ойрен Джонс, до этого стоявший в дверях неподвижно, как изваяние.

— Да погодите вы, не так же сразу, — махнул рукой мистер Лей. — Надо же объяснить всё мисс Томпсон.

— Ну так объясняйте, — буркнул Ойрен. — Чего время терять?

Мистер Лей вздохнул и посмотрел на миссис Уайт. Миссис Уайт — на мистера Уайта. Мистер Уайт, казалось, тоже поискал взглядом кого-то, но, обнаружив поблизости только мистера Флаффи, заинтересованно нюхавшего левый сапог Ойрена, сдался:

— Ладно… Хорошо, я расскажу всё сам. Мисс Томпсон, — он как-то виновато взглянул на Арабеллу, — у нас проблемы. Точнее, у вас проблемы. Вам нельзя ждать ещё десять дней, пока ингредиенты для сильнодействующего зелья против инфекции появятся в Лондоне. У вас просто нет этих десяти дней. То есть я, конечно, не говорю, что за это время случится что-то непоправимое, — он заметил, как испуганно посмотрела на него Арабелла, и попытался смягчить свои слова. — Нет, я вовсе не говорю этого, но право слово, ангина — мерзкая штука, и откладывать начало лечения ещё на десять дней в вашем случае было бы крайне неразумно.

— И что же тогда делать? — Арабелле казалось, что она вообще перестаёт понимать происходящее.

— Ну, строго говоря, у нас есть два варианта, — улыбнулся Уайт. — Видите, даже целых два, а не один.

Он встал, слегка потянулся, обошёл кухню, почесал за ухом мистера Флаффи и продолжил:

— Вариант первый — позаимствовать лекарства у магглов. Они, я слышал, неплохо поднаторели в лечении всевозможных ангин да бронхитов. Но, — он предупреждающе поднял руку, — должен сказать, что ни я, ни мистер Лей понятия не имеем, какие вещества и в какой дозировке вам подойдут. Значит, нужен маггловский врач. Это можно организовать, но мы, к сожалению, не в курсе, какие документы необходимы для обращения в маггловскую больницу и сколько это стоит. Технически, конечно, можно решить дело маленьким Конфундусом…

— …но для этого надо знать, к кому его применить, — подхватил Лей. — Видите ли, мисс Томпсон, маггловские врачи, прямо как наши целители, специализируются на разных болезнях. И у нас пока нет идей, как отличить маггла, который лечит горло, от маггла, который лечит, допустим, грибок на ногтях. Разузнать мы это, безусловно, сможем, но нам потребуется время. Дня три, а может, и четыре.

Арабелла только пожала плечами:

— Значит, подождём. Что тут ещё сделаешь? Или какой там был второй вариант?..

Лей и мистер Уайт отчего-то замялись, и в кухне повисло неловкое молчание. Слышно было только, как мистер Флаффи изо всех сил урчит, обнюхивая уже второй сапог Ойрена Джонса. Положительно, его отчего-то очень интересовали эти сапоги, да и сам Ойрен, если уж на то пошло. Мистер Флаффи вообще-то был довольно замкнутым полукниззлом, недолюбливавшим незнакомцев, и такое его поведение несколько обескуражило Арабеллу. Хотя она и понимала, что сейчас ей полагается думать совсем о другом. Тем временем мистер Уайт откашлялся и, кажется, готов был продолжить свою речь — но не успел.

— Второй вариант, — бесцеремонно заявил Ойрен, — превратить тебя в крысу. И напоить крысиным зельем.

* * *

— Вообще-то всё это случилось из-за Трея, — начал издалека Ойрен, переместившись на подоконник, поближе к Лею. К тому моменту мистер Уайт уже успел отсмеяться, а Арабелла — успокоиться, и не в последнюю очередь благодаря каплям миссис Уайт, которые та накапала ей в ложку, разъярённо шипя на Ойрена. Капли были хорошие: после них Арабелла уже могла слушать про идею с превращением в крысу, не испытывая желания забиться в истерике. Почти.

