В тихом омуте… (джен)

На столе стояла масляная лампа и наполненная краснолюдским спиртом зелёная бутыль. Очаг испускал тусклый свет, и комнатная атмосфера внушала доверие сидящему за столом Геральту, очищающему ножом зелёное, как свежескошенная трава, яблоко. После последнего выполненного заказа на огромного, серого как туча и столь же волосатого волколака, ведьмак был столь измотан, что хватало его лишь на решение бытовых проблем в его скромном поместье в Корво Бьянко. За окном дома на каменном ограждении сидел Лютик, перебирая аккорды на своей любимой лютне с резными узорами. Геральт находился в довольно унылом состоянии, и его выражение лица полностью соответствовало этому — безразличие и безграничная усталость слились в его мине воедино, представляя стороннему наблюдателю весьма неприятную картинку. Но каждая сила, как известно, имеет противоположную силу и ведьмак знал, что нужно сделать, чтобы поднять себе настроение. Геральт вышел на улицу, к своему другу Лютику.

На полях за каменной оградой, отделявшей крыльцо поместья от обширного сада, раскинулись шикарные виноградники, и все они принадлежали ведьмаку как награда от княгини Туссента Анны Генриетты за успешно выполненный ведьмачий заказ на печально известную бестию из Боклера. На улице было довольно темно, и окрестности освещала взошедшая Луна. Все рабочие уже давно разошлись по домам, и Корво Бьянко было во власти наступающей ночи.

— Бренчишь? — сказал Геральт, отворив деревянную дверь своего поместья и взглянув на Лютика.Увидев потенциального собеседника в лице знакомого ведьмака, Лютик энергично спрыгнул с ограждения, держа лютню за гриф, из которого торчали недавно натянутые жильные струны.

— Геральт! Ты не представляешь, но в Боклере уже набралось материала на пару баллад — пару часов назад я отсиживался в тамошней корчме, и два пьяных в стельку рыцаря поспорили на свою честь, что один из них голыми руками придушит щеголяющую по окраинам города стрыгу! Сразу видно — нет столько золотых, чтобы заплатить тебе и доверить дело настоящему профессионалу! — Лютик приближался к Геральту, поправляя надетую на голову красно-пурпурную шапку, в ободок которой было вставлено белое перо.

Геральт почесал щетинистый подбородок и подошёл к ограде, посматривая на сады Корво Бьянко.

— Здесь объявилась стрыга? Я думал, Анна-Генриетта и её подданные достаточно умны для того, чтобы не доводить до таких недоразумений.

Лютик ехидно улыбнулся, подошёл к ведьмаку на максимально близкое расстояние и наклонился к его левому уху.

— А-то! Поговаривают, что если её, скажем так, — бард запнулся, будто хотел сказать что-то исключительно неприемлемое и мерзкое, — телесно удовлетворить, то она превратится в довольно… привлекательную блондиночку!

— Ну да. — Геральт опёрся на каменное ограждение обеими руками и кашлянул. — а ещё поговаривают, будто если принять килограмм фисштеха, хер станет в два раза больше.

— Никакой нет в тебе романтики, никакого воображения! Представь, какая бы была баллада! Вальдо Маркс уписался бы с зависти! — Лютик рассмеялся так, что были видны его коренные зубы.

— Да, очень смешно. — язвительно заметил ведьмак. — Ты такой же болван, как и раньше.

— Ха-ха! Но ведь за это ты меня и любишь, не правда ли? Большой талант всегда соседствует с маленьким безумием! Да и кто бы знал о ведьмаке Геральте из Ривии, о знаменитом мяснике из Блавикена, если бы не баллады мастера Лютика, то есть, если бы не мои баллады? Ну ты представь, Геральт, — бард сел на ограждение рядом с Геральтом и начал подергивать струны своей лютни, — о тебе сочинено уже столько, что нельзя и сосчитать, но нет ни одной пикантной поэмы. Вот если бы ты, предположим, расколдовал ту стрыгу, а перед этим хорошенько бы её полосонул своим клинком, то вышло бы что-то одновременно эпическое и романтическое. Времена меняются, Геральт, и меняется поэзия. Нужно переходить к новым формам!

— Ладно, давай о деле. — прервал ведьмак своего друга. — Что слышно в Вызиме?

