Бункер на Манхэттене (джен)

Когда началось вторжение, я понял, что люблю моих шизанутых родственников. Очень сильно люблю. Почему? Потому что они были сурвивалистами.

На бегу хлопнув ладонью по «красной» кнопке, я буквально скатился по лестнице в подвал и запрыгнул в гостеприимно открытую дверь. Слыша за спиной скрежет давно не использующихся бронированных ставень, опускающихся на окна и двери, я быстро ввёл код активации на панели и ступил в святая святых — бункер семейства Шмидтов.

Сервоприводы зашумели, загорелись лампочки вдоль стен, дверь щёлкнула, входя внутри стены в пазы… Я остался один.

Сердце постепенно замедляло сумасшедший бег, проходил тремор, шум в ушах стихал, но мысли хаотично мелькали и не задерживались.

— И что дальше? — вслух спросил я, чтобы разогнать безмолвие. Вместо успокоения это принесло лишь осознание, что ответить на мои вопросы некому.

Некоторое время я простоял в самом начале анфилады, непонятно чего ожидая, а потом прошёл дальше. Следующее помещение встретило меня спёртым воздухом и диваном, на который я улёгся — нужно было подумать, что делать дальше.

Истерия началась два дня назад, когда в СМИ появились фотографии со спутника, на которых было видно странные космические корабли, занявшие орбиту. Пока народ паниковал и спорил, не фейк ли это, навстречу пришельцам был отправлен челнок, который сбили ещё до его выхода из атмосферы. Естественно, никакой информации ни у кого не было, но огромные космолёты внушали трепет, так что даже те, кто не верил в пришельцев или, напротив, с пеной у рта доказывал, что те настроены мирно, прониклись серьёзностью момента.

Десантировались пришельцы одновременно в разных точках планеты — и в безлюдной пустыне, и посреди Тихого океана, и на богом забытом острове Индонезии, и на Манхеттене; все новостные каналы выпрыгивали из штанов от восторга перед возможностью быть первыми, кто осветит в прямом эфире развитие событий, и потому ту лёгкость, с которой особо смелого журналиста, сунувшегося с микрофоном наперевес к пришельцу, разорвали на четыре части, видел весь мир. Чрезвычайное положение было объявлено в ту же секунду, нацгвардия и армия выдвинулись на передовую… и захлебнулись кровью: пули застревали в хитине панцирей пришельцев, зато их оружие, напоминающее кадры «Звёздных воин», разило наповал не только людей, но и технику.

Волна паники накрыла мир. В местах десанта началась массовая эвакуация, сотни просмотренных фильмов про апокалипсисы разных форм и размеров, а также про захват планеты пришельцами едва ли помогли людям определиться с первоочередными действиями. И всё же катастрофой происходящее назвать было нельзя. Да, пришельцы высадились на Землю, но уничтожали всё живое вокруг они лишь в ответ на агрессию людей.

Я хмыкнул: легко рассуждать, сидя в безопасности.

Но всё виденное в новостях это подтверждало. Пришельцы общались между собой каким-то стрекочущим языком, перемещались по земле на четырёх лапах, а в двух передних держали оружие, которое не стеснялись пускать в ход, и будто бы что-то искали…

Правительства разных стран на удивление быстро договорились между собой и, не придумав ничего умнее тотального уничтожения, приказали гражданам спасаться бегством, после чего прекратилась трансляция всего и вся, а из каждого устройства пошёл отсчёт…

Часа «Ч» я ждать не стал и рванул в бункер, и вовремя, потому что пока я предавался размышлениям и воспоминаниям, бункер ощутимо тряхнуло.

Итак, каковы исходные данные?

На город пустили ядерную ракету, надеясь выжечь нелюдей, а не успевшее эвакуироваться мирное население списали на побочные жертвы. Прекрасно. «Кто не спрятался, я не виноват», так, видимо, рассуждали в правительстве. Понимаю… Но от понимания не легче.

Далее, в отличие от миллионов тех, кто уже мёртв или умрёт в ближайшее время от облучения, под завалами или от голода, я — любимец богов и Фортуны, потому что мой дед, попробовавший на вкус Вторую Мировую войну, воспитал сына-параноика, что нашёл себе супругу под стать, и всей семьёй они построили этот самый бункер.

