Хвост Аримана (джен)

* * *

Махшид сняла очки и устало потёрла глаза. Сегодня ей с самого утра казалось, будто солнце вспыхнуло ещё ярче, и люксметр, встроенный в левый окуляр, в итоге это подтвердил. Выбираться наружу с каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее. Даже гены её предков уже не помогали — в Арьянам-ваэджа наверняка ни разу со времён Заратуштры не бывало настолько жарко и ярко. С тех пор, как на ночном небе впервые явил себя миру Зерван, этот самый мир начал стремительно терять последние намёки на стабильность. Жгуче-холодная, ослепительно яркая точка, несущая одновременно и жар, и холод, с каждым годом неумолимо росла, прорывая черноту небосвода, и сквозь эту прореху из мира со свистом утекало время.

— Назани-и-ин! — окликнула она сестру. Голос прозвучал слабо, надтреснуто. Трещины — постоянный спутник любого, кто ходит по открытой земле, но не в дом же их тащить! Махшид раздражённо прокашлялась и повторила уже звонче: — Назанин, принеси воды!

Ответом ей стала лампа, мигнувшая пару раз, а затем погасшая с концами.

— Чёрт, неужто резонансом порвало? — растерянно пробормотала она, глядя на стремительно остывающую в колбе спиральку.

Её голос хвалили многие, её пением заслушивались и просили бис. Толку-то теперь, когда песок разве что в гипофиз не проникает своим абразивом, а вечный дефицит воды превращает в старуху даже самую сочную молодку, стоит ей только нос высунуть из климатизатора на белый свет. Стягивая с себя на ощупь хладкостюм, она иронично улыбалась своим мыслям.

— Привет, сестрёнка! Рано ты сегодня, — в шлюз-коридор впорхнула та самая "сочная молодка". В её руках красовался начищенный до зеркального блеска бронзовый термос. Назанин обожала зеркала. — Ой, а что так темно-то?..

— Слава Мазде, солнечные батареи песком пока не занесло, — по инерции отвечала Махшид, — разве только радиатор забился в паре мест, так что... А, ты про это? — она ткнула пальцем вверх. — Видишь, даже техника уже не выдерживает моего вокала!

Взяв термос, Махшид стала жадно пить. В помещениях, понятно, тоже стояла жара, и вода, вынутая из холодильника, за пределами термосов обычно не встречалась. Впрочем, вода имела и иную крайность — в солнечных батареях. Гигантские панели угольно-чёрных радиаторов, сплетённые из сотен километров толстых труб и тонких пластин, несли в себе исключительно перегретый пар. Имея такое солнце, никакой уголь не нужен, и никакая нефть. Да их тут и не было почти.

Стремительно пустевший и засыхавший Джайпур должен был стать житницей всея Вэртрагны, по крайней мере, лет эдак на сто, пока новые земли ещё не освоены, однако продержался в таковом статусе едва ли дольше тридцатника. Новое, весьма немногочисленное поколение, частью которого была юная Назанин, и вовсе не застало ни бесконечных полей, раскинувших свои ровные зелёные ленты далеко за горизонт, ни акууратно подстриженных тенистых садов, ни, тем более, тихого журчания каналов и рек. Демографию спасали разве что переселенцы из Шираза, в котором мощнейшая некогда химическая промышленность умерла буквально за пару лет, захлебнувшись в песчаных бурях, проникавших в стерильные цеха невзирая ни на какие средства защиты. Там жилось ещё тяжелее, хотя куда уж, казалось бы.

Накинув лёгкий полупрозрачный халатик, Махшид последовала за упорхнувшей сестрой. Шлюз-коридор, хоть и не был по сути машинным залом, в ходе неизбежных модернизаций становился всё более похожим на интерьер какой-нибудь древней подлодки. "Инженерный ад" — так характеризовал дедушка Равшан любые отклонения от схем и чертежей. "После вас же тут и пол-литра хаомы не поможет разобраться, изверги!" Ну да, так и есть. А куда деваться? Жить-то как-то надо.

Бабушка Сирануш уже накрывала на стол. Малыш Бехзад носился вихрем по комнате, то и дело норовя проскочить у кого-нибудь между ног, чем невозбранно веселил родителей. Даже лампочки, глядевшие на всё это с потолка, весело подмигивали. Всё шло своим чередом. Махшид улыбалась.

