Пробовал, не получается... (гет)

Вместо пролога

Мадам Помфри терзалась от когнитивного диссонанса: врачебная этика никак не могла победить чувство стыда. Её признание, возможно, могло бы победить неизведанный недуг, но малодушное чувство самосохранения очень надеялось, что волшебное сообщество справится и без её откровений. Однако, узнав о прибытии в Хогвартс делегации, она в порядке компромисса отправила одному из её членов сову с просьбой о встрече и намекнула, что у неё есть кое-какие догадки по интересующему вопросу.

* * *

Немногим ранее

Глава Аврората Гарри Поттер на цыпочках, чтобы не разбудить Джинни, пробрался по коридору, секунду помедлил возле ванной — сил решительно не было, он примет душ утром — и протиснулся в спальню. Хотелось только одного — доползти наконец до кровати и спрятать голову под подушкой, может, хоть так удастся заглушить тупую боль в висках.

Кажется, он подхватил на рейде тот самый вирус, которым так пугали магглы в своих новостях. Впрочем, и к магглам наведываться было необязательно — в министерстве все дружно чихали и кашляли, не смотря на усиленные меры профилактики — на каждом уровне стоял аппарат с бодроперцовым зельем.

На следующий день пропало обоняние и зачесались глаза, ещё через день появилась давящая боль в груди, а через неделю после этого Гарри с завистью смотрел на буклет на рабочем столе с изображением египетских пирамид — приехала делегация африканских магов по обмену опытом — и мечтал стать мумией, которой никто не мешает тихо лежать в саркофаге.

Гермиона, когда встретила Гарри в министерстве на втором уровне возле административных служб Визенгамота, всплеснула руками и выронила стопку пергаментов.

— Гарри! Ты что, тоже заболел? Ты себя видел в зеркале?

— Да всё в порядке, — успокоил её Гарри. — Мне уже гораздо лучше.

— А ты не пробовал отлежаться? — Гермиона, проигнорировав свитки, взлетевшие с пола и кружащиеся рядом, пристально буравила Гарри взглядом.

— Пробовал, не получается, — вздохнул Гарри. — Ты же знаешь, что я не могу.

— Отсутствующий пару дней глава Аврората лучше мёртвого, — парировала Гермиона. — Разве ты не слышал о пандемии? А если ты заразишь коллег? Ну что за безрассудство!

Гарри ещё продолжал бурчать оправдания, а Гермиона уже взмахнула палочкой, выпуская фиолетовый самолётик с служебной запиской.

— Завтра же установим в Атриуме пост колдомедика. Это никуда не годится! Половина сотрудников косплеит инферналов и заражает вторую половину! — негодовала Гермиона, провожая взглядом зелёного Уилкинса, вышедшего из Аврората. — А тебе, Гарри, я лично выписываю распоряжение на трёхдневный отпуск. И не спорь!

Гарри не спорил. Ни с Гермионой, которая была что-то уж слишком нервной в последнее время, ни с Джинни, принявшейся пичкать его настойками и зельями, как только он оказался под домашним арестом. Сознание уплывало, а боль в черепной коробке была запредельной.

Однако три дня диванного режима сделали своё дело. Гарри ещё был слишком слаб, но достаточно бодр для того, чтобы ходить на кухню и делать тёплое питьё теперь для Джинни, которая неминуемо заразилась этим поганым вирусом, будь он неладен.

Кажется, даже преступный мир слёг в горячке, потому что в последующие три недели сводки Аврората оставались подозрительно тихими. В министерстве теперь дежурил колдомедик из Мунго и проверял специальным щупом всех входящих, а в лифты пускали только по четыре человека с обязательным условием стоять в кабинке на специальных кружочках в углах, обозначающих дистанцию.

