Последний Приют (джен)

Я не люблю людей.

Серое низкое небо с зеленоватым свечением. Теперь всегда этот болотный оттенок. Излучение не разложившихся. И немного ультрафиолета. Он, наверное, цвета не имеет, но мне всегда кажется, что зеленым фонит от него. Защитный слой вокруг Земли давно уже похож на дырявый котел. Сетка сквозных отверстий и жалкие ошметки былой прочности. Да и Земля за последнее время подрастеряла часть своих свойств. И если ты запустишь камень в небо — он может и не вернуться. Ослабление магнитного поля. Плюс летающие в атмосфере остатки человеческих проявлений, тоже имеющих магнитную структуру. Станций, я имею в виду. Других проявлений давно уже нет. Как и самих людей. Хотя это меня только радует. Никакого шума. Суеты, соплей и вздохов, мелких страстей. Люди по природе своей просто омерзительны.

В конце концов, именно они стали причиной того, что мы имеем сейчас. Того и гляди, дождь пойдет. Тот самый, что прожигает насквозь все, что встретит на пути — дерево, пластик, камень, человеческую кожу. Сколько я видел таких прожжённых до костей дыр.

Воздух. Ну, воздухом уже можно дышать. Через респиратор. Пока фильтры не кончатся. А потом он постепенно выжигает ваши легкие. Человек после такого воздействия еще сипит. Но живет уже недолго.

Наверное, именно моя нелюбовь к людям и привела к такому относительно безбедному существованию сейчас. Еще до всяких катастроф они мне были неприятны. Люди. Я всегда стремился поселиться подальше от их скоплений. И, по возможности, независимо. Давным-давно, еще когда люди мнили себя венцом творения, я перешел на автономную систему сбора воды и солнечной энергии. Смешно, сменить энергию солнца на энергию излучений оказалось проще простого. Теперь ее хватает на все, еще и запас растет. Больше намного, чем было раньше. Солнце не такой уж надежный источник. А излучение и разложение есть всегда.

Я привык полагаться на технику. Только машина не соврет. Не сядет тебе на шею. Не будет умильно заглядывать в глаза, замышляя предательство. Хотя и машины стареют и барахлят. Подводят даже опытных специалистов. Но, по крайней мере, при внимательном осмотре такое можно предсказать заранее. Так что мой мир стабилен. Никаких случайностей.

Утром — общий обход. Фильтр на левом окне барахлит, я знаю. Он слишком старый. И собран был изначально с дефектом. Я тогда еще не знал, как соединять электроды. Молодой был. Верил в законы физики и торжество справедливости. Справедливости в мире нет. А законы физики давно не работают. И тем не менее уже тогда я делал убежища. На пятнадцать лет жизни и меня одного — восемь укомплектованных полностью автономно существующих баз. Считаю, что неплохо.

Нет, конечно, я еще что-то дособирал. Запасся, стащил, нашел и приспособил. Тогда, сразу после дня катастрофы. На самом деле я никогда особенно не интересовался, что послужило окончательной и формальной причиной. Все к тому шло. Просто в один день наконец-то рвануло. Полетели станции, истончилась атмосферная защита, разбалансировалось и задурило магнитное поле. Появилось это милое болотное свечение.

Я сразу понял, что если хочу запастись чем-нибудь — сейчас самое время. Города представляли собой руины, по которым носились покалеченные люди, разыскивающие родных и любимых собак. Было просто затариться консервами и продуктами на первое время. Я знал, что смогу наладить производство питательных веществ сам. Просто раньше не было нужды. Но с моей лабораторией это уже тогда было нетрудно.

Думаю, есть повод гордиться собой. Тогда я не поленился и насобирал запасов на все свои убежища. Да, пришлось сменить пару защитных костюмов. Да, насмотрелся я на всякое. Кровь, кишки. Полуразложившиеся, но все еще живые человеческие останки. Не то чтобы мне было страшно. Просто очень противно.

А потом настала тишина. И только вот этот зеленоватый свет. На самом деле для меня лично не так уж много изменилось. В плане общения с людьми. Я с ними никогда и не общался. А вот природа изменилась знатно. Хорошо, что она мне тоже не особенно нравилась. Никогда не понимал этой пошлой радости от пикников и походов, этого звенящего навязчивого удовольствия от созерцания красот. Сейчас, слава богам, созерцать нечего. Да и некому.

Для начала я решил поселиться здесь. Это место я назвал Последний Приют. Немного пафосно. Но оценить все равно некому.

