и альбатрос отправился следом (гет)

она последовала за ним, все же,

через страну тумана и песка

и он носил ее — подобно альбатросу,

повисшему на шее, как вина⁽¹⁾

.

Он позволял себе думать о ней лишь поздним вечером. Выходил на воздух, игнорируя пробирающий до костей ветер, и стоял, представляя ее лицо. Вспоминал ее манеру надувать губы от недовольства, пылкость ее взгляда, и то, как морщинки рассыпались вокруг ее глаз, когда она улыбалась. Только когда его тело начинало неметь от мороза, он возвращался внутрь. Он садился за рояль и позволял ее последним словам резонировать с его нотами.

«Я вернусь за тобой».

Но она этого так и не сделала. Все, что от нее осталось — это угасающий аромат ее парфюма на его подушке. Он снова был один.

.

ஐ

·

20 апреля 2008

Катакомбы Парижа — Париж, Франция

Они уже шли за ней.

Защитные системы, установленные ею ранее, сработали, активируя сигнал тревоги. Джинни остановила вибрацию в палочке легким касанием пальца, попутно накладывая на себя дезиллюминационные чары — никогда нельзя быть слишком осторожной.

Закомуфлировавшись под стену из костей, она осторожно выглянула из-за угла в ожидании. Через несколько секунд на винтовой лестнице показались три темные фигуры. Самый высокий из волшебников — широкоплечий и худощавый, — шел впереди остальных. Его шаги были уверенными, но осторожными; рука упрямо вытянута вперед с палочкой на уровне глаз. Свет от ее кончика освещал черты его лица: зеленые глаза, ямочка на подбородке, орлиный нос, темные волнистые волосы с серебряными нитями вдоль висков и тонкий белый шрам, пересекающий правую бровь по диагонали.

Джинни молча прокляла свою удачу. Это был никто иной, как ее бывший партнер Максвелл Хиггинс — алчный ликвидатор заклятий, что предал ее почти два года назад на раскопках в Царской Долине. Он запер Джинни в проклятой гробнице, сбежал с половиной ее сокровищ, и с тех пор пытался омрачить каждую ее миссию.

Она уже начинала жалеть, что не позвала с собой ассистентку.

Джинни крепче сжала в руке палочку, прислушиваясь, в попытке различить надменный голос Хиггинса. Трудно было сказать, говорил ли кто-то на самом деле — звук в подземельях проходил слишком плохо. В призрачной тишине катакомб не было никакого эха, только отдаленное журчание воды из скрытого поблизости акведука. Этого было достаточно, чтобы позволить Джинни не выдать своего присутствия, но, к сожалению, это работало не только в ее преимущество.

Джинни окинула взглядом ржавые ворота у входа в полуразрушенный тоннель через дорогу. Прежде, чем подземелья Парижа были реконструированы в сложно выстроенную гробницу, на их месте располагалась известняковая шахта. Доступ к заброшенным тоннелям был давным-давно ограничен, но, в сложившихся обстоятельствах, это был единственный выход, который мог бы спасти Джинни от прямого столкновения с Хиггинсом и его приспешниками. Трансгрессировать было попросту опасно: катакомбы слишком ограничены в пространстве и слишком подвержены влиянию магии, чтобы пропустить трансгрессивный толчок. Что касается портключей… Что ж, ей и правда стоило стащить один из Гринготтса перед отъездом.

Она проверила карманы, нащупав большой драгоценный камень: ее заслуженная добыча, Bleu de Tavernier.⁽²⁾ После двух часов тяжелой дороги через извилистый лабиринт из камня и костей, и еще пяти часов борьбы с Самаритянским заклятием, Джинни была готова поставить на кон все, лишь бы выбраться отсюда с этим сокровищем. Это была ее личная победа — настоящее открытие, о котором могли бы писать в учебниках по истории. Только подумать: «Джинни Уизли, ликвидатор заклятий, отыскавшая легендарный голубой алмаз в сто пятнадцать карат». И никто, даже такая двуличная крыса, как Хиггинс, не сможет украсть это у нее.