— Геральт, — Лютик спрыгнул с ограждения и поставил лютню на землю, оперев её грифом о стену поместья. — ну почему ты такой скучный, объясни мне? Посмотри, какое тебе отвалили поместье. Тут же можно жить и вообще забыть о работе! Виноград растёт? Растёт. Стало быть, и вино есть. С вином что можно делать? Вино можно хорошо продавать, и за весьма, весьма неплохие деньги это делать. Тем более, здесь самые благоприятные для этого условия — тут, конечно, люди вино сто раз понюхают, полижут, посмакуют, продегустируют и потом уже купят, а вот, предположим, в Новиграде или Велене тамошние простофили даже не отличат хороший Эрвелюс от Фьорано. Геральт, так вот мне очень интересно: почему ты не займёшься виноделием? Можно на вполне законных основаниях смешивать местный Сепременто из Корво Бьянко с Эрвелюсом и выдавать за Сангреаль. И толкать всё это в реданских захолустьях. А, Геральт? — бард ободряюще толкнул ведьмака плечом.

— Сангреаль пьют только за княжеским столом. И, в конце концов, это обман.

— Обман, не обман. В данном случае есть только одна, как это называется, философская категория. И называется она — коммерческий интерес. — Лютик многозначительно поднял вверх указательный палец. — Тебе ли не знать? Разве могли бы солидные и богатые люди мира сего стать теми, кем они являются сейчас, без хоть какого-либо малого или большого обмана и лжи? Минимальный набор любого успешного торговца — коррупция, сговор с бандитскими шайками, а то и самый настоящий, как это называют в узких кругах, картельный сговор! Мир не идеален, но мы можем вполне конкретными волевыми усилиями изменить его к лучшему. Хочешь поймать преступника — начни мыслить как преступник. Вот и тут можно, стало быть, так же. Хочешь искоренить пороки, поддайся им на мгновение и соверши малое зло.

Геральт задумчиво опустил голову и искоса посмотрел на друга.

— Где-то я уже слышал подобные слова.

— И где же? — с заметным любопытством спросил ведьмака Лютик.

— В Блавикене.

— А-а! Да-да. Та самая история о Ренфри — замученной проклятием Чёрного Солнца девушке, которая поддалась своему гневу и желанию отомстить за испорченные былые годы. А чем закончилась эта история?

— Она осталась лежать на земле с рассечёным бедром.

Лицо барда заметно потускнело.

— Ладно, Геральт, не буду испытывать твоё терпение. Хотя и знаю, что оно у тебя действительно может быть безграничным. Итак, о чём мы говорили? — Лютик прислонился спиной к каменной ограде, сложив руки на груди, и внимательно смотрел на ведьмака.

— Вызима. — сказал Геральт укорительным тоном, как бы подмечая болтливость Лютика.

— Ммм, да-да. Что-то припоминаю. Был я в тех краях с неделю назад, и в одном из тамошних постоялых дворов говаривали о том, что император Эмгыр ищет ведьмака и готов заплатить ему за труды любую сумму.

— И что же могло стрястись в королевском дворце? Я же там всё очистил. — Геральт с интересом посмотрел на барда, опёршись на ограду всем станом.

— Ну уж этого я точно сказать не могу, дорогой друг. Мало кто имеет доступ к информации, связанной с безопасностью двора императора Нильфгаарда, а я — и подавно.

— Хорошо, спасибо. — Геральт благодарно кивнул головой и отправился в поместье.

— И, Геральт… — Лютик встрепенулся и взял в руки лютню, которая до того времени была поставлена на пол. — Разрешишь поехать с тобой?

— Да.

Лютик приложил правую руку к груди и учтиво поклонился, держа в левой руке потрепанную лютню.

— Зараза… — Геральт стиснул зубы и вошёл в поместье, закрыв за собой массивную деревянную дверь.

Геральт твёрдой походкой шёл по колонному залу королевского дворца в Вызиме — когда-то столицы прекрасной Темерии, а теперь — ставки императора Нильфгаарда Эмгыра вар Эмрейса, более известного как Белое Пламя, Плящущее на Курганах Врагов. Через разноцветные витражи пробивался яркий дневной свет, а вдоль стен зала расположилось огромное количество людей, ожидавших приёма у монарха. Входы в зал сторожили гвардейцы, облачённые в чёрные латные доспехи и вооруженные острыми как бритва секирами. Ведьмак довольно быстро и незаметно для большинства присутствовавших преодолел всё посещение, дойдя до угловой двери, которая вела к винтовой лестнице в кабинет Эмгыра.