* * *

— Та-а-ак... Ещё помалу трави... Стоп!

Капитан Фарид Афшари наблюдал за швартовкой лишь краем глаза, и краем же уха отмечал доносившиеся в связи с этим команды. Его внимание в большей степени занимал горизонт. Не нравился он ему, категорически не вдохновлял. С высоты, на которой завис цеппелин, пускай и малой, видно было ой как далеко — даже дальше, чем с диспетчерской вышки, и потому приоритет оповещения был за ним.

— Амир! — окликнул он связиста. — Ну-ка доложись по метеослужбе: с северо-запада идёт "кофемолка".

— Вы уверены? — удивлённо уставился на него Амир. — В наших-то широтах...

— Уверен, уверен! — капитан задумчиво теребил бороду. — И поживее. Пускай тотчас же готовят эллинг, иначе валяться нам тут... мелкой крошкой.

— Шираз-метео, здесь "Исфандияр", — затараторил в гарнитуру связист, нервно выжав тангенту, — Видим бурю на северо-западе, не менее десяти баллов! Повторяю: десять баллов, северо-запад, как приняли?

Прищурившись и закрыв левый глаз, Фарид выставил перед собою палец на вытянутой руке.

— Да, блин, "кофемолка" летит, вашу мать! Срочно схрон, рейс отменить!.. Серьёзно?.. Та-а-ак... А я что говорю?.. Слушай, Хвови, ну ты ж разумная мадам, ну пни там кого надо уже наконец, а?.. Давай, конец связи.

Медленно выдохнув, Амир откинулся на спинку, заложил руку за голову и изрёк:

— Бардак! Форменный.

— Ну? — капитан поднял бровь.

— Авария там у них. Привод гермостворов не пашет. Давление где-то на магистрали упало, и привет!

— Ну-у-у? — нетерпеливо повторил капитан.

— Ну и всё! — развёл руками Амир. — Техбригада выслана, ацетилен запален, ожидайте! Ладно хоть пассажиров таки додумались не пустить на борт.

— И то хлеб, — Фарид тяжело вздохнул. — Ну что, какие будут версии? — он оглядел мостик. Все молчали.

— Вот говорил же мне отец: в Шираз попасть — что к Ариману в пасть... — пробормотал наконец штурман.

— Ну-ка отставить уныние! — капитан поднял палец. — Значит, так... — он хлопнул и потёр ладоши. — Биджаз! Что у нас по ресурсам?

— Если заправиться не успеваем, — ответил энергетик, сверяясь по приборам. — То воды и горючки — километров на двести-триста, ежели форсировать до красной зоны.

— Хреново... До Джайпура никак не дотянем. До Хайдерабада вроде тоже. Шринагар вообще мимо. Так?

Штурман кивнул. Связист выбивал пальцами по панели какой-то марш, заполняя паузу.

— Да какая уже разница? — оживился вдруг штурман. — Главное — бежать впереди бури, пока не ослабнет хоть сколько. А там и в дрейф можно — авось вызовем танкер, да и вернёмся хоть прямо сюда, людей заберём, и в рейс!

Фарид одобрительно хлопнул его по плечу.

— Так и поступим. Итак, господа, курс — юго-восток, по нормали к фронту. Вдруг ещё и ветер подможет... И да, кликните кто-нибудь мобеда — пускай молится кому хочет, хоть лично Аримана призывает, но чтоб ни-ни! Отдать швартовы, полный ход и форсаж по готовности.

Минуту спустя гигантский полуэллипсоид, со стороны действительно напоминавший кофейное зёрнышко, отцепил магнитные захваты и начал медленно отползать от причальной мачты.

* * *

Звёзды действительно гасли. Одна за другой, одна за другой, без объяснений, без видимых причин, и без невидимых — тоже. Юсуф глядел на это светопреставление уже десятый год, в его таблицах значились уже тридцать семь таковых аномалий, и вот сейчас он впервые стал свидетелем-очевидцем. Обсерватория, установленная на безымянном пике среди ледяного хаоса полярных широт, была пока что единственной и неповторимой, и свериться с коллегами из других мест было нереально. Юсуф знал своё дело, его опыта хватило бы на троих, и всё же он не мог отделаться от мысли, что банально сходит с ума от одиночества и адского, противоестественного климата. Однако записи не врали, перфоленты можно было в любой момент поднять из архива и воочию убедиться — невозможное всё же возможно.