К сожалению, возможности Джинни были весьма ограничены. Все сводилось к двум вариантам: борьба или бегство. После недолгой оценки, — где она уже побывала, куда могла бы пойти, и с кем могла бы столкнуться, — она выбрала бегство. Стратегический побег, если быть точной: ей придется преодолеть опасные тоннели шахт, если она решится на это.

Не оставляя себе времени для раздумий, Джинни резко двинулась вперед, прорываясь к воротам. Ее ноги едва касались пола, пока она бежала, но это все же привлекло внимание Хиггинса: он моментально запустил в нее взрывным заклинанием, но промахнулся, подорвав стену из тщательно сложенных большеберцовых костей.

Два других волшебника выругались по-французски, и Хиггинс выставил руку, указывая им замолчать.

— Джиневра, дорогая, нет никакой нужды прятаться, — он осторожно шагнул вперед, поднимая палочку. — Выходи поболтать со своим дорогим, старым другом Максом. Уверен, мы сможем прийти к какому-нибудь соглашению об алмазе.

Джинни не стала реагировать на его приманку. Вместо этого она сосредоточилась на невербальных чарах вскрытия ограды. Стоило воротам распахнуться, как тугой скрип зазвенел в воздухе, подобно скрежету старых железных дверей, что отчаянно нуждаются в смазке. Хиггинс тут же бросил в нее вслепую еще одним взрывным заклинанием, на этот раз угодившим в стену прямо над ее головой. Кости, вперемешку с грязью, посыпались вниз, оседая пылью на волосах Джинни и щекоча ей нос: она едва удержалась, чтобы не чихнуть, и не выдать этим свое местоположение.

— Дорогая, я готов заниматься этим всю ночь напролет, — пропел он. — Но не будь глупой, Джиневра. Тебе некуда идти. Тебя превзошли и в силе, и в количестве.

«Но уж точно не в хитрости», — самодовольно подумала Джинни, сделав резкий рывок в тоннель.

Хиггинс и его люди пустились следом в погоню.

Джинни бросилась бежать. Ее легкие горели и мышцы ныли от боли, но она продолжала мчать вперед, находя странное мазохистское удовольствие в этой погоне. Это было потрясающе. Может, дело было в загадочности парижских катакомб, но Джинни не могла отделаться от чувства, что на ее глазах оживает история.

Поговаривали, что однажды здесь находилась сокровищница короля Карла Великого, защищенная проклятиями той же силы, что охраняли гробницы фараонов. Джинни почти видела, как свет от ее палочки танцевал между руинами, создавая мерцающую иллюзию лучших времен. Это было настоящее возрождение былой славы: сокровищницы, переполненные золотом и драгоценностями, легионы статуй, вырезанные лучшими мастерами планеты. Но всего этого больше не было. Теперь это лишь колыбель костей, тьмы и смерти.

И тем не менее… это было захватывающе.

Пробравшись через разрушенную стену, Джинни оказалась в вымощенном камнем коридоре, который — она была почти уверена — вел наверх, к площади Данфер-Рошро. Все, что оставалось сделать — это избежать тупиков, обрушившихся тоннелей и вертикальных шахт на пути туда.

Не проблема.

Джинни остановилась и затаила дыхание, внимательно прислушиваясь к приближающимся шагам. Свет от чужих палочек освещал землю, отбрасывая длинные тени на стены. Ее преследователи были так близко, что она могла расслышать их тяжелое дыхание в тишине катакомб. Когда Джинни снова попыталась двинуться вперед, в воздухе зазвенел громкий хруст, вынуждая ее остановиться от испуга.

Дерьмо!

Прикрыв рот рукой, она приглушила свет палочки, замирая. Хиггинс и его люди тоже остановились — тихо перешептывались в напряженном ожидании боя.

Джинни опустила глаза вниз, пытаясь разглядеть, на что она наступила. Слабый проблеск, что еще исходил от ее палочки, осветил гладкий камень, который она, по всей видимости, случайно задела пяткой. Джинни пристально присмотрелась к нему, и его пустые глазницы внезапно посмотрели на нее в ответ.