— Трей — это мой двоюродный дядюшка, — продолжал Ойрен. — Он воспитывал нас с братом и своих детей тоже. И сквибов не любил. Ну, а я как раз сквибом и уродился, — он слегка смущённо поглядел на Арабеллу.

— Ты скажи, что твой дядюшка делал со сквибами, — хмыкнул мистер Уайт.

Ойрен неопределённо пожал плечами:

— Да ничего он с ними не делал. Их же у нас в семье и не было — ну, до меня. А тут я. Сначала-то Трей ещё на что-то надеялся, а потом ко мне сова с письмом не прилетела — ну, и всё стало понятно. А вот что со мной делать — непонятно. А Трей — он историю любил…

Ойрен ненадолго замолчал, сосредоточенно перебирая шерсть мистера Флаффи, занявшего место у него на коленях.

— Причём историю, знаешь, не такую, которая про нормальных людей, — теперь Ойрен уже говорил, обращаясь только к Арабелле. — Нет, он любил книги про жизнь всевозможных психов. У него целая библиотека была: какую книгу ни откроешь, там обязательно про ненормального. Из тринадцатого века, из восемнадцатого… Ну и, в общем, когда мне было пятнадцать, он дочитался-таки до истории Ферклов*. Слышала о таких?

— Нет, — помотала головой Арабелла.

— Это целая семья была — отец и семеро сыновей. И все сыновья — сквибы. Ну, папаша, видать, разозлился на такую неудачу, да и превратил их… В ежей. Не знаю, что на это сказала мамаша Феркл, может, она вообще уже померла к тому времени. В общем, превратил и превратил, мало ли всяких психов, но Трей решил, что это самое… Ну… Здравая, в общем, затея-то была, надо бы повторить, — сказал Ойрен и виновато умолк.

…Медленно-медленно до Арабеллы доходила суть сказанного, хотя мысли в голове и крутились с бешеной скоростью, словно подогреваемые высокой температурой. Значит, в ежа. Дядюшка превратил племянника-сквиба в ежа… Надо же, а её-то собственные родители, оказывается, просто ангелы во плоти.

Превратил в ежа! Мерлин и Моргана, ну конечно! Могло ли быть совпадением, что вчера мистер Фигг исчез, а уже сегодня к ней явился этот Ойрен? И Уайты — о, конечно, они посмеивались. Старались сдерживаться, тем более, это же невежливо — прийти к больному человеку и хохотать… Но вот, значит, в чём было дело.

Арабелла обессиленно закрыла лицо руками. И как она ни о чём не догадалась? Почему даже ничего не заподозрила? Ведь мистер Фигг никогда не вёл себя, как нормальный ёж. Чего стоило хотя бы то, что он никогда не обращал внимания на миссис Фигг! А его распорядок дня? Ежи ведь спят днём, а бодрствуют ночью, но у этого ежа всё было наоборот. А она думала, что это просто какие-то ежиные странности… Великая Моргана, какой позор! Этот Ойрен ведь жил в одной с ней комнате! Видел её… Да в каком только виде он её не видел! И вдобавок бродил по всему дому. И разбил её любимое блюдце!

— А блюдце-то — за что? — тихо спросила она, не отрывая рук от лица. Миссис Уайт подошла к ней сзади и приобняла за плечи, но Арабелла ничего не почувствовала.

— Ни за что, — честно ответил Ойрен. Если бы Арабелла смотрела на него в этот момент, то увидела бы, как вспыхнули его уши — ровно два фонарика. — Я его вообще не собирался разбивать… В общем, на чём я там остановился-то? — он неуверенно взглянул на мистера Уайта, словно ища поддержки. Тот в ответ ободряюще улыбнулся:

— На том, как мистер Трей превратил тебя в ежа.

