La Renarde Chérie (джен)

С незапамятных времён из уст в уста жители сказочного края передают легенды о людях, на вид ничем не отличных от них самих и вместе с тем принадлежащих к совсем иной породе. Гости в людских поселениях и общеизвестные обитатели лисьих нор, уходящих глубоко-глубоко под землю. Вроде и лисы, а говорят по-человечьи, вроде и люди, да только у какого человека сыщешь такие очаровательные лисьи ушки и роскошный огненно-рыжий хвост с белым кончиком на конце?

Лисы-перевёртыши — вот как простые смертные прозвали этих сказочных проказников. Лис Ренар был всего лишь одним из этого вида, зато каким! Имя этого в прошлом разудалого путешественника известно во всей Европе, в особенности во Франции и Германии. Чего только не успел натворить Ренар в те славные времена, когда переход из одного мира в другой представлялся простеньким дельцем! Кого только не обманул, сколько разбил девичьих сердец, из каких схваток с самой госпожой-судьбой вышел победоносным героем!

Но всяким приключениям рано или поздно приходит конец. Наступает момент, когда даже самый безудержный герой-ловелас должен повесить шляпу на гвоздь, присесть и задуматься о будущем. Вот и лис Ренар задумался. Что он оставит после себя? Каким будет его наследие в этом мире? Годы шли и не намеревались давать пощады даже самым выносливым сказаниям. К счастью, за время скитаний по-нашему и сказочному краю хитрец сумел сделать то, чего многим не удаётся и за всю жизнь.

Он нашёл свою истинную любовь, ту, с кем готов был провести всю оставшуюся жизнь, и она помогла принять верное решение. Наследием Лиса Ренара должны были стать не его многочисленные проделки и даже не написанный по их мотивам роман, а нечто очень простое и вместе с тем бесконечно важное, близкое всякому обитателю этого мира. Семья.

Остепенился Лис Ренар. Женился на приглянувшейся ему лисице и вместе с ней поселился в одном из лесов сказочного края. И началась совместная жизнь. И создана была большая семья. И дано было начало множеству детёнышей-лисят!

Казалось бы, вот и сказке конец, самая пора выводить пером небезызвестные слова: “И жили они долго и счастливо”. Только вот не случилось этого. Семья-то сама по себе была дружная, одна из тех, где, считай, и не найдётся толком места для горечи обиды. Поначалу и от людей ведь не сыскать было дурных вестей. Лис Ренар был не дурак и специально выбрал местом жительства для семьи лес, находившийся неподалёку от одного королевства, в котором, согласно указу самого Короля, на разумных животных охотиться было нельзя. До поры до времени два народа, люди и лисы, жили в мире. Но всё изменилось, когда охотники-браконьеры развязали войну.

Басурманы-чародеи готовы были платить втридорога за мех животных-перевёртышей, к числу которых относился и род Ренара. На членов семьи началась кровавая охота. Один детёныш за другим попадал в загребущие руки беспощадных браконьеров, что ставили себя и свои нужды выше королевского указа.

Лисьи детёныши отличаются от человеческих детей. Им свойственно рано выходить из норы и пробовать самостоятельно охотиться. Но в наставшие неспокойные времена детвору временно пришлось загнать обратно в нору, пока родители сами добывали всей семье еду. Постарел отец Ренар, вот и угодил хитрец-лис в капкан.

На счастье, на беду ли проходил мимо пленённого лиса Король со всей своей королевской свитой. И взмолился застрявший в капкане старик о спасении, да никак иначе, как на языке тех, кого ещё на вчерашнем скудном семейном ужине гордо величал “глупые двуногие”.

Пойди той дорогой другой Король, может, и не откликнулся бы на просьбу говорящего животного. Да только был то не простой Король, а Добрый Король. Правителям-государям такой невиданной доброты нынче только в сказках место и осталось.

Освободил Добрый Король лиса из капкана, да не просто освободил, а жалобу его сердобольную выслушал о браконьерах, что указ то его милостивый нарушать смеют да род весь Ренара без стыда и совести истребляют. Обещал Добрый Король, что даст семье старичка-перевёртыша защиту, и да не посмеет более ни один человек в его королевстве и окропить руку свою кровью создания не менее разумного, чем умнейший из придворных учёных мужей!