Это был череп.

Она взглянула вперед на тропу, со всеми ее гладкими, бледными — совершенно одинаковыми — камнями, и нервно переступила с ноги на ногу. Эта тропа была усыпана черепами. Джинни не могла сделать и шага, не наступив на них: она даже не могла стоять ровно, не задевая их. В любом случае, она бы выдала себя шумом.

Она слышала, что волшебники приближались к ее укрытию, и поспешила полностью погасить палочку. Что ей теперь делать? Конечно, Джинни могла надеяться, что они просто пройдут мимо или сдадутся, но такие сценарии казались ей маловероятными. Также она могла бы попробовать левитировать себя вдоль коридора, но потолки были слишком низкими — настолько, что даже ей, с ее невысоким ростом, приходилось приседать, чтобы не собирать синяки головой. Если Хиггинс найдет Джинни здесь, то она неминуемо окажется в ловушке — как львица, загнанная в клетку.

Лучи света сразу нескольких палочек резко проскользнули сквозь зияющую дыру в стене. Самодовольное лицо Хиггинса показалось в отверстии:

— Она здесь!

Окончательно прижатая к стенке, Джинни хотела было развернуться и встретиться лицом к лицу со своими противниками, когда услышала глухой свист, доносящийся откуда-то снизу. Она склонила голову вбок, отворачиваясь от трех волшебников, пытающихся протиснуться через отверстие, и внимательно прислушалась к свисту. Он растянулся, словно протяжной стон, и тогда Джинни осенило: это воздух, выходящий из вентиляционной шахты поблизости.

Так звучала возможность.

Легким мановением палочки, Джинни осветила дорогу вперед, быстро пробираясь через усыпанный костями тоннель. К счастью, ей хватало ловкости, чтобы не спотыкаться всякий раз, когда черепа трескались у нее под ногами — в отличие от Хиггинса и его людей, которые почти ползли на четвереньках, рассекая обломки.

Тоннель постепенно увеличился в ширину и высоту, позволяя Джинни броситься вперед. Волшебники позади нее кричали, нагоняя ее с каждой секундой, но резкие порывы затхлого воздуха уже били ей в лицо, так что Джинни знала, что она близка к выходу.

Прошептав выталкивающие чары, она сделала резкий прыжок вперед, позволяя мощному потоку магии поднять ее тело в воздухе. Стоило ей благополучно приземлиться на другой стороне, как она тут же направила палочку в сторону Хиггинса, запуская несколько заклинаний подряд. Застланный черепами пол заскрежетал у него под ногами, расходясь длинной расщелиной вдоль тоннеля. Крики волшебников эхом забились о каменные стены коридора, пока они судорожно хватались за рассыпающиеся у них в руках кости.

Джинни осветила палочкой шахту, оценивая свою работу. К счастью, расщелина была достаточно узкой, чтобы не дать Хиггинсу и его приспешникам разбиться насмерть. Тем не менее, она была достаточно глубокой, чтобы они угодили в нее, как в ловушку, заработав себе несколько переломов. Джинни вслушивалась в их стоны боли без какого-либо сочувствия.

Только вот Хиггинс, похоже, чувствовал себя немного лучше, чем его товарищи: вместо того, чтобы кататься по дну расщелины в приступе агонии, он беспомощно висел на краю пропасти.

— Уизли! — закричал он с такой паникой в глазах, что Джинни почти стало жаль его.

Это мимолетное чувство милосердия исчезло в тот же момент, когда Хиггинс собрался с последними силами, чтобы бросить в нее каким-то проклятием. Она легко призвала к себе его палочку, наслаждаясь неподдельным страхом, отразившемся на его лице.

— Не будь дураком, Хиггинс, — Джинни изогнула губы в торжественной ухмылке. — Боюсь, тебя превзошли в силе.

— Уизли! — простонал он, изо всех сил пытаясь подняться, скользя пальцами сквозь известняк. — Уизли, я требую, чтобы ты помогла мне подняться!