— Стой, vatt’ghern. — стражник, стороживший дверь, ударил концом древка алебарды об пол и протянул вперёд левую руку, демонстрируя Геральту раскрытую кисть руки с лицевой стороны.

— Я к императору. — Геральт сложил руки на груди и остановился, переступив с ноги на ногу.

— Велено не пускать тебя. — вспылил стражник, ткнув в ведьмака указательным пальцем. — Таков приказ. Разворачивайся и иди туда, откуда пришёл.

— Я по важному делу. Слышал, император нуждается в помощи ведьмака.

— Император ни в чьей помощи не нуждается, amadan. Говорю ещё раз — иди отсюда.

Дверь неожиданно отворилась и оттуда потёк бесконечный поток гвардейцев с генералом Воорхисом во главе отряда. На шее у командира висела золотая цепочка с эмблемой Вечного Огня, которую тот носил беспрестанно и при любых обстоятельствах. Генерал жестом руки остановил гвардейцев и удивлённо посмотрел на Геральта.

— Геральт из Ривии! Какие люди и без охраны! — генерал протянул ведьмаку свою жилистую руку, на пальцах которой красовались яркие кольца с сапфирами.

— Генерал… — Геральт дружелюбно улыбнулся и пожал руку давнему знакомому.

— Какими судьбами, ведьмак? Мы не виделись с…

— С того момента, как я одолел тебя в скачках близ Новиграда. — прервал Воорхиса Геральт.

— Да. И, должен признаться, я до сих пор под глубочайшим впечатлением. Не люблю хвастаться, но в деле коневодства и верховой езды мне нет равных во всём Нильфгаарде.

— Ну, с недавних пор есть. — ведьмак ехидно ухмыльнулся.

— Так зачем ты приехал?

— Я наслышан о том, что император ищет ведьмака для выполнения некоего задания, о сути которого не знает никто за пределами королевского дворца. К Его Величеству меня любезно не пускают, — Геральт кивнул в сторону стражника, повысив тон голоса, — но раз уж ты здесь, то, может, посвятишь в суть дела и что завелось у вас под носом?

Генерал осмотрелся и посмотрел на Геральта, прищурив свои большие карие глаза. По выражению лица командующего можно было точно сказать, что дело весьма деликатное.

— Aeskell! — выкрикнул генерал довольно императивным тоном, посмотрев на вооружённый отряд гвардейцев. — Пойдём, ведьмак. Думаю, Его Величество захочет поговорить с тобой лично. Наверное.

Воорхис открыл дверь, ведущую на винтовую лестницу и жестом правой руки зазвал ведьмака, на спине которого красовались два меча филигранной работы. Никто из числа здешнего охранения и не думал разоружить Геральта перед походом к императору Нильфгаарда. Воорхис и ведьмак поднялись по невысокой каменной винтовой лестнице и очутились аккурат у двери, скрывающей за собой кабинет Эмгыра. Генерал робко постучал, используя установленное на двери кольцо.

— Yed.

Из-за двери послышался низкий голос, звучание которого могло заставить трепещать даже самых стойких и суровых властителей Континента. Но не Геральта. Воорхис открыл дверь и зашёл в помещение вместе с ведьмаком, который уважительно поклонился как подобает предстающему перед монархом простолюдину.Эмгыр сидел за письменным столом на высоком стуле, отороченным красным бархатом. Вдоль стен были расставлены бесчисленные стеллажи с книгами и манускриптами. На стене справа от стола висела картина, на которой была изображена маленькая девочка, одетая в изящное белое платье. Император смотрел на ведьмака исподлобья, и казалось, что ненависть и презрение к Геральту в данный момент в императоре пробудились максимально сильно — так, как никогда прежде.

— Ведьмак. — промолвил в абсолютной тишине Эмгыр, и лишь треск огня в камине нарушал это гробовое безмолвие, царившее в помещении. Воорхис легко поклонился и покинул кабинет, аккуратно прикрыв на собой деревянную дверь.— Зачем ты пришёл? Я же сказал, что не хочу тебя больше видеть. — император разложился на стуле, положив на письменный стол правую руку, ладонь которой была собрана в кулак.

