Аргус Филч и спасение Черного рыцаря (джен)

Ну вот, Северус ушел в кабинет, девочки чаевничают. И я, наконец, тоже могу спокойно вздохнуть за чашкой отвара из листьев смородины и расслабиться. А то что-то извелся я за сегодняшний день, пока их ждал. Все-таки, как ни крути, а когда самые близкие люди так рискуют, на месте не усидишь. Вот и маялся я. То пройдусь пыль в десятый раз с мебели сотру, то проверю, политы ли растения в горшках. Как боль в коленях разыграется, сяду, миссис Норрис моя, старушка, полежит на них, погреет, и опять слоняюсь из угла в угол. Взять бумагу и перо, подумать над очередной историей — куда там! Все мысли в рассыпную.

Зато сейчас, когда все дома, я размяк в кресле-качалке, грею пальцы о горячую кружку и представляю себе свой будущий рассказ. Не все события я видел собственными глазами, но из разговоров всю цепочку восстановил. И начну эту историю я, пожалуй, так…

* * *

Узкая металлическая кабинка, стремительно возникшая в раструбе портальной воронки, сильно напоминала лифт. Вытолкнутая в нее импульсом перемещения Ярина попыталась приземлиться пружинисто, но не вышло, уперлась ладошкой в стену. Та неожиданно оказалась упруго-мягкой. Наверное, некоторые вываливались еще менее грациозно…

— Вы прибыли в министерство Великобритании, — приветствовал гостью мелодичный голосовой фантом. — Вставьте портал в приемник.

Как только полученная вместе с разрешением на свидание игральная карта исчезла в засветившейся голубоватым светом прорези на панели, створки дверей разъехались, открывая взгляду мраморный зал с фонтаном по центру. В лицо пахнуло свежестью и прохладой, но насладиться ими иностранной гостье не довелось.

— Ярина Долохова? Будьте любезны, ваши документы. — Мужчина, лет тридцати пяти на вид, но с объемистым брюшком, выпирающим из-под форменной темно-синей мантии, пару раз косо глянул, сличая лицо с колдографией на международном магпаспорте.

— Пройдемте на досмотр личных вещей, — лениво махнул он зажатыми в руке документами и вразвалочку направился к стойке в дальнем углу атриума.

Пока сурового вида сухопарая женщина проверяла палочку, сверяясь с указанными в паспорте параметрами, пока вместе с дежурным аврором — «Как его?.. Коул, кажется…» — они сканировали магодетекторами содержимое сумочки, Ярина, изображая скуку, разглядывала интерьеры просторного зала.

По ногам тянуло холодным сквозняком, и напряжение скользкими щупальцами ползло от груди на плечи. К счастью, легкие окклюментные блоки, ровно такие, чтобы сдержать дрожь, но не превратить лицо в маску, позволяли в ответ на подозрительный взгляд лишь вопросительно вскинуть брови. Отрицательно качнув головой, женщина сделала последнюю пометку в журнале и сухо распорядилась проследовать в комнату личного досмотра.

— Вы всех иностранцев так встречаете или это только мне такие почести? — попыталась сыронизировать Ярина, но тут же пришла к выводу, что напрасно. Шутку явно не оценили.

— Мы действуем в соответствии с инструкциями. Если вам что-то не нравится, ваше право — по завершении всех процедур подать жалобу в отдел международных связей.

— Спасибо, я учту, — она снова не успела прикусить язык.

Досмотр, в ходе которого Ярину попросили снять верхнюю одежду, все украшения и обереги, не выявил ничего подозрительного. Ей холодно вернули ремень с ладинцом на пряжке, вышитый крестиком мешочек-оберег с травами и скромное серебряное кольцо, надев которое на безымянный палец, Ярина наконец почувствовала облегчение. А дальше что?

— Все в порядке. Можете пройти в отдел международных связей для получения всех необходимых разрешений в соответствии с целью вашего визита, — судя по презрительному прищуру и наклону головы, примечательной красным ежиком коротких волос, эта цель явно вызывала отвращение. Закрывая дверь, Ярина все еще чувствовала на себе тяжелый, будто ввинчивающийся между лопаток взгляд.

После подчеркнуто официального общения со служащими надзорных органов веселый, бодрый сотрудник отдела по международным связям показался симпатичным. Его веселенькой расцветки стол — в крупный разноцветный горох на шоколадном фоне — был почти полностью заставлен лотками, ящичками, небрежными стопами разномастных папок. Копаясь в ворохах бумаг, чиновник сыпал светскими вопросами вперемежку с бурчанием по поводу не желающих находиться документов и зачитыванием обрывков фраз из заключений:

— Давно у нас? А, ну да… Где же это заключение? Вот оно. Соответствует заявленным параметрам… Угу. — Он отложил бумагу на свободный край стола, выделяющийся среди горохового хаоса белым прямоугольником, и принялся рыться в другом лотке. — И как вам Лондон? А здесь у нас что? Не обнаружено… Замечательно. Ах, не видели?! Ну, посмотрите, посмотрите… У нас есть, на что посмотреть. Правда, погода сегодня унылая, не находите? Будто осень, а не весна. О! А вот и ваша виза. Так-так… что у нас с целями?.. Хм… Надо же, — мужчина озадаченно хлопает короткими ресницами, — никогда бы не подумал… Такая милая девушка, — он вскидывает сочувственный взгляд. — Но ничего, дети ведь не в ответе за преступления родителей, верно?

Пара минут сосредоточенного скрипения пером в очередной бумажке, заклинание штампа — и только что заполненный акт отправился на белый прямоугольник, в который спустя несколько секунд, медленно всосался — будто бы утонул. Поглотивший труд бюрократа стол ответил легкой вибрацией и вспуханием одной из синих горошин, от которой отпочковался такого же цвета аккуратный жетон.

— Свидание завтра в полдень, — протягивая жетон, осчастливил чиновник. — Это ваш пропуск. Перемещение в Азкабан через специальный камин в атриуме министерства. Дежурный аврор вас сориентирует. Всего доброго.

«Замечательно! И что я буду делать до завтрашнего полудня? — думала Ярина, выходя из обшарпанной металлической будки и полной грудью вдыхая наполненный не пролитым дождем лондонский воздух. — Вероятно, как и хотел мистер кто-то-там, созерцать местные достопримечательности». — Она оглянулась.

На двери, которая только что захлопнулась за ее спиной, под изображением знаменитого шрама Гарри Поттера красовалась надпись: «Осторожно! Высокое напряжение».