Слякотный ноябрь сменился сырым декабрём, прежде чем в коридорах министерства стали встречаться маги, более-менее похожие на живых людей. Жизнь возвращалась, эпидемия была позади, хотя одноразовые салфетки в "Волшебных всевозможных вредилках" по-прежнему сметали с полок. Назывались они "Нос к носу" — в центре было изображение Волдеморта, и если удачно высморкаться в то месте, где у бывшего самого тёмного мага прошлого столетия не было носа, в собственном носу появлялся лёгкий цветочный аромат и ненадолго возвращалось обоняние даже в самых запущенных случаях.

— Селёдкой пахнет, — сказала как-то Джинни, надкусывая клубнику, купленную Гарри у жука-лавочника по баснословной цене.

Гарри хмыкнул. К нему самому запахи вернулись почти сразу, а вот Джинни до сих пор ходила словно с прищепкой на носу.

— Ты хочешь селёдки? — наклонился Гарри и чмокнул Джинни в щёчку. — Джинни? Что-то не так?

Джинни будто прислушивалась к собственным ощущениям.

— Гарри… Тебе ничего не кажется странным?

— Ты про что?

— Гарри, поцелуй меня.

Гарри пожал плечами, поцеловал Джинни уже не в щёку, а в подставленные сухие губы.

— Ну? — та отстранилась и выжидательно посмотрела на Гарри.

— Что?

— Тебе ничего не кажется странным?

— Что?

— Гарри Поттер! Ты что-нибудь чувствуешь?

— Ты про что?

— Ох, Гарри… Скажи, когда мы с тобой последний раз занимались сексом?

— Сексом?

— Сексом, милый, именно!

— Ну… Не помню. На прошлой неделе?

Какое-то время Гарри сосредоточенно морщил лоб, затем недоумённо уставился на Джинни.

— Ты хочешь сказать…

— Да, Гарри, да! Это было так давно, что я даже и сама уже не помню. Кажется, это было ещё до того, как ты пришёл тогда с рейда и завалился спать прямо в ботинках.

— Но… Два месяца?

— Тебе не кажется это странным?

— Ну… Наверное, сначала я болел, потом приболела ты, потом… Может…

— Гарри, нет, нам не пора на свалку. Ты вспомни, когда и Лили уехала в этом году в Хогвартс, мы первую неделю не вылезали из спальни. И из гостиной. И из кухни…

— Ты хочешь сказать…

— Гарри… Поцелуй меня…

Почти жалобный шёпот Джинни потонул в сосредоточенных причмокиваниях. Гарри старательно целовал Джинни, но ничего не чувствовал.

* * *

— Пробовал, не получается, — пряча глаза, ответил Гарри на вопрос Рона, который вместе с Гермионой заявился к Поттерам на семейный ужин — читай, совет — в ближайшую субботу.

— Вот и у нас так, — сразу сдулся Рон. — Хью как уехал в сентябре, у нас будто медовый месяц начался. Всё классно было. А тут… Ничего не хочется.

— Это только гриппом все вместе болеют! — решительно заявила в это время Гермиона Джинни, с которой они уединились на кухне. — А этим самым… Того… В общем, что-то тут не так.

— Я злилась, когда Гарри приходил уставший с рейдов, — делилась Джинни. — Иной раз он вырубался раньше, чем я приходила из ванной. А теперь я тупо радуюсь, когда он просто отворачивается к стенке. Сначала было не до этого, голова вообще была похожа на тыкву. А сейчас прикинули… Два месяца! Гермиона, два месяца!

— У нас больше, — мрачно припечатала чашкой о стол Гермиона. — Я сначала думала, что Рон завёл себе кого-то, а потом вдруг поняла, что меня совершенно не торкает, как раньше, когда он меня обнимает ночью.

— Ну… Ты хоть высыпаешься теперь, — ободряюще сказала Джинни.

— Ага. Только с утра злая как мантикора встаю. От меня уже все в министерстве шарахаются. Ещё немного, и пора будет в Мунго сдавать.

— Кто говорит про Мунго? — в кухню заглянул Рон, из-за спины которого выглядывал Гарри. — Девочки, мы тут подумали — стеснения давайте отбросим в сторону, — что нам срочно нужно обратиться в Мунго, пока не поздно.