— Я слышал, тебе нужен ведьмак.

— Мне нужен ведьмак, а не дилетант с двумя железными палками за спиной. — Лицо монарха стало красным как помидор, нога его начала непроизвольно стучать по деревянному полу, отбивая неровный ритм.

— И всё же, ты ещё не выгнал меня, не позвал своих воротил. Чего-то ты от меня хочешь, не так ли?

Эмгыр встал из-за стола и подошёл к Геральту, окинув его снизу вверх презрительным взглядом и остановившись на глазах ведьмака. Лицо императора выражало неприкрытую злобу, которую, однако, он не решался выплеснуть путём публичной экзекуции беловолосого неприятеля, которой, он разумеется, хотел всем сердцем и душой.

— Я бы предпочёл выкинуть тебя прочь за пределы дворца, и я имею такую возможность, ведьмак. Но я не сделаю этого, и в логике тебе не откажешь — да, ты мне нужен. И я не знаю, к кому обратиться ещё в сложившейся ситуации. А ситуация исключительно неприятная и требует скорейшего разрешения. Скорейшего, ведьмак.

Эмгыр протяжно выдыхнул через нос воздух, и вместе с этим воздухом, судя по переменившемуся выражению лица и тону императору, вышла часть той злобы, которую он затаил.

— И что за ситуация? — Геральт сложил руки на груди и многозначительно окинул интересующимся взглядом помещение кабинета.

Эмгыр прошёл к своему столу, держа руки за спиной, и сел на деревянный стул, продолжив постукивать ногой по полу.

— А ситуация такая, что в канализации под дворцом завелась какая-то дрянь, которая калечит и убивает рабочих, которые даже не могут заделать дырки в стенах каналов, чтобы оттуда не смердило на весь квартал.

— Кто-нибудь видел чудовище? — Геральт поднял правую бровь, вопросительно посмотрев на Эмгыра.

— Да, видел. Единственный выживший свидетель — какой-то бедняк-алкоголик, живущий в канализации, который ещё и нечасто наружу вылезает.

— М-да. Будет сложно. Тела уже сожгли?

— Нет. Чудовище любезно их оставило себе, а те тела, которые оно ещё не успело употребить в пищу, гниют где-то там же.

— А почему никто не забирает останки из канализации? — Геральт подошёл к картине, висящей на стене и любопытствующе принялся её осматривать.

— Может быть, потому что это невозможно? — Эмгыр нахмурился и повысил голос, сложив руки на столе в замок. Твои вопросы столь же глупы, как и мой камергер.

— И всё равно это важная деталь. Ладно, я поговорю с этим пьяницей и постараюсь помочь.

— Я щедро заплачу тебе, ведьмак, если ты справишься. В чём у меня есть повод сомневаться.

Геральт кивнул в знак прощания с императором, оторвал свой взор от картины и развернулся по направлению к выходу, шаркающей походкой направившись к деревянной двери, отделявшей кабинет Эмгыра от винтовой лестницы. В колонном зале его уже поджидал полный энтузиазма и энергии Лютик с мечом наперевес.

— Ну что, Геральт! Устроим дуэт? Ох, как же я давно хотел пободаться с каким-нибудь страховидлом, ажно руки чесались! Узнал что-нибудь о заказе?

— Ты спятил? — Геральт подошёл к барду и забрал у него меч, выхватив его из рук поэта резким движением руки.

— Эй! — Лютик потянул руку к отобранному ведьмаком мечу. — Что за самоуправство, Геральт?!

— Не самоуправство, а забота. Порежешься ещё, а мне потом думать, как и где тебя зашивать. — Геральт поставил меч на пол, оперев о стену и отряхнул руки, облачённые в кожаные перчатки. — Про чудовище я выведал, но нужно поговорить с ещё одним человеком, который может знать подробности. И живет он в канализации прямо под дворцом.

— А что он там забыл? Ловит мух или жарит лягушек на углях? В таком месте даже утопцы не стали бы жить — уж очень некомфортно.

— Не знаю, чем он там занимается, но этот товарищ — единственный выживший человек, который видел чудище своими глазами и который может об этом рассказать. Так что не так он и прост, судя по всему… — ведьмак неспешным шагом направился в сторону выхода, а за ним с такой же скоростью, но более энергично двигался Лютик, щёлкая пальцами правой руки.