Звёзды действительно гасли, одна за другой, неуклонно, необъяснимо, и всё же нашлась одна, которая не только упорно отказывалась следовать их примеру, но и стремительно разгоралась с каждым днём. Звезда-беженец, звезда-дезертир, в ужасе уносившая свои голубоватые протуберанцы куда подальше от неведомой пагубы. Увы, для Вэртрагны она стала не несчастным пришельцем, ищущим милосердия, а наоборот — авангардом вражеского наступления. Хуршед отнюдь не спешил гаснуть, его жар становился только сильнее, и звезда-кочевник, названная Зерваном, явно играла в этом самую первую скрипку — орбита Вэртрагны, судя по смещениям звёзд, претерпевала чудовищные изменения. Не для неё, Вэртрагны, чудовищные — для людей, и для юной своей биосферы в целом.

Юсуф молился каждый день. Как и все, в каждом городе, на каждой отдалённой научной станции, в каждой лаборатории и цеху. Он не был мобедом, но боги не могли его не слышать — у них просто не было выбора. Анахита милосердна, она как любящая мать, она не отвернётся.

Свежие фотопластинки, едва просохнув после проявки, ложились на смотровой стол рядом с предыдущими. Ядерный котёл давал достаточно энергии, чтобы подсветка не выключалась никогда, и Юсуф часами разглядывал всю последовательность, пытаясь разгадать закономерность происходившей в небесах драмы. Пока что он понял только одно: у этого звёздного геноцида есть источник, и он не то чтобы далеко — не более сотни светолет. А ведь до исторической родины, до Земли — и того меньше! Правда, Солнце — земное Солнце — ещё светило, и это вселяло хоть какую-то надежду. Несмотря на то, что визуальная картинка приходила в его телескопы с задержкой, пропорциональной расстоянию, и видимое ему Солнце вполне могло быть лишь эхом далёкого прошлого, Юсуф хотел верить, что Вэртрагна не останется последним пристанищем остатков человечества. Причём последним — в плохом смысле, ведь гравитационный колодец Зервана рано или поздно таки угробит её орбиту настолько, что жить станет невозможно даже на полюсах. Даже если Зерван с Хуршедом в конце концов образуют стабильную двойную систему и хаотичные возмущения прекратятся, это не спасёт никого — скорее уж наоборот.

— Покойся с миром, звезда Барнарда, — пробормотал Юсуф. — Покойтесь с миром, миллионы душ.

Залпом опрокинув в себя стакан вина, он вышел из зала и впервые за три года выключил свет.

* * *

Шринагарская верфь работала в три смены уже добрый десяток лет, и останавливаться не собиралась. Никакие песчаные бури, никакие землетрясения не замедляли эту циклопическую махину настолько, чтоб хоть один план выбился из графика, и особенно — те, что касались проекта "Фаравахар". Даже самый ленивый идиот прекрасно понимал, что рано или поздно ему придётся взойти на борт одного из трёх гигантов, до поры до времени спрятанных от греха подальше в глубинах подземных эллингов. Ни один катаклизм не должен был до них добраться, иначе — всё насмарку, и ни на какое спасение, ни на какой "План Б" можно не надеяться.

Лейла Фуад, гендиректор верфи и главный вдохновитель инициативы "Фаравахар", стояла у смотрового окна под потолком третьего эллинга и рассеянно потягивала остывающий кофе сквозь трубочку. Перед ней раскинулся поистине грандиозный вид — невероятных размеров эллипсоид, вокруг которого то там, то тут сновали манипуляторы, ездили мостовые краны и вспыхивали звёздочки электросварки. Ещё недостроенный ковчег уже принимал в себя тысячи тонн груза, чтобы к моменту завершения быть полностью готовым к старту.