— Интересно, — Джинни скрестила руки на груди, — в какое отделение? В «Недуги от заклятий?»

— В «Травмы от рукотворных предметов», — в тон ей ответил Рон.

— Ясное дело, нам надо на третий этаж, в отделение волшебных вирусов, — примирительно сказал Гарри.

— Ты думаешь, это последствия маггловской пандемии? — подняла бровь Гермиона.

— Ну а ты как сама думаешь? — пожал плечами Гарри. — Всё сходится. Только мы лечили вирусы магглов волшебными средствами, а последствия такого взаимодействия всегда трудно предсказать.

— Представляю статью Скитер в «Пророке», — ещё более мрачно изрекла Гермиона. — «Почему Министра магии не радуют больше палочки-надувалочки». Нет уж, в Мунго я не пойду.

* * *

С Драко Малфоем Гермиона Грейнджер столкнулась через пару дней в лифте, когда поднималась из зала заседаний с девятого уровня. Малфой зашёл на шестом, кивнул Гермионе и скучающе уставился на кружащий под потолком лиловый дирижабль — аналог служебного самолёта, служащий для грузовых переносок внутри министерства. Перед первым уровнем Малфой легонько сжал локоть Гермионы.

— Грейнджер, можно тебя на пару слов? — наклонился он к ней.

— Что тебе нужно, Малфой? — нервно спросила та, кидая взгляды на навострившего уши сотрудника магического хозяйства, укрывшегося за шваброй.

— Мы можем поговорить без посторонних ушей? — почти не разжимая губ, спросил Малфой, так что Гермиона его едва расслышала.

Она подумала ровно секунду, затем решительно кивнула.

Они прошли в её кабинет, где Гермиона сразу же заняла своё кресло, жестом указывая Малфою на стул, словно подчёркивая необходимость соблюдения субординации.

Он улыбнулся, сел и закинул ногу на ногу. Целую минуту они играли в гляделки, наконец, Гермиона не выдержала.

— Малфой, что тебе нужно? Ты отвлекаешь меня от важных дел.

— Важные дела — это дисциплинарное слушание о заговоре мошенников, пользующихся паникой и продающих в Косом переулке афродизиаки? — хмыкнул Малфой.

Гермиона почувствовала, как щёки залил румянец.

— Откуда тебе известно, что происходит на закрытых дисциплинарных слушаниях Визенгамота? — прошипела она.

— Ты серьёзно, Грейнджер? У меня достаточно влияния, чтобы знать о таких мелочах. Всё-всё! — поднял он ладони перед собой в примирительном жесте. — Я не собираюсь с тобой ругаться. Мне… нужна твоя помощь.

— А если я сейчас вышвырну тебя отсюда? — продолжала закипать Гермиона от неслыханной наглости.

— Твоя воля. Только ты так и не узнаешь, как вернуть… скажем, влечение к Уизли. Хотя я бы давно на твоём месте переключился на кого-нибудь другого.

— Что?!

Надменность и манерность неожиданно сменились сталью в голосе. Малфой подался вперёд и теперь говорил чётко и решительно тоном, не терпящим возражений.

— Грейнджер, я известный целитель в широких кругах не за красивые глаза и не благодаря тем жалким грошам, которые остались в нашей семье после известных тебе событий. Смею надеяться, я действительно кое-что смыслю в недугах. Вирус, который недавно полыхнул в Британии, не был смертельным для магов, но имел очень серьёзные последствия. Полная или частичная потеря нюха — это мелочи.

— Ты хочешь сказать…

— Грейнджер, мне не надо проводить диагностику, чтобы удостовериться, что ты уже давно ничего не чувствуешь. Как бы ты ни хотела. Полный паралич чувствительных зон. Это побочка, о которой пока стесняются говорить, но ситуация близка к критической, так что вскоре это действительно станет проблемой. Ты можешь меня поцеловать, но я ничего не почувствую. Увы, как и ты.