И воскликнул тогда в великой благодарности своей Ренар, что не может не ответить добром на добро. И дал он завет, согласно которому отныне и поныне, до скончания веков, будут лисы рода его, рода Ренара, служить верой и правдой всему человеческому роду и лично Доброму Королю! Не хотел Добрый Король принимать такую услугу, да пришлось согласиться, так напорист был лис Ренар в стремлении отдать свой долг благодетелю-спасителю.

Так оно с тех пор и повелось. Стали лисы в том лесу ходить в слугах у Доброго Короля и всей его королевской свиты. Одной из таких лис стала и поздняя дочь Ренара — лисица по имени Шерри.

По природе своей она была детёнышем покладистым, мирным, не склонным к бунтам. Шерри нельзя была назвать одной из тех, кто сам кует свою судьбу. Напротив, этот лисёнок предпочитал плыть по течению. Не по душе ей были споры всякого, даже самого важного толка. Не стала она возражать и против родительской воли, когда обязали её в лисьем облике охотиться в лесу за неразумной дичью, а в человечьем — готовить на кухне для королевского двора.

Шерри была заинтригована людским обществом. Здесь всё для неё было новым, необычным, особенным. Вся её малая жизнь до того прошла в облике лисы в лесу, и только теперь ей пришлось принять обличие молодой худосочной рыжеволосой девушки. Отец завещал относиться ко всякому человеку из королевства Доброго Короля с великим почтением. Согласно его словам, те люди были спасителями лисьего рода, а следовательно, каждый из них заслуживал обхождения, достойного короля!

Кроме того, старый лис, наученный горьким опытом, какой дорогой ценой обходится обман и бесчестие, учил своих лисят и Шерри в том числе всегда помнить о чести, долге, совести, всегда поступать с ближним своим таким образом, каким хотел бы, чтобы поступили с тобой.

Прошло время. Годами Шерри служила в качестве как королевской охотницы, так и поварихи. Но для неё начала близиться особая пора. Пора, когда молодой лисе наступает время покинуть родной лес и отправиться в далёкие странствия, в путешествие, которое поможет ей определить свой собственный путь в жизни. Такова была традиция, и Лис Ренар, несмотря на все произошедшие со многими из его детёнышей несчастия, не собирался от неё отступать. В конце концов он сам когда-то давно стал тем, кем стал, именно благодаря ей.

Шерри страшила близящаяся пора. Ей не хотелось покидать родимый край. Не хотелось ей и расставаться с родными братьями, сёстрами и родителями, да и, в конце концов, с полюбившимися людьми с королевской кухни. Ещё столь юная лисица не знала, кто она и чего вообще хочет от жизни. Будь на то воля Шерри, она никогда-никогда не покинула бы родной лес, семью, друзей среди людей. Вечно бы сидела на одном месте и была тем довольна. Она боялась близящегося взросления и думать не хотела о будущем. Не считала себя способной справиться со всеми тяготами самостоятельной жизни.

В последние дни, остававшиеся до того, как Шерри исполнился бы возраст, который люди величают в нашем мире “совершеннолетием”, она, как обычно, охотилась в лесу. Как-то раз выдался особо небогатый на добычу денёк. Час тёк за часом, а у Шерри по-прежнему не было ничего, с чем можно было бы вернуться на королевскую кухню. Отродясь никогда не бывало такого позорного провала у Шерри, и обычно не свойственная ей гордость обуяла её.

И в самый последний момент, когда, казалось бы, не осталось ни капли надежды на успех, учуяла Шерри пробегавшего мимо кролика. Необычайно большого, жирного и, поди, вкусного кролика. С такой добычей возвращение было бы триумфальное! Последовала Шерри по запаху, да в пылу азарта неосмотрительно зашла в тот край леса, где не бывало прежде никогда её родичей.

Успешно поймала юная лисица Шерри этого кролика, который ещё и отличался белоснежной шёрсткой поразительной красы и маленькими красными глазами. И только поймав этого восхитительного зверя, лисица осознала, что заблудилась в непроглядной чащобе леса. Поддавшись страху, начала лиса отчаянно рыскать по лесу, метаться то туда, то сюда и наконец вышла на знакомую тропу. Да видно, всё-таки не ту, потому что, пройдя по протоптанной лисьими лапками дорожке и по привычке обернувшись прелестною юной девой восемнадцати лет от роду на вид, из леса Шерри вышла не в королевство, а в очень странное, доселе никогда не виданное ей место.