Дочь Лейлы, Сорайя, однажды спросила маму: как же эта штука взлетит, если потолок неразборный? Ведь он должен открываться! Лейла тогда лишь улыбнулась, потрепала её по курчавым волосикам и ответила одним словом: увидишь. Трудно объяснить пятилетней девочке, что никакие ракетные двигатели всё равно не смогли бы поднять такой груз в космос — формула Циолковского, увы, неумолима. А ещё Лейла просто не хотела её пугать, ведь в тот день, когда ковчеги стартуют, им предстоит самый опасный момент за всю историю Вэртрагны — прыжок прямо из-под поверхности, со всем населением на борту. Прыжок, который разрушит все подземные постройки, проделает невообразимых размеров трещину в литосферной плите и забросит корабли сразу в глубокий космос — подальше от системы Хуршеда, подальше от влияния Зервана и прочих каждодневных опасностей. Туда, где можно будет выдохнуть с облегчением и спокойно заняться навигацией в поисках нового дома.

Тяжелые механизмы, постоянно травившие пар, создавали атмосферу старого английского вокзала. Вокзала, на котором продают билеты только в один конец.

— Надеюсь, этот конец будет счастливым, — вздохнула Лейла, и бросила стаканчик в урну.

* * *

Буря догоняла. Давление в цилиндрах уже давно перевалило за красный предел, фланцы вовсю свистели, а "кофемолка" и не думала ослабевать. Машину ощутимо трясло, и с каждой минутой — всё сильнее.

— Аэродинамика у нас не та, чтоб так гоняться, — буркнул штурман. — Будто на тракторе, ч-ч-чёрт побери!

— Отставить упаднические настроения! — отозвался капитан. — Хорошо идём, чётко! Я даже приятно удивлён, честно говоря... Малик! А, Малик?

— Ну что? — штурман раздражённо оторвал взгляд от приборной панели.

— Может, в стратосферу, а? Как думаешь?

— Не, только скорость потеряем. Тут бы снижаться надо, ан некуда!

— Хм...

— Не могу не напомнить, — донёсся из рации голос энергетика, торчавшего в машинном отделении. — Что я уж месяц как установил тут одну штуку...

— Нет! — перебил его связист. — Прости, Фарид, но я не могу молчать о таком, — бросил он капитану. — Мы, блин, дирижабль! Понимаешь? Дирижабль! А ты снял тот движок с челнока! С древнего, как мой гастрит, долбаного космического корабля!

— И что?..

— Погодите-ка, — поднял ладонь капитан. — Ты вообще проверял этот свой движок? Он действительно живой?

— Блин, капитан, ну ты даёшь! — не унимался связист. — И так вот-вот развалимся, а тут ещё...

— А тут у нас шанс! — припечатал энергетик. — Кэп, ну прикажи уже, а? Время теряем! И топливо! Котёл у нас не ядерный, если кто забыл!

— Ладно, — вздохнул Фарид. — И отставить препирательства! — он покосился на недовольного связиста, который был настолько готов к многочасовым дебатам, что они, дебаты эти, даже сквозь молчание свистели из него, аки пар из котла. — Биджаз, давай просто по прямой, по курсу... ну, скажем, тысячу километров. Сможешь такое посчитать на своём калькуляторе?

— Не вопрос, кэп! — обрадовался энергетик. — Уже делаю!

— Фарид, у нас же гелий под обшивкой, — уже спокойным тоном заговорил Амир. — А по прямой — это, по факту, куда-то в высоту, а там давление скачком ниже в разы. Ну как с этим быть-то? Порвёмся же! Лопнем нахрен!

— Биджаз, мы точно прыгнем? — спросил капитан вместо ответа. — Сто процентов?

— Да, кэп! Самотестирование вот только что прогнал — все цифры в пределах!

— Фух... — выдохнул Фарид, потирая руки. — Ладно хоть за герметичность беспокоиться не надо, с нашими-то условиями...

Амир страдальчески прикрыл лицо ладонью.

— Биджаз, прыжок по готовности! — капитан хлопнул по подлокотнику. — Начать откачку гелия, приготовиться к толчку!

— Откачку?! Мы ж грохнемся!

— Есть! Прыжок через три... две... одну...

Ослепительная белая сфера, возникнув из точки на носу дирижабля, за долю секунды мелькнула вдоль корпуса, так же мгновенно сдувшись где-то за хвостом. Цеппелин исчез, а его место пару секунд спустя заняли ураган и песок.