Ярина хмыкнула и получила по носу большой холодной каплей. Запрокинула голову. На фоне клубящегося серого неба распростерлись дубовые ветви с молодыми нежно-зелеными листьями. С них время от времени падали капли конденсата. «Нисколько не уныло. И вообще, каждая погода благодать, петербурженке ли этого не знать?» От осознания успешно пройденных проверок настроение стремительно улучшалось. Внезапная необходимость провести почти сутки в чужом городе нисколько не страшила. Мамиными стараниями на английском она общалась свободно. Задача найти отель казалось пустяковой. Весело наморщив нос и поднимая воротник плаща, Ярина уже почти решила, что и в самом деле отправится смотреть Тауэр и Букингемский дворец, раз уж выпало задержаться в Лондоне, но вдруг холодный сквозняк, совсем как в Атриуме пронесся по ногам, вызывая приступ дурного предчувствия. Метрах в десяти слева по переулку возникли две мужские фигуры. Не приблизились, не вышли из-за угла, а именно материализовались из воздуха. Если задуматься — ничего удивительного у входа в минмагии в таком явлении не было. Но Ярина задумываться не стала, резко развернувшись, зашагала в противоположном направлении. Она привыкла доверять интуиции, и та в который раз не обманула.

— Девушка, — настиг ее чуть насмешливый мужской голос, — можно вас на два слова.

Обернувшись через плечо, она отрицательно качнула головой:

— Я спешу.

— Да бросьте! Куда вам спешить? Ярина Долохова, верно?! — парень подбежал сзади и бесцеремонно схватил под локоть. — Нам нужно поговорить, — сказал с нажимом, а ласковый тон обострил угрозу. Подсознание сверкнуло догадкой: «Не авроры».

— Мне это не нужно, — рыкнула в ответ Ярина, стараясь скрыть свой страх. — Отпустите! — Она вывернулась из захвата. Секция русской рукопашки за плечами — хороший багаж. В руках преследователей мелькнули палочки. Ярина вытряхнула свою. Курсы боевой магии открыты только будущим юристам и сотрудникам спецслужб, но Никитка показал ей парочку приемов нападения и кучу защитных. Говорил — молниеносная реакция.

Агрессоры колдовали невербально. Летящее в лицо кулачное Ярина распознала в последний миг, еще дававший шанс выставить щит. Закрылась и тут же ощутила путы на ногах. Падая, запустила длинным секущим, одной протяжкой освобождая себя и раня нападающего.

— Гадина, — процедил высокий брюнет. Через прореху на его штанине, ниже колена, мелькнула окровавленная плоть. Больше не обращая внимание на рану, он атаковал чем-то Ярине неизвестным, от которого она, успев восстановить равновесие, увернулась.

Плечо обожгло. Второй, коренастый, ширина плеч показалась почти равной росту, подскочил поближе, замахиваясь палочкой над головой. На такой дистанции от проклятия ни уклониться, ни прикрыться — почти нет шансов. Ярина замешкалась на долю секунды и поплатилась. Красный луч от брюнета лишил палочки. Оставалось теперь одно.

Удара в челюсть квадратный не ждал. Кулак заныл, зато проклятие сразило тополь. Ярина нырнула под занесенную для новой атаки руку, прыгнула в кусты примерно там, куда упала палочка. На счастье, нашла потерю сразу. Сгребла ее вместе с трухою прошлогодних листьев и аппарировала подальше в переулок, в ту часть, что виделась из-за ветвей.

Сориентироваться отыгранного времени не хватило, снова обезоружили и сбили с ног. Слыша свое надсадное дыхание и отчаянно крутя головой из стороны в сторону, она попятилась, отталкиваясь ногами и руками. Подумалось нелепо: «Вот хорошо, что обувь без каблуков». Какая, к черту, разница?! Ведь путь к спасению, который она с исступленным спокойствием искала, так и не обнаружился. А преследователи уже настигли, нависли заслоняя небо. «Прости, мама. И папа тоже… Но ведь не может же все так по беспределу...»

Однако дальше случилось нечто странное. Обрывок черной тряпки свалился сверху и залепил высокому лицо. А коренастый шарахнулся в сторону, шипя почти как та змея, что, появившись ниоткуда, взвилась у его ног в боевую стойку. Он выстрелил Финитой, рептилия исчезла, чтоб в тот же миг возникнуть за его спиной. Зато брюнет почти отодрал от глаз тряпку, пищавшую, как летучая мышь, а возможно, и бывшую ею.

За развитием событий Ярина решила не следить. Спасение бегством ей вовсе не казалось позорным. Хотелось вырваться из зажатого заброшенными зданиями переулка. Ноги сами несли к перекрестку. К маячившей трассе и едущим по ней автомобилям. К людям.

Сумочка с деньгами и документами болталась на локте и била по бедру, чем о себе и напомнила. Но палочка, не менее нужная и важная вещь, так и осталась валяться где-то там, где мечущийся суетливый взгляд ее так и не нашел. Но дольше задерживаться рядом с неизвестными недоброжелателями было бы смерти подобно. Они и так уже, судя по звукам, избавились от помех и могли вскоре нагнать. Особенно если вспомнят о трансгрессии.

Проклятье! Мысль материальна. Попытка оттолкнуть беспалочковым залпом вышла слабой. Пришлось добавить коленом в пах. Что ж, они первые повели себя не по-джентельменски. Еще один рывок.

Долгожданная улица разочаровала безлюдностью и прямотой. Ярина застонала в голос. Из-за поворота справа вывернул неказистый автомобиль, но на удивление быстро набрал скорость. Мысль броситься наперерез не успела превратиться в решение. Старый джип сам затормозил рядом, расписав асфальт полосами от стертой резины. Левая передняя дверь распахнулась.

— Садись быстро! — крикнула из глубины салона очередная незнакомка. В глаза бросился хвост почти белых волос и кожаная куртка с кучей металлических заклепок.

Ярина резко качнулась с пятки на носок и обратно. Дух отобрало, как перед шагом в рампу самолета. Вот только плечи не оттягивал парашют.

— Ну же! Мне с ними тоже встречаться не с руки! — нетерпеливо рявкнула блондинка, и интуиция ей в тон советовала верить.

Ударившись коленом, Ярина плюхнулась на жесткое сидение и рывком закрыла за собой дверь. Автомобиль с визгом сорвался с места, луч проклятий рассеялся в четверти метра от кузова. Озверелые лица преследователей остались позади. Настало время выдохнуть или как раз наоборот?

— Ярина Долохова?

— Хм… Все, кто сегодня задавал этот вопрос, ответ знали заранее.

Блондинка сверкнула голливудской улыбкой, наклонившись к пассажирке протянула руку.

— Дельфини.

Имя ровным счетом ничего не говорило. Соображая, с какого вопроса уместнее начать выяснять подробности, Ярина пожала узкую кисть спасительницы. В добрые намерения девушки за рулем хотелось верить.

