В тихом омуте… (джен)

На столе стояла масляная лампа и наполненная краснолюдским спиртом зелёная бутыль. Очаг испускал тусклый свет, и комнатная атмосфера внушала доверие сидящему за столом Геральту, очищающему ножом зелёное, как свежескошенная трава, яблоко. После последнего выполненного заказа на огромного, серого как туча и столь же волосатого волколака, ведьмак был столь измотан, что хватало его лишь на решение бытовых проблем в его скромном поместье в Корво Бьянко. За окном дома на каменном ограждении сидел Лютик, перебирая аккорды на своей любимой лютне с резными узорами. Геральт находился в довольно унылом состоянии, и его выражение лица полностью соответствовало этому — безразличие и безграничная усталость слились в его мине воедино, представляя стороннему наблюдателю весьма неприятную картинку. Но каждая сила, как известно, имеет противоположную силу и ведьмак знал, что нужно сделать, чтобы поднять себе настроение. Геральт вышел на улицу, к своему другу Лютику.

На полях за каменной оградой, отделявшей крыльцо поместья от обширного сада, раскинулись шикарные виноградники, и все они принадлежали ведьмаку как награда от княгини Туссента Анны Генриетты за успешно выполненный ведьмачий заказ на печально известную бестию из Боклера. На улице было довольно темно, и окрестности освещала взошедшая Луна. Все рабочие уже давно разошлись по домам, и Корво Бьянко было во власти наступающей ночи.

— Бренчишь? — сказал Геральт, отворив деревянную дверь своего поместья и взглянув на Лютика.Увидев потенциального собеседника в лице знакомого ведьмака, Лютик энергично спрыгнул с ограждения, держа лютню за гриф, из которого торчали недавно натянутые жильные струны.

— Геральт! Ты не представляешь, но в Боклере уже набралось материала на пару баллад — пару часов назад я отсиживался в тамошней корчме, и два пьяных в стельку рыцаря поспорили на свою честь, что один из них голыми руками придушит щеголяющую по окраинам города стрыгу! Сразу видно — нет столько золотых, чтобы заплатить тебе и доверить дело настоящему профессионалу! — Лютик приближался к Геральту, поправляя надетую на голову красно-пурпурную шапку, в ободок которой было вставлено белое перо.

Геральт почесал щетинистый подбородок и подошёл к ограде, посматривая на сады Корво Бьянко.

— Здесь объявилась стрыга? Я думал, Анна-Генриетта и её подданные достаточно умны для того, чтобы не доводить до таких недоразумений.

Лютик ехидно улыбнулся, подошёл к ведьмаку на максимально близкое расстояние и наклонился к его левому уху.

— А-то! Поговаривают, что если её, скажем так, — бард запнулся, будто хотел сказать что-то исключительно неприемлемое и мерзкое, — телесно удовлетворить, то она превратится в довольно… привлекательную блондиночку!

— Ну да. — Геральт опёрся на каменное ограждение обеими руками и кашлянул. — а ещё поговаривают, будто если принять килограмм фисштеха, хер станет в два раза больше.

— Никакой нет в тебе романтики, никакого воображения! Представь, какая бы была баллада! Вальдо Маркс уписался бы с зависти! — Лютик рассмеялся так, что были видны его коренные зубы.

— Да, очень смешно. — язвительно заметил ведьмак. — Ты такой же болван, как и раньше.

— Ха-ха! Но ведь за это ты меня и любишь, не правда ли? Большой талант всегда соседствует с маленьким безумием! Да и кто бы знал о ведьмаке Геральте из Ривии, о знаменитом мяснике из Блавикена, если бы не баллады мастера Лютика, то есть, если бы не мои баллады? Ну ты представь, Геральт, — бард сел на ограждение рядом с Геральтом и начал подергивать струны своей лютни, — о тебе сочинено уже столько, что нельзя и сосчитать, но нет ни одной пикантной поэмы. Вот если бы ты, предположим, расколдовал ту стрыгу, а перед этим хорошенько бы её полосонул своим клинком, то вышло бы что-то одновременно эпическое и романтическое. Времена меняются, Геральт, и меняется поэзия. Нужно переходить к новым формам!

— Ладно, давай о деле. — прервал ведьмак своего друга. — Что слышно в Вызиме?

— Геральт, — Лютик спрыгнул с ограждения и поставил лютню на землю, оперев её грифом о стену поместья. — ну почему ты такой скучный, объясни мне? Посмотри, какое тебе отвалили поместье. Тут же можно жить и вообще забыть о работе! Виноград растёт? Растёт. Стало быть, и вино есть. С вином что можно делать? Вино можно хорошо продавать, и за весьма, весьма неплохие деньги это делать. Тем более, здесь самые благоприятные для этого условия — тут, конечно, люди вино сто раз понюхают, полижут, посмакуют, продегустируют и потом уже купят, а вот, предположим, в Новиграде или Велене тамошние простофили даже не отличат хороший Эрвелюс от Фьорано. Геральт, так вот мне очень интересно: почему ты не займёшься виноделием? Можно на вполне законных основаниях смешивать местный Сепременто из Корво Бьянко с Эрвелюсом и выдавать за Сангреаль. И толкать всё это в реданских захолустьях. А, Геральт? — бард ободряюще толкнул ведьмака плечом.

— Сангреаль пьют только за княжеским столом. И, в конце концов, это обман.

— Обман, не обман. В данном случае есть только одна, как это называется, философская категория. И называется она — коммерческий интерес. — Лютик многозначительно поднял вверх указательный палец. — Тебе ли не знать? Разве могли бы солидные и богатые люди мира сего стать теми, кем они являются сейчас, без хоть какого-либо малого или большого обмана и лжи? Минимальный набор любого успешного торговца — коррупция, сговор с бандитскими шайками, а то и самый настоящий, как это называют в узких кругах, картельный сговор! Мир не идеален, но мы можем вполне конкретными волевыми усилиями изменить его к лучшему. Хочешь поймать преступника — начни мыслить как преступник. Вот и тут можно, стало быть, так же. Хочешь искоренить пороки, поддайся им на мгновение и соверши малое зло.

Геральт задумчиво опустил голову и искоса посмотрел на друга.

— Где-то я уже слышал подобные слова.

— И где же? — с заметным любопытством спросил ведьмака Лютик.

— В Блавикене.

— А-а! Да-да. Та самая история о Ренфри — замученной проклятием Чёрного Солнца девушке, которая поддалась своему гневу и желанию отомстить за испорченные былые годы. А чем закончилась эта история?

— Она осталась лежать на земле с рассечёным бедром.

Лицо барда заметно потускнело.

— Ладно, Геральт, не буду испытывать твоё терпение. Хотя и знаю, что оно у тебя действительно может быть безграничным. Итак, о чём мы говорили? — Лютик прислонился спиной к каменной ограде, сложив руки на груди, и внимательно смотрел на ведьмака.

— Вызима. — сказал Геральт укорительным тоном, как бы подмечая болтливость Лютика.

— Ммм, да-да. Что-то припоминаю. Был я в тех краях с неделю назад, и в одном из тамошних постоялых дворов говаривали о том, что император Эмгыр ищет ведьмака и готов заплатить ему за труды любую сумму.

— И что же могло стрястись в королевском дворце? Я же там всё очистил. — Геральт с интересом посмотрел на барда, опёршись на ограду всем станом.

— Ну уж этого я точно сказать не могу, дорогой друг. Мало кто имеет доступ к информации, связанной с безопасностью двора императора Нильфгаарда, а я — и подавно.

— Хорошо, спасибо. — Геральт благодарно кивнул головой и отправился в поместье.

— И, Геральт… — Лютик встрепенулся и взял в руки лютню, которая до того времени была поставлена на пол. — Разрешишь поехать с тобой?

— Да.

Лютик приложил правую руку к груди и учтиво поклонился, держа в левой руке потрепанную лютню.

— Зараза… — Геральт стиснул зубы и вошёл в поместье, закрыв за собой массивную деревянную дверь.