— Ну и вонища! В такую дыру даже Золтан не полез бы с его твердолобостью и упёртостью.

Лютик подошёл к канализационному сливу, выходящему к одному из каналов и заглянул внутрь. Стенки канализационного хода поросли склизким зелёным мхом, по ложбинке тонкой струёй текла грязная и мутная вода. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, дотрагиваясь своими рыжеватыми лучами до окон городских зданий. Канал, в котором находились Геральт и бард, был завален пустыми ящиками, бытовыми отходами и прочими бесполезностями. Из стока смердило испражнениями и казалось, что запах сероводорода приобретает на выходе привкус слегка солоноватой канальной воды.

— Но, чёрт возьми, я бы залез в эту дырку дьявола! Не зря же я с тобой пошёл, верно, Геральт? В конце концов, этот бедняга как-то там живет, а значит, и мы с тобой, случись чего, не подохнем.

Геральт неприятно скривил лицо и заглянул внутрь стока, осмотрев стенки канализационной трубы. Ход был достаточно большой для того, чтобы в нём поместился человек в полный рост.

— Исключено. — твёрдым и уверенным голосом сказал Геральт, оглядывавший проход.

— Нет, ну вы на него посмотрите. Я даю ему информацию о возможном заработке, ломаю голову над тем, как бы ещё прославить его задницу, а он не даёт мне и капли надежды на то, что я извлеку хоть какую-то духовную пользу из дела! — Лютик сложил руки на груди и почесал локоть. — Я бы ещё понял, если бы там нас страхоёбина какая-нибудь поджидала бы или если бы это был твой личный вопрос, но я же ничего такого не прошу. В конце концов, ты же просто идёшь туда поболтать с безобидным алкашом!

— Этот, как ты говоришь, безобидный алкаш живет прямо под носом у опасной твари. Не хочу лишний раз спасать твою шкуру от чудища. Или ты забыл, что было, когда ты решил взять на себя вскрытие той бутыли с печатью? Хватит уже этого кретинства, всё.

— Нет, Геральт. — бард отрицательно покачал головой. — Я пойду с тобой, а ты не будешь ворчать и отнекиваться. Считай это дружеской просьбой бедного поэта, которому надоело писать о приключениях богатых потаскух и поединках на турнирах чести.

— Э-э, ладно. Но к чудищу я пойду один.

— По рукам.

Ведьмак и, казалось, слишком изящно и пёстро одетый бард вошли в канализационный сток и отправились по нему туда, куда глаза глядят. Непосредственно слив в длине своей составлял лишь самую малую часть от всей системы утилизации сточных вод, в чём Лютик и Геральт убедились непосредственно.

Спустя примерно пять минут пути по огромной каменной трубе, трубадур и ведьмак вышли к небольшому залу, в который из двух труб, расположенных на небольшой высоте, тонкой струйкой сливались жидкие отходы. В центре залы было оборудовано импровизированное жилище, являвшее собой палатку, навороченную из палок и натянутых поверх них рваных коровьих шкур разной окраски. У самодельного шатра на коленях сидел престарелый седой мужчина с длинной бородой и не менее длинными грязными космами, спускавшимися на плечи. Одет он был в дырявую и поношенную тунику, на ногах его были белые рейтузы, испачканные чем-то зелёным. Мужик пытался разделать крысу старым ржавым скальпелем, бормоча при этом что-то себе под нос.

— Ну не надо, красавица, не надо. Ласковая моя, шелкови-и-истая. — старик делал на мёртвом тельце крысы небольшие разрезы разной форм. — Да-да…где? Вот здесь? Да, давай погладим, любочка моя.

— Будь здоров! — Геральт подошёл к незнакомцу и приветственно поднял руку вверх.

— Я знаю, кто ты… Ты пришёл сюды за Клаусом. — мужик положил тушку и скальп, попятившись назад на корточках. — Но Клаус не будет с тобой разговаривать. И я не буду с тобой разговаривать. От тебя…дурно пахнет, чужак. Топай отседова. Не можно тебе тутова находиться…

— Послушай, — ведьмак медленно начал подходить к старику, — я не причиню тебе вреда. Я Геральт из Ривии, ведьмак. Это, — Геральт обернулся к стоящему позади Лютику, который с максимально возможным интересом наблюдал за повадками незнакомца, — мой хороший друг. Его зовут Лютик. Мне нужно знать, что тебе известно о чудище, которое поселилось в канализации.