Гермиона поняла, что на её лице можно жарить яичницу. Но Малфой неожиданно улыбнулся.

— Жаль, что ты выбрала этого придурка Уизли. Мы бы были с тобой отличной парой.

— Малфой, ещё слово, и я нажму тревожную кнопку.

— Не нажмёшь…

— Почему это?

— Потому что ты уже сгораешь от любопытства, это раз, потому что ты устала быть бесчувственным бревном, это два, потому что тебе хочется докопаться до сути… Продолжать?

— Почему бы тебе не попробовать заткнуться?

— Пробовал, не получается.

Гермиона молча бросала сердитые взгляды на замершего в ожидании Малфоя, но потом не выдержала:

— Ну а я тут при чём? Что ты от меня хочешь?

— Мне нужна твоя голова, — пояснил Малфой. — Мне кажется, нет такой загадки, которую бы ты из-за твоей дотошности хотя бы не попыталась разгадать. Итак, что тебе известно о дарах Мерлина?

* * *

— Мерлиновы кальсоны? Мерлинов чайничек? — Рон выронил мандарин, который как раз хотел почистить, и тот с мягким шлепком приземлился на пол.

— Всё сходится, Рон! — горячо доказывала Гермиона. — Смотри, в тот раз разобраться с креслом министра нам помогли яйца Мерлина, а Арманд Малфой, предок Драко, рассказал ему о кальсонах и остальных Дарах. Я связывалась с Минервой МакГонагалл, она поведала мне чудесное спасение от магического бессилия всего волшебного сообщества, а ещё о бороде Мерлина, которая навела порядок в Хогвартсе.

— Бред какой, — сказала Джинни. — Но при чём тут вирус?

— Малфой сказал, — терпеливо пояснила Гермиона, — что этот его предок, Арманд, заинтересовался, почему молодой Малфой не ходит в спальню к жене, мол, он знает средство от полового бессилия. Рон, чего ты ржёшь?

— Доктор, у меня что-то болит! — писклявым голоском пропищал Рон. — Вот вам какая-то таблетка!

— Погоди, Рон, — осадил Рона Гарри. — И что дальше, Гермиона?

— А дальше Арманд Малфой, когда узнал о полной парализации чувствительности, сказал, что существует ещё один дар Мерлина, который способен вернуть все ощущения от любовных утех, «восстановить счастье тактильной взаимности», так он выразился.

— Ты сейчас серьёзно? — Рон всё не унимался. — Мне пойти подудеть в Мерлинов кувшинчик? И у меня всё сразу встанет… на места?

— Подожди, — теперь Рона перебила Джинни. — Гермиона, а что это за дар? И почему Малфой рассказал именно тебе?

— Да потому, что он так и не понял, где его искать и что это такое. Драный Мерлин, — сказала Гермиона.

— Не обязательно ругаться! — назидательно произнёс Рон.

— Я не ругалась, — отмахнулась Гермиона.

— Ты сказала «Драный Мерлин!» — не отставал Рон.

— Это не ругательство, — пояснила Гермиона. — Это и есть этот незнакомый дар. Драный Мерлин.

Повисла пауза.

— И что это? — отмер первым Гарри.

— И как оно работает? — поддержал неожиданно поверивший во всё Рон.

— И где его искать, — вздохнула Гермиона.

— Как говорил Дамблдор, любой, кто ищет помощи в Хогвартсе, неизменно её там получает, — вздохнула ещё горше Гарри Джинни. — С ума сойти, нам всего по сорок лет, а мы как пни без цапней.

— Насчёт Хогвартса я тоже думала, — кивнула Гермиона. — Мне не даёт покоя этот чуланчик, в котором много лет хранились ночные вазы и всё прочее, среди которых обнаружился Мерлинов чайник.

— Ты думаешь, там может быть что-то ещё? — заинтересовался Рон.