Она лишь молча закатила глаза и пошла дальше.

— Уизли! — завопил Хиггинс. — Ты не можешь просто оставить меня здесь!

— Я отправлю кого-нибудь за тобой в ближайшее время, — безразлично бросила Джинни через плечо. — Попробуй продержаться немного. Или не пробуй. Мне как-то пофигу.

— УИЗЛИ!

Она проигнорировала его крики о помощи и направилась в сторону выхода. Хиггинс продолжал кричать ей в спину отборные ругательства до тех пор, пока шум ветра не заглушил его стоны.

Она снова оказалась в тишине.

Джинни прошла еще не меньше десяти минут, прежде чем ощутить влажный холод на своей коже. Немного поежившись, она накинула на себя мантию. Она уже слышала успокаивающий стук дождя, доносящийся через сливные стоки канализации, когда увидела небольшое пятно света, проливавшегося через высокий вертикальный коридор шахты. Окинув его стены взглядом, Джинни обнаружила длинную узкую лестницу.

После нескольких минут подъема, она дошла до выступа с еще одной лестницей, которая вела к люку. Взобравшись вверх по ступенькам, Джинни ненадолго остановилась, чтобы стереть с лица капли дождевой воды. Когда она, наконец, добралась до конца ступеней, ей пришлось сдвинуть с помощью палочки массивную крышку канализации, чтобы пробраться через отверстие люка. Оглянувшись по сторонам, Джинни поняла, что находится в небольшом склепе.

Она прошлась вдоль стен, быстро обнаружив, какая из них является зачарованной. Дважды постучав по ней палочкой, Джинни прошла сквозь стену, внезапно оказавшись перед большим монументом. Она подняла глаза вверх, оглядывая темную статую — это был Бельфорский лев.⁽³⁾ Запрокинув голову назад, Джинни выдохнула с облегчением и расплылась в усталой улыбке.

Полная луна озаряла небо так ярко, что девушке пришлось отвести взгляд. Проведя пальцами по влажным от дождя волосам, она скользнула запястьем по вспотевшему лбу и брезгливо скривила губы, заметив темное пятно грязи, оставшееся на ее руке. Она отчаянно нуждалась в ванной. К счастью, несколько магглов, что бездельно слонялись по площади, не могли заметить ее очевидно растрепанного вида.

Джинни незаметно прошептала очищающее заклинание и трансформировала мантию в более неприметную для маггловского общества куртку, прежде чем снять с себя дезиллюминационные чары. Она осмотрела улицу, выискивая свою ассистентку, но не заметила и следа бывшей слизеринки. Ей было поручено стоять настороже, на случай, если начнутся какие-то проблемы, но, возможно, Хиггинс уже успел добраться до нее.

В конце концов, Джинни заметила высокую брюнетку, волосы которой были собраны в длинный хвост, стоявшую на углу здания. Она легко бы могла сойти за магглу, если бы не тот незначительный факт, что прямо сейчас она накладывала дезиллюминационные чары на двух мужчин, лежавших у ее ног без сознания.

— Трейси, — Джинни бросилась вперед.

Трейси Дэвис резко обернулась назад, угрожающе выставив перед собой палочку.

— Мерлин, Джинни! — ее глаза округлились от изумления, и она поспешила опустить палочку. — Ты в порядке?

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос.

По крайней мере, Трейси хватило вежливости выразить сожаление:

— Прости, пожалуйста, я увидела, как Хиггинс спускался в шахту и уже планировала свою доблестную спасательную операцию, когда эти двое, — она указала на неподвижно лежавших волшебников, — бросились за мной через всю площадь. Думаю, можно сказать, что у нас случилась небольшая потасовка.

— Ну, это я вижу, — протянула Джинни. — Хорошо, что она закончилась в твою пользу, — она опустила руки на бедра и тяжело вздохнула, уставившись на волшебников. — Думаю, нам следует оставить им записку о том, что их товарищи оказались в ловушке в одной из шахт. Вскоре этим придуркам понадобится какая-то подмога.