— Нет! Нет! — мужик медленно поднялся на ноги, истерично тряся седой головой и смотря на ведьмака стеклянными голубыми глазами. — Нету здеся никаких чудищ, и подавно не было ничего! Тикай отсюда подобру поздорову, покуда худого не случилося.

Геральт заметил, что старик пятится к стене зала, пол у которой был завален костями, оставшимися от разделанных туш. По запаху и внешнему виду останков Геральт точно определил, что они могли принадлежать только одному виду известных науке млекопитающих — людям.

— Нет, белоголовый. Не будет с тобой никто здеся беседовать. Не можно это. Иди отсюда. Ну, иди!

Геральт подбежал к старику настолько стремительно, что движения его были похожи на туман, контрастирующий разными оттенками серого и синего. Ведьмак всей своей массой тела толкнул мужика, прижав того к склизкому полу и занеся кулак над его лицом. Старик хрипло взвыл, а Лютик вздрогнул от неожиданности произошедшего.

— А ну рассказывай, что здесь происходит! И почему у тебя груда из человеческих черепушек за спиной! — Геральт сжал кулак, готовясь нанести удар.

— Геральт! Может…

— Не мешай! — прервал Лютика ведьмак.

Старик в страхе закрыл свои маленькие глаза и жалобно заскулил. Волосы его прильнули к полу, оказавшись аккурат в жиже из отходов и дерьма.

— Клаус живёт здеся! Бе-бе-бес здесь поселился, стало быть! Я ни в чём не виноват, милсдарь! Это…это не моё!

— Я тебе не верю. — Геральт занёс кулак выше, угрожая старику ударом шипованной перчатки.

— Я…я его подкармливаю! Кто ж знал, что он сам начнёт убивать?!

— Это ты убил тех рабочих?

— Да! Да! Я! — истерично провыл старик, перейдя на громкий плач.

— А солдат?

— Нет…, — старик кашлянул, и казалось, что он вот-вот захлебнётся соплями и слезами, — это Клаус сделал! Он как вылез, а я и не знавал, что с ним делать! Как начнёт рвать, как начнёт реветь! Ажно уши заложило и потолок затрясси! Всех убил, всех загрыз! А меня, бедного старичка, не тронул! Клаус меня любит!

— Как его найти?

— Не можно его искать, милсдарь! Он сам приходит! На запах чужаков он приходит. Вы в зале поторчите часок-другой, вот он и придёт! Прошу, не убивайте Клауса! Я же его уже целый год откармливаю, лелею как сыночка…

Геральт отпустил старика и встал на ноги, отряхнувшись от повисших на коленях помоев и мха, после чего повернулся к Лютику, задумчиво опустив голову и почесывая седой подбородок.

— Лихо ты его раскусил, Геральт. Ну надо же… Полоумный маньяк прямо под королевским дворцом, да ещё и беса тут приютил! Вот это материал, вот это почёт! — Лютик подошёл к ведьмаку и одобрительно похлопал его по плечу.

— Рано радуешься. Беса ещё надо убить, а для этого нужен живой человек как приманка.

— Ну тогда ты по адресу, — бард расставил руки, как бы открывая всего себя для экспериментов, — бард Лютик всегда готов к ратным подвигам! Я останусь прямо здесь, у помешанного под носом, а ты затаишься где-нибудь в углу и кааак шандарахнешь страховидлу по башке! Думаю, вполне достойный план. А, Геральт?

— От тебя я другого и не ожидал, но нет, это исключено.

— Исключено, исключено... — передразнил Геральта поэт. — Знаешь что, Геральт? Сраку себе исключи! А я хочу оставить свой след в этой истории и сделаю это, с тобой или без тебя. И в конце концов бес будет будет валяться дохлым здесь, — лютик агрессивно топнул ногой и ткнул пальцем в пол, — на этом смердящем полу.

— Зараза. Ну хорошо, на этот раз я дам тебе потешить твоё самолюбие. Сиди здесь, на этом самом месте, и крикни, как только увидишь чудище своими глазами. Я выскочу и атакую его. Понял? А сам беги к выходу как можно скорее.