— Дельфини Риддл, — уточнила та.

Фамилия со дна памяти, из осадка обрывочных подслушанных фраз, всплывала медленно. Но как только воспоминание лопнуло на поверхности пузырем болотного газа, глаза Ярины широко распахнулись. Дельфини, не переставая смотреть исключительно на дорогу, — стрелка спидометра подбиралась к ста милям в час, — расплылась в довольной улыбке. Она едва уловимо крутнула левой рукой, и салон автомобиля поплыл, сворачиваясь в тесную спираль.

* * *

Да, этой русской девочке тоже сегодня пришлось поволноваться.

Но она не из робких. Причем храбрость в ней, похоже, уживается с рассудительностью. С Северусом общалась, как по болоту шла. Шага не ступит, пока слегой не попробует, слов то есть подходящих не подберет.

— Значит, вы говорите, нападавшие — члены полулегальной организации, и их цель — сведение счетов с детьми Пожирателей смерти?

— Не совсем так, — Северус пододвинул к ней дымящуюся чашку, в которую чуть ранее открыто вылил полфиала прозрачной жидкости. Кивнул: — Укрепляющее вам не повредит. Что касается новых орденцев, то, будем справедливы, — он выразительно взглянул на Дельфи, развалившуюся в кресле своим излюбленным способом, то есть полубоком, перекинув обе ноги через один подлокотник, а на другой опираясь локтем, — их цель не сведение счетов, а пресечение любых действий, способных вернуть потомкам Пожирателей хоть малейшее влияние или перевести итоги гражданской войны в дискуссионное поле. И в этом плане, согласитесь, их можно понять… Вот только методами они не гнушаются никакими и потому мало отличаются от тех, кого ненавидят.

— Простите, но в таком случае я не понимаю, какие у них претензии ко мне? Я в Британии на пару дней, не борюсь ни за какое влияние и дискуссий не затеваю. И ни с кем из знакомых отца встречаться не планировала…

— Пф… как это, какие претензии?! — язвительно ввернула Дельфи. — Во-первых, тебя родили, кощунственно поправ вселенскую справедливость. А во-вторых, ты мало того, что имела наглость родиться, так еще и отца-преступника навещать задумала!

— Дельфини, — понижая голос, прервал ее Северус, — можно мне ответить?

Наша бестия тут же вскинула руки в жесте, означающем: «Молчу-молчу».

— Я полагаю, дело не в свидании. Или не только в нем. А больше в том… — черные глаза пристально посмотрели в лицо гостьи, — что вы привезли с собой.

Ярина только раз сморгнула

— Я ничего особенного не везу, — тут же вернув контроль над собой, пожала она плечами. Однако и мимолетной слабости, выдавшей смятение, раз даже я его заметил, более чем достаточно.

Северус коротко улыбнулся плотно сжатыми губами.

— Боюсь, ваши слова не соответствуют истине, мисс Долохова. Вы вправе возражать, — произнес он чуть громче, предупреждая ее порыв. — Однако я предлагаю пропустить этот этап, дабы сэкономить мое… и ваше… время. Давайте сразу перейдем к фактам. Вы взволнованы и с опаской относитесь к правоохранительным органам. Такие эмоции в вашей ситуации понятны, и все бы ничего, но наряду с ними в вас чувствуется упрямая и даже отчаянная решимость действовать. Если вы приехали просто повидаться с отцом, то для подобных эмоций нет повода, не правда ли?

— С чего вы взяли, что я испытываю такие чувства? — Ярина немного опустила голову, но не взгляд.

— Ты фонишь, — небрежно бросила Дельфи.

— Вы прячете за окклюментными щитами мысли, но не умеете делать то же самое с эмоциями.

— Вы… применили ко мне легилименцию? — на бледных скулах проступил отнюдь не стыдливый румянец.

Северус усмехнулся:

— Уверен, вы бы это почувствовали. Судя по добротности защиты, в ментальной магии вы неплохи, мисс Долохова. Но не более того. Взломать ваши блоки я бы смог. Но не стану этого делать, поскольку вы мне не враг. Напротив, я хотел бы помочь, если вы позволите. Потому мне важно ваше доверие. А орденцам нужны сведения и та вещь, которую вы привезли и… собираетесь передать отцу. Другого варианта я просто не вижу, — Северус посмотрел в сторону и будто бы ненадолго погрузился с собственные мысли. Возвращаясь к беседе, шевельнул бровью. — Так вот, пусть в ордене нет сильного легилимента — насколько мне известно — однако сыворотка правды имеется. Поэтому, окажись вы в их руках… Впрочем, выстроить логическую цепочку вы вполне способны самостоятельно.

— Вы тайно наблюдали за мной в министерстве? — тихо спросила Ярина. — Зачем? И откуда вы узнали о моем визите?

— Правомерный вопрос. Скажем так, свои люди в министерстве есть не только у орденцев. Одному человеку я однажды оказал услугу. И этому человеку известна моя заинтересованность в судьбе вашего отца.

— А чем обусловлена ваша заинтересованность, могу я поинтересоваться?

— Разумеется. Только, видите ли, я не особо хороший рассказчик. Мистер Филч в этом деле гораздо талантливее меня, — не ожидая внезапного к себе внимания, я поперхнулся, а Снейп только наградил меня насмешливым взглядом и продолжал: — Все отвечающие на ваш вопрос события описаны в его книге. Вы ведь не возражаете, Аргус, чтобы мисс Долохова ознакомилась с тем вашим рассказом, в котором фигурирует ее отец?

Поскольку я еще не прокашлялся, то показывать согласие пришлось кивками и жестами.

— Вот и замечательно. Почитайте, мисс Долохова. Правда, у того рассказа чрезмерно пафосное название, но вы на него внимания не обращайте. Все факты, касающиеся вашего отца, там совершенно правдивы. Прочитайте. Подумайте. Как вы могли убедиться, я не собираюсь настаивать на посвящении меня в вашу тайну, равно как и удерживать от каких-либо поступков. Просто все взвесьте, — он поднялся. — На этом оставляю вас заботам Дельфини… Да, чуть не забыл. Учтите еще один момент. На свидании с отцом вы будете общаться через стекло. Никаких тактильных контактов. Это обычная практика в отношении данной категории узников. Как говорят, во избежание. Им вообще свидания даются только в виде исключения. Не хватало еще попыток передать что-либо запрещенное. Впрочем, передачи для них в принципе запрещены. Как ни прискорбно, это так, мисс Долохова. Вы... все-таки допейте чай, — кивнув, Северус ушел. А наша гостья в тяжелых раздумьях склонилась над остывшей чашкой.