— Да, превратил, — кивнул Ойрен. — Я, когда понял, чего он задумал, сперва не очень-то и огорчился. Я ж думал, что стану совсем ежом, с ежиными мозгами. Буду жить в лесу и есть личинок. Ну, а мне тогда было всё равно, подумаешь — ёж… Но вышло не так. В ежа-то я превратился, а внутри всё равно остался человеком. Трей про это, конечно, не узнал.

— Почему ж ты никому не дал понять, что ты не ёж? — Арабелла наконец отняла руки от лица. — Ты же жил у мистера Хитченса. Если бы он узнал — я уверена, он бы заявил в Министерство, и твоего дядю наказали бы, а тебя расколдовали обратно.

— Расколдовали бы, — Ойрен скрестил руки на груди. — И что? Какой мне с этого прок? Я, знаешь, жутко был зол, когда понял, что жить мне теперь ежом с человеческим сознанием. И хотел отомстить Трею, чтобы его наказали… А потом подумал: ну, пусть его накажут, а я-то куда денусь? Куда пойду? В дядюшкин дом меня уже не пустят, да и не хотел я больше там жить. А куда ещё? Колдовать я не умею, у магглов жить тоже не умею, в школе ни в какой не учился — и что дальше? С бродягами, что ли, жить? Ежом-то я мог хотя бы в лес уйти, грибов поесть каких-нибудь…

— Ну, я же нашла работу, — возразила Арабелла. Ойрен в ответ только махнул рукой:

— Ты — вообще другое дело. Я прежде никогда не слышал, чтобы сквибы у волшебников работали… В общем, о чём я там говорил? Да, про грибы в лесу. Я ж первые пару месяцев в лесу как раз и жил, а потом стало холодно. Нормальные-то ежи, чуть похолодает, впадают в спячку и спят себе до весны. А у меня не получилось, хоть я и пытался. Тогда я решил прибиться к какому-нибудь дому, думал, буду там мышей ловить. И как-то занесло меня к Хитченсу — сам не помню, как. Диагон-аллея довольно далеко от дома Трея. Ну, а Хитченс меня оставил. Ты не думай, я у него не нахлебничал — я и мышей ловил, и корм крысиный проверял, не испортился ли. И карликовых пушистиков загонял в клетки, если они разбегались — а разбегались они раза по три в неделю, жутко нервные твари. Но я любил свободу, а Хитченс — что Хитченс? Закроет меня в вольере и уйдёт. Понадоблюсь — выпускал. Вечный кавардак у него был, тут и не захочешь, а на что-нибудь наткнёшься. А потом он ещё и ежиху эту приволок зачем-то…

— Ну, как зачем? — тепло улыбнулась миссис Уайт. — Жену тебе найти думал.

— Она не в моём вкусе, — фыркнул Ойрен, забавно скривившись. Миссис Уайт рассмеялась, вслед за ней захихикал Лей, и обстановка в кухне немного разрядилась. И только мистер Флаффи был явно недоволен тем, что часть внимания Ойрена от него ускользает. Он принялся требовательно, хотя и не сильно, покусывать гладившую его руку, напоминая о своём существовании.

— Так вот, — продолжил Ойрен, вытаскивая палец из пасти мистера Флаффи. — Потом меня забрала ты. Я у тебя, признаться, долго жить не планировал. Всё думал, как бы так сбежать, чтоб ты сильно не ревела…

— Но зачем тебе было сбегать? — удивлённо и слегка обиженно спросила Арабелла. Вот как, значит — сбежать он хотел. Она давала ему дом почти четыре месяца, а он — сбежать. Очень даже мило.

