Симфония разума (джен)

Черную мглу прорезала яркая вспышка, где-то на краю сознания все еще слышались голоса, а потом в одно мгновение все стихло. Карие, словно горький шоколад, глаза резко распахнулись, оглядываясь вокруг. Но кроме длинных бетонных стен, на которых клочьями висели обрывки обоев и прогнившего деревянного потолка, ничего примечательного найти не получилось. К тому же освещение здесь было, мягко говоря, не как в пятизвездочном отеле: в крохотное оконце, закрытое плотными решетками, пытались пробраться лучики солнца — значит, сейчас день, но даже несмотря на это, в помещении было темно, сыро и невыносимо пахло сероводородом.⁽¹⁾

Женщина сморщила нос, встала с пола, на котором, к слову, и лежала, аккуратно заправила за уши короткие локоны и подошла к двери. Дернула за ручку, но та не поддалась. Тогда она направилась к окну, пытаясь достать до него или встать на какие-нибудь ящики поблизости, чтобы выглянуть наружу. Теперь, в тусклом свете лучей, ее можно было рассмотреть подробнее: маленькая и тоненькая, она совсем не дотягивалась до окна, с бледного узкого лба стекали капельки грязи, а бережно заправленные ранее волосы растрепались. На вид ей было не меньше тридцати лет.

— Дьявол! — чертыхнулась она, отступая и принимая поражение от столь высоко находящегося окна.

Внезапно где-то в глубине помещения послышался деликатный кашель, а затем что-то щелкнуло, отдаваясь по стенам противным звуком эха.

Женщина поспешно обернулась на звук, вставая в боевую стойку, готовая защищаться. Освещенное огнем зажигалки лицо неизвестного мужчины выглядело грубым и даже пугающим.

— Кто вы и как давно там стоите? — ровным голосом отчеканила женщина.

— Еще до того момента, пока ваше благородие, наконец, удостоило чести реальный мир, а не грез, — мужчина захлопнул крышку зажигалки и вальяжной походкой вышел на освещенную сторону помещения.

Высокий, спортивного телосложения, загорелый мужчина, с коротко стриженными темными волосами и яркими карими глазами. На дне его зрачков можно было разглядеть некую, надежно скрытую от всех тайну. На вид ему было не больше тридцати пяти.

— Вы не ответили на первую часть вопроса, — женщина подняла кулаки на уровне лица, ее ноги все еще были широко расставлены, а колени согнуты.

— Как бы это странно ни звучало, я не знаю, — спокойно пожал плечами мужчина и затянулся только что найденной в кармане сигаретой.

Женщина вдруг нахмурилась. А кто, собственно говоря, она такая?...

— Ты тоже не знаешь, верно? — прервал ее мысли мужчина, выдыхая сигаретный дым ей в лицо.

— Мы оба не помним, кто мы, разве это возможно?

Мужчина в последний раз затянулся сигаретой, а затем бросил ее на пол, затушив ботинком.

— Смотри на плюсы, куколка, — мужчина обошел ее, опершись на стену за ее спиной, женщина обернулась к нему, немного смутившись при слове «куколка». — Возможно, наше прошлое не заслуживает, чтобы его помнили. Может, оно настолько ужасное, что вспоминать как раз нет нужды, — он неприлично пристально оглядел собеседницу с ног до головы. — Могу сказать точно, что вы, мисс, какая-нибудь легкомысленная дама, до безобразия влюбленная только в себя и живущая исключительно за счет мужчин.

Лицо женщины покрылось красными пятнами от злости и возмущения.

— Да как вы смеете! Сами-то на маньяка похожи!

Мужчина внезапно громко и заливисто рассмеялся, постукивая себя по коленям.

— Оставим наши споры и вернемся к главному вопросу, — он моментально стал серьезным. — Что вы помните вообще?

Женщина задумалась, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Но словно невидимая стена или барьер отделяли ее от прошлого. В голове — пустота.

— До пробуждения здесь, — она брезгливо оглядела помещение, — ничего абсолютно.

— Такая же фигня, — внезапно сменил тон мужчина, поднимая взгляд на окно. Затем поставил у стены один из ящиков, встал на него и выглянул наружу. — Лес, — наконец заключил он, спрыгивая вниз. В свете солнца что-то блеснуло на его пальце. — Хорошо, что с вами оказался я, иначе ваш рост вам бы не сильно помог.

Женщина вновь вспыхнула, но промолчала, кинув взгляд на его пальцы. Мужчина сделал то же самое.

— Мы оба женатые люди, — заключила женщина, кивнув на золотое обручальное кольцо на его среднем пальце и такое же на своем. — Не думаю, что у нас с вами что-то могло получиться в прошлом. Вы просто невыносимы, — заметив ехидный взгляд мужчины, сказала она. — Я бы не вышла за вас даже под страхом четвертования.