— Угу.

Лютик подошёл к старой палатке, смастерённой сумасшедшим стариком и залез внутрь, нервно посмеиваясь и что-то приговаривая в процессе. Геральт забился в тёмный угол помещения, обнажив длинный серебряный меч и приготовившись к поединку с бесом. Старика и след простыл — настолько он перепугался в процессе допроса.

Спустя примерно полчаса нервного ожидания из одной из труб, расположенных на высоте, послышался грозный рык, сотрясший стены залы. Из проёма показалась трёхглазая ушастая голова с обломанными рогами на лбу и огромная, действительно чудовищно страшная челюсть, из которой выглядывали острые как бритва клыки. Бес вывалился из трубы и с грохотом упал на пол, после чего довольно быстро встал на свои четыре лапы и начал принюхиваться.

Лютик на четвереньках выполз из палатки, пытаясь отдышаться и пережить тот шок, который он испытал буквально за последние несколько секунд. Он молча отполз от шалаша примерно на метр, после чего встал в полный рост, глазами, полными ужаса, посмотрел на чудище и выдавил из себя душераздирающий крик, переходящий в визг.

— ГЕРАЛЬТ, БЕС!

Всё произошло стремительно. Лютик стоял неподвижно, схватившись за свою талантливую голову и рвав на ней волосы. Картинки в его глазах менялись столь же быстро, как меняется погода в каком-нибудь далёком тропическом лесу. Ведьмак выскочил из угла и рубанул по одной из передних лап беса, после чего сделал стремительный кувырок в противоположную сторону. Чудовище взвыло и машинально нанесло удар, разнеся в щепки жилище бездомного старика. Геральт произвёл серию финтов и выпадов в надежде измотать беса, и у него это неплохо получилось — движения страховидлы стали скованными и медленными, а рыки напоминали скорее скрип старых железных ворот. Однако чудовище нашло в себе силы для того, чтобы лягнуть ведьмака задней лапой, отчего Геральт улетел прямиком в стену зала. Кирпичи, которыми была обложена стенка, потрескались, а перед глазами у Геральта ненадолго помутнело, но этого времени хватило для того, чтобы бес взял его одной из передних лап и поднял кверху, готовясь продырявить тело мясника из Блавикена своими широкими и острыми когтями.

Тут-то и пришёл в себя Лютик. Увидев, что жизнь его друга находится в величайшей опасности, он подбежал прямо под морду беса и начал размахивать руками, привлекая внимание чудища.

— А ну! Смотри, кто стоит перед тобой, скотина рогатая! Сам мастер-бард Лютик! Я вкусный! Эй!

Бес моментально среагировал, повернув голову в сторону поэта. Чудовище отпустило Геральта, небрежно уронив его на пол и медленным движением лапы взяло барда и поднесло его к пасте, принявшись его разнюхивать.

— Ах ты сукин сын! Кафтан испортишь, гадюка! Лютик со всей дури врезал бесу по морде своим окольцованным кулаком, как будто это могло иметь хоть какой-нибудь эффект. Но кроме провокации беса, это ни к чему не привело.

Чудище зарычало и оскалилось на барда, готовясь сожрать его. Геральт очухался и поднялся с пола, взяв с него серебряный меч и ловким движением обеих рук ударил беса клинком по сухожилию. Чудовище громко завыло и автоматически отпустило Лютика, который упал на остатки палатки старика. Моментально ведьмак пронзил второе сухожилие беса, и у того уже не оставалось возможности оставаться на ногах. Страховидло упало на пол, издавая страшный крик и теребя своими передними лапами в надежде задеть хоть кого-нибудь из противников.

Геральт без малейших колебаний залез на пузо беса, двумя взмахами клинка обездвижил его руки и занёс серебряный меч над его мордой, приготовившись нанести последний удар. Чудовище жадно глотало воздух, и было ясно, что оно вот-вот испустит дух. Геральт размахнулся и пронзил голову беса своим мечом. Чудовище издало последний, предсмертный рык и прекратило до сего момента ожесточенное сопротивление. Геральт слез с беса и провёл клинком меча по его бездыханному телу, очистив серебро меча от незапёкшейся крови. Убрав серебряный меч в ножны, висящие за спиной, ведьмак достал из сапога обычный стальной нож и парой возвратно-поступательных движений отрезал фалангу пальца чудовища как доказательство сделанной работы.