Я вызвал эльфийку и распорядился принести еще горячего чая и какой-нибудь выпечки, а сам бережно спустил на пол миссис Норрис, прошелся в свой кабинет, где взял с полки экземпляр «Истории Хогвартса» и, вернувшись в гостиную, положил книгу на стол перед Яриной.

— Спасибо, — она одарила меня благодарным взглядом и сразу же принялась листать.

— Рассказ «Черный рыцарь», — подсказал я, с наслаждением усаживаясь в обратно в кресло.

Дельфини левитировала к себе из библиотеки, что у нас на втором этаже, пару увесистых фолиантов и, поочередно заглядывая то в один, то в другой, тоже углубилась в чтение, что не мешало ей таскать с подноса принесенные эльфийкой пирожки и запивать их чаем. Я же, заслушавшись трелями вновь устроившейся на моих коленях миссис Норрис, прикрыл глаза и не заметил, как задремал, и приснились мне те события, о которых в тот момент читала наша русская гостья. Приснились так, будто бы я видел их со стороны.

* * *

Воздух в кабинете повис, увязнув в свете волшебных огней и душном безмолвии. В закрытых шкафах едва слышно жужжало и позванивало добро прежнего владельца, портрет которого вместе со всеми предшественниками мирно дремал на стене. Время от времени тишину нарушало чье-то похрапывание. А старый завхоз Аргус Филч стоял с повинной головой и усиленно соображал, насколько серьезными могут оказаться последствия его попытки сделать доброе дело. А ведь еще недавно казалось, что он поступает абсолютно правильно и разумно.

Не более как полчаса назад по распоряжению директора Снейпа повел он двоих злостных нарушителей дисциплины отбывать наказание. Негодники додумались взломать пароль на директорском кабинете и почти успели унести из него меч самого Годрика Гриффиндора, но были застигнуты на месте преступления, за что и препровождались к леснику Хагриду, дабы всю ночь нести дежурство в Запретном лесу.

— Вот гад! — вдруг громким шепотом высказалась неугомонная уизлевская девчонка. — Как же он нас застал, а? Он же совсем в другой части замка был?

— Да Мордрел его знает, — не обратив внимания на сердитое зырканье конвоира, ответил, покачав головой, стремительно возмужавший за последний год Лонгботтом. — Самое обидное, что ведь почти получилось.

— Я и говорю, гад! — девчонка шмыгнула носом и поглубже сунула руки в карманы старенькой мантии. Подмораживало. Сухие травинки заиндевели и хрустели под ногами.

— Давай согревающее наложу, — доставая палочку, предложил Невилл.

— Да я и сама могу, — Джинни остановилась, вытряхивая палочку из рукава.

— Чего встали?! — рявкнул на них Аргус. — Это вам не прогулка!

— Зачем вы притворяетесь злым, мистер Филч? — звонко отозвалась наглая школьница. — Вы же на самом деле добрый!

— Ничего я не добрый! — сварливо возразил Аргус, грубо дергая ее за рукав и потом еще подталкивая в спину. — Добрым быть по нашим временам себе дороже, — продолжил он, ступая за ними следом. — И я нарушителей терпеть не могу! Где это видано — обокрасть директора школы?! Да еще и боевыми заклятиями в него швырять! Да я б вас за такое — в подземелье! Да за большой палец бы подвесил до самого утра. Тогда бы вы узнали. Тогда б научились старших уважать! А директор Снейп вот, вроде и умный человек, а наказание вам назначил курам на смех! — ворчание старого мизантропа достигло пика возмущения. — Неужели сам не видит, что этот растяпа Хагрид над вами, как клуша над цыплятами? Неужели не понимает, что сходить с ним в лес для вас все равно что развлечение? — идущие впереди штрафники озадаченно переглянулись, и Аргус втайне возликовал: «Неужели доходит?! Ай да мистер Филч!» — но для верности еще почитал противным скрипучим голосом: — Даже палочки у вас, бессовестных, не забрали! Наказа-ание… Я б ему сказал! Да кто меня бы стал слушать? Эх, нет на вас мудрейшей женщины директора Амбридж-свет-Долорес, — он мечтательно посмотрел в звездное небо. — Эх…

И с какой глубоко затаенной радостью отмечал он печать задумчивости, все еще лежавшую на лицах штрафников, когда они переступали порог жарко натопленной и залитой мягким желтым светом хижины лесника. Как сосредоточенно хмурили они брови и плотно сжимали губы, глядя куда-то сквозь сразу же всполошившегося и заквохтавшего полувеликана.

«Пусть… Пусть дальше с ними разбирается. Может, и до него чего дойдет?» — вдохновленно думал глупый сквиб-маразматик, возвращаясь в замок. А там, как пришел отчитаться, что поручение выполнено, так сходу и выпалил:

— Почему бы вам, господин директор, не рассказать правду еще кому? Ведь вам бы полегче стало, если бы особо идейные школьники не пакостили, а помогали и… — все это Филч успел сказать, пока Снейп стоял к нему спиной, а когда тот повернулся, то глупая улыбка мгновенно застыла на потрескавшихся губах, будто бы замороженная порывом ледяного ветра. — А то вы всё… один, — тем не менее зачем-то добавил жалким голосом Аргус.

— Ну почему же — один? — неспешно заговорил Снейп вроде бы совершенно спокойным тоном, от которого у Аргуса неприятно засосало в животе. Он неловко переступил с ноги на ногу, а узловатые пальцы сами собой принялись комкать снятую с головы шляпу. — Как раз недавно я обзавелся одним помощником и теперь вместо того, чтобы лишние полчаса поспать, мне приходится тратить их на объяснение очевидных вещей. Я имею в виду, например, то, что чем больше людей посвящены к какое-либо дело, тем больше риск, что кто-нибудь проговорится или выдаст себя неким иным способом. Человеку, проработавшему в школе более полувека, мне почему-то приходится напоминать, что дети беспечны и безрассудны, чрезмерно инициативны и падки на геройские истории, а потому склонны недооценивать опасности. Наконец, я вынужден говорить о существовании различных способов извлечения из памяти человека воспоминаний о любых событиях, которые с ним происходили, даже о тех, которые он вроде бы забыл. И зная обо всем этом, мистер Филч, вы предлагаете рассказать о моих истинных целях школьникам? Вы в самом деле не понимаете, чем это чревато, если кто-нибудь из осведомленных по дурости навлечет на себя подозрения и попадет на допрос к Темному лорду?

Аргус спал с лица.

— Простите, господин директор, я как-то не подумал, — противно задребезжавшим голосом проблеял он.