Тот теперь смотрел на нее взглядом совершенно другим — заинтересованным.

Женщина не могла увидеть этого, потому что осматривала свою одежду на наличие карманов. И таковые имелись — все они были заполнены разным оружием, начиная от обычного ножичка и заканчивая гранатой, а на самой ткани виднелись следы крови. Но, судя по такому же спокойному выражению лица мужчины, он не разделял ее удивления, наблюдая за ней из угла помещения, больше походившего на подвал. Во внутреннем кармане достаточно плотной, испачканной в крови одежды она обнаружила некие документы, среди которых был и паспорт.

«Эвелин Мария Ньюман, 1991 года рождения».

Мужчина резко вырвал документ из рук Эвелин и бегло просмотрел его сам. Затем усмехнулся и достал из бокового кармана своей одежды — не менее плотной и явно напичканной всяким оружием, как у нее самой — паспорт и протянул ей.

— Джеймс Ньюман, 1986 года... — прочла Эвелин и тут же осеклась, недоуменно глядя на протянутый документ.

— Видимо, есть что-то хуже четвертования, — усмехнулся Джеймс и направился ко входной двери.

— Она… — но не успела Эвелин договорить, как Джеймс просто-напросто выломал дверь. — заперта. И почему ты раньше этого не сделал?

— Ждал вашего величества, — буркнул он, выходя из подвала.

И только сейчас, в ярком свете солнца из другого помещения, Эвелин увидела темные следы крови и на его одежде.

«Неужели мы были женаты?» — но еще больше Эвелин мучил вопрос, кто же они такие на самом деле.

Эвелин думала, что хуже того вонючего подвала быть уже ничего не может, но ошиблась. Помещение, куда они попали, теперь выглядело намного хуже. Повсюду разбросана и сломана мебель, пистолеты и автоматы, в воздухе витал отвратительный смрад, пол, стены и даже потолок испачканы кровью. Эвелин подумала, что кровь на их одежде, возможно, вовсе и не их. Но хуже всего было видеть здесь немалое количество трупов. Простреленные, иногда в нескольких местах, они являлись главным "украшением" этой комнаты. Стоит отметить, что одеты они были странно и даже причудливо: черные плотные комбинезоны без единого отверстия, глухие маски, имеющие что-то общее с противогазами, и высокие сапоги.

— Мило, — только и смог сказать Джеймс, обыскивая карманы одного из трупов.

— Здесь была настоящая бойня, — тихо прошептала Эвелин, но в пустом доме ее голос прозвучал достаточно громко. — И мы наверняка участвовали в ней. Или были заложниками, а они, — она кивнула на мертвых людей в причудливых одеждах, — пытались нас спасти.

— Первое, — твердо ответил Джеймс, поднимаясь на ноги и что-то вертя в руках.

— Почему ты так уверен?

Эвелин встала рядом с ним, наблюдая, как Джеймс пытается включить найденный им только что телефон.

— Потому что, когда обыскивал свои карманы, нашел это, — он протянул ей прямоугольную карточку с одним-единственным словом. «Помощь».

— У меня такой не было. Что оно значит? — Джеймс вдруг перевернул карточку. На обратной стороне значился номер.

— Получается… — Эвелин нахмурилась.

— Да, — угадав ее мысли, согласился он, набирая номер в телефоне. — Кто-то знал, что мы потеряем память, поэтому оставил подсказку.

Нажав на слово «вызов», он включил громкую связь. Послышались гудки. Как показалось Эвелин, звучали они бесконечно. Кто-то не торопился брать трубку. И наконец…

— Слушаю, — послышался ровный женский голос.

— Здравствуйте! — обрадовалась Эвелин, но Джеймс жестом остановил ее, беря инициативу на себя.

— Короче, дамочка, я не знаю, что за игру вы ведете, и тем не менее, не собираюсь становиться ее частью. Будьте так добры объяснить, что да как, да!...

Джеймс не успел договорить, потому что Эвелин отобрала у него телефон и наградила убийственным, разочарованным взглядом.

— Извините, — мягко проговорила она в трубку, поворачиваясь спиной к Джеймсу. — Сейчас мы очнулись в каком-то доме и понимаем, что ничего не помним, а в кармане у моего… друга, — ей не хватило смелости сказать «мужа», — лежал лист с данным номером телефона. — Эвелин обернулась к Джеймсу. Тот сложил руки на груди и раздраженно закатил глаза, говоря тем самым «ну что ты с ней возишься!».

— Ваши имена, — потребовал голос на том конце провода.

