Кьювентри

#политика #тряхомурдия #ностальгическое

Когда ты копаешься в старых текстовых файлах, копилке шпаргалок для памяти, почтовых адресов знакомых, неудачных стихов, кухонно-философских размышлений и прочего бреда, — в записях чуть ли не за 2015 год.
И неожиданно находишь там это.

   Жил-был на свете один странный мальчик, у которого на уме временами вертелось дивное слово «exitten». Он не мог толком поведать миру или себе, откуда у него в голове взялось это чудное слово, напоминающее то ли английское «exit», то ли дойчевское «verbieten», но и не стремился кому бы то ни было говорить о нем.
   Слово это было его личной тайной, его секретным паролем, хотя он никогда не решался произнести его вслух и не имел ни малейшего представления, что случится тогда. Быть может, реальность подёрнется серой дымкой, люди вокруг застынут в неестественных позах, а прямо пред ним возникнет табличка «Вы действительно хотите выйти из игры? Да/нет»? Быть может, скобы виртуального шлема сползут лепестками с его головы, он поднимет оказавшиеся закрытыми веки, а чей-то насмешливый голос скажет над ухом: «В этот раз ты оказался не на высоте. Не успеть заработать цирроз даже к пятидесяти?»
   Кто знает.
   Однажды случилось так, что мальчик этот встретился ночью в одном переулке с парой злодеев совершенно не сказочного вида и внешности. Напитки повышенной крепости и жареные зёрна подсолнуха — вот что их чаще всего волновало в обыденной жизни, от нашего же героя они жаждали получить безвозмездно его старенький сотовик.
   Будучи прижатым к земле, ощущая чётко как никогда нереалистичность происходящего, мальчик выдохнул из себя в промежутке между ударами заветное слово: «Exitten».
   Ничего не произошло.
   Мир не подёрнулся дымкой, никто не застыл, трёхрукие инопланетяне не вырвали из его десятипалых рук бульбулятор. Ещё несколькими мгновениями позже мальчик понял, сплёвывая кровь на землю, что происходящее с ним не сказка и не игра, всё происходит по-настоящему. И всё, что происходило с ним в прежние времена, тоже было по-настоящему.
   Ему стало очень горько и больно.
   Но это история вообще-то не о нём, это история о противостоянии Великого Ктулху и Большого Адронного Коллайдера. Всё, что вы прочли вместо этого, просто ваша галлюцинация.

   Первым, что ему понравилось в ней, были её синие как лёд глаза.
   — Вы действительно полагаете, что пространство можно назвать субъективной иллюзией? И что лучше всего в «Звёздном шлюзе» сто пятьдесят четвёртая серия?
   Она чуть поправила волосы цвета воронова крыла, задумчиво глянув на собеседника сквозь линзы строгих очков.
   — Да. Хотя, полагаю, вас интересует не это.
   Дыхание его перехватило.
   — Вы знаете точно, что именно мне интересно?
   — Предполагаю, — не сводя с него взгляда, почти равнодушно сказала она. Впрочем, кажется, с тенью лёгкого дружеского сочувствия. — Должна вам сказать, что я замужем. Поэтому, как вы понимаете...
   Он сглотнул слюну, ставшую вдруг горькой.
   — Понимаю.
   — Никакой романтики, никаких отношений между нами возникнуть не может, — тем же ровно-спокойным тоном, с крохотной долей дружественности, сказала она. — Могу вам разве что... разве что предложить пару часов бесстыжего извращённого секса, в качестве хоть какого-то утешения и компенсации, если вы согласитесь на это. Сами понимаете, это даже супружеской изменой назвать нельзя.
   Щёки его покраснели.
   — Да... кхм, что делать. — Он лихорадочно облизнул губы и зажмурился на миг, стараясь скрыть блеск глаз. С тоскливым видом вздохнул. — Придётся... придётся ограничиться этим.
   Она улыбнулась одними губами, взяла его под руку и они оба скрылись в ближайшем гостиничном номере. Обслуживание в гостинице было сказочным, так же как и всё остальное.
   Ведь только в сказке может произойти такое?