— Мерлиновы калоши? — подхватила Джинни.

— Мерлинов ночной колпак! — повеселел Гарри.

— Мерлинова чернильница с крышечкой-непроливайкой, — хмыкнула Гермиона.

— Мерлинова уточка для ванной! — подал новую идею Гарри.

— Мерлинова сеточка для волос! — продолжила Джинни.

— С коробочкой для яиц, — добавил Рон.

Они хохотали до икоты, а потом пили чай с пирогом с патокой, и разошлись уже ближе к полуночи, договорившись послезавтра наведаться в Хогвартс, ведь завтра на рождественские каникулы должны были приехать дети, а поиски мифического дара Мерлина лучше было проводить без лишних глаз и ушей.

Ночью Гарри долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок и думал о том, что, наверное, даже если им не удастся победить странный недуг, всё не так уж и плохо, пока они рядом с Джинни.

— Ты думаешь о том же, о чём и я? — спросила его Джинни, словно подслушав мысли.

— О том, что мне просто хорошо рядом с тобой? — улыбнулся Гарри куда-то Джинни в макушку.

— Мне не хватает тебя, — призналась Джинни. — Я хочу обнять тебя, хочу чувствовать как раньше каждой клеточкой, а вместо этого словно обнимаю стул.

— Я тоже тебя очень люблю…

— Нет, Гарри, я серьёзно. Луна говорит, в Мунго небывалое столпотворение волшебников, никогда такого не было. Люди впадают в уныние. Каждому человеку нужны объятия. Пока человек их получает, он не понимает, как это важно и как это здорово.

— Мы справимся, малыш…

— У Рона с Гермионой проблемы… Гермиона говорит, она просто не владеет собой в последнее время. Срывается на всех. Рон всё переводит в шутку и поддерживает её, как может, но ты знаешь моего братца.

— Они сильные, они справятся…

— Я знаю. И всё же. Господи, кто бы мне сказал, что наше счастье будет зависеть от трусов Мерлина!

— Ничего, родная, мы и не из таких передряг выбирались.

Гарри снились тапочки-скоропыги, плакательные жилетки, вязаные подтяжки Мерлина и трусы с парашютом. Утром у него шла кругом голова от всего этого несусветного гардероба, а Рон признался, когда они встретились в Портальном отделении, что за ним во сне гонялась больничная утка и крякала на парселтанге.

Днём прибыли дети, и времени на дедукцию просто не осталось. Домашние хлопоты захватили и больших, и маленьких, и хотелось верить, что грядущее Рождество принесёт много чудес и счастья.

Они встретились вчетвером в уговоренный час в кабинете Гермионы, с которого временно были сняты антитрансгрессионные чары. По иронии, порталом для перемещения к самым воротам Хогвартса служил медный чайничек с узким длинным носиком. Когда он начал светиться изнутри голубым светом, отсчитывая оставшееся до перемещения время, в кабинет ворвались Драко Малфой с Асторией. Рон хотел было возмутиться, но тут чайничек предупредительно загудел, пришлось просто вцепиться в него всем хороводом, не выясняя отношений.

— Рон, не будь ребёнком! — увещевала Гермиона Рона на пути к замку, когда их путешествие закончилось. — Драко — колдомедик! Он на самом деле может помочь.

— Вот как? Уже Драко? — вспыхнул Рон, но наткнулся на взгляд Гермионы, усталый и потерянный, и протянул ей руку, помогая выбраться из небольшого сугроба.

Они вшестером дошли по дороге до главного входа, где их уже поджидала Минерва МакГонагалл.

По счастью, все ученики разъехались по домам на каникулы, в школе оставались только пятеро младшекурсников, которые сейчас находились в гостиных своих факультетов, так что процессию провожали любопытными взглядами только портреты на лестницах.

Перед огромным, во всю стену, изображением Мерлина все притормозили, выстраиваясь гуськом, чтобы по одному проникнуть в узкий проход, ведущий в комнату ночных ваз.