Когда был маленьким, я любил здесь лазить, совал нос в каждый шкаф, дёргал каждый провод, тыкал пальцем в каждый винт и, разумеется, выслушивал многословные рассказы деда об ужасах войны. Тогда я не понимал половины вкладываемых смыслов, но запоминал, а став подростком, начал считать родных психами, тратившими все невеликие доходы на обустройства бункера, который никогда никому не пригодится.

И вот он пригодился…

— Выживу — закажу новый памятник! — пообещал я то ли деду, то ли себе.

Ганс Шмидт был немцем, воспитанным еврейской семьёй. Его судьба не задалась с самого начала. Сперва погибли в пожаре родители, а почти сразу после началась война, в которой нечего было и думать о том, чтобы выправить документы — Абрахам и Сара схватили детей и бросились бежать. Ганс был единственным, кто выжил, возможно, потому, что обладал чистейшей арийской внешностью, а может, Фортуна пересмотрела своё отношение, кто знает? Главное, дед выжил.

Мысли о деде настроили на благодушный лад, я успокоился достаточно, чтобы начать думать. Еды мне хватит надолго, даже с учётом того, что после смерти родителей и деда я ни разу не обновлял запасы. Но крупы хранятся долго, как и консервы. Водой же я обеспечен навечно — под бункером пробурена собственная скважина, и вода, проходящая через системы фильтров, закончится не раньше, чем Земля сойдёт с орбиты. В бункере свой генератор, так что я даже в игрушки на компьютере могу поиграть; библиотека — не совсем в моём вкусе, но выбирать не приходится… Вот только остаться одному на… неделю? Месяц? Год?.. Не сойду ли я с ума?

Мысли о игрушках напомнили, что к бункеру подключён и интернет, и я бросился к компьютеру. Проложенные в земле кабели не должны были выйти из строя!.. Через несколько минут я разочарованно откинулся на спинку стула — не должны были, но вышли.

— Радио! — подскочил я, вспомнив об ещё одном средстве связи.

Методом научного тыка включив передатчик, я несколько секунд пялился на него, вспоминая, как пользоваться чудо-техникой. Перед глазами встало воспоминание — дед поочерёдно жмёт кнопки и подносит к губам микрофон…

Стоило вдавить вторую чёрную кнопку, как из передатчика донеслись хрипы, среди которых угадывался мужской голос. Слова разобрать было практически невозможно, я даже не уверен, на каком языке велась передача, но сам факт того, что есть выжившие, не мог не радовать.

Часа два я тыкал на переключатель волн, надеясь поймать ещё какой-нибудь сигнал, но безуспешно. Вторжение происходило одновременно в разных частях света, и далеко не все правительства прибегли к ядерному оружию, но… Я понимал, что бомбить тот же Париж — преступление против истории и искусства, но оставить его на разграбление нелюдям?.. Утешительных вестей не было.

Заметно паникующие дикторы силились описать пришельцев, и закрадывалось опасение, что их слишком много, по крайней мере, те, которых я видел собственными глазами, выглядели совершенно иначе.

При воспоминаниях о пришельцах меня начало потряхивать.

Ничуть не серые и большеголовые, как в фильмах, и вовсе не антропоморфные, твари, что заполонили Землю, больше всего напоминали насекомых. Мерзких и страшных, с огромными непропорциональными жвалами, многосуставными лапами и круглыми панцирями. Но это те, что видел я, а дикторы говорили про нечто, похожее на Чужого.

Чёрт! Мне хватило и кругляшей, Чужие — явно лишние…

Хотя… Мне-то что? Я в безопасности здесь.

Эгоистичная мысль упёрлась в зачатки совести и забуксовала. Бункер был рассчитан на семью из четырёх человек, но легко мог вместить и большее число людей. О комфорте, конечно, пришлось бы забыть, однако помимо трёх небольших спален, гостиной, просторной кухни и спортивного зала с древними, но вполне рабочими тренажёрами, спать можно было бы и на полу — жёсткость явно нивелировалась возможностью выжить. Задумавшись, кого мог бы спасти, я совсем расклеился. Близкие друзья сейчас находились далеко, решив устроить себе полноценный отпуск, Ден с Джорджем и меня звали, но я поссорился с Брианой и отказался ехать с двумя парами.

Вспомнив о Бриане, я почувствовал такую боль, но пришлось встать и снова сосредоточиться на радиоприёмнике.