   Однажды один человек нашёл на улице чемодан с миллионом долларов. Он поначалу очень нервничал, страшно комплексовал, забирая себе этот чемодан, не решался истратить оттуда ни единой купюры. В снах ему виделось, как за ним приходят страшные люди в малиновых пиджаках и засовывают паяльник в заднее отверстие. Но время шло, а за деньгами никто не приходил. Спустя полгода человек расслабился, начал понемногу тратить содержимое чемодана. Вылечил свои застарелые болячки, улучшил здоровье близких. Выгодно вложил инвестиции в ряд развивающихся предприятий, что позволило бросить нелюбимую работу. В общем, всё у этого человека в жизни стало очень хорошо. Спустя ровно год после обнаружения чемодана на улице он нашёл у себя под подушкой записку: «Спасиба за участии в экспирименте. Мы тут с братанаме поспорели, приносят деньге зло или добро, решиле на практеке праверить. Подпесь: русская мафия».
   Однажды один человек приобрёл случайно способность очаровывать и привлекать женщин. Любых женщин, без какого-либо исключения. И у него тоже было всё очень хорошо. Но как именно хорошо, мы, наверное, в подробностях описывать не будем, а то дети читают.
   Однажды один человек приобрёл случайно бессмертие. Он прожил бесчисленное количество лет, столь большое, что Илону Маску специально для этого пришлось придумать новое число. Он увидел, как умирают все его знакомые, все домашние хомячки, как крошится на части Вселенная. Он увидел всё. Он стал свидетелем Конца Времени. И спросил: «А можно ещё раз?»
   Однажды один человек приобрёл случайно полное всемогущество. И у него тоже всё стало очень хорошо! Он решил все свои проблемы, проблемы своих близких и проблемы своего мира в целом. Что, вы думали, у него возникнут какие-то сложности? Нет, откуда? Ведь всемогущество — это по определению возможность справиться с чем угодно.
   Однажды один моралист случайно возмутился всему вышеперечисленному. И спросил: «А можно мне автомат Калашникова? Я пойду перебью этих четырёх субчиков, а то как-то неправильно у них получается, без морали. Нарушают теорию справедливого мира, понимаешь». Ему ответили: «Ты путаешь понятие справедливости с понятием равновесия. Идея, что за любой распил полагается откат — это равновесие, а не справедливость. А в равновесии самом по себе ничего хорошего нет, так-то».
   Так и не дали ему автомата.

   Говорят, что, когда в нужной точке города под луной сойдутся три голых мужика, вымазанных со всех сторон йодом, это приведёт к необратимому уничтожению мира. Или к фундаментальному его изменению.
   © из древнего пророчества