— Впредь я прошу вас думать, мистер Филч, — Снейп к тому моменту подошел к нему совсем близко и давил своим устало-тяжелым взглядом. — И не заставляйте меня жалеть о том, что, узнав про ваши подвиги, я решил вам довериться вместо того, чтобы просто заставить замолчать раз и навсегда.

Снейп медленно вернулся к столу, и Филч осмелился поднять глаза. Им овладел не страх, а раскаяние и боязнь последствий своего необдуманного поступка. С другой стороны, прямо-то ничего сказано не было, а там мало ли, что старый сквиб болтает. По поводу мягкости снейповых наказаний наверняка своему лорду и Кэрроу докладывали, так что…

— Чего вы ждете, мистер Филч? — черные глаза смотрели из глубоко залегшей тени.

— А давайте я вам чайку сделаю, а? — неожиданно для самого себя выдал Аргус. — Вам же, поди, о себе и подумать некогда, а мне несложно.

Сказал и стушевался, ожидая, что Снейп ответит ему в своей ехидной манере, но тот, как ни странно, согласился.

— А где у вас посуда? — воодушевившись, но снова не подумав, ляпнул Аргус.

Снейп поморщился, с явной досадой отвлекаясь от пергамента.

— В тумбочках посмотрите, — небрежно махнул он рукой.

Филч заглянул в ближайшую тумбочку. Там жужжали и потрескивали какие-то хитрые серебряные конструкции. Страшно было до них даже дотрагиваться — вдруг сломается. Завхоз поспешно закрыл дверцу, но испытывать терпение директора не хотелось, поэтому оглядевшись он залез в шкафчик чуть поодаль. О! То, что надо. На переднем плане пылилось блюдце, а позади него всевозможные чайнички, сливочники и прочая утварь.

Блюдце оказалось не только пыльным, но еще и с остатками еды, а точнее с присохшим мумифицированным яблоком. Аргус попытался отковырнуть сухофрукт пальцем и сокрушенно покачал головой. Это ж какой из директоров был таким неряхой? Ну, нынешнего сложно представить жующим яблоки на рабочем месте. Профессор Амбридж вообще женщина чистоплотная. Значит, Дамблдор. Тот вечно со сладостями носился. В любом случае, блюдце нуждалось в хорошей мойке и отправилось на весьма кстати оказавшийся под рукой низенький столик. Чуть позднее рядом с блюдцем уже стоял понравившийся Аргусу чайничек. Оставалось только найти кружки. Только старик углубился в недра шкафа, изнутри казавшегося значительно больше, чем снаружи, как чайничек и блюдце тревожно звякнули. На поверку выяснилось, что это миссис Норрис запрыгнула на стол. Озадачившись таким поведением своей воспитанной тактичной кошки, Аргус открыл было рот, чтобы напомнить любимице о правилах приличия, но та его опередила:

— Мяв, — сказала миссис Норрис и тронула лапой засохший фрукт. И тут начались чудеса. Пыль на блюдечке вспыхнула золотом, яблоко налилось соком, замерцало внутренним светом и покатилось по краю блюдца.

— Что там… про-ис-ходит? — раздался удивленный голос Снейпа, резкий скрип директорского кресла и торопливые шаги. Поверхность блюдца пошла крупной рябью, потом стала успокаиваться, и к тому моменту, когда хозяин кабинета приблизился, стала снова гладкой, будто стеклянной. А за ней, как за окном, показалась убогая комнатенка со старой поломанной и подранной рухлядью. И стоял посреди нее сам Тот-кого-нельзя называть. У Аргуса аж коленки подогнулись со страху.

— Повелитель? — глухо произнес Снейп за его плечом и, отодвинув старика в сторону, шагнул к столу вплотную.

Волдеморт поднял Старейшую Палочку, держа ее так изящно, точно жезл проводника.

— Почему она не работает, Северус? — из глубины блюдца послышался напоминавший шипение змеи вздох злого волшебника.

— Простите? — качнул головой Снейп в кабинете. Но тут комната внутри блюдца немного развернулась, и там показался еще один Снейп.

— Я не понимаю, — настороженно возразил тот Снейп. — Вы выполняли экстраординарное волшебство этой палочкой.

— Нет, — сказал Волдеморт. — Я экстраординарен, но эта палочка ... нет.

Аргус и Снейп переглянулись в кабинете директора, а Волдеморт и Снейп в блюдце продолжали разговор, не обращая на них никакого внимания. И было очень похоже, что и вовсе не могли их видеть. Но затаить дыхание — на всякий случай — все-таки не было лишним.

Разговор же, проходивший в разгромленной комнате, в которой Аргус сумел узнать прибежище бывшего профессора Люпина, принимал все более тревожное направление.

— Ты был хорошим и преданным слугой, и я сожалею о том, что должно случиться.

— Мой Лорд…

Охваченный дурным предчувствием, Аргус горбился, сжимал в замок узловатые руки, тщетно пытаясь унять дрожь, и то и дело поглядывал на Снейпа. Лицо того мертвенно бледнело.

А потом прозвучало ужасающее холодным безразличием слово:

— Убей.

Стремительный бросок змеи. Снейп в кабинете с хриплым вдохом отшатнулся, его двойник издал страшный крик. Он упал, зажимая рукой прокушенное горло, но вскоре забился в конвульсиях, которые постепенно затихли. Безжизненное тело осталось лежать в луже крови.

— Я сожалею об этом, — сказал Волдеморт, после чего его лицо, на котором Аргус не разглядел даже тени печали или раскаяния, потемнело, подернулось рябью и исчезло. Осталось только гладкое, белое фарфоровое дно.

Директор громко сглотнул, не отрывая взгляда от зачарованного блюдца. Его руки мелко дрожали.

— Что это было? — жалким, чужим голосом промямлил Филч.

— Будущее, — безжизненным голосом ответил Снейп, взглядом указав на угасающую надпись под застывшим яблоком: «Что будет?» — Убери это, — вдруг добавил он уже как ни в чем не бывало и, взмахнув широкой мантией, стремительно вернулся к рабочему столу, уселся в кресло и вновь склонился над пергаментом.

— Но… Но надо же что-то сделать?

— Да. Вы собирались сделать мне чаю.

— Н-нет…

— Уже передумали? — брови над недобро смотрящими черными глазами скептически изогнулись.

— Н-не… Чайку… — Филч мелко заметался. — Это я сейчас, — он зачем-то открыл и закрыл крышку чайничка. Прижал его к груди, отставил. — Я мигом, — руки схватились за блюдце. Аргус застыл, а потом тряхнул седыми патлами и решительно развернулся. — Но надо же сделать что-то, чтобы этого всего, — он потряс посудиной, — не случилось!

— Зачем? — холодно спросил Снейп. — Его палочка не работала, значит, там, в будущем, у меня все получилось.