— Им правда так уж нужна подмога? — Трейси скривила лицо. — Они напали на нас, в конце концов. Я голосую за то, чтобы оставить их гнить в подземельях.

Джинни попыталась сдержать улыбку, наколдовывая небольшой кусок пергамента.

— В следующий раз учту твое пожелание, — кивнула она, выводя буквы палочкой на пергаменте.

— Ох, опять ты со своим гриффиндорским благородством, — Трейси скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как Джинни оставляет мародерам записку.

— Приму за комплимент.

— Конечно примешь, — Трейси взмахнула руками и заговорчески улыбнулась. — Ну что, ты достала алмаз?

Джинни недоверчиво изогнула бровь:

— У тебя правда были сомнения? — она выудила камень из кармана и бросила его напарнице. Та ловко его поймала, и тень неподдельного восторга скользнула по ее лицу, прежде чем Трейси стерла восхищенное выражение со своего лица.

— Не особо, — Дэвис пожала плечами. — Просто я всегда немного волнуюсь, что однажды ты пожертвуешь нашей наградой, чтобы спасти жизнь какому-то бедолаге.

— Слизеринцы… сущие филантропы, — улыбнулась Джинни.

— Мы стараемся, — Трейси подняла алмаз над головой, рассматривая его через призму лунного света. — Смотри, какой он красивый, — она вздохнула почти задумчиво, прежде чем вернуть его Джинни. — Давай доставим его в Лондон до того, как мои слизеринские инстинкты убедят меня сбить тебя с ног, чтобы выбить за это произведение искусства кругленькую сумму!

— Будто ты бы смогла сбить меня с ног, — усмехнулась Джинни, щелкая алмазом в ладони. — Хотя, если в Гринготтсе попытаются снова дать заднюю и отказаться от согласованных двадцати процентов, я и сама буду готова отправиться с ним на черный рынок.

Трейси рассмеялась, и Джинни в последний раз окинула камень оценивающим взглядом, перед тем как спрятать его в кармане куртки.

ஐ

Несколько часов спустя, Джинни уже прощалась с Трейси в Лондоне. Они не только успели завести алмаз Тавернье до закрытия в Гринготтс, но и получили за него солидную комиссию. Оставшись без дела, Джинни отправилась спать в свою съемную комнату над «Дырявым котлом». Она собиралась провести следующие несколько дней в спячке и не намеревалась вставать до тех пор, пока голод или другая нужда не заставят ее подняться с кровати.

Она только успела плюхнуться на кровать и зарыться лицом в подушку, даже не тратя времени на стягивание одежды, когда в дверь постучали. Она решила проигнорировать шум, в надежде, что это всего лишь игра ее извращенного воображения, но стук продолжал усиливаться с завидной настойчивостью. Осознав, что это не плод ее воображения, Джинни застонала в подушку.

— Кто там? — пробормотала она, перекатываясь на спину.

— Твой брат.

Она тут же села, настороженно протирая глаза:

— Какой из них?

— Твой любимый.

— Чарли? — уголки ее губ дернулись в ухмылке.

— Значит, второй после любимого, — после недолгой паузы отозвался голос из-за двери.

Сдерживая смешок, она соскользнула с кровати и направилась к двери. Вытащив из мантии палочку, Джинни сняла один магический щит, параллельно усиливая второй. Она была ликвидатором заклятий, в конце концов, и не могла просто так снять защиту с дома просто потому, что человек по другую сторону двери звучал, как ее брат.

Она наспех наложила на себя защитное заклинание и приоткрыла дверь, встречаясь глазами с Биллом. Он стоял на пороге, спрятав руки в карманы, и выглядел точно так, как и в последний раз, когда она его видела три недели назад: со слишком отросшими волосами и слишком заметной худобой, в одежде, которая больше подошла бы заядлому фанату Визжащей Виверны.⁽⁴⁾

Мерлин, и когда она начала рассуждать, как их мама?

— Привет, сестренка, — он поздоровался в характерной холодно-непринужденной манере, которая, к зависти Джинни, принадлежала только ему.

— Привет, второй после любимого брат, — отозвалась она. — Как Флер и детишки?