   АКТ ПЕРВЫЙ. ХОРАЛ МЕТЛЫ

   Дворник Савелий Эразмович совершенно не думал в тот день поначалу ни о каких голых мужиках, когда подметал осеннюю улицу.
   Работа шла уныло, без огонька. Свалить бы всё на особенно мерзкое настроение, на электромагнитную бурю, на метеоритный дождь, на атеросклеротичный психоз выжившей из ума тёщи или на холодность давно переставшего звонить даже раз в пару лет сына — но то же самое было вчера. И месяц назад. И год назад.
   Савелий вообще не очень хорошо понимал, что такое «работать с огоньком». Было время, когда он считал само понятие это литературной выдумкой, а употребляющих его — идиотами. Но с тех пор он набрал немалый жизненный опыт и многое повидал.
   Видел курьеров, после нескольких часов разноса рекламы весело улыбающихся и флиртующих со случайно встреченной девушкой. Видел девушек, рассказывающих кому-то по телефону о своей смерти от усталости со смехом в голосе.
   Это лишь уверило его, что гормонов каждому отсыпается индивидуальное число — и человек не может изменить свою глубинную суть.
   Самому Савелию было не до девушек.
   Он был женат, был бородат, страдал близкой старостью и избыточным весом. Ступни его ног пульсировали болью от подагры и периодически требовали нимезила — обезболивающего порошка, денег на который у Савелия давно уже не было.
   Ладони его были мозолисты и не очень-то хотели держать метлу. Метла, в свою очередь, не очень хотела держать Савелия.
   Они были спаяны крепкой ненавистью.
   Дворник полуопёрся на её деревянную ручку, смахнув пот со лба. Завтра будет такой же день, как и сегодня. Послезавтра будет такой же день, как и завтра.
   Он доделает свой график, обязательно доделает. Ну, как «график»? Ту норму, которую он для себя определил. Так-то он обязан убирать гораздо больше.
   Боль в ногах.
   Подагра.
   Боль в спине.
   Артрит.
   Дозу работы он уменьшил постепенно до трёх четвертей от необходимого, но и с той постепенно перестал справляться. Он стал расчленять её во времени, разделять на несколько раз, уменьшая ещё дальше количество прилагаемых усилий.
   Взмах метлой. Новая порция боли в руках.
   Любая проверяющая комиссия, если будет следить за ним несколько дней, выявит достаточно материалов для его увольнения. Придётся становиться в очередь на пособие.
   Их не волнуют его проблемы, его здоровье, в состоянии которого Савелий отчасти сам виноват. Как и в отсутствии образования, мешающем работать кем-либо, кроме дворника.
   Ещё один взмах метлой.
   По правде говоря, Савелий бы мог встать в очередь на пособие, немногим отстающее от нынешней его зарплаты. Но жена не поймёт.
   А значит — завтра будет то же, что и вчера.
   Вчера — то же, что завтра.
   До воскресенья.
   Будь он бобылём, в воскресенье он мог бы выпить и забыть временно обо всём — хотя и не без риска с такой привычкой однажды уйти в запой и окончательно лишиться работы. Но он живёт не один, а значит, выходной сведётся лишь к мгновенно гаснущей полоске отдыха.
   Как всегда.
   Он полуопёрся опять на метлу, тяжело задышал, смахнув снова пот со лба и ощутив новую вспышку боли в спине. Тут-то оцепенелый взор давно выцветших серых глаз и увидел впереди нечто выделяющееся из пейзажа.
   Чью-то коричневую фигуру.
   Мужчина? Голый?
   Странный субъект шёл по улице как ни в чём не бывало и улыбался, нюхая сорванную ромашку. Сначала Савелию Эразмовичу подумалось было, что перед ним монгол, потом он подумал на загар. Но цвет кожи незнакомца был слишком неравномерен и пятнист, похоже, что мужчина просто вымазал себя чем-то.
   Экскременты? Краска? Шоколадная карамель?
   В лицо дворника густо пахнуло йодом. Он закрыл глаза от неожиданности, поморгал немного, а когда открыл глаза, никого на улице уже не было.
   «Показалось», — подумал Савелий Эразмович.
   Он посмотрел на метлу. Та почему-то не стала в ответ смотреть на Савелия.
   Дворник крепко призадумался.
   В этом всём определённо не было смысла. Работа не сделает себя сама. Увольнение всё равно произойдёт рано или поздно. Замкнутый круг, который нельзя разомкнуть. Ловушка, из которой нельзя вырваться, если без пессимизма, а с пессимизмом тоже как-то не хочется.
   Он оглянулся на свой подъезд.
   Подъезд, кажется, смотрел на него с угрюмым ожиданием.
   «Что?» — словно спрашивал он.
   Савелий не мог отделаться от странного чувства, что теперь он знает ответ.

   АКТ ВТОРОЙ. ТЕРМОРЕКТАЛЬНАЯ МАТСТАТИСТИКА

   Он шёл по улице, чётко отмеряя шаги ног, обтянутых серыми брюками, а глаза его были закрыты очками с зеркальными стёклами.
   Лоси, быки, олени и другие жители крупного метрополиса расступались перед ним.
   Его звали Адрон, но чаще он сам вызывал кого-то по телефону. Он был один, но у него имелось огромное множество лиц и имён по всему городу.
   Кто-то назвал бы его представителем внутренней разведