Любимая планета (джен)

Пьель ничего не вспомнил, когда очнулся. Слова незнакомых людей, которые зачем-то приходили, сочувствуя, садились на его кровать, ни о чём ему не рассказали. Никто ему не нравился. Голоса, окружавшие его, казались неприятными, речь незнакомой и какой-то неправильной, странной, но самое страшное было в том, что никто не называл его по имени. Этого самого важного — своего имени — он не знал. «Потерянный пятилетний сирота с планеты Мортис, спасённый от местных шершней», — больше сущность, чем человек...

Титановая пластина, теперь закрывавшая мозг вместо разбитой кости, не тяготила его. Он не понимал, что ранен, и даже путаная речь его не смущала. В душе медленно зрела обида на всех этих внимательных добрых людей, которые не могли объяснить ему, кто он, чей, зачем и откуда. Ответ на эти простые вопросы должен был заполнить внезапно возникшую где-то внутри пустоту. А самое страшное было в том, что Пьель чувствовал её, но не мог понять.

Его мозг был цел. Мучивший первое время голод быстро прошёл, но и самая вкусная и аппетитная еда не могла заполнить пустоту.

Корабль колонистов, послуживший ему госпиталем, большой и таинственный, казался целым миром, который непременно надо было узнать. Пьелю пару раз удалось сбежать на несколько дней, отключить питание спальных кают, разгромить камбуз, но каждый раз его ловили и возвращали. В один из таких дней у него и появилось новое имя. Вытащивший его из вентиляции мужчина нарёк Пьеля пиратом: «Синдбад!» — прокричал он, крепко обнимая брыкавшегося мальчонку.

— Силбад, — с трудом выговорил Пьель, потеряв часть букв. Имя ему понравилось, мгновенно стало восприниматься как свое. Дух приключений разгорался огнём, зудел о новых мирах, планетах, перемещениях во времени и пространстве. Казалось, это должно было восполнить его потери.

Он прижился на корабле. Стал его частью, почти духом, полтергейстом. К счастью, ему прощали все крупные и мелкие шалости. К тому времени, когда корабль встретил первую обитаемую планету, Силбад повзрослел.

* * *

— Ну что, парень? Пора нам прощаться, — проговорил капитан, похлопывая его по спине.

Силбад лишь кивнул в ответ. Он жадно оглядывал новую для него планету, ещё лишённую атмосферы и почвы. Вокруг сновали механизмы, шла разгрузка, монтировались купольные конструкции. Силбад сделал шаг навстречу неизвестности, даже не оглянувшись. Он ускорял шаг и оглядывался по сторонам, как будто старался впитать незнакомые краски, новый воздух, пространство...

Поверхность под его ногами шевелилась. Сквозь слой сероватой пыли прожилками проступал огонь. Силбад не думал об опасности. Он любовался слаженной работой вгрызавшихся в землю в нескольких метрах от него механизмов и всполохами извержений молодых вулканов на горизонте. Взлетавшие в тёмное небо зонды расчерчивали его молниями. Темнота космоса отступала перед искусственной атмосферой. Звёзды отдалялись. Прожилки огня все ярче проступали сквозь пыль, разбегались ручейками. Магма застывала вокруг трещин причудливой формы отложениями ярких, почти кислотных оттенков. Далеко за спиной остался возводимый колонистами лагерь. Почва там уже была черной, почти маслянистой. Механизмы распространяли семена, которые давали быстрые всходы.

Колебания нарождающейся почвы в конце концов заставили его подпрыгнуть. Встроенная в сапоги скафандра пневматика сработала исправно. Он пролетел несколько метров, опустился на ровную площадку и опять подпрыгнул.

День наступил внезапно. Свет оградил небольшую сферу над поверхностью планеты. Силбад видел только зарницу этого свечения.

Его прогулка внезапно приобрела цель — он собирался узнать, откуда этот свет. От величия этого замысла у него перехватило дыхание. Меж тем каждый новый прыжок давался всё тяжелее. Растрескавшаяся поверхность неминуемо приближалась, пугая тем, что он не найдёт места, куда поставить ногу, и удалялась после прыжка, дарившего ощущение полета.

Через несколько километров Силбад увидел... Горы! Нет, это были скалы. Ледяные пики вырастали над поверхностью планеты, будто вылитые из мокрого песка детской рукой замки.

* * *

Прикосновение к ближайшей скале ничего не дало. Встроенный в перчатку датчик горел алым, запрещая любой контакт. Этот лёд мог оказаться совсем не замёрзшей водой, а скоплением ядовитого вещества, возможно даже неизвестного анализаторам. Он был прозрачным и монолитным, без единой трещины, и после нескольких минут внимательного созерцания Силбад отчетливо увидел контуры вмороженного в скалу… Чем это могло быть, если не кораблём?

Шлемофон уловил поднимающийся из-под земли гул раньше, чем вибрацию ощутили ладони. Скала дрожала. Почувствовав слабину, Силбад ударил в ледяную стену сперва робко, потом сильнее. Она срезонировала и закачалась. По поверхности пробежала трещина — белая — потом вторая. Они расширялись и расходились маленькими трещинками, пока из прозрачной скала не стала матовой, а потом и вовсе взорвалась, разлетелась тысячами осколков.

Силбад подпрыгнул — он был вынужден искать укрытие и новую опору, внизу растекалась, обрушивая соседние скалы, лава. С высоты взрыв казался фейерверком: свет преломлялся, радугами играл в гранях, сиял бесчисленными гало.

Силбад уже был готов отправить сигнал бедствия и лихорадочно подсчитывал, сколько выдержит его скафандр в потоке лавы, когда заметил несущийся в селевом потоке корабль, — вот спасение! В следующее мгновение металлический корпус прогнулся под тяжестью опустившегося с высоты космонавта, заскрежетали встроенные в сапоги захваты о металл. Изъеденный холодом корабль не выдержал, треснул, собрался гармошкой и впустил Силбада под обшивку.

Внутри оказалось темно и страшно. Настолько страшно, что Силбад какое-то время думал о том, не лучше ли было остаться снаружи. Корабль несло в селевом потоке, точно щепку. Скрежетание металла и потерянное ощущение верха и низа внушали ужас. Убежище оказалось хрупким. Снаружи что-то билось в стенки, грозя смять эту консервную банку вместе с нашедшим себе приключение не по плечу колонистом. Он убеждал самого себя в том, что скафандр делает его практически неуязвимым, а ум предательски подкидывал мысли о том, как и почему это может быть не так. В душе поднималась досада. Она сменялась злобой на самого себя, на инстинкты, которые требовали искать укрытия и сидеть, не двигаясь.