Через два часа они вынуждены были признать своё поражение. Ничего нового на полках обнаружено не было, результата не дало и простукивание стен и пола.

Заговорщики выбрались обратно и сели прямо на площадку лестницы.

Минерва МакГонагалл ушла отдать распоряжение домовикам по поводу ужина, а Гарри подумал, что это, пожалуй, самое странное его возвращение в школу волшебства и чародейства. На этот раз они пришли сюда не за знаниями и не в поисках приключений. Почему Хогвартс, всегда приходивший на помощь, на этот раз молчал?

— Что же это за дар такой? — в сотый раз спросил Рон.

— Может, мерлиновы сапоги-чулки, — отозвался Малфой и усмехнулся.

— Ну да, и в комплекте к ним мерлинова мини-юбка, мерлинов бюстгальтер и мерлиново боа, — добавил Рон.

— И мерлинова плётка, чтобы не насмехались над дедушкой, — прыснула Джинни. — Слышал бы нас кто.

Кто-то ткнулся в ногу Гарри, и он заметил тощую миссис Норрис. Давно уже минула та пора, когда ему хотелось отвесить кошке мистера Филча хорошего пинка. Сколько ей лет? Он машинально потянулся и погладил миссис Норрис за ухом.

Она посмотрела на него желтыми глазищами и мяукнула.

— Без тебя тошно, — пробурчал Рон и обнял Гермиону.

Миссис Норрис с укоризной посмотрела теперь на Рона и, задрав хвост облезлой кочергой, прошлась возле портрета.

— Не мельтеши, — отмахнулся от неё Драко Малфой, когда миссис Норрис продефилировала мимо картины в шестой раз.

Миссис Норрис же и не думала уходить. Она опять призывно мяукнула и на этот раз потёрлась о раму.

— Вот же доставучая, — проворчал Рон. — Ну что, пойдём?

— Я обещал зайти к мадам Помфри, — сказал Драко Малфой. — Она хотела поделиться своими наблюдениями.

— Погодите! — вдруг звонко сказала Гермиона. — Посмотрите, у Мерлина под мантией!

Джинни нервно хихикнула.

А Астория вдруг встала на коленки возле самой картины и сказала:

— Кис-кис-кис…

— Малфой, с твоей женой всё в порядке? — тихо спросил Рон у Драко.

— Ты тоже его видишь? — Гермиона встала рядом с Асторией, а потом протянула руку к картине и пощекотала подол мантии Мерлина в районе коленок.

— Что они делают? — Рон уже ничего не понимал.

— Кис-кис-кис, — ласково позвала Астория.

И тут из-под мантии Мерлина показался самый настоящий кот. Не настоящий, конечно, он был нарисован, как и сам волшебник на картине, но это был, определённо, чудесный кот.

Серый, в белую полоску, с оборванным ухом, воинственного вида и залихватски торчащими усами, сейчас он довольно жмурился и подставлял спину под ладони Астории и Гермионы.

— Киса… Какой ты хороший, — приговаривала Астория, — да ты настоящий красавец.

— Драный Мерлин, — поражённо сказал Рон. — Вы только посмотрите, у него ухо драное, да и вообще, это самый настоящий бойцовый кот, для которого март не исключение.

— Дар Мерлина — кот? Которого зовут Мерлин? — спросил Гарри и придвинулся поближе к картине, ему тоже вдруг захотелось дотронуться до нарисованного кота.

Неожиданно он оказался тёплым и пушистым на ощупь, а потом Гарри почувствовал, как его ладонь коснулась руки Джинни, присевшей рядом. По всему телу прошёл знакомый заряд, после которого захотелось срочно уединиться с Джинни где-нибудь в спальне или в любом укромном уголке.

Например, в ближайшем к лестнице классе, потому что до дома терпеть просто не было сил.