— Счастливы, здоровы и в безопасности, — усмехнулся он.

— Хорошо, — она улыбнулась ему в ответ и вскоре выставила перед собой палочку. — Перейдем к делу. Ты знаешь правила, рок-звезда.

Билл кивнул, не сдержав ухмылки, и медленно вытащил руки из карманов. Джинни внимательно следила за каждым его движением, наблюдая за тем, как он достал палочку из наплечной кобуры и осторожно вытянул руку вперед, так, чтобы коснуться кончиком ее палочки своей. Мягкое сияние ненадолго осветило их лица, уведомляя об успешной идентификации личности.

Довольная результатом проверки, Джинни опустила палочку и отступила в сторону, позволяя брату пройти в комнату. Билл сунул палочку обратно в кобуру и прошел внутрь, скребя ботинками из драконьей кожи по деревянному полу.

— Так что привело тебя, Билл? Не то чтобы я возражала визиту, — она закрыла за ним дверь и указала на стул возле кровати. — Я купила чудесную бутылку эльфийского вина в Эльзасе, налить тебе бокальчик?

Она уже начала рыться в дорожной сумке в поисках бутылки, когда Билл ответил:

— Нет, спасибо, — он махнул рукой, и его лицо приобрело серьезное выражение. — Боюсь, это не семейный визит, Джин.

— Разумеется, — она тяжело выдохнула, поставив бутылку на стол. — Что же тогда? Рагнок недоволен алмазом?

— Вообще-то, он безумно тобой впечатлен, — сказал Билл так, словно и не ожидал ничего другого. Он облокотился на край стола и сдержанно улыбнулся. — Я по другому делу.

Джинни нахмурилась. Билл был ее куратором, притом чертовски хорошим. Он организовывал ее экспедиции и вел все финансовые переговоры с клиентами, и обычно он давал ей хотя бы пару дней отдыха между заданиями. Ей нужно было время, чтобы привести себя в порядок, и тот факт, что Билл хотел назначить ее на операцию всего через несколько часов, после того как она вернулась с предыдущей, было совсем не в его стиле. Обычно это значило только одно: Гринготтсу снова не хватало ликвидаторов, и им срочно нужна была помощь.

— Новая экспедиция? Уже? — Джинни присела на край кровати. — Что, кто-то болен?

— Никаких заражений или жертв, насколько мне известно, — он рассеянно провел пальцами по глубоким шрамам на щеке, делая паузу. — Но ты нужна мне не на экспедиции, Джин.

— Ох, — удивилась она. — Что за работа?

— Частное дело.

— Частное дело? — Джинни удивленно изогнула брови. — Но мой контракт с Гринготтсом запрещает подработки.

— Да, но они готовы, хм, предоставить твои услуги одному из своих клиентов. Если ты согласишься взяться за это дело, конечно.

Она внимательно изучала его лицо.

— И что именно от меня требуется?

— Я не могу делиться деталями здесь… из соображений конфиденциальности, — объяснил он, оглядываясь по сторонам. — Будет лучше, если клиент сообщит тебе задачу напрямую.

— И кто же твой таинственный клиент, Билл? — Джинни сложила руки на груди. Ее брат вел себя слишком подозрительно, и это начинало ее напрягать. — Ты можешь за него поручиться? Он не попытается обставить меня?

Тень обиды промелькнула на его лице, но испарилась в то же мгновение.

— Слушай, я не стал бы передавать тебе дело, если бы думал, что это небезопасно. Или мне стоит напомнить тебе, что именно я был против того, чтобы ты работала с Хиггинсом? — он уставился на нее с усмешкой, и Джинни недовольно цокнула, пожимая плечами. — Могу сказать, что этот клиент будет очень признателен, если тебе удастся отыскать то, что ему нужно.

— Признателен, говоришь? — ухмыльнулась она, не скрывая своего любопытства. Признательность, очевидно, выражалась в щедрой оплате. Джинни опустила руки, сделав глубокий вдох: — Хорошо, хорошо. Но я не могу взяться за дело, пока не пойму, к чему оно приведет.