— Но вы же…

— Умер? — криво усмехнулся директор. — И что? Я отнюдь не самый важный человек, мистер Филч. Главное, что Волдеморт будет уверен, что идет на Поттера во всеоружии, а на деле станет колдовать испорченной палочкой.

— Но может вам, когда… ну, все сделаете, — Аргус бестолково поводил руками, чуть не уронив блюдце, — может, вам сбежать?

— Чтобы Темный лорд решил заменить палочку?! — Снейп начал раздражаться. — Знаете, по-моему, мне проще попросить чая у эльфов.

— Простите, — старик понурился, горестно вздохнул. Почему-то стоило ему к кому-то привязаться, как с этим человеком случалось несчастье. — Значит, что есть, то есть, — добавил он, возвращая проклятую тарелку на стол, и, потянувшись к чайнику, нечаянно задел яблоко. Блюдце засветилось. Аргус попятился. Хватило с него предсказаний. Он и того, что уже увидел, предпочел бы не знать, а тут снова…

— Мистер Филч! — гневный окрик прозвучал на фоне грохота. От резкого толчка кресло упало, а его владелец под черным парусом стремительно огибал стол и мчался к неуклюжему завхозу, которого судя по выражению лица, собирался взять за шкирку и вышвырнуть. Но до того дело не дошло, потому что блюдце теперь показало не Того-кого-нельзя-называть, а испуганную большеглазую женщину.

— Это еще кто? — рявкнул Снейп. — Как оно вообще выключается? Финита! — заклинание врезалось в блюдце, но то только на время слегка зарябило.

— Простите? — воскликнула с него женщина. — Кто вы? — она взволнованно водила головой, будто стараясь заглянуть за край блюдца. — И откуда у вас наш фамильный артефакт?

— Простите, мэм, — Снейп посмотрел на нее растерянно и недоверчиво. — Вы меня видите и слышите?

— Конечно, — она удивленно вскинулась. — Вы же велели блюдцу показать, что есть. В таком режиме окно двустороннее.

— Понятно. Простите. Просто мы обнаружили этот артефакт случайно — только что. И еще не до конца разобрались.

— Значит, Антонина рядом с вами нет? — в голосе засквозило столько отчаяния, что Аргусу показалось — женщина вот-вот расплачется.

Так выяснилось, что Снейп беседует с женой одного из Пожирателей и что ей очень важно поговорить с мужем. Недолго поколебавшись, он пообещал помочь.

Утром того же дня в его кабинете побывал суровый и мрачный Антонин Долохов, перекинулся парой слов с супругой и попросил открыть камин. Вернулся он с глазами, полными тревоги и боли. Сел, опустив плечи.

— Мою семью преследуют, — сипловато-низким голосом сказал Долохов Снейпу. — Ольга дважды замечала хвост. Квартиру вроде бы пока не обнаружили, но кто знает… Совы, которых она мне отправляла, не долетели. Как думаешь, это Орден?

— Вполне может быть.

— А конкретнее? Ты, может, что-то слышал? — лицо Пожирателя болезненно скривилось.

Снейп качнул головой.

— Раньше ничего, что выходило бы за границы Британии, на собраниях не обсуждалось. Сейчас же, как ты сам понимаешь, мне туда хода нет.

— Я так и думал, — Долохов горестно вздохнул. — Велел им собираться. Отправлю к… Подальше, в общем, отправлю. Ну, — он тяжело хлопнул ладонью по темному подлокотнику. — Долг платежом красен. Говори, что хочешь за доброе дело.

— Как уговаривались, — сухо ответил Снейп.

— То есть рассказать тебе все, что знаю про блюдце, а все, касающееся нашего общения по его поводу, я должен сохранить в тайне?

— И само блюдце должно остаться в Хогвартсе до окончания войны.

— Ты, со своей стороны, тоже хранишь молчание о сегодняшнем разговоре.

— Разумеется.

— Хорошо. Блюдце — это фамильная реликвия Долоховых. Род наш идет от отпрыска царского рода, последнего, в ком текла волшебная кровь. Прапрапрадед мой был околдован, но сумел избавиться от проклятия. И подспорьем ему в том стали три артефакта. Очень сильных, древних. Блюдце — один из них. Оно может показать, что было, что есть и что будет. Если вопрос уточнить, явит, что запрошено. Если нет — самое важное откроет. Еще в начале семидесятых его попросил у меня Повелитель. Да, — Долохов грустно усмехнулся, — ты того времени не застал, но когда-то Темный лорд обращался с нами как с друзьями, а не как со слугами. Ты вот, как думаешь, Снейп, за что почти все наши тебя ненавидят?

Снейп повел плечами.

— Мне это не интересно.

— А я все-таки скажу. Ты, наверное, считаешь, что к тебе плохо относятся потому, что нищий полукровка не только в ближний круг попал, но и место рядом с Повелителем занял? Или за то, что Азкабана избежал? Ерунда. Такие вещи только Беллу волнуют. Но она на всех, кто удостаивается симпатии Лорда, кидается. Кроме нее, может, еще несколько дегенератов, наподобие твоих замов, по этому поводу бесятся. А большинство тебя не любят совсем за другое. За то, что после того пророчества, что ты Повелителю пересказал, его как подменили. Он словно одержимым стал. Я даже не знаю, смотрел ли он тогда в блюдце. А спросить не решался, ждал, когда его отпустит. Не дождался. Когда Лорд развоплотился, начались облавы и конфискации. Тогда, вероятно, блюдце и конфисковали вместе с другими артефактами из дома Лестрейнджей. Но никак не ожидал, что оно обнаружится в Хогвартсе, — Долохов немного помолчал, а потом развел руками: — Вот, собственно, что знал. Может быть, что-то еще попросишь?

— Уговор на ходу не меняют.

— Хм… Согласен. Только неравноценный обмен у нас тогда получается. Ты мне, можно сказать, дал шанс семью спасти. А я тебе — сказочку про волшебное блюдечко. А Долоховы в долгу оставаться не любят, Снейп. Потому без всякого уговора, а по своей воле, я тебя еще вот как отблагодарю, — перекособочившись набок, он сунул руку под мантию, пошарил сбоку пониже пояса и вытащил крохотную шкатулочку, которая на руке его немного подросла и стала размером с пару унций. Откинул крышку, из воздуха материализовал пинцет, подхватил им и вытащил какой-то тонюсенький темно-красный лоскуток. — Вот, держи. Ты же у нас зельевар. Думаю, тебе пригодится. Это лепесток волшебного цветка, еще одной семейной реликвии. Лепестки его в бою от смерти берегут. Как знать, вдруг ты тайну его раскроешь. Нам всем польза будет. — С этими словами он невесело хмыкнул. — Можешь не провожать, — и оставил озадаченного Снейпа с лепестком на ладони.