— Ну, а зачем бы я стал у тебя жить? — Ойрен нахмурился. — Мышей у тебя нет, ловить некого. Пользы от меня никакой, только траты. А у тебя самой кладовка вечно пустая и жрать толком нечего… — он осёкся и виновато взглянул на разом покрасневшую Арабеллу. И заговорил вдруг быстро-быстро: — Я, в общем, к чему всё это говорю-то. Я когда у Хитченса жил, у него пару раз крысы ангиной болели. Так-то крысы этой гадостью болеть вроде не должны, но от людей подцепить могут. Ну, а у Хитченса, сама знаешь, посетителей куча, вот крысы и заражались. И он им зелье давал — крысиное какое-то, ему его на заказ готовили. И крысы выздоравливали. Я даже однажды видел, как он сам это зелье пил, когда заболел — и ничего, нормально. Ну, и я это самое… — он потупился. — Я подумал: случись мне заболеть, драккл знает, станет меня Хитченс лечить или не станет. Ну, и спёр… то есть позаимствовал у него зелье. Оно лет десять хранится, так что я не торопился. То на ночь сбегал, то на пару дней, Хитченс не очень-то и замечал. Понатаскал в лес помаленьку, по флакончику. Немного.

— Примерно целый ящик, — поддакнул мистер Уайт.

— Ну, я не считал, — признался Ойрен. — То один флакон под деревом прикопаю, то другой… Может, и ящик. Нехорошо, конечно, если так.

— В любом случае, нам сейчас этот ящик очень пригодится, — резюмировал Уайт. — Нынче утром мы забрали всё, что нашли — к счастью, аппарация в Хайгейт Вуд и обратно открыта как раз с пяти до семи утра, так что мы успели вовремя. Спасибо, что мистер Джонс предельно ясно обозначил координаты своего тайника... Вы, конечно, слышали, что мистер Хитченс потреблял крысиное зелье прямо в человеческом облике, — обратился он к Арабелле. — Но ни мне, ни мистеру Лею это не кажется хорошей идеей. Всё-таки это зелье для крыс, и предпочтительно, чтобы оно сделало своё дело в крысином организме. Если вы подпишете согласие на вмешательство, мы превратим вас на неделю в очаровательную крыску, а потом, когда курс лечения завершится, расколдуем обратно. Не переживайте, — он ободряюще улыбнулся, видя, что Арабелла явно напугана открывающимися перспективами. — Вы, разумеется, подробно ознакомитесь с текстом документа, и, если будете с чем-то не согласны, мы этот пункт просто вычеркнем. Конечно, — он погрустнел, — идеально было бы в сложившейся ситуации раздобыть свежее зелье, пускай и для крыс, но, боюсь, сейчас запасы мистера Хитченса так же скудны, как и наши. Но вы не бойтесь: тайник мистера Джонса мы тщательно проверим. Думаю, это займёт примерно сутки. Мы, разумеется, вам доверяем, — он обернулся к Ойрену, — но не факт, что в условиях леса всё зелье сохранилось в надлежащем состоянии.

Ойрен молча кивнул.

— Что ж, — Уайт поднялся со своего места, — спасибо за приятную компанию, дамы и господа. Думаю, мы с мистером Леем сейчас сходим ко мне и составим текст соглашения на вмешательство. После чего, если с зельем всё окажется в порядке, принесём завтра с собой и документ, и зелье. Если, конечно, у вас нет принципиальных возражений, мисс Томпсон, — и он вопросительно посмотрел на Арабеллу. Та резко помотала головой: несмотря на всю бредовость затеи, принципиальных возражений у неё не было. Если Уайт и Лей сказали правду — а зачем им врать? — ждать в её состоянии нельзя. А других способов начать, наконец-то, нормально лечиться, очевидно, не предвиделось.

— В таком случае, — повеселел Уайт, — не смеем больше тратить ваше время, мисс Томпсон. Миссис Уайт пока останется с вами и поможет вам по дому: при ангине вредно лишний раз напрягаться, да и вообще, я бы на вашем месте старался поменьше двигаться. И, думаю, мистер Джонс тоже у вас задержится, — он хитро поглядел на Ойрена. — Полагаю, вам с ним следует обсудить некоторые вопросы, касающиеся, кхем, содержания домашних питомцев.