Силбад уцепился за острые края недавно пробитой его весом оболочки и встал на ноги. В следующее мгновение возле его пальцев, защищённых только перчатками, застучали поднимавшиеся из селя камни. И всё-таки Силбад подтянулся, вытолкнул себя из пробитой в обшивке корабля дыры до пояса. Заскрипели от напряжения механизмы экзоскелета. Силбад успел разглядеть поднимавшиеся над селевым водопадом капли воды, отражавшие свет местного солнца, превращавшиеся в радугу, и рухнул, прошибая ногами переборки. Хрупкие конструкции корабля рушились под его весом, захваты напрасно искали опору. Металл трещал и ломался. Силбад несколько раз перевернулся, окончательно лишив себя ориентации в пространстве. То, что остановило падение, оказалось неожиданно твёрдым. Силбад доверился приборам, которые не советовали включать пневматику, и осторожно сел, а потом поднялся на ноги. Перед ним был огромный, намертво привинченный к полу куб.

Лёгкое прикосновение оживило его, над поверхностью заплясали голубоватые огоньки, которые через несколько мгновений сложились в картину: сперва всего лишь искорки, точки, потом круги и столбики, — Силбад напрасно старался вникнуть в смысл этих диаграмм, свет просто ждал его руку. Искорки заплясали по контуру перчатки, будто пытаясь повторить её форму, мигнули и исчезли.

— Эй! — возмутился Силбад.

Он погладил ящик, а потом настойчиво постучал по крышке. Сейчас горе-путешественник ждал чего угодно, только не молчания. Даже взрыв, схлопывание окружающего пространства в сингулярность, не показался бы ему таким неожиданным, как эта тишина. Опасная, окружённая скрежетом металла и грохотом разбивающихся о корпус корабля камней. Силбад запаниковал. Если свечение над кубом заставило отвлечься, то сейчас он внезапно четко осознал, в какой опасности находится. Корабль прекратил движение — по крайней мере, Силбад его больше не чувствовал. Сейчас его хоронило заживо под слоем камней, почвы, воды...

Силбад рванулся вверх, используя все возможности своего экзоскелета. Захваты ломали металл. Он буром вошёл в слой грунта и закусил губу от страха. Грязь обтекала шлем. Силбад вынырнул на поверхности небольшого озерца и закричал, несмотря на то что всё это время заплечные баллоны исправно и в достатке подавали кислород.

Мир вокруг Силбада изменился до неузнаваемости. Со скалы, на глазах обраставшей мхом, падал водопад.

— Куда это ты забрался, парень? Мы тебя потеряли, — прозвучало в шлемофоне. Силбад оглянулся и поплыл к берегу. Через минуту к нему потянулась рука, ухватившись за которую, он вылез на берег. — Вечно ты вляпаешься, парень, — продолжал Морис, добрый мужик, назначенный главой поселения, оглядывая изъязвленный скафандр. — И чего тебе не сидится, и куда ты лезешь? Посмотри, какая красота кругом. Забрало подыми, вдохни и послушай.

Силбад послушался, открыл забрало своего шлема и сделал глубокий вдох. Новый воздух уже имел вкус.

— Я ушёл далеко за горизонт и нашёл вмороженный в скалы корабль, — произнёс Силбад, поборов отвращение. Сейчас всё это, прежде внушавшее восторг, казалось насилием над планетой, навсегда лишившейся истории, загадки, индивидуальности, естественности, красоты… — Выгружаю тебе данные своего регистратора. Корабль под этим озером, его надо достать.

— Этого быть не может, парень! Тут до нашего прихода всё десять раз проверили, и терраформирование началось задолго…

— Что не может?! — Силбад вскрикнул, и его голос оборвался фальцетом от подступивших к горлу слёз. — Ты хочешь сказать, что я лгу? Я видел своими глазами, — продолжал он, опять переходя на крик. — Трогал руками. В нескольких километрах к северу были ледяные горы. В них был вморожен корабль. Я был внутри и контактировал с очень сложной системой управления.

Морис пожал плечами и пошёл прочь — жизнь научила его не связываться с буйными.

* * *

Силбад теперь отстраненно наблюдал процесс терраформирования. Каким бы ни было то старое, неудобное, его нельзя было уничтожать непознанным, не открывшим тайны. Силбад проводил взглядом тающую в вышине точку транспортного крейсера и побрёл по возводимому роботами посёлку.

Над дружно прорастающей зеленью возвышались одинаково правильные белые купола будущих домов. Новый мир был прекрасен, но Силбаду казался однообразным. Из всех его ощущений самым острым и приятным казалось покалывание на кончиках пальцев, оставшееся после контакта с системой управления погибшего корабля. Ощущения эти становились острее, заставляя Силбада прислушиваться к себе. Казалось, ему что-то отзывается там, под бушующей поверхностью нарождавшегося водоема.

Ледяные скалы, к которым так влекло Силбада, растаяли полностью, но их воды ещё сбегали с голых каменистых холмов водопадами. Низина наполнялась с такой скоростью, что в центре возник водоворот, в воздух над ним взлетали брызги.

С каждой минутой и с каждым движением руки Силбад становился увереннее в том, что управляет направлением и силой водоворота. То, к чему он обращался, поднималось из глубины и грозило вот-вот...

— Сообщил я о твоей находке, парень, — прикосновение тяжёлой руки к плечу отозвалось болью в локте и прервало контакт. Силбад сбросил руку и резко оглянулся — конечно же, старый добряк Морис не хотел помещать ему, но ощущение наполненности в руке исчезло. — Я повторил твои слова о вмороженном в ледяные скалы корабле, указал координаты, упомянул бионическую систему управления, — продолжал объяснять Морис.

Силбад должен был быть благодарен начальнику экспедиции за доверие, ведь Морис отвечал за достоверность переданных данных.

— Кто-нибудь прилетит? — спросил он после нескольких минут в молчании.

— Не знаю, — Морис пожал плечами. Силбад понимающе кивнул. Он представлял, как сообщение с маркировкой «синий» пролистывается в списке тревог, катастроф и угроз. — Вряд ли твой найдёныш заинтересует учёных или... В любом случае он пропал, парень, — Морис тяжело вздохнул, пытаясь объяснить Силбаду то, что казалось ему очевидным, и внезапно поменял тему. — Я удивился, когда узнал, что ты решил остаться с нами. И обрадовался. А сейчас прошу, не улетай с теми, кто прилетит. Тебе надо остаться, осесть, создать семью.

Морис говорил долго, мялся, объяснял, пока его настойчиво не потребовали по локальной связи. Женский голос звучал рассерженно. Силбад остался один — гулять по новой планете ему не хотелось.

Через несколько минут он обходил строящийся лагерь колонистов, спрашивал, кто чем занят, и приглядывал, к кому бы присоединиться. Колонисты обживали раскинувшиеся белыми куполами жилые блоки, мастерили внутри перекрытия и настилы. На будущей орнитоптерной площадке наносили разметку. Силбад полез на вышку следом за роботом-погрузчиком, который заносил последний ящик с техникой.

Передатчик дальней связи не обманул — он оказался единственным распакованным устройством, хранящим в памяти то самое сообщение. Морис оставил сеанс связи незавершенным. Пользуясь его позывными, Силбад ещё раз прощупал линии связи. Суда пересекали пространство за пределами системы, в которой находилась планета. Вмороженный в лёд корабль их, конечно же, не волновал. Силбад вскрыл оставленные роботом ящики и стал собирать маяк — это было интересно. Роботы-носильщики тянули к нему металлические шеи с чувствительными элементами, регистрировали его действия, но помешать не пытались.

Где-то через час техника заняла положенное ей место, а Силбад, пытаясь разобраться в интерфейсах, ощутил голод. Он помахал руками, разминая напряжённые плечи, и с удобством устроился на огибавшей круглое помещение софе. Робот, просканировав протянутую ему метку, с энтузиазмом отправился за едой.

Силбад, ожидая его, почти задремал. Мигание красной лампочки на передатчике оказалось неожиданностью: «Заинтересован сообщением. Срочно выхожу из прыжка вблизи вашей системы и сажусь на планетарных», — сумел прочитать Силбад. Остальное было позывными. Гость был немногословен или спешил. Голод мгновенно прошёл от возбуждения. Силбад был заинтригован и польщён. Его мозг усиленно обдумывал предстоящую встречу.

Орнитоптерная площадка не могла принять пусть и небольшой, судя по зашифрованной в позывных информации, корабль. Силбад представил, как планетарные двигатели выжигают ближайший лесок, и загрузил карту планеты. Волны от маяка несколько раз обогнули планету, прежде чем компьютер выдал координаты ближайшей площадки. Потом Силбад ждал, когда луч поймает вышедший из гиперпрыжка корабль. Связь продлилась несколько секунд. Гость поблагодарил за координаты и добавил: «Подготовьте контактёра», — прежде чем исчезнуть.

Силбад несколько раз повторил эти слова и даже обежал площадку, силясь вникнуть в смысл.

Неужели гостей больше интересовал он, чем погибший корабль? Эта мысль вызвала бурю в голове. Силбад кричал бы на незнакомцев, если бы только была связь. Он оперся руками о столешницу, воззрился напряжённым взглядом в панель с мерцающими на ней точками, пощелкал выключателями.

Силбад прокрутил в голове несколько вариантов развития событий и уже собирался вызвать лагерь, чтобы просить совета. В конце концов, времени у него было достаточно. Сейчас лёгкий корабль незнакомцев ножом разрезал пространство на максимальной скорости. Скоро он войдёт в систему местной звёзды и окажется под воздействием гравитационных сил. В лучшем случае пришельцев стоило ждать к вечеру. Гул планетарных стал для Силбада неожиданностью.

Он рванул к панорамному окну и увидел зарницу, разгоревшуюся в атмосфере от приближающегося корабля. Он был огромным, плоским, как тарелка, и собирался упасть на брюхо.

Корабль перевернулся в атмосфере, изогнулся и, гася скорость вращением вокруг вертикальной оси, припланетился будто монета на ребро. Силбад приник к обзорному окну: это был другой корабль. Гигант. Загадочно мерцал то ли иллюминаторами, то ли поисковыми огнями, расположенными в несколько ярусов.

Эти огни перемаргивались, складываясь в замысловатые конструкции, пока весь их свет не собрался где-то в центре корабля и полупрозрачным, но отчего-то почти осязаемым лучом стал ощупывать пространство. Силбад упал на живот, прижался к полу, спрятался. Луч, натыкаясь на препятствия, потрескивал. Он был уверен, что обнаружен, когда воздух вокруг него содрогнулся и загудел. Было страшно. Но вместе со страхом в душе поднималась досада, обида и злость на собственную слабость. Силбад вовремя вскочил на ноги, чтобы стать свидетелем схватки.

Угрожавшему ему лучом кораблю противостоял другой. Он висел прямо за окном, в паре сотен метров, должно быть. Это его двигатели разогревали воздух. Ещё несколько метров ближе, и стекло бы оплавилось. Так испугавший Силбада луч и вправду обтекал корабль, захватив.

Силбад быстро осмыслил опасность. Если корабль вырвется из плена луча, то инерция потянет его в сторону маяка, и вышка, в которой находился горе-колонист, первой будет разбита.

Он опрометью кинулся к винтовой лестнице и, оседлав закрепившегося на перилах погрузчика, съехал вниз. Робот ещё верещал за спиной, сигнализируя то ли об опасности, то ли о поломке, а Силбад уже оглядывался на бегу.

Он ожидал увидеть высыпавших на шум из необжитых домов товарищей, но к нему, петляя зайцем, бежал только Морис. Следом за дядькой, подгоняя того вспарывавшем почву лазерным лучом, летел штурмовик. Прежде чем испугаться, Силбад успел подметить залихватский вид этого корабля. Судя по обшивке, он не раз побывал в переделках, едва ли пропускал астероидные пояса, шёл напролом и на абордаж, не боялся встречного огня. Каким асом надо было быть его пилоту, чтобы вести штурмовик так низко и так мастерски? Силбаду казалось, что он сможет допрыгнуть до изъязвленного в переделках днища. Он с удовольствием бы послушал про приключения этого космического пирата, прежде чем... Морис коротко вскрикнул и повалился навзничь.

— Ты-ы-ы! — взревел Силбад, внезапно оставшись без кожи от чужой боли. Пневматика в сапогах сработала раньше, чем он в действительности решил прыгать. Днище штурмовика приближалось, Силбад махал руками почти как птица, надеясь зацепиться за что-то. Первый выстреливший из подлоктевой сумки захват безвольно повис, потянул вниз; второй нашел какой-то зацеп. Над головой что-то треснуло, заскрежетало, и Силбад повис на ручке открывшегося под его весом грузового люка. Следующее решение Силбад принял уже на кураже: подтянулся и, хватаясь за перекладины между погрузочных рельс, полез наверх. Тело оказалось неожиданно тяжёлым, даже экзоскелет не справлялся с его весом, а по коридору навстречу уже кто-то бежал.

Силбад торопился и сам мешал механизмам. Показавшаяся в проёме разъехавшихся переборок девушка в облегающем костюме встретила его, едва поднявшегося на ноги, и сразу же получила тяжелой ладонью по уху.

— Ты? Стрелять?! — прокричал он, не требуя ответа.

Она отчаянно вцепилась в ногу, прижимаясь щекой к голени, будто там, куда он бежал, было что-то для неё слишком ценное, даже родное. Силбад взбрыкнул, не задумываясь о жертве, для которой и предыдущий удар должен был быть слишком сильным, и побежал по узкому коридору. Справа и слева переборки скрывали парочку кают, а впереди достаточно просторное полукруглое помещение было обставлено каким-то диким китчем. Яркие краски, неподходящие сюда ковры и кресла ненадолго задержали взгляд.

— Ты?! В моих стрелять! — прорычал Силбад прежде чем нанести удар возмездия по пилоту.

Тот, какой-то весь из себя бледный, хладнокровно поставил штурмовик на автопилот, прежде чем оглянуться в ответ на рычание.

— Договоримся? Друг, не рычи, — произнес он, поднимаясь.

Силбада задержали не эти слова — они больше возмущали, — а этот лишенный привычных красок вид. Нет, не болезненный, просто бесцветный.

— Ты в моих стрелял, — повторил он, сжимая кулаки.

— Ну стрелял, но никого не убил. А прежде чем стрелять, попросил по-хорошему. Нам новый двигатель нужен, а твои...

— Знаю я, где тот двигатель. Я один знаю. Будешь делать, что скажу? Поделюсь! — проговорил Силбад сквозь сжатые зубы.

— Говори! — согласился бледный.

— Туда лети! К большому кораблю! Там твой двигатель, — не заставил просить себя дважды Силбад.

Ухмылка на бледном лице пилота на секунду заставила Силбада почувствовать себя пойманным.

— Я так и знал, что ты тот, кто мне нужен.

В следующее мгновение Силбад уклонился от удара, шагнув в сторону, а уже знакомая девушка, запнувшись о его ноги упала в объятия пилота. Силбад не преминул воспользоваться ситуацией.

* * *

— Везунчик! — ругнулся накрепко связанный в кресле пилот.

Силбад не чувствовал себя уязвленным.

— Везунчик-везунчик, — согласно закивал он, — как это посудину вести? Рассказывай!

Силбад движением пианиста в экстазе провел по панели управления. Датчики отозвались жалобным позвякиванием.

— Ты что творишь?! — заорал бледный пилот, нечеловеческим усилием натянув ремни.

Силбаду удалось отключить автопилот. Штурмовик затрясло, а ощущение угрозы от связанных врагов усилилось. Они вот-вот должны были разорвать ремни и накинуться на него вдвоём.

— Куда ты пташку? — спросила девушка с надрывом, кусая губы и всхлипывая, ее голос резал слух вместе с душой.

Штурмовик снялся с места и ощутимо поплыл, продолжая вибрировать. Силбад уже не был уверен в первопричине тряски: у него дрожали руки. Он ещё немного покачал штурвал — корабль отреагировал неожиданно резко, закрутился штопором в горизонтальной плоскости. Пилот взвизгнул:

— Что ты? Ты погубишь двигатель!

Силбад запаниковал — он бы и рад был выровнять штурвал, спокойно разобраться, что к чему в этом корыте, но крики связанной команды выводили его из себя. Попытка справиться с управлением привела к окончательной его потере. Штурмовик вёл себя непредсказуемо, увеличивал скорость и высоту.

Через несколько мгновений к пугающим крикам пилота и его компаньонки, звукам их борьбы со связывающими ремнями добавился ещё один раздражающий звук: ощутимое постукивание.

— Двигатель! — пилот взвыл, как раненая собака. Девушка вторила ему, словно эхо.

Силбад сжал штурвал и зажмурился — вибрация стала настолько ощутимой, что его подбрасывало в кресле. Через пару мгновений всё изменилось. Он был уверен, что его выбросило в невесомость, так стало тихо и спокойно.

— Ну ты даёшь, парень! — это восклицание заставило Силбада открыть глаза. Всё изменилось. Панель управления под руками оказалась студенистым колеблющимся нечто, куда почти по локоть были погружены его руки. Огромное смотровое окно открывалось в космос, а звёзды внезапно оказались близкими, почти осязаемыми, будто можно протянуть руку, приблизить и пощупать.

Движение рук в студне откликнулось ощущением просто переполнявшей корабль силы. Удивительным образом она отзывалась в теле, будто корабль был его продолжением. Силбад оглянулся. Кресло пилота изменило форму, оказалось серо-стальным. Остальное на мостике было таким же...

В одном ощущения не обманули Силбада — корабль выбросило на орбиту. Его компаньоны, каким-то удивительным образом освободившись, обсуждали случившееся.

— Потрясающе! Вот просто вжух — и на орбите, — улыбалась девушка, сверкая синяком под глазом.

— Как на ракете, — вторил ей пилот. — Нашим планетарным такое не снилось. Это было почти как исчезнуть в одном месте и возникнуть в другом, — с этими словами он потянул руки к управляющей панели. — Ковры нельзя было оставить? — насмешливо спросил он Силбада, прежде чем обратиться к кораблю: — Ну-ка пташка...

Студенистая панель застыла камнем, не позволив ему принять управление.

— Пташка? — повторил капитан просительно, и студень размяк. — Как интересно! — Силбад был не в силах согласиться с этим восклицанием. Это было не интересно, а, черт побери, умопомрачительно. Он пребывал в растерянности.

— Нам повезло найти контактёра, — произнесла девушка, усевшись на подлокотник его кресла.

Силбад боялся вытащить руки из студня — она рассмеялась его растерянности и отвесила ему чувствительный подзатыльник.

— Он сам нас нашёл, — поправил её пилот и резко сжал студень в руках. — Если вот так?

Силбад почувствовал подёргивания в мышцах, а корабль, увеличив тягу, сошёл с орбиты.

— Вот так, парень! Так! Ты тоже это почувствовал? — в словах пилота слышалась попытка успокоить, утешить, но Силбад был рад только тому, что избитую им девчонку сбросило с ручки кресла.

Она шлёпнулась на зад и рассмеялась.

— Какая резвая стала наша пташка! Ей нравится летать!

— Ты тоже чувствуешь это, парень? — повторил пилот. — Да? Нам пора познакомиться, — с этими словами пилот смял студень так, что по его поверхности пошла рябь, а подергивание в мышцах Силбада стало почти болезненным. Выход на первую космическую оказался резким, а странная сила как будто потащила Силбада из кресла. Корабль вылетел с орбиты, как пробка из бутылки, а Силбад разделил с ним ощущение небывалой лёгкости и полета. Корабль набирал скорость, звёзды летели навстречу.

— Кэйли! В машинное! Осмотри что там и как, — командовал пилот. — Называй меня Уош, парень. Как тебя зовут? Передай мне управление! Совсем передай, если не хочешь и дальше чувствовать корабль!