Голова кружилась от пьянящего дурмана, такого знакомого и желанного, он понимал, что это верх безумия, и даже быстрые шаги рядом и хлопки дверей не остудили пыл, ведь здесь была Джинни, горячая и податливая.

А потом они ужинали в Большом зале, и глаза Гермионы горели особенным блеском, а Рон выглядел таким довольным, будто только что съел упаковку шоколадных лягушек. Малфой оставался невозмутимым, но Гарри приметил, что причёска Астории слегка помята, а у Малфоя отсутствует одна манжета. Все делали вид, что ничего не произошло, однако то и дело кто-нибудь мечтательно жмурился.

— Кхм… Думаю, всё в порядке. Мы победили недуг, — подытожил Малфой за десертом и не удержался от шпильки: — Только в следующий раз, Уизли, когда врываешься в классную комнату, проверяй, нет ли кого за гобеленом. Или накладывай заглушающее заклинание.

Рон расплылся в довольной улыбке.

— Пробовал, не получается…

Вместо эпилога

Намного ранее

Поппи Помфри задумчиво поднималась по лестнице, размышляя о том, что сезон простуды в этом году слишком затянулся. Она сама перенесла недомогание на ногах, и всё бы ничего, только часто бросало в холодный пот от слабости да пропало всякое желание помечтать по вечерам о чём-нибудь эдаком, о чём мечтается наедине на границе сна и яви.

Возле Парадной лестницы буквально из воздуха материализовался зловредный Пивз, и поскольку Поппи витала в облаках, его угуканье оказалось для неё полной неожиданностью. Склянки с настойками из рук полетели на пол, из одной выскочила пробка, и в нос ударил стойкий запах валерианы — придётся снова просить Горация Слизнорта делать вытяжку из корневищ.

— Ах, чтоб тебя! Драный Мерлин! — ругнулась Поппи и, спохватившись, обернулась.

По счастью, никого из учеников сзади не было.

Она достала из кармана фартука палочку, чтобы убрать вязкую лужу, и не сразу поняла, что не так с картиной Мерлина, расположенной как раз на этом пролёте. Из-под мантии волшебника выбрался нарисованный серый кот с ободранным ухом и хищно потянул носом, принюхиваясь. Он выгнул спину, выставил хвост ёршиком и принялся тыкаться в раму, словно вот-вот мог выпрыгнуть наружу. Поппи не удержалась и протянула руку, уж больно потешно кот вёл себя. Удивительно, нарисованная шерсть на ощупь оказалась тёплой и пушистой, совсем настоящей. Серый разбойник немного успокоился, принялся тереться о руку Поппи и мурлыкать. Конечно, мурчание ей слышно не было, но по всему телу, от кончиков пальцев рук до пяток и носков пробежали сладкие волны, будто нега кота передалась ей.

Поппи совсем забыла про Больничное крыло и склянки, гладила и гладила кота, пока не услышала рядом негромкое вежливое покашливание.

— Альбус! — чуть не подскочила она от неожиданности.

— Я тебя напугал? — учтиво поклонился Дамблдор, пронизывая своим взглядом насквозь.

Дамблдор лёгким движением палочки поднял с пола склянки, запечатал их заклинанием пакет-майка и протянул Поппи. Их руки встретились.

А потом что-то случилось с вибрациями пространства, не иначе. Поппи посетило странное желание притянуть Альбуса Дамблдора к себе, обнять, поцеловать. Её бросило в жар от столь странных желаний, и она, чтобы избавиться от наваждения, принялась нести какую-то чушь, громко и восторженно. Кажется, она даже завуалировано намекнула Дамблдору, что сегодня будет в Больничном крыле одна, и что о таком мужчине, как Дамблдор, можно только мечтать.

Чем ошарашеннее выглядел Дамблдор, тем красноречивее неслась дальше Поппи, а когда словесный поток иссяк, она с чувством сказала:

— У тебя такие прекрасные новые ушные затычки! Ты... и спишь в них?

И тут Дамблдор густо покраснел.

— Пробовал, не получается.