На вид это место было, как сказал бы её отец, “хуже логова браконьера". Чудовищное наслоение безвкусно смотрящихся гигантских коробок из камня, натыканные повсюду ослепляющие огни, странствующие там и тут люди в уродливой одежде — Шерри была ошеломлена. Она впала в ступор, который затем сменился ужасом и паникой. Юный зверёныш, никогда ещё не выходивший за пределы родного края, не готов был к… к… к… такому вот!

В страхе метнулась обратно Шерри в лес. Но как бы она ни пыталась, найти родную семью, поддерживавшую её все эти годы, ей было уже не суждено. Незнамо как весь лес сузился до мизерных размеров, и части, где располагалась нора семьи Ренаров, в нём уже не было. Величайшая из ценностей в жизни всякого существа, главная опора для незрелого дитя, была просто вырвана из когтей Шерри, испарилась в воздухе, будто бы её и не было никогда вовсе.

Шерри была растерянна, опечалена и разбита. До неё ещё не дошёл во всей своей ужасающей полноте тот факт, что, возможно, она больше никогда не увидит ни отца, ни мать, ни всех своих братьев и сестёр, ни друзей в людском королевстве, ни даже Доброго Короля. Всё, что было дорого Шерри, пропало в небытие будто бы по волшебству.

Не успела лисица толком опомниться, как в лес заявились кое-кто из этих людей в неприглядной глазу бесформенной одежонке. Поддавшись инстинкту, Шерри приняла обличие лисы и так сумела скрыться от них, сойдя за простого неразумного зверька.

Следующие два года были худшими в жизни Шерри. Она оказалась совершенно одна, была вынуждена выживать в незнакомой и непригодной для жизни Лиса-перевёртыша обстановке. Ей пришлось волей-неволей, несмотря на все страхи, выйти в мир каменных коробок. Это был единственный способ понять, что произошло. Попытаться найти подобных ей существ, которые могли бы помочь. Придумать хоть какой-нибудь выход, в конце концов!

Здесь Шерри, стиснув клыки, была вынуждена нарушить один из важнейших заветов отца Ренара. Чтобы лучше сливаться с окружением и не бегать всюду в виде лисы, каковых, видимо, здесь недолюбливали, она украла одежду одной из смертных женщин. Отец никогда не простил бы ей такого. Её бы изгнали на веки вечные из семьи, если бы подобное всплыло наружу! В тот момент всё существо молоденькой лисицы было переполнено жгучим стыдом, но страх и отчаянное желание вернуться к родным перевесили моральные устои, впитанные с молоком матери.

Боязливо исследуя каменное королевство, Шерри заприметила подобных ей. На глаза ей попалось проявление того, что мать, знавшая о том поболее отца, описывала во всех подробностях и называла магией. Магией, каковой надо опасаться и держаться от неё настолько далеко, насколько только возможно.

Долгое время всё, что делала Шерри — это наблюдала издалека. Страх не позволял ей подойти и близко к ей подобным существам, отличным по природе своей от простых смертных. Но время сыграло с лисицей свою злую шутку. Годы, проведённые в одиночестве, вечный вездесущий страх быть пойманной и уничтоженной по примеру утерянных по вине браконьеров братьев и сестёр, вечное недоедание, происходящее из-за всё того же нежелания попасться — всё это изменило Шерри. Что было невинностью, обратилось в затравленность. Из страха выросла ненависть и злоба к тем, кому в этом чужеродном для лисы мирке позволялось всё, в то время как ей и жить-то считай что было совсем нельзя.

Шерри решила, что более не даст страху определять её судьбу. Что бы ни случилось, кто бы ни пересёк путь, она должна ещё хотя бы раз увидеть тёплую материнскую улыбку и по-отечески ласковый взгляд батюшки Ренара. Ещё хотя бы раз, всего один, но такой желанный! По прошествии двух лет Шерри нашла в себе решимость пойти на всё, чтобы вернуться к своей семье. Во что бы то ни стало!

Время пряток прошло. Пришло время вырвать наконец своё счастье когтями и клыками из лап беспощадной судьбы!