Кожу Силбада обжигал приближающийся свет местной звезды, а корабль уже попал в её гравитационное поле. Он разгонялся, его тянуло силой гравитации, и это пугало.

— Я Силбад! Возьми управление, пока не поздно! — выкрикнул Силбад, почти ощущая жар приближающегося солнца.

— Как там двигатели, Кейли? — Уош успел дождаться ответа, прежде чем глубоко запустил руки в студень и затормозил.

Сражение двигателей и гравитационных сил звезды было настолько захватывающим, что Силбад дотронулся до пульта управления, справившись на этот раз с болезненными ощущениями. Тело показалось ему монолитным и очень твёрдым. Жар был сильным, но едва ли мог повредить его броне. Нет, ничего кроме осознания собственной силы Силбад не чувствовал. Вырваться удалось не сразу, но сомнений в этом не было. Корабль застыл на несколько мгновений, будто посмотрел звёздам в лицо, а потом развернулся и устремился прочь, набирая скорость. Под свист и улюлюканье команды в рубке он покинул эту систему. Впереди была бесконечность.

— Моя пташка! — произнесла Кейли с нежностью.

Силбад не мог отделаться от ощущения загнанности. Он внезапно и без видимых причин поменялся местами с недавно побеждёнными врагами. Ещё одно смотровое окно открывало часть корпуса возле общего стола. Силбад поднялся и обошёл помещение. Теперь всё здесь было однотонным. Ничего не осталось от прежнего аляповатого разноцветия. Силбад прижался лбом к закалённому стеклу.

Поднимавшаяся откуда-то снизу зарница казалась зловещей. Всполохи разбегались в темноте, чернота трескалась разрядами молний. Силбад первым заметил корабль, будто ещё одна звезда он выплывал из-за ближайшей планеты. Сила, распространявшаяся вокруг него, ломала пространство.

Силбад отпрянул от окна и закричал. Компаньоны, весело обсуждавшие возможности нового корабля, посмотрели на него, как на умалишенного. Повисшая в кают-кампании тишина длилась недолго. Зарница заполняла пространство и скоро уже была видна и в смотровое окно перед панелью.

Корабль закрыл собой звёзды, а его притяжение казалось непреодолимым.

Черная громадина с бегающими по поверхности зелёными огоньками — даже Силбад был готов смириться с поражением. Подчиняясь какому-то странному наитию, Уош смял студенистую панель управления и приподнял. Студень подчинился, застыл в виде странной горной гряды и внезапно разделился на слои. Так, расслоившись, он и опадал обратно.

— Хватай! — закричал Уош, и Силбад подчинился: схватил один из слоёв и дёрнул изо всех сил на себя.

То, что произошло потом, больше всего походило на светопреставление, хотя прежде Силбаду не доводилось понимать значение этого загадочного слова. Прежде чем студенистая панель управления упала и успокоилась, такие же изменения произошли с пространством за окном — оно расслоилось, но не вдоль, а поперек. Нет, это «поперёк» было по направлению движения корабля, будто каждая звезда и каждый дюйм пространства вытянулся в бесконечную линию. В следующее мгновение... Силбад ничего не почувствовал. Пространство материализовалось перед ним таким же. Те же планеты, те же звёзды вокруг. Только огромного корабля, захватывающего их в гравитационный мешок, не было.

— Как интересно, — произнес Уош.

— Что? — спросил Силбад и вздрогнул от того, как истерично прозвучал его голос.

— Столько вопросов, — усмехнулась Кейли.

— Ответы не так однозначны, как бы мне хотелось, — объяснил Уош. — Можно надеяться, что мы переместились только во времени, но если это не так, то перед нами параллельная Вселенная, а как вернуться, я не знаю. Ты случайно не помнишь, где и как я сжал, ну и как потянул?

Силбаду пришлось лихорадочно и очень напряженно соображать, чтобы понять, о чём его спрашивают.

— Я помню, какую плоскость схватил, — произнёс он наконец.

— Сверху или снизу? — переспросил Уош, не переставая криво ухмыляться.

— Сверху, — уверенно ответил Силбад. — Седьмую сверху, — объяснил он, нервно рассмеялся, думая, что вот уж теперь они спасены, и встретил опечаленно-непонимающий взгляд в ответ.

— Ну вот видишь, — выдохнул Уош, — чтобы посчитать эти твои плоскости, мне опять там же надо сжать и на ту же высоту поднять. Понял? Ощущения, надо сказать, средние, поэтому не запомнились. Женская грудь приятнее. А самое страшное, — проговорил Уош, не меняя выражение лица, — мы не узнаем, пока не исследуем пространство. А значит? Вперёд, к звёздам? — спросил он, на этот раз заискивающе заглядывая Силбаду в глаза.

— Все не может быть так сложно! — возразил он с чувством. — Должна быть какая-то обратная связь.

— Хватит рассусоливать, парень. Любая теория проверяется практикой. Нам надо добраться до ближайшей обитаемой планеты.

— Нет! — вскрикнул Силбад. — Оно так не работает! Не может быть, чтобы мы вот так прыгнули, и ничто не зафиксировало, где мы и когда. Это ошибка!

— «Где?» — на этот раз Уош вышел из себя, — я тебе скажу: «Там же». Мы точно там же, в той же точке. «Когда?» — узнаем. Хватит паниковать. Я завожу двигатель, мы летим.

Силбад отказывался признать правоту недавнего противника.

— Ты думаешь, что здесь, по вертикальной оси, откладывается время и оно линейно, — рассуждал он. — Что если создатели этой штуковины так не думали? Что если это был не график, а сеть? — выкрикнул он возникшую в уме догадку. — А я потянул за одно из переплетений?

— Даже если ты прав, что это меняет? Нам нужно лететь к ближайшей населенной планете.

— Если я прав, то можно точнее проложить курс, — возразил Силбад. — Просто представь: каждый узел сети — это событие. Вспомни, — на внезапной волне вдохновения его понесло, — изменение корабля для вас наверняка можно считать узловым событием. Что такого важного случилось до того как? Когда ты мял этот чертов студень, ты наверняка думал о чем-то.

— Ни о чём.

Силбад проигнорировал очередное возражение. Ему самому было интересно.

— Решение лететь за новым двигателем на незнакомую планету наверняка было вторым. Вспоминай, Уош! Ещё пять судьбоносных решений, и мы узнаем, где мы.

Пиратские истории, которые хотел услышать Силбад, оказались той ещё драмой.

— Наш капитан, Мэл, был ранен. Спрятать его от Альянса было сложно. А наш корабль — для нас почти живое существо — пострадал в битве.

— Живое! — воскликнула Кейли, которая прежде не решалась вмешаться в разговор. — Наш корабль был истрепан в сражении. Изношен. Разве мы могли упустить возможность достать до него новый двигатель?