— Я и не жду этого от тебя, — ответил Билл. — Поэтому я организовал тебе встречу с клиентом.

— Организовал ее где?

— В Малфой Мэноре.

— В Малфой Мэноре?! — глаза Джинни округлились, превращаясь в два блюдца. — Ты же не хочешь сказать, что клиент — это…

— Люциус Малфой, да.

Джинни невольно вздрогнула. Даже будучи взрослой, двадцатишестилетней девушкой, она все еще не могла спокойно реагировать на его имя. Она почти не вспоминала о нем со школы, но, даже спустя столько лет, он оставался мрачной тенью из ее прошлого. Оставался тем самым волшебником, что открыл ее сознание Тому Реддлу. Тем волшебником, что лишил ее детской невинности и перевернул весь ее мир с ног на голову.

— Я знаю, что он далеко не самый приятный тебе человек, — Билл прервал ее мысли.

Джинни слегка ощетинилась. Ее личная неприязнь не влияла на ее профессиональные решения. Она была выше этого.

— Он просто клиент, Билл, — отрезала она. — Так когда ты хочешь с ним встретиться?

— Вообще-то, прямо сейчас.

Он достал конверт из внутреннего кармана пиджака и передал ей. Почему-то Джинни подумала, что он был очень легким на ощупь. Она вскрыла конверт резким движением, переворачивая его над своей ладонью. Из него выпал железный ключ.

— Что это?

— Портключ.

Джинни фыркнула, поражаясь иронии: портключ — это ключ. Невероятная оригинальность.

— Он же не отправит меня прямо к обрыву пропасти или в логово змей?

— Надеюсь, что нет, потому что я отправлюсь на встречу с тобой, — Билл выхватил ключ из ее руки и положил его между ними. — Он активируется по паролю, так что мы можем отправиться в любую минуту… Ты готова?

Джинни кивнула:

— Насколько это возможно.

ஐ

Солнце только выглянуло из-за горизонта, когда они прибыли в Малфой Мэнор. Лучи бледного света разливались по территории поместья, пробираясь сквозь замысловатую железную решетку парадных ворот, окрашивая металл в чистое золото.

Это было впечатляющее зрелище.

Билл передал портключ сестре, и она закатила глаза при мысли о том, что у него могло быть и практическое предназначение — резьба на ключе идеально подходила к дверям. На секунду Джинни задумалась, стоит ли ей попытаться открыть им замок, но в следующее мгновение Билл потянул ее вперед, и ворота просто рассеялись перед ними, словно облако темного дыма. По другую сторону от ворот находилась мощеная дорога, обсаженная живой изгородью. Джинни уже начала подниматься вверх по дорожке, когда что-то привлекло ее внимание — яркая вспышка цветного пятна, оказавшаяся… павлином. Она наклонилась поближе, чтобы рассмотреть его, но тот неожиданно принялся каркать, заставив ее отшатнуться. Джинни недовольно оглянулась на Билла: тот лишь рассмеялся, потянув за собой в сторону входа.

Вскоре они добрались до дубовых монолитных дверей, где над их головами величественно возвышалось поместье. Джинни сделала глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы коснуться серебряного молотка в форме змеи, но дверь внезапно открылась с протяжным скрипом. Джинни ожидала увидеть за ней домового эльфа или, хотя бы, дворецкого, но перед ней стоял Люциус Малфой собственной персоной.

Она изо всех сил старалась не пялиться на него, но это было почти невозможно — Люциус был призраком из кошмаров ее детства. Он не сильно изменился физически: вокруг его глаз и рта залегло несколько глубоких морщин, а волосы стали длиннее и еще более светлыми, но в остальном он выглядел точно так же, как прежде.

Прошли годы с тех пор, как она видела его в последний раз в битве за Хогвартс. В тот день у него был тот еще вид: растрепанные волосы, окровавленное лицо и абсолютно бессовестный взгляд, цеплявшийся лишь за жену и сына. Малфою успешно удалось избежать заключения в Азкабане, после чего они с женой покинули британское магическое сообщество почти бесследно. Джинни слышала, что они жили где-то в Германии или Румынии, расширяя свою финансовую империю в Восточной Европе и Азии.