В трапезном зале вызимской корчмы бушевала жизнь — мещане обменивались впечатлениями от прошедшего дня, стражники обмывали свои звания и награды, а на столике у очага сидел знакомый всем бард в красно-пурпурном кафтане и поигрывал на старой лютее, феерично, с толком и расстановкой исполняя свою новую балладу. Во время исполнения небольшого произведения таверна утихла и взоры посетителей обратились к вдохновлённому поэту. За столом, на котором сидел бард, пил лагер Геральт, слушавший своего друга с большим вниманием, нежели все остальные.

«Ведьмак наш герой,

В честь него пир горой!

За Геральта пьём,

Гордость, слава при нём!

Всех бесов убийца

И утопцев гроза!

Вот ещё вам страница

Про судьбу ведьмака!»

Выступление менестреля завершилось рядовыми овациями публики, которая сразу же после исполнения бардом песни принялась заниматься прежними делами. Лютик спрыгнул со стола и опёр лютню о лавку, после чего сел на неё, отхлебнув в процессе из бутылки с реданским лагером.

— Долго сочинял? — спросил Геральт барда, приятно ему улыбнувшись.

— Да не очень-то. Когда видишь великие свершения воочию, вдохновение само собой приходит.

— Великие свершения… Ну ты выдал. — ведьмак ехидно ухмыльнулся и сделал пару глотков из кружки с алкогольным напитком.

— Ну а чем они не великие, Геральт? Кто ещё смог бы с такой лёгкостью оприходовать такую здоровенную падлюку? Спроси любого здесь, и тебе ответят. Эй, коротышка! — Лютик обернулся назад и похлопал по плечу сидящего к нему спиной за соседним столиком краснолюда. — Ты беса когда-нибудь убивал?

— Да я тебе щас…

Лютик повернулся обратно и искренне улыбнулся.

— Вот видишь, Геральт? Никто бы не смог. И в этом твои великие свершения! Люди должны знать героев в лицо, особенно когда такие лица можно по пальцам пересчитать. Вот скажи мне, друг мой: сколько по миру путешествует ведьмаков? Пять? Десять? Каждый — на вес золота и каждый очень полезен нам всем и спасает от многих несчастий. За твоё здоровье! Ух, хорошо пиво!

— Я просто делаю свою работу и стараюсь делать это профессионально. Только и всего. У каждого есть своё занятие, и каждое это занятие так же важно, как и работа ведьмака. Это я для себя давно уяснил и особо не хвастаюсь. А если обращать на мою работу чересчур много внимания, то будет как-то не по-настоящему и неправильно. Знай бы ты, с каким трудом и с какими усилиями делает своё дело ремесленник или кузнец, то и ремесленнику, и кузнецу ты бы сочинил пару баллад на каждого. А ведь они и правда этого заслуживают. Как бы так сказать, Лютик? — Геральт задумчиво посмотрел в потолок, после чего начал гонять пиво по стенкам кружки, совершая круговые движения. — У тебя немного сбиты, как бы это сказала Йен, линзы.

— У-у. Давно не слышал от тебя таких философских рассуждений, Геральт. Ты не похож на человека, склонного к рассуждениям о природе бытия.

— А я и не совсем человек, Лютик. — подметил ведьмак, попутно подливая себе пиво я кружку.

— Ну, это многое объясняет. Вздрогнем, друг?

Лютик поднял вверх полную кружку пива и улыбнулся, оголив свои относительно чистые зубы.

— Твоё здоровье!

Геральт и Лютик принялись обоюдно опустошать свои кружки пива, слегка причмокивая от удовольствия и загружая в себя наивкуснейший реданский лагер, покрытый светлой пенкой. На улице смеркалось, в таверне становилось всё шумнее, и лишь изредка местная кутерьма прерывалась и громкие разговоры посетителей сменялись песнями Лютика и звучанием аккордов его деревянной лютни. Люди уходили и приходили, напивались и трезвели, и лишь одно в таверне оставалось неизменным на протяжении всего вечера — бесконечные истории о том, как бравый ведьмак Геральт из Ривии оберегает мирный народ от самых страшных чудовищ, которые только есть на белом свете.