— А потом с нами вышли на связь и заказали то, что нам было нужно. Двигатель.

— Значит, вы гонялись за мной по заказу?

— Парень, о тебе и речи не было. Речь была о каких-то сверхтехнологиях. Альянс на них помешан, но это был не Альянс. И это странно. Потому что с нами связались.

— Жлобы! — ёмко подметила Кейли.

— Когда что-то подобное требуется Альянсу, — объяснил её слова Уош, — можешь быть уверен, что заплатят авансом. Даже когда собираются использовать тебя втемную. То есть ты знаешь, что будешь при деньгах, если жив останешься.

Силбад заметил, как окончательно разговорившийся Уош включил планетарные двигатели, — этот пиратский приём его планам не противоречил.

— Хочешь сказать, что не было у тебя выбора, когда ты в моих стрелял? — хмыкнул он, перекосив рот в саркастической улыбке.

— Эх, парень. Разве я об этом? Не понять тебе, — выдохнул Уош. — Так вот, завезли мы раненых и на разбитом корабле полетели выполнять заказ. Нам подзаработать было бы неплохо, а уж двигатель позарез нужен.

— Я так и понял, что ты будешь мне за жизнь рассказывать и про выбор скудный, — перебил его Силбад. — Нет тебе оправданий, а на вопрос ответь. Семь событий, первые четыре я уловил. Оставшиеся три?

Уош улыбнулся по-пиратски:

— Родился, не женился, воевал.

— Воевал? — Силбад окончательно решил довериться собственной интуиции. — Ну-ка выстави курс на последнее сражение.

* * *

На этот раз гиперпрыжок не произвел на Силбада впечатления — он был слишком сосредоточен на месте назначения. Зарево сражения было пугающе ярким и опасным от наполнявших его горящих и абсолютно непредсказуемых в невесомости обломков. Силбад сперва подпрыгнул на месте, обрадовавшись тому, что оказался прав, а потом испугался.

Взрывы расцвечивали черноту невозможными оттенками, но оставались бесшумными. Уош со скорбным видом, как будто даже больше побледнев, направил корабль вперёд. Силбад вжался в кресло. Сражение происходило прямо под зависшим в темноте космоса кораблем, и он был к нему не готов. То, что он видел, меньше всего соответствовало его представлению о сражениях, больше всего это напоминало хаос и истребление. Вместо двух флотов, общая масса которых должна ломать пространство, а каждое движение расходиться колебаниями на несколько парсеков вокруг, внизу беспорядочно метались огни. Тысячи кораблей, каждый не крупнее штурмовика, беспорядочно отстреливались от чего-то невидимого. Их траектории пересекались, штурмовики сталкивались, взрывались. Тяжёлый крейсер и три корвета прятались за ближайшей планетой. Крейсер был подбит и, судя по всему, должен был вот-вот взорваться. Корветы рисковали, пытаясь в последние мгновения эвакуировать экипаж.

В душе Силбада нарастали обида и беспокойство. Это он мог объяснить только сочувствием. Невидимый противник выдавал разрезавшие пространство залпы через равные промежутки времени, будто автоматически, в случайном направлении. Уже разлетевшиеся в разные стороны штурмовики не успевали перестроиться: то один, то другой попадал под луч. Ответный огонь был бесполезен.

— Что ты сидишь?! — воскликнул Силбад. — Надо помочь им!

— А ты разве не пацифист? — прорычал Уош в ответ. — Если бы я был уверен в том, что у новой птички есть пушка, а ещё знал бы, как она стреляет... Мог бы попытаться.

Силбад оттолкнул его и, погрузив руки в студень почти по локоть, запустил эхолокацию.

— О! — воскликнул Уош, когда на потемневшей смотровой поверхности появилась точка ведущего огонь корабля.

— Уничтожь его! — заорал Силбад, но Уош остался спокоен.

— Огонь ведётся автоматически. Это понятно, — принялся рассуждать он. — Только вот, чтобы управлять этим автоматическим зондом, надо быть неподалёку.

— Автоматически? Замечательно! Там нет людей. Взорви этот крейсер и истребление прекратится, — вскрикнул Силбад.

— Пушка где? — прикрикнул Уош в ответ.

Сейчас автоматически обстреливающий флот Коричневых плащей крейсер вращался на смотровом экране, а неизвестные письмена отмечали его оружие и боевые характеристики.

— Нет у нашего корабля пушки, значит есть нечто другое! Найди это оружие! — продолжал требовать Силбад.

Уош больше не обращал внимание на его беспорядочные крики. Он расширил область поиска и повёл корабль в сторону Альянса.

— Все сигналы управления короткодействующие, иначе нельзя гарантировать их надёжность. Даже если боевой крейсер был запрограммирован на прибытие в точку и беспорядочный обстрел... Его нельзя оставить без наблюдения, а значит, корабль должен быть в радиусе сорока тысяч километров от нас. А это делает его наблюдаемым. Остаётся вопрос. Почему мы его не видим?

— Он прячется, — предположила Кейли.

— Где можно спрятаться в космосе?! И почему нельзя просто прекратить это избиение?! — продолжал возмущаться Силбад.

— Он на другом конце кротовой норы, — осенило Уоша. — Он прячется за черной дырой, на другом конце кротовой норы, — повторил он ещё раз.

— Тогда почему нас не утянет гравитация? — спросила Кейли.

— Кротовая нора могла быть создана искусственно, — предположил Уош.

— Но так нельзя! — выкрикнул Силбад слова, внезапно прозвучавшие в его голове.

В следующее мгновение он ощутил невероятную тяжесть, опустившуюся на плечи. В голове зашумело, перед глазами затуманилось, поплыло... Вместо уже знакомой кабины он увидел полукруглый зал.

* * *

— Хранитель сообщает о нарушении, — произнёс его рот, и он в ужасе огляделся.

Цилиндрическая кафедра, на которую он вынужден был опереться, помогла ему устоять на ногах. По левую и правую руку от него за такими же кафедрами стояло светящееся зелёное бесформенное нечто.

— Хранитель сам является нарушением, — произнесла расплывчатая фигура слева.

— Из-за развернувшегося в двадцать четвертом квадранте одиннадцатой петли сражения под угрозой уничтожения оказалась планета, — подтвердил слова Силбада тот, кто стоял справа.

Возникший в центре помещения между кафедрами сноп света недолго оставался прозрачным. Быстро он помутнел, а потом пылинки стали складываться в картины. Силбад увидел море, бесконечный океан. Из воды кое-где вылезали кувшинки и раскидистые деревья: то ли гигантеи, то ли баобабы. В общем, Силбад не был уверен в названии, но если только он правильно оценил масштаб, и деревья, и кувшинки были преогромными.