Сегодняшнее утро началось как всегда. Общий обход. Очередная подкрутка не вполне исправного фильтра. Он как оживший полуразложившийся зомби-труп — все время что-то отваливается. То рука, то ступня, то контакт пропадает. То пропускная система барахлит. Хотя устройство само по себе не такое уж сложное. Исправить не трудно, если вовремя.

Перекачка энергии в запасной блок. Не знаю, зачем я ее столько коплю. Но осторожность не повредит, пусть лучше каждый день собирается новая. Хотя не думаю, что на моем веку излучения иссякнут.

Тонизирующий напиток, белковая смесь. И один сухарик. У меня еще осталось немного былой человеческой еды. Утром можно себя побаловать. Ем я обычно за маленьким столиком у окна. Я притащил его из какого-то бара. В жизни не любил посещать подобные заведения. Но вот столик пригодился. Привычно не смотрю в окно. А что там высматривать? Зеленью я уже сыт. А птиц и зверей не осталось. Может, где-то в дебрях разросшихся лесов распада затаились ящерицы, змеи и тараканы. Ползают красноглазые мутанты. Я не знаю. Никогда не интересовался животными.

И вдруг краем глаза замечаю движение. Это настолько странно, что поначалу я даже не могу понять, что происходит. Несколько раз закрываю и медленно открываю глаза. Это вполне могут быть и глюки. Фильтр-то все же барахлит. Испарения могли как-то проникнуть внутрь.

Не спеша измеряю пульс и давление. Горжусь, что захватил со склада эти аппараты. К сожалению, к лекарствам доступ получить не удалось, там было слишком много человеческих останков. Но лекарства я могу сделать и сам.

Нет, приходится признать очевидное. Это не глюки. По кромке лесов распада медленно бредет кучка людей. Защитные костюмы пообтрепались. Ноги заплетаются, явно давно идут без подпитки. Я не слышу, но воображение легко рисует свист изношенных респираторов. Последнего человека я видел очень давно. Кажется, придется их пустить.

Сказать, что они счастливы — ничего не сказать. Ошалелые, не могут перестать улыбаться. На меня смотрят как на Спасителя и Бога. Пока они отъедаются и устраиваются на отдых, я незаметно наблюдаю. Двое. Видимо, семейная пара. Он слепой совсем. За старушку держится все время. Но ступает уверенно. Доверяет ей, значит. Это почти мило.

И еще женщина. Не то чтобы пожилая. Но из выпивох, сразу заметно. У нее и рука непроизвольно тянется все время к карману. Как будто она бутылку там ищет. И не находит. И в растерянности озирается по сторонам. Да, на ее месте мне бы тоже все время хотелось выпить.

А четвертой у них девушка. На мой взгляд, молодая. Волосы пегие такие. Редкие. Она их так кокетливо за ухо заправляет. Посмотрит на меня. Улыбнется. Тепло. Мне одному. Как будто мы снова в былое время живем. Рука у нее тонкая-тонкая. И горячая. Это она ко мне подошла и её на мою ладонь положила. Теперь-то на меня не смотрит. Так, бросит быстрый взгляд и опять глаза отведет. А пальцами своими в моей ладони быстро-быстро так перебирает. У меня в груди и где-то внизу живота щекотно-щекотно. Как будто в былые времена. Тепло от нее, от этой девушки. Или это все же фильтр не работает? Народу-то теперь много стало. Вот и надышали вместе.

— Спасибо вам. Нам так повезло с вами. Сил уже идти не было, — тихо говорит женщина. Та, что со слепым мужем. И тоже улыбается.

— У вас тут — замечательно, — немного смущаясь, чуть краснея, говорит мне девушка. И смотрит теперь прямо в глаза. С вызовом и надеждой…

И только та выпивоха потерянно молчит. Зуба у нее нет. Переднего. Я заметил, когда она ела. Неужели она своего дефекта стесняется?

Ладно. Спать они улеглись. Засыпают быстро. Устали все-таки. А я выхожу. Двери понадежнее прикрываю. До леса тут недалеко. Но расстояние будет уже безопасное. Уже у самой кромки останавливаюсь. И смотрю на Последний Приют со стороны. Никогда с этой точки его не видел. Через три минуты там сработает механизм. И все взорвется. Жалко, конечно, столько труда. Хотя система вентиляции все равно давала сбои. А у меня есть еще пара запасных убежищ. Чего только не сделаешь ради чистоты воздуха.

Я не люблю людей.