— Эвелин и Джеймс Ньюман, — Эвелин надеялась, что ей не придется даже заикаться о том, что этот грубый невежа ее муж, но, как говорится, беда не приходит одна, общая фамилия говорит о многом.

— Ах, миссис Ньюман! — голос на том конце заметно повеселел, и собеседник, казалось, даже облегченно вздохнул. — Я пришлю вертолет, за вами скоро прилетят, — и связь оборвалась.

— Стесняешься меня? — спустя несколько минут молчания внезапно спросил Джеймс. В его голосе отчетливо слышалась серьезность.

Эвелин молча прошла мимо, заглядывая в соседнее помещение. В нем царил разгром не меньше. Все вверх дном, кровь, куча трупов и отвратительный запах мертвечины.

— Если предположить, что мы бились против этих людей, — глядя на простреленные тела, вслух думала она, проигнорировав вопрос Джеймса, — а мы точно бились против, так как их одежда совсем не похожа на нашу, а вот мой и твой костюмы совершенно идентичны. Значит, мы с ними враги.

— И пришли сюда не сигарами сорить... к слову, надо закурить, — Джеймс вынул из кармана сигарету, поджег ее и затянулся — Война у нас здесь с ними была, — пуская колечки дыма, констатировал он. — И, как бы странно это ни звучало, мы выиграли. Правда, почему-то потеряли память, но это не беда по сравнению с выигрышем.

— Только странно, что двое против целой армии, — скептически заметила Эвелин, удивляясь оптимизму вынужденного партнера и... мужа.

— Почему ты так уверена, что нас было только двое? Может, остальные присоединились к ним, — он кивнул на трупы.

— Мы бы их отделили от общей массы, не думаешь? Нас здесь только двое, — сквозь зубы процедила она, поднимаясь по только что найденной лестнице на второй этаж.

Джеймс хмыкнул, оставаясь на первом, докуривая свою сигарету и глядя сквозь щели между досками заколоченного окна, о чем-то задумавшись.

Эвелин поднялась на второй этаж. Пол под ее ногами натужно заскрипел. Дверей здесь было немного, Эвелин открыла самую дальнюю. Эта комната была более-менее ухоженной из всех, что ей пока удалось повидать. Красные стены, дощатый пол, как и во всем доме, громоздкая люстра, два окна, заколоченные досками, посередине дубовый стол и два старых, потертых кресла.

Она подошла к столу, по очереди открывая ящики. В первом на глаза ей попалось зеркальце. Эвелин не смогла удержаться, чтобы не заглянуть в него.

— Мамочки мои! — ужаснулась она, касаясь испачканных пылью и грязью щек и приглаживая торчащие в стороны волосы.

В том же ящике она нашла салфетки и смогла хотя бы немного привести себя в порядок. Странно, но, видя себя такой неухоженной и грязной, Эвелин чувствовала крайнее раздражение на весь этот мир. Наверное, чистоплотность и аккуратность были ей присущи в прошлом.

Во втором ящике не нашлось ничего особенного: документы, документы, сплошные горы документов. И лишь в третьем обнаружилось кое-что интересное: колба с ярко-синей жидкостью. Повернувшись к свету, Эвелин стала пристально рассматривать ее.

— Дай мне.

Эвелин на автомате развернулась и ударила подошедшего ногой между ног.

Послышался жалобный вой, словно щенку на лапу наступили.

— Ох, прости, Джеймс, — Эвелин склонилась над ним, но он не позволил, бормоча себе под нос непристойные выражения.

— Ну и женушка мне досталась! — проворчал Джеймс, когда более-менее отошел от удара.

— Нечего было подкрадываться, — стала оправдываться Эвелин, вновь заинтересовавшись жидкостью.

— Дай взглянуть, — вновь потребовал Джеймс и, получив колбу, проверил ее на свету, как это только что делала Эвелин. Затем оттопырил крышечку.

— Не смей!

— Волнуешься, женушка? — усмехнулся он, но все же выпил жидкость и в ту же секунду поморщился. — Фу, кислая какая-то. На твою стряпню похоже.

— Ты так уверен, что я отвратительно готовлю? — огрызнулась Эвелин, прижав ладони к бедрам и растопырив локти.

— Я подстраховался, — ехидно улыбнулся он.

— Придурок! И что ты выпил? А если это отрава или яд?

— Сейчас и узнаем, — и Джеймс, как ни в чем не бывало, сел на кресло, подперев кулаком подбородок. — Лучше узнать, что это за гадость, и быстро умереть от нее, чем не пить и медленно умирать от любопытства.

— Кажется, яд подействовал, потому что ты стал философом, — Эвелин присела на соседнее кресло, откидывая голову на его спинку.

— И я люблю тебя, милая.

1) По иному же: запах тухлых яиц.

Вернуться к тексту