* * *

Уайт и Лей, попрощавшись, ушли. Миссис Уайт захлопотала по хозяйству: надо было сходить в кладовую, принести корм для ежихи и полукниззлов, всех накормить, прибраться в спальне.

Арабелла и Ойрен продолжали сидеть на кухне, не говоря ни слова. Наконец, Ойрен первым решился нарушить молчание:

— Я куплю тебе такое же блюдце.

— Не надо, — вспыхнула Арабелла.

— Надо, — Ойрен упрямо помотал головой. — Я не специально его разбил. Я вообще думал, что это так, ерунда — ну, подумаешь, блюдце расколотилось, взмахнёшь палочкой да починишь, делов-то. Я же не знал, что ты сквиб.

— Ты думал, я волшебница?

— Думал, конечно. Живёшь в Хогсмиде, работаешь у волшебника, ходишь по магазинам в Диагон-аллее — ну, кто из сквибов так делает? А что за целую неделю не пользовалась при мне палочкой… Ну, мало ли. Может, ты ею пользовалась, пока я не видел. Я же не наблюдал за тобой круглые сутки.

Он замолчал. Арабелла тоже сидела молча. В наступившей тишине было слышно, как в спальне миссис Уайт передвигает домики мистера Флаффи и мисс Морганы — видимо, чтобы вымести пыль.

— Кто тебя расколдовал? — наконец спросила Арабелла. — Уайты?

— Они, — Ойрен кивнул. — Я же почему сбежал? Увидел, что ты совсем разболелась, и вспомнил про то зелье. Ну, и пошёл к Уайтам. Миссис Уайт вернулась от тебя, а там я. Она, конечно, давай меня ловить. Ну, а я — бегом к Уайту в кабинет, — он ухмыльнулся, вспоминая прошлый вечер. — Сшиб со стола чернильницу — вот крику-то было! Перемазался в чернилах и залез под шкаф. Пока они чистили ковёр от чернил, пока шкаф двигали — я успел на полу лапой написать, что я не ёж. Криво вышло — ужас, ты не представляешь, насколько неудобно выводить буквы ежиной лапой! Но они поняли. Видела бы ты их лица! — Ойрен громко расхохотался, и Арабелла, не выдержав, тоже захихикала.

— Что ты собираешься делать теперь? — отсмеявшись, спросила она. И тут же спохватилась: не слишком ли участливо это прозвучало? Или, может, встревоженно? Она вовсе не хотела, чтобы он решил, будто она беспокоится за него. Вот ещё!

К счастью, Ойрен, казалось, ничего такого не подумал.

— Уайт сказал, что у него где-то в Годриковой впадине живёт знакомый аптекарь, который тоже считает, что котлы лучше мыть вручную, — безразлично проговорил он. — Мистер Скотт, так его зовут. И у этого Скотта вроде бы ещё и животины разной полон двор — козы, корова, лошадь, в общем, всякое такое. Работа найдётся, — он пожал плечами и смущённо улыбнулся. — По-дурацки получилось, да? Четыре года жил ежом, потому что не знал, что можно жить и сквибом.

— Не такой уж и большой срок, — проговорила миссис Уайт, неслышно появляясь в дверях. Она уже покончила с уборкой спальни и теперь пришла готовить обед. — Ты понял, что множество проблем можно решить, просто обратившись к людям вокруг, в свои… А сколько, кстати, тебе лет?

— Девятнадцать, — буркнул Ойрен.

— В девятнадцать, значит, лет. Можешь мне поверить: некоторые не понимают этого и в пятьдесят, — и она двинулась к кухонной плите.

Какое-то время Ойрен и Арабелла наблюдали за тем, как ловко она ставит на огонь кастрюльки, как бросает специи в закипевшую воду, а потом Арабелла спросила:

— Ты, выходит, не будешь заявлять на своего дядю?