— Планета под угрозой необитаема. Единственная форма жизни растительная.

— Как это необитаема?! — возмутился Силбад. — А кувшинки?

— Нападающая сторона использовала искривление пространства-времени.

— Искривление пространства-времени было выполнено искусственно и без предупреждения. Технологии, которые позволили сделать это, неизвестны хранителям.

Светящиеся зелёные фигуры продолжали говорить по очереди, но Силбад потерял нить их рассуждений и уже не понимал, откуда звучит эта фраза: слева или справа.

— Надо спасти планету! — выкрикивал он, надеясь, что его слышат. — Надо спасти...

— Необходимо определить источник утечки наших технологий, — слова зелёного существа прозвучали, как пощёчина.

— Этот хранитель не может по своей воле изгибать пространство. Он не является одним из нас.

Почувствовав, что его собеседники спелись, Силбад пришёл в бешенство:

— Я у вас ничего не тырил! Корабль признал меня и мне ответил! — К его удивлению, виды планеты при этих словах сменились его воспоминаниями и подтвердили его слова. — Вот! — закричал он, пальцем указуя в столб света. — Я нашёл корабль, и он признал меня и мне ответил. Значит, я хранитель. У вас... У нас! Пространство потырили, изогнули без ведома и кое-как, планета погибает, люди... А совет не чешется! Безобразие! Куда мир катится?! Не властелины, а одно название.

— Мы должны выяснить причину, — ответ прозвучал почти примирительно, но Силбад уже вошёл в раж.

Он вышел из-за кафедры и подошёл к тому самому снопу сияющих пылинок — он был уверен, что принцип управления здесь тот же, что и в погибшем корабле. В ответ на прикосновение пылинки пришли в движение, а сноп стал вращаться. Силбад действовал по наитию. Вот пространство развернулось перед ним внутри светового цилиндра. Спираль времени огибала его по внешней поверхности. Тысячи срезов, несколько проекций. Силбад нащупал червоточину и потянул, сжимая между пальцев, будто кусок резинового шланга.

— Не делай этого, Хранитель. Ты о последствиях не думаешь.

— Подумать, говоришь? — уточнил Силбад. — Легко!

— Наш суд спросит с тебя за этот поступок, как с одного из властелинов. Даже если ты им не являешься.

Силбад недоверчиво хмыкнул. Его пальцы перетирали пространство, оно податливо подчинялось. Его уши наполнялись скрежетом металла. Силбад ухватил червоточину, сжал и отчаянно рванул на себя. Светящиеся пылинки ответили хрустальным звоном и осыпались. Несколько срезов уходящего в потолок цилиндра спеклось в один.

— Хранитель не подумал, — эти слова были последним, что услышал Силбад.

Осыпающиеся пылинки отозвались в его голове звоном бьющегося хрусталя. Звон нарастал, проникал в уши, и уже как будто звучал изнутри, перемалывая мозг. Силбад закрыл уши руками, а потом сжал голову, пытаясь выгнать оттуда звон и песок, и застонал от боли.

— Хранитель не подумал... Хранитель, — повторял бестелесный голос в его голове. Силбад кричал, пытаясь выгнать его.

— Парень! Ты чего?! — этот хриплый голос показался знакомым.

Силбада били по щекам, но уцепиться за эту реальность ему не удалось, он провалился глубже. Крик, который он услышал, тоже был знакомым, женским, отчаянным, он подгонял бежать и звал остаться. А ещё резал душу первобытным ужасом приближающейся неотвратимой смерти — Силбад был уверен, что никогда не слышал этот крик. Следующий звук был более реальным, отчего-то обидным, упрекающим в трусости, за ним последовал оглушительный взрыв. Сердце Силбада вздрогнуло от горя, к горлу подступили слезы. Он закричал, а потом заревел. Сквозь его истерику прорывались уже другие голоса, нестрашные и памятные, но он не хотел их слышать.

— Входим в атмосферу. Отключаю планетарные! Да держи его уже! Вколи ему что-нибудь, Кейли!

— Нам надо припланетиться, иначе не спасём.

— Приди в себя, парень! Приди уже в себя!

— Все хорошо, слышишь меня? Флот спасён. Наш флот! Мы победили, наверное. Приди в себя!

— Снимите кто-нибудь с него скафандр, он отталкивает меня!

Силбад отчаянно не желал слышать эти голоса, его тянуло обратно, к ужасу смерти, стыду и обидам.

— Плотная атмосфера! Гасим скорость! Садимся на брюхо. Да, прямо на воду! Кейли, пристегнись!

— Кувшинки! — этот испуганный визг окончательно разорвал тонкую нить, которая связывала Силбада с реальностью. Он отключился. Чернота, поглотившая его, позволила ненадолго забыться и отдохнуть, но стала казаться назойливой, едва удалось её осознать. Силбад попытался отбросить душное покрывало.

— Отступник! — Силбад внезапно понял, что это слово, пробившееся сквозь забытье, относится к нему, и заныл от обиды. Он уж точно знал, что не сделал ничего плохого.

— Чтобы быть отступником, он должен быть посвящен в эту, мать вашу, религию, — голос, ответивший за него, показался ему детским, несмотря на наигранную хрипотцу.

— Ты слишком долго живёшь, успел стать циником, — засмеялся другой, высокий и чистый.

— Нет, ты слышала, как они назвали нас: «растительная форма жизни». Я вне себя от ярости!

— Преступник обвиняется в нарушении законов мироздания...

— Ээээ... Весь список законов огласи, родной. А то голословно получается, — продолжал издеваться над пафосным голосом в голове у Силбада испорченный ребёнок.

— А если огласит? — захихикал в ответ второй голос.

— Не боись, хряк, всё ихнее болото нашим будет, — уверенно заявил первый.

Силбад почувствовал будто черно-зеленая темнота перед его взглядом стала расступаться — через плотно смеженные ресницы пробивалось яркое солнце и голубое небо. Только и пафосный голос у него в голове не унимался.

— Будучи наделён силой властелина времени, виновен в изменении пространства-времени без санкции и предупреждения.

— Будучи наделён силой властелина времени, — прогнусавил ребёнок, дразнясь, — закрыл дыру там, где другие без этой самой санкции просвистели. Спас кучу народа и планету, — судя по звукам, долетавшим до Силбада, эти его слова сопровождались аплодисментами, а он продолжал, войдя в раж: — Выдвигаю встречные обвинения. Будучи наделены этой самой силой, властелины времени разбрасываются своими причиндалами и технологиями. Вот. А когда изгибают пространство, должны ещё и ограждение, кроме предупреждения, выставлять.