С лепестком тем Снейп сделал то же, что со всеми редкими ингредиентами — в порошок растер и долго изучал, не прекращая экспериментов по избирательному ослаблению палочек. В итоге выяснилось, что добавление вытяжки из лепестка в восстанавливающее зелье настолько увеличивает эффективность последнего, что позволяет вывести из клинической смерти. Причем в опытах на мышах максимальное время возвращения к жизни оказалось равным четверти часа после остановки сердца и при отсутствии вентиляции легких (ага, нахватался Аргус от директора умных словечек).

Раз выпал такой шанс, принялся Филч аккуратно, но настойчиво жужжать директору в уши, чтоб он, значит, наварил такого зелья побольше и носил с собой.

Снейп поддался уговорам, но остался верен себе. Сначала долг, а потом собственная жизнь. Поэтому в жуткую ночь 2 мая 1998 года в Визжащей хижине он сначала ждал, пока Волдеморт убедится в его смерти и уйдет. За то время потерял сознание. Когда же Гарри растормошил, он опять вспомнил только о том, что должен передать воспоминания, после чего вновь отключился.

В общем, если бы Аргус одним погожим весенним вечером не нарушил директорский запрет и не раскрыл-таки вопреки здравому смыслу двоим неугомонным гриффиндорцам — Невиллу и Джинни — тайну истинной миссии Снейпа, то награждали бы того орденом Мерлина посмертно. А так ребята его нашли, зелье в рот залили и перетащили в более-менее безопасное место — к Хагриду в подвал. Ну, а поутру, когда Гарри победил Волдеморта и все закончилось, живого, но не пришедшего в сознание Снейпа доставили в Мунго, где его окончательно вылечили. Так Черный рыцарь вернулся в строй.

* * *

— Хочешь о чем-то спросить? — я слышу ироничный напоказ, а в сплетении невольных оттенков — полный грусти голос Дельфини и просыпаюсь.

— Не то чтобы… — стесненно поводит плечом гостья. — Просто я не уверена, что имею право спрашивать...

— А ты рискни, — Дельфи опирается локтями на стол и подпирает голову сомкнутыми под подбородком руками. — Не захочу отвечать — не стану. Какие проблемы?

— Ну, если ты не против… — Ярина вскидывает ясные глаза. — Ты же читала эту книгу?

— Конечно, — насмешливо улыбается Дельфи, чуть склоняя голову. — И эту. И другие. Мне кажется, я перечитала все, что только было написано о… моем отце, о гражданской войне и о роли Северуса Снейпа в ней.

Ярина немного хмурится, но старается тоже вежливо улыбнуться.

— Просто тогда это несколько странно, что ты, если я правильно поняла, живешь с мистером Снейпом в одном доме.

— Что здесь странного? Он мой опекун, — прищуривается Дельфи и тут же заливается звонким смехом. — Ладно-ладно! — она становится серьезной. — Я согласна, что это выглядит странно и… Если ты подумала, что я легко это все приняла, что Северусу было по со мной легко, то ты ошибаешься. Проблемы я ему создавала искусно и целенаправленно. Он же ничего от меня не скрывал, а я финты выкидывала, на вшивость, как в приюте говорили, проверяла. Но в итоге, наверное, именно своей честностью он меня, прежде всего, и покорил.

— Так ты не с младенческих лет у него росла?

— Нет, — Дельфини трясет светловолосой головой и усмехается. — С младенческих лет я в приюте росла для волшебников-сирот. С семи лет регулярно оттуда сбегала.

— Плохо было? — брови Ярины сочувственно ползут кверху.

— Не уверена, что это подходящее слово. Просто я чувствую эмоции других людей, когда они рядом. Как будто еле заметное движение воздуха, а потом накатывают отголоски чужих переживаний. Северус говорил, что специально этому учился, а со мной такое, наверное, с рождения, — рассказ ненадолго прерывается. Дельфини сглатывает. — А как ты думаешь, что чувствовали люди, глядя на меня? — усмешка сквозит вовсе не весельем.

— Прости.

— Да ну брось. Не за что прощать. Тем более это все в прошлом. И к лучшему. Иначе я бы к Северусу не попала. А так меня воспитывали, я бесновалась. Пытались запирать — исхитрялась сбегать. Собирала сплетни об отце. Кто моя мать, я долгое время не знала. В приюте я вообще смогла узнать только то, что я чудовище, исчадие и волдемортовский выродок. Все подробности узнала на воле, — она смеется и откидывается на спинку кресла, кладет ногу на ногу. Пряжки на ее ботфортах негромко клацают. — И чем более ужасным монстром выглядел отец в чужих рассказах, тем больше я его любила. Всем на зло.

— А сейчас, — тихо спрашивает Ярина и подносит к губам чашку, — любишь?

На лице Дельфини не остается ни следа беспечности или иронии.

— Да. — Она смотрит прямо в глаза гостьи. — Что бы о нем ни говорили, люблю и уважаю.

— Я своего тоже, — на лице русской гостьи расцветает ласковая улыбка.

— Ты его помнишь? — светлые глаза слишком сильно блестят и прищуриваются.

Я смотрю на тихо беседующих девушек и удивляюсь. Дельфини общительна, у нее немало приятелей, но никого из них она никогда не подпускала к себе так близко, как эту практически незнакомую девочку из чужой страны.

— Немного, — отвечает Ярина. — А ты?

И мне все вдруг становится ясно. Их сблизила общая боль. Среди старых приятелей Дельфи нет ни одного, чьи родители бы состояли в рядах Пожирателей. Отчасти это из-за возраста. Дети тех, кто состоял в ближнем круге, намного ее старше. А потомки новичков, пополнивших ряды в девяностых и игравших роль пятого лебедя в третьем ряду, не рисковали к ней приближаться. И в том немалая заслуга новых орденцев.

Тем временем разговор вновь возвращается к биографии Дельфи.

— К двенадцати годам я своими, честно признать, не особо безобидными выходками достала всех так, что собрали по мою душу целый Визенгамот решать, что с проклятым дитя делать, то ли в Азкабан сажать, то ли лишить магии.

— Как лишить магии?

— Да открыли вроде бы, что если волшебное существо поместить на несколько дней в сильное электромагнитное поле, то его магия исчезает. На лукотрусах и садовых гномах, говорят, даже опробовали. Я должна была стать следующей.

— Ужасно, — качает головой Ярина.