— Очень рад, что вы все-таки приняли мое приглашение, Мисс Уизли.

Джинни изумленно моргнула: по какой-то странной причине, она не ожидала, что он станет приветствовать ее с такой предельной любезностью — в его голосе не было и тени брезгливости. Казалось, он действительно был признателен ей за визит. Даже благодарен, возможно. Или она просто устала и воображение играло с ней злую шутку.

— Мистер Малфой, — кивнула она, не зная, стоит ли протягивать ему руку.

— Прошу, проходите внутрь, — он повернулся к ним спиной, не дожидаясь, пока они проследуют за ним.

Зачарованный механизм двери тут же пришел в движение, закрывшись за прибывшими гостями. Джинни окинула взглядом просторный вестибюль дома, поражаясь тому, что внутреннее убранство дома выглядело еще более впечатляюще, чем внешнее. И хотя интерьер был менее устрашающим и готическим, чем фасад здания, поместье все еще казалось пустым и безжизненным — словно в нем не было ничего живого, даже домовых эльфов.

— Вам придется простить мне отсутствие должного гостеприимства, — сдержанно произнес Люциус, пока они следовали за ним в гостиную. — Я приезжаю сюда лишь по делу.

Он жестом указал гостям на диван кремового цвета, а сам отправился за напитками к бару. Предложив Биллу и Джинни выпить, в чем оба ему вежливо отказали, он наполнил свой бокал и опустился в кресло рядом с ними. Он восседал на нем, как настоящая глава династии. Бросив безразличный взгляд на неразожженный камин, Люциус взболтал ликер янтарного цвета в стакане.

— Уверен, вам интересно, зачем я пригласил вас сюда, — его мрачный взгляд остановился на Джинни. — Что ж, мне нужно найти кое-что, и о ваших способностях отзываются крайне лестно. Мне сказали, что вы лучшая в своем деле, что вы всегда находите то, что вам нужно.

Джинни медленно закинула ногу на ногу, аккуратно складывая ладони на коленях:

— Это вполне точная характеристика.

— Джинни только что вернулась из экспедиции по катакомбам в Париже, где ей удалось отыскать голубой алмаз Тавернье, — с гордостью сообщил Билл.

Взгляд Люциуса снова вернулся к Джинни:

— Впечатляюще, — отстраненно ответил он, слегка склонив голову вбок. Он выглядел рассеянным.

— Так что же вы хотите найти, мистер Малфой? — Джинни откашлялась. — Золото? Драгоценности? Возможно, редкие картины?

— Нет, нечто намного более ценное, — Люциус сделал большой глоток и обратил на нее серьезный взгляд. — Мисс Уизли, мне нужно, чтобы вы нашли моего сына.

1) «носить альбатроса на шее» — английская идиома, схожая по смыслу с русским «камень лежит на душе», т.е. обозначающее бремя вины. Образ происходит из поэмы С.Т. Колриджа «Сказание о старом моряке», которая повествует о моряке, что, находясь в плавании, без особой причины убил альбатроса. Вскоре корабль попал в мертвый штиль, и моряка обвинили в том, что он навлек на корабль проклятье. В наказание ему на шею повесили мертвого альбатроса, который стал символом его вины: «И мне на шею альбатрос — вместо креста — повешен ими был».

Вернуться к тексту

2) Bleu de Tavernier — голубой алмаз Тавернье — легендарный драгоценный камень, предположительно привезенный из Индии Жаном-Батистом Тавернье. Он остается самым большим голубым алмазом, когда-либо обнаруженным, даже после открытия месторождений Африки, Сибири, Австралии, Бразилии и Канады.

Вернуться к тексту

3) Бельфорский лев — монументальная скульптура, находящаяся на площади Данфер-Рошро в Париже.

Вернуться к тексту

4) Вымышленная музыкальная рок-группа.

Вернуться к тексту