— Да не на кого уже заявлять, — хмыкнул Ойрен. — Уайт говорит, один его знакомый из Диагон-аллеи пару лет назад готовил какое-то зелье для Трея, а потом Трей помер. Не от зелья, от болезни просто. Знаешь, почему тот знакомый его запомнил?

— Почему?

— А к нему после смерти Трея приходили его дети и мой братец.

— Ругаться? Обвинять?

— Да нет, — Ойрен широко улыбнулся. — Благодарить. Они, видать, решили, что тот знакомый Уайта специально траванул дядюшку. Или, может, просто не слишком хорошо лечил. Как видишь, мой двоюродный дядюшка был исключительно приятным человеком. Да, мохнатая ты задница? — потормошил он мистера Флаффи, так и лежавшего у него на коленях. — Хотел бы ты себе такого родственничка?

Мистер Флаффи презрительно фыркнул, потянулся — и снова свернулся калачиком.

— Не хотел бы, — резюмировал Ойрен. — И я его понимаю. В общем, я, значит, уеду в Годрикову впадину, — вернулся он к прежней теме. — Поменяем документы, и я поеду. А может, сперва поеду, а потом поменяем. Так оно, может, будет и лучше.

— Какие документы? — не поняла Арабелла.

— Мои, — Ойрен довольно хмыкнул, заметив недоумение в её взгляде. — Я же никакой не Джонс, эту фамилию нам с братом дал Трей в честь какого-то своего приятеля. А какая у нас настоящая фамилия — не говорил. Да теперь и нет разницы, по документам-то я Джонс. Временно. Заберём мои бумаги из дядюшкиного дома — если там, конечно, что-то ещё осталось — и я возьму фамилию Фигг.

— Фигг?!

— Ну да — Фигг, — Ойрен явно наслаждался эффектом, который произвели его слова. — А чего выдумывать-то? Буду мистер Фигг, значит. Только ты уж тогда ежиху-то эту переименуй, — он хитро улыбнулся. — Назови её, к примеру, Вонючка.

— Но почему Вонючка?

— Потому что пахнет она так себе, когда ты ёж. Человеческий нос, может, и не чувствует, а вот ежиный — очень даже. И да, кстати, — спохватился он, — чуть не забыл сказать: не давай ей молоко. Ежам его вообще-то нельзя. Уж не знаю, почему Хитченс тебе этого не сказал.

* * *

Курс лечения крысиным зельем прошёл успешно: Арабелла выздоровела. И хотя недельное пребывание крысой отнюдь не стало одним из самых лучших её воспоминаний, всё же выздоровление того стоило. Тем более, что ни скучно, ни страшно ей не было: миссис Уайт, выпив профилактические зелья, всю эту неделю жила в её доме, занимаясь хозяйством, а днём приходил Ойрен, от которого тоже за версту пахло зельями для предотвращения заражения. Он садился в кресло рядом с кроватью, а Арабелла забиралась на подушку и часами слушала его истории про жизнь в теле ёжика.

Потом Арабеллу расколдовали, миссис Уайт вернулась домой, а Ойрен уехал в Годрикову впадину. Раз в неделю большая, немного облезлая сова приносила от него письма, а однажды, примерно месяц спустя, вместе с письмом доставила увесистый свёрток. Раскрыв его, Арабелла ахнула: внутри было блюдце, точно такое же, как то, что разбил мистер Фигг — теперь уже, кстати, действительно мистер Фигг. А кроме блюдца, в свёртке оказалась ещё и чашка. И записка: «Пей из них чай, ладно? Они для этого. Не для того, чтобы просто на них смотреть». Арабелла счастливо улыбнулась и решила, что, пожалуй, последует совету.