— Судьи так не считали, — округляя глаза, возражает Дельфи и продолжает: — Решение практически было принято, но тут вмешался Снейп и как-то убедил их дать мне шанс под его ответственность. Так что ему я обязана тем, что осталась тем, кто есть. Но больше всего благодарна даже не за это, а, как уже сказала, за правду. Он сразу пообещал, что будет честно отвечать на все вопросы. И слово сдержал. Ему не за что любить моих родителей. Северус честно рассказал, почему перешел на другую сторону. Но также он не стал скрывать и то, почему несколькими годами ранее вступил в Пожиратели. Только от него я узнала, почему люди пошли за отцом, чем восхищались, в чем он был действительно велик. Чем была хороша мама. И как ни странно, только услышав о них хорошее, я смогла посмотреть в глаза истине и признать, насколько сильно они ошибались. Да, сейчас я уже далеко не во всем согласилась бы с отцом. А все, что он делал, узнав о пророчестве, вовсе не понимаю, но… Люблю.

Ярина молча протягивает через стол руку, и Дельфини с благодарностью сжимает ее пальцы в своих.

Неожиданный звонок в дверь заставляет всех вздрогнуть. Дельфи подскакивает и идет отворять. Я смотрю на нее и думаю, о том, что напрасно Северуса считают плохим учителем. Хороший он, даже, я бы сказал, лучший, раз сумел из того озлобленного звереныша, которого шесть лет назад привел в дом, вырастить такую хорошую, искреннюю девочку.

Тишину нарушает поскрипывание отворяемой двери, и мгновение спустя раздается полный отвращения голос Дельфи:

— О! Посмотрите-ка, кто почтил нас визитом. Сам спаситель всея Британии!

— Я к профессору Снейпу. — Гарри старается сдерживаться. — Могу я войти?

Стремительно сбежав с лестницы и промчавшись по коридору, Северус влетает в прихожую. Стихийного бедствия, возможно, удастся избежать. Возможно.

Дельфи возвращается в гостиную, но останавливается в том месте, которое прекрасно просматривается из коридора. Стоит, ехидно улыбаясь, высоко вздернув подбородок и слегка покачивая корпусом из стороны в сторону. Сейчас она до жути напоминает собственную матушку — да упокоят силы Света и Тьмы ее мятежную душу. Видеть Беллатрикс мне доводилось всего лишь дважды — в ночь отбытия за грань пресветлого Альбуса Дамблдора и во время финальной битвы. Хватило, чтобы запомнить на всю оставшуюся жизнь. Это вам не Алекто с замашками примитивной садистки. Беллатрикс боялись едва ли меньше самого Волдеморта. Лично же мне от одного ее взгляда, помнится, захотелось превратиться в камень. Валькирия Смерти…

Разговор в коридоре переходит на повышенные тона, и я слышу его обрывок:

— Мы же договаривались, сэр, что вы не станете действовать себе во вред!

— И чем я, по-вашему, нарушил обещание?

Дальше неразборчивое шипение, и снова невозмутимо спокойный голос Снейпа:

— С каких пор это стало противозаконным, мистер Поттер?

— Ради Мерлина, сэр! Не начинайте. Вы не хуже меня понимаете, что этот жест вас компрометирует!

Ярина резко оборачивается в сторону двери, а Дельфи заходится нарочито громким и противным смехом. Судя по интонациям, Поттеру удалось-таки выбесить Снейпа. Правду говорят, сформированный навык с человеком остается на всю жизнь. Северус гневным полушепотом выговаривает что-то насчет Ордена и потери берегов. Дверь хлопает, и все стихает.

— У вас из-за меня проблемы? — подскакивает Ярина с места, едва Северус показывается в гостиной. Он мастерски изображает изумление:

— Вовсе нет, — он будто бы хочет что-то добавить, но передумывает и уходит.

— Не бери в голову, — бросает Дельфини, плюхаясь на прежнее место. — Просто у Гарри Поттера привычка совать нос не в свои дела.

— Я смотрю, с ним у тебя напряженные отношения.

— Угу. Он же был в числе ярых сторонников моей магической кастрации. Как я должна после этого к нему относится?!

— Хороший народный герой, — обескураженно замечает Ярина, но Дельфи остывает так же быстро, как и закипает.

— Ну, если объективно, он только в отношении меня такая сволочь. А вообще нормальный. Кстати, как я поняла, о твоем визите Северусу он сказал.

— А можно спросить насчет этих орденцев? Если они постоянно выходят за рамки, почему правоохранительные органы бездействуют?

— Ну как же?! — Дельфини картинно вскидывает руки. — Там же собрались самые ущемленные и обездоленные. Например, сдала тебя орденцам Инга Криви — она проводила личный досмотр. Ее старший брат погиб во время битвы за Хогвартс. Что там делал несовершеннолетний, никого не волнует. Гораздо важнее, что его мать, не справившись с горем, пыталась покончить с собой. Муж успел вытащить из петли. Потом они нашли утешение, став одними из идейных вдохновителей возрождения Ордена Феникса в новом составе и с новыми целями.

Ярина еще долго расспрашивает Дельфи о Пожирателях смерти, об Ордене Феникса, о Северусе. А вечером за ужином снимает с пальца неприметное колечко:

— Я хотела передать отцу это. Это универсальный портал. Если его надеть на правый мизинец и задумать место, то кольцо перенесет. И никакие преграды не остановят. Конечно, я не могу быть полностью уверенной насчет чар Азкабана, но из специальной камеры для содержания под арестом волшебника в России кольцо вынесло без проблем.

Северус берет колечко в руки.

— Третья реликвия Долоховых?

— Да. Я не могу просить вас рисковать ради меня и моего отца…

— А вы и не просили, я сам предложил. И предложение все еще в силе.

На следующий день Ярина в назначенное время посетила отца в Азкабане. Вернулась с воспаленными глазами.

— Вдруг не получится?..

— Получится, — Дельфи обняла ее за плечи. — Северус не обещает того, чего не может сделать.

— Я про кольцо. Что, если не сработает и я больше никогда его не увижу?

— По крайней мере, ты будешь знать, что попыталась. Что сделала все возможное.

Вечером того же дня Ярина, получив разрешение на пересечение границы, отправляется порталом домой. Так велит Северус, поскольку Антонин вместе с кольцом получил инструкцию воспользоваться им только следующим утром. К этому времени его дочь должна быть в России.

Прощаясь, Дельфи и Ярина заключают договор. Если дома Ярина дождется отца, то она пришлет вновь обретенной подруге приглашение в гости.

Могут ли у нас случиться неприятности из-за этой истории? Могут. Но, как говорит Северус, для неприятностей нужны доказательства, в то время как неспокойная совесть загрызет и без всяких улик. Подарок Антонина в свое время спас ему жизнь. А долг, как известно, платежом красен.