Мы расстались по моей вине. Бриана заревновала, и, надо признать, я дал ей повод, хотя изменять и не собирался — но флиртующая красотка слишком уж надолго привлекла моё внимание, так что моя девушка имела полное право сначала высказать мне недовольство, а когда вместо извинений получила пренебрежительный смешок, влепить мне пощёчину. Ну дурак я, признаю, но я правда не собирался ей изменять, а ревность даже польстила… Я собирался выждать недельку, давая ей время успокоиться, а затем уже прийти с извинениями…

Будь мы вместе, Бриана была бы сегодня со мной и мы бы вместе сейчас сидели в бункере… Где она сейчас? На звонки она не отвечала, так что я понятия не имел, успела ли она покинуть зону поражения… Если во время атаки она оставалась в своей квартире — панорамное остекление, сталь и бетон, — то надеяться не на что.

Сотовая связь, разумеется, не работала, как и интернет. Я мог сколь угодно долго пялиться на экран, узнать, что с Брианой, не было никакой возможности.

Жалея себя, Бриану, Дена с Джорджем и Землю вообще, я заставил себя прожевать сухпаёк и вернулся на диван, так и не заглянув в спальню. Если всё будет плохо, успею ещё насмотреться, належаться и возненавидеть готовку на одного.

Три дня и три ночи я оплакивал несостоявшееся будущее, отвлекаясь на ревизию запасов еды, оценку состояния техники, даже проехал на велотренажёре пятнадцать миль, и понял, что не погибнуть при ядерной катастрофе — ерунда, потому что не свихнуться в одиночестве намного труднее.

А на четвёртый день, когда я уже по привычке включил радио, услышал радостные новости: наконец-то правительства снизошли по пояснения своих действий и СМИ открыто сообщили, что вообще творится в мире. Использованное для бомбардировок оружие хоть и было ядерным, серьёзно отличилось от того смысла, что все привыкли вкладывать в это понятие — это была некая секретная разработка японцев, работающая за счёт ядерной реакции, но не дающая тех жутких последствий, с которыми столкнулись Хирасима и другие подвергшиеся ядерным атакам города, но против пришельцев оружие оказалось действенным, проклятые насекомые дохли моментально, а остальных уничтожали бригады добровольцев в защитных костюмах. Конечно, для Манхеттена и других поражённых зон это было слабым утешением, однако истребив незваных гостей, весь мир тут же занялся спасение пострадавших людей и восстановлением разрушенных городов. Радио призывало выживших набраться терпения и не рисковать, оставаясь в условно безопасных местах до прихода спасателей, обещая в кратчайшие сроки обеззаразить местность, развернуть полевые госпитали и помочь всем, и хотя я спокойно мог просидеть в бункере ещё хоть год, едва сдержался, чтобы тут же не броситься к панели управления.

Вот так вторжение инопланетян из невероятного из ужасного события, которое едва можно себе представить, превратилось в банальную, в общем-то, разборку. Пострадавших было много, но счёт вовсе не шёл на миллионы, как можно было бы подумать, основные травмы сводились к поломанным в панике и сутолоке конечностям, а радиационное заражение оказалось настолько невелико, что лечение состояло из курса йодсодержащих препаратов в течение месяца.

Слушая новости по радио, я понял, что связь наладят не скоро, а значит, в ближайшее время я не смогу убедиться, что с Брианой всё в порядке и позвонить друзьям. Неделю назад я смеялся на родственниками, построившими бункер, четыре дня назад восхвалял их предусмотрительность, а теперь не знал, что и думать. Ядерная катастрофа была пустышкой, мой панический побег выглядел глупо, а в сидение в бункере было стыдно признаваться.

Открыв аптечку, я вытряхнул содержимое на пол и быстро нашёл нужное. Йодид калия. Складывая всё обратно, я наткнулся на берлинскую лазурь и триамин пентауксусной кислоты. Я не знал, что ждёт за стенами бункера, но благодаря паранойе деда был обеспечен на все случаи жизни.

Возможно, это было плохой идеей, но после четырёх дней одиночного заключения мне было всё равно. Я чувствовал, что должен найти Бриану, и собирался это сделать. Под шелест сервоприводов я шагнул на первую ступень лестницы, ведущей не просто на первый этаж дома, но в новый мир. Пережив нападение пришельцев и ядерный удар, глупо было бояться разговора с любимой девушкой.

Осталось отыскать её на руинах Манхэттена.