Жизнь текла своим чередом, и Арабелла не планировала никаких изменений. Поэтому для неё стало полной неожиданностью, когда как-то по весне в выходной день к ней заглянул мистер Уайт и прямо с порога сказал:

— Ну что, мисс, слыхали последние новости о нашем деле? Я так и знал, что ещё нет! — и он с видимым удовольствием сунул ей в руки газету. — Почитайте-ка!

Арабелла с недоумением взяла газету и раскрыла её на рубрике «Новости зельеварения». И обмерла. Крупными буквами через всю страницу шла надпись: «СЕНСАЦИЯ В МИРЕ ЗЕЛЬЕВАРЕНИЯ! ИЗОБРЕТЁН САМООЧИЩАЮЩИЙСЯ КОТЁЛ!».

— Эти котлы пока что ещё, конечно, очень дорогие, — сказал Уайт, забирая у Арабеллы газету. — Но, думаю, уже через пару-тройку лет они поступят в массовое производство. Изобретатель живёт в Америке, им там наши войны мало препятствуют. Спрос среди аптекарей, думаю, будет большой: заклинаниями не всё отскоблишь, я лично вообще против этого, а ручной труд для многих дикость. Тут, конечно, надо будет ещё поглядеть, так ли уж хорошо эти котлы самоочищаются, но, так или иначе, вектор движения уже задан, — заявил он, глядя на расстроенную Арабеллу.

— Вы меня уволите? — спросила она упавшим голосом. — Через пару-тройку лет? Или уже сейчас?

Уайт отложил газету на комод у двери и замахал на Арабеллу руками.

— Я вовсе не для такого разговора к вам пришёл, — заявил он. — Не думаю, что моих средств хватит хоть на один подобный котёл даже и через пять лет. Однако, мисс, вы сами видите, к чему всё идёт. Ваша профессия устаревает, поэтому я предлагаю вам, скажем так, опередить события.

— Опередить?..

— Именно! — Уайт в предвкушении потёр руки. — Сейчас вам восемнадцать, и вы открыты всему новому. А лет через десять, когда эти котлы будут всюду, куда ни плюнь, стукнет двадцать восемь. У вас будут муж, дети… Только не смотрите на меня так, будто вы никогда об этом не думали! Так вот, мисс, если у вас будет какая-нибудь востребованная профессия, а не умирающее ремесло мойщицы котлов, вам станет много легче жить, уж поверьте на слово.

— Но откуда я возьму другую профессию? — с отчаянием спросила Арабелла. — Вы же знаете, я и к вам-то еле устроилась!

— У магглов, мисс Томпсон, у магглов! — Уайт прямо-таки излучал уверенность. — Вы, быть может, слышали, что в Годриковой впадине, — тут он как-то особенно коварно улыбнулся, — бок о бок с волшебниками живут магглы. И среди них попадаются на удивление приличные люди! К примеру, соседка мистера Скотта держит вышивальную мастерскую. У магглов, должен вам сказать, всякий труд сейчас тоже… как его?.. ав-то-ма-ти-зи-ру-ет-ся, вот. Они начинают использовать механизмы. Но ручная вышивка очень ценится и, думаю, будет цениться ещё долго. Так вот, мистер Скотт на днях написал мне, что его соседка ищет себе ученицу. Нет, не думайте, я вас не выгоняю, но, — он со значением взглянул на Арабеллу, — будет ли с вашей стороны разумно упустить такой шанс?

— А Ойрен? — вырвалось у Арабеллы помимо воли. Она тут же покраснела до корней волос и, кажется, была готова откусить себе язык, но Уайт уже расплылся в понимающей улыбке:

— Насчёт него мы тоже что-нибудь придумаем. С ним, пожалуй, даже и проще, мисс. У магглов куда больше ремёсел для мужчин, чем для женщин. Определим его к кому-нибудь в ученики. И кстати, — он как-то странно прищурился, — должен вам сказать, мистер Джонс пока что живёт в свободной комнате у мистера Скотта. Думаю, вы замечали это по обратному адресу на конвертах. А мистер Скотт, — сказал он тоном фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, — живёт буквально в минуте ходьбы от этой своей соседки с вышивальной мастерской. Согласитесь, это удобно!