Отчего-то слушавшему всё это Силбаду стало смешно, а потом и вовсе слишком любопытно, чтобы не узнать, кто вещает. Он открыл глаза и тут же зажмурился — в нескольких метрах от него на ласковых волнах покачивался корабль, а он лежал под ярко-голубым небом на небольшом куске углепластика. Чтобы разглядеть существа, которые кружили над ним, пришлось открыть глаза ещё раз, медленно приучая их к свету. Тот, кто говорил, деловито вышагивая по воздуху, был тёмно-синим. Его тело больше всего напоминало зрелую сливу-переростка. Нет, две сросшиеся вместе сливы, плодоножки которых мутировали в куриные лапки. И этих лапок у него было не две, как положено порядочной курице, а четыре — вполне по-человечески.

Приглядевшись, Силбад рассмотрел на абсолютно круглом и гладком синем личике странного существа и глазки-бусины, и нос пимпочкой, и небольшой ротик. Подхихикивающий человечек был розовым, как спелый персик. Он не стоял на месте, а часто-часто переступая, то кружился, то облетал своего товарища, стараясь заглянуть ему в лицо. Казалось, он целиком одобрял и поддерживал его, и даже испытывал какое-то удовольствие от того, что он делает. В общем, парочка была занятная.

— Вы кто? — спросил Силбад, приподнявшись на локтях.

— Очнулся! — заверещал персиковый человечек и, засучив ножками от восторга, бросился к Силбаду. — Ух ты какой кудряшка рыженький, конопушечка, солнышко, — ещё ни разу Силбад не видел столько нежности за раз, а человечек уселся ему на плечо и принялся теребить волосы.

— Говорил же, что сам очухается, — произнёс сливовый. — А те поналетели, лихорадка, говорят, лекарство, говорят, покой, говорят. А я сказал, что сам, а все остальное одно слово: «хи-мия».

Силбад сел и огляделся. Голова его немного кружилась, но в остальном он чувствовал себя прекрасно. На нём вместо привычного скафандра осталось только тонкое бельё — он с удовольствием спустил ноги с плота и поболтал ими в воде. Персиковый человечек перебрался с его плеча на макушку и оттуда, будто с возвышения, обозревал окрестности. Силбад не думал сгонять его.

— Как эти? — спросил он сливового.

— Судят ещё, — ответил он, будто мысли прочитал, и, почесав подбородок, добавил. — Зови меня Кей, Йу — моя подруга. Мы местные, называем себя скнюсиками.

Силбад кивнул, будто речь человечка его ничуть не удивила.

— А суша у вас есть? — спросил он, оглядывая бесконечное море, будто пронизанное золотыми нитями отраженного солнечного света.

— Конечно, есть, — ответил Кей. — Только вся она под водой. Зато у нас есть деревья, и они очень высокие. Там, где они разрастаются, получаются острова.

Силбад слез с углепластика и поплыл. Море под ним было прозрачным. В глубине косяками ходила рыба, разноцветная, сияющая, даже нарядная.

Изредка поднимая голову и останавливаясь, Силбад наблюдал за Йу и Кеем. Его взгляд отчаянно искал что-нибудь вроде пропеллера у них за спинами, чтобы объяснить их передвижение. Кей всё так же деловито вышагивал, бормоча ругательства. Йу так же крутилась на месте, изредка опускаясь на спину плывущего Силбада и делая несколько шагов, восклицала: «Какой хороший!» — и взлетала выше.

Плыть, любуясь разноцветными рыбами и поросшим зеленовато-красной водорослью дном с редкими отложениями полипов, было легко. Когда на дне показался первый корень, Силбад был уверен, что полипы наконец сложились в крупный риф, но он ошибся. Корень разрастался и креп, скоро выгнав водоросли, которые первое время ещё рисковали цепляться за него, а потом окончательно сдались и уступили.

Вскоре он полностью закрыл собой дно, а Силбад поднял голову и увидел остров. Берега его цвета слоновой кости сходились к плоской вершине. Со склонов свисали и опускались к воде ветки, поросшие короткими ярко-голубыми иголками. Силбад поспешил — ничего не хотел он сейчас больше, чем подняться на этот берег.

Прибой сделал древесную кору у берега хрупкой. Она расслоилась чешуёй, раскрошилась песком и впустила внутрь взявшиеся неизвестно откуда семена. Они проросли в древесину и теперь оплетали ствол цветущими буйным цветом вьюнами. Их алые бутоны растекались в руках терпким соком, стоило сжать их.

Силбад вышел на берег, уселся и выдохнул. Кей устроился рядом, а Йу пробежалась по берегу и закружилась.

— Хорошо! А вот в пору цветения, когда мальки априкотируются...

— Это как? — спросил Силбад, перебирая размягченную водой древесную кору.

— А вон гляди — матка.

— Лилия? — переспросил Силбад, разглядывая покачивающейся на воде бутон.

— Пусть лилия. Только ты вот думаешь, что это распустившийся цветок, а это — нет. Вот опадут лепестки, останется коробочка такая, как у ваших маков. Потом эта коробочка откроется, а в ней мальки, как семена... И они полетят.

Силбад мечтательно вздохнул и зажмурился, пытаясь представить.

— Заботиться о мальках хочешь? — хохотнул Кей, будто прочитав его мысли. — Нравишься ты мне, — добавил он после нескольких минут в раздумьях. — Оставайся.

Силбад рассмеялся от счастья и улёгся на берегу, закинув ногу на ногу и покачивая ими от удовольствия. Кей лежал рядом, Йу бегала по берегу и танцевала. В мыслях Силбад строил дом, такой, чтобы было где поиграть малькам. Через несколько минут его разморило.

Разбудил Силбада знакомый голос и плеск воды.

— Вот ты где, парень! Ведь мы только тебя ищем. Мы из местных водорослей тебе лекарство добывали, а ты уже сам очухался и уплыл. Ну разве это хорошо?

Силбад улыбнулся, узнав голос Уоша, и сел. Выдолбленная из белого дерева лодка шла на тарахтевшем двигателе, поднимая волны. Местному спокойному морю такое было внове. Силбад посмотрел на Кея и почувствовал его... заинтересованность. Нет, Кей не беспокоился, а вот Силбад — да.

— Я улечу, — проговорил он.

— Возвращайся, — ответил Кей. Силбад сел в лодку и провожал новых друзей взглядом, пока остров не скрылся из вида.

Корабль легко оторвался от воды.

— Надо дать имя этой планете, — предложил Уош, до последнего удерживая её на экране локатора. — Что-то в честь волшебного спасения.

— Любимая! — уверенно заявил Силбад. — Любимая планета, на которую я хочу вернуться.

— Да ну тебя, — рассмеялся Уош в ответ. — Пусть остаётся с номером.