Тихая ночь (джен)

Хогвартс никогда не спал. Даже в самый глухой предрассветный час замок продолжал жить своей таинственной волшебной жизнью. В ночной тишине периодически раздавались шорохи и скрипы. Несколько раз ему мерещились голоса и эхо чужих шагов и тогда он испуганно замирал, не желая ни с кем столкнуться. Но каждый раз его страхи оказывались беспочвенными: единственным человеком, тревожившим ночное покой старого замка, был он сам.

Он медленно шел вдоль каменных стен и ему было очень хорошо и спокойно. Вспоминались те годы, когда он еще учился здесь и называл это место своим домом. Тогда он тоже любил тихо крастся пустынными ночными коридорами. Правда, тогда для этого у него были совсем другие причины.

Будучи старостой факультета, а затем и школы, он использовал эти тихие ночные часыдля охоты. О, как же ему нравилось ловить нахальных нарушителей и небрежным тоном сообщать о снятии баллов и предстоящем наказании. А то и лично сопровождать к декану, если проступок был достаточно серьезен. Ему было безразлично, студент какого факультета оказывался у него в руках. Своих он наказывал в той же мере, что и чужих. Он был беспристрастен. Он жаждал только справедливости. И признания его талантов.

Сейчас же он хотел только свободы. Хотя бы совсем немного. Одну ночь наедине с собой. Одну тихую прогулку по ночным коридорам.

Нет, он еще и близко не был свободен. Он каждую секунду ощущал невидимые нити оплетающего его заклятия. Тихий шепот приказов, звучащих в голове. Он не мог сопротивляться, не мог идти против. Пока не мог. Но за прошедшие месяцы он немного свыкся с постоянным давлением чужой воли. Он начал понемногу возвращаться к себе. Отделять свое продолжающее сопротивляться "я" от окутавшей его липкой паутины чужой воли.

Он все еще не мог нарушать конкретные приказы. Но он уже мог самостоятельно принимать решения, если это не противоречило им.

О, как бы он желал сейчас подняться к Дамблдору и все ему рассказать. Пусть сгорят пламенем остатки его репутации, пусть он окажется в Азкабане. Но он сделает хоть что-то.

Но он не мог. И продолжал мерить шагами ночные коридоры. Это тоже нужно. Так легче. Легче помнить себя, легче вспоминать, почему он не должен тонуть в спокойном подчинении чужой воле.

Шаг, еще один шаг. Переход. Справа впереди медленно открылась дверь, словно приглашая его шагнуть в ночную тьму. Почему нет? Сам Хогвартс безопасен. Опасность приходит сюда извне. Уже пришла. Он привел ее сюда. Он не уследил, не удержал, выпустил...

В полумраке комнаты слабо светилась стеклянная гладь. Он шагнул вперед, стараясь не замечать поднявшиеся ему на встречу тени, сплетающиеся в знакомые силуэты. Лучше смотреть на раму. Изящная работа. Тонкие линии, складывающиеся в название. Да, в Хогвартсе много древних и могущественных артефактов. Почему оно здесь? Заем? Это же опасно. Любой глупый школьник можно случайно заглянуть в глубины "Еиналеж". Но сможет ли отвести взгляд?

А впрочем, быть может, детям действительно нечего опасаться. Что страшного в наивных и амбициозных детских желаниях? Когда нет ещё ни сожалений, ни горечи о несбывшемся, ни страха.

Страха? О да, он боится. Боится и потому старательно отводит взгляд. Он не хочет знать, чего желает. И знает, что не сможет уйти, не взглянув.

Что он увидит там, за прозрачной преградой, разделяющей его и счастливый мир иллюзий? Счастливую успешную жизнь, о которой всегда мечтал? Высокий пост, удовлетворение всех амбиций. Министр Магии? Почему бы и нет. Когда-то ему прочили его безо всяких сомнений.

Но можно ли быть счастливым в работе, если ты несчастлив в дома? Оливия, Ливи. Любимая, дорогая, лучшая женщина в мире. Единственная, кто имел значение. Как он любил её, как готов был на все, чтобы подарить ей счастье! Почему единственным, что она попросила у него, была смерть?! Почему-почему-почему? Зачем ей было жертвовать собой ради этого ужасного мальчишки? И почему он так и не смог отказать ей? Он же не верил ни ей, ни колдомедикам. Он знал, это глупости, она не обречена. Её еще можно было бы спасти. Если бы она сама захотела жить. Но она не хотела. И не могла. Её жизнь закончилась вместе с крахом её идеального мира. Когда ее замечательный любящий муж убил её прекрасного нежного мальчика. После того, как этот прекрасный нежный мальчик уничтожил его карьеру, и иллюзию его счастливой идеальной семьи, в которую он верил не меньше Ливи. Когда этот наглый безумный мальчишка уничтожил... себя.

Не правы были те, кто говорил, что он никого и никогда не любил. Что его единственной страстью была работа. Что вместо семьи у него были безупречные функции. Идеальная жена. Достойный наследник. Возможно, он не проявлял никогда свои эмоции на людях, но он знал. И думал, что они тоже знают: они нужны. И важны.

Он наконец опускает взгляд на зеркальную гладь и видит себя. Счастливым. Давно он себя таким не видел. И прекрасную волшебницу рядом. И улыбающегося юношу со встрепанными соломенными вихрами. Они смотрят на него. И любят.

Он решительно разворачивается и уходит из комнаты. Горевать о несбыточном бессмысленно. Желать невозможного бесполезно. Можно только помнить и черпать силы.

И он чувствует как очередная ниточка оплетающего его заклятия лопается с тихим звоном.