Эмили Рихтер вспоминает (джен)

В нашем саду всегда пахло яблоками. Мой прадед посадил множество яблонь. Этот запах напоминает мне о беззаботном детстве, когда я сидела под деревом с книгой в руках и погружалась в историю об Изумрудном городе с головой.

И представляла себя Дороти. Я могла провести так весь день. Мама обязательно давала мне с собой корзинку с перекусом, а при приближении вечера неизменно звала домой ужинать. Моя мать была высокой худощавой женщиной с чёрными волосами до плеч, с бледно-голубыми глазами. Если я ловила её взгляд, то часто видела в нем печаль, которую она не могла скрыть. Сегодня на ней было надето тусклое-жёлтое платье, а на шее красовалась нитка с жемчугом.

Дом был в два этажа и старинный. Он переходил по наследству из поколения в поколение по мужской линии.

Пока мама накрывала на стол, я услышала знакомые шаги, я узнаю их по стуку каблуков. Это вернулся отец с работы. По профессии он адвокат и имел хорошую репутацию в округе. Все знали его, как добропорядочного семьянина и мастера своего дела. У него были короткие каштановые волосы, высокий лоб, глубоко посаженные карие глаза и вечно хмурый взгляд.

На людях он словно преображался, блестяще играл свою роль. Звали его Альберт Рихтер. В моих жила течёт часть его немецкой крови. Предки отца были переселенцами, осели в Америке. Из немецкого в отце осталось имя с фамилией. Он стыдился корней после того, как на его родину пришёл к власти Гитлер и развязал войну. Особенно он стыдился собственного отца, который поддерживал политику Третьего Рейха, и переехал в Германию, и служил в Вермахте, а потом попал в плен к американцам, и чудом вернулся домой. Политические предпочтения моего деда остались такие же.

Дед пытался промыть мозги моему отцу, когда тот был в юношеском возрасте, но отец шёл против нацистских убеждений, и в семье всё больше разгорались конфликты. Бабушка защищала сына от нападок деда, и в ответ слышала угрозы: «старая ведьма, не лезь не в своё дело, иначе тебе несдобровать», — порой в ход действительно шли кулаки. Отцу было тяжело переносить домашнюю атмосферу, и, став старше, он пошёл собственным путем. Уехал в другой город, поступил в университет, выучился и принялся работать адвокатом. В тот же период он встретил мою маму. Её звали Мэри, и она посещала уроки рисования, мечтала быть художником-иллюстратором. Альберт снимал небольшую квартирку, где они могли встречаться. Позже умер мой дед от инсульта, и родители вернулись в дом, где отец провел половину жизни. Мечта мамы о занятиях искусством так и осталась мечтой, её захватил быт и забота о семье. Бабушка уже находилась в лежачем состоянии и уход за ней упал на мамины плечи. Потом я родилась, а когда мне исполнилось три года, бабушки с нами уже не было.

Мне дали имя Эмили Рихтер.

Вернёмся к тому дню, когда отец зашёл в столовую, а мама мешала в миске салат. Я поздоровалась с отцом и побежала его обнять, но почувствовала, как от него веет холодом, на мои объятия он не ответил взаимностью, погладил меня по голове и прошёл к столу.

— Мэри, почему я всё ещё вижу перед собой пустую тарелку? Ты же знаешь, что я не терплю, приходя уставший с работы, того, что ты не можешь вовремя доделать свой салат, который ешь только ты, тогда как я обязан ждать. Клади мне сразу жаркое.

Мама заметила, что отец не в духе, и переборола в себе желание ему возразить. По всей видимости, ей не хотелось устраивать сцену при мне. Мы сели ужинать. Ужин проходил в тишине, мама пыталась вывести отца на разговор, но получала краткие ответы с нотками раздражения в голосе, и наконец оставив попытки поговорить, все молча уткнулись в свои тарелки. В воздухе ощущалось напряжение, и я думала, как бы мне поскорее уйти наверх к себе в комнату, чтобы почитать. Чтение помогает мне убежать от реальности, я становлюсь счастливее, уходя в сказочные миры, и мне проще игнорировать ссоры родителей внизу в зале. В такие дни я не любила своего отца за грубость и деспотичность и сама не понимала любит ли он меня, если даже не может обнять? Мама меня огорчала слабым характером, и неспособностью дать достойный отпор. В ссорах отец брал над ней вверх, так как искусно умел морально подавить человека.

Больше всего я не любила отца за то, что он заставлял нас играть роль идеальной семьи в обществе. Иногда я забывала, где я настоящая, а где играю роль. В том возрасте, когда всё это происходило, что-то изменить было не в моих силах. Что может сделать двенадцатилетняя девочка?

Мои друзья уехали на лето отдыхать, кто в лагерь, кто заграницу, а кто ещё куда-то. Я бы сейчас была бы рада и обществу кошки, но отец не переносит животных.