Арабелла кивнула и, вздохнув, слегка прикрыла глаза. Да, это, пожалуй, и впрямь было удобно. Во всех отношениях.

* * *

Майским вечером 1985 года в неприметный домик на Оук-Стрит, что в паре кварталов от Прайвет Драйв, приехали двое. Пожилые мужчина и женщина долго выгружали из машины какие-то чемоданы и баулы. Наконец, покончив с этим, они вошли в дом.

— Здесь вы, значит, и будете жить? — мистер Фигг включил свет и скептически оглядел очень просто обставленную комнатку. — Выглядит так себе. Напоминает каморку в доме Скотта.

Миссис Фигг, вздохнув, уселась за стол.

— Не всегда. На выходные можно уезжать — ну, кроме некоторых выходных, когда я позарез буду нужна здесь. И ты тоже можешь приехать. И мальчики. В конце концов, думаю, этим Дурслям всё равно, кто там приезжает в гости к чокнутой бабке. Они живут в двух кварталах отсюда и в окна подсматривать не станут.

— Приезжать в гости к собственной жене, — присвистнул мистер Фигг. — С этим Дамблдором ни в какой цирк ходить не надо. Думаешь, тебе подкинут мальчишку уже этим летом?

— Дамблдор думает так, — мягко сказала миссис Фигг. — В июне их сыну исполняется пять лет, а это значит, что Гарри сейчас тоже почти пять. Дамблдор считает, что малыш Поттер уже достаточно большой, чтобы его сочли возможным оставить у кого-то из знакомых. Знакомство нам организуют, Дамблдор обещал.

— «Малыш Поттер», — фыркнул мистер Фигг. — Вот что, Беллс, ты как хочешь, а мисс Камиллу я сюда не отпущу. И Рыжего тоже. Не хватало им ещё встретиться с этим Поттером!

— Это всего лишь маленький мальчик, — миссис Фигг понимающе улыбнулась.

— Не всего лишь, а целый маленький мальчик! Который, можешь мне поверить, примется тягать несчастных животных за хвост и за усы. Нет уж! Бери мистера Пауса, Снежка и Хохолка. И, пожалуй, ещё мистер Тибблс подойдёт. По крайней мере, эти четверо вряд ли решат выцарапать глаза мальчишке, когда он начнёт носиться по дому. Что-нибудь ещё будет нужно?

Миссис Фигг задумалась на минуту.

— Капуста! — наконец сказала она. — Много капусты.

— Это ещё зачем?

— Чтобы варить, конечно же. И резать. И… Ещё что-нибудь с нею делать, — она хитро улыбнулась, глядя на недоумевающего мужа.

— Ради всего святого, Беллс, зачем?

— Чтобы дом пропитался капустным запахом, — рассмеялась миссис Фигг. — Поверь мне, стоит только этим Дурслям учуять в комнатах запах капусты, как они сразу поймут, что лучшего места для Гарри не найти. Невозможно быть счастливым маленьким мальчиком в доме, где воняет капустой.

— Чокнутая, — мистер Фигг с уважением посмотрел на жену. — Как есть — чокнутая. Домой ты, значит, будешь приезжать, вся пропахнув капустой?

— Что поделать, — миссис Фигг развела руками. — Издержки работы на Орден Феникса.

Мистер Фигг тяжело вздохнул и, развернувшись, направился к выходу.

— Орден капустницы, а не Феникса, — пробурчал он под нос. — Можешь Дамблдору так и передать!

___________________________________________________________________________________________

*Фаддеус Феркл (1632-1692) — персонаж серии компьютерных игр о Гарри Поттере, появляющийся на карточке от шоколадных лягушек. Семеро его сыновей оказались сквибами. Узнав об этом, Феркл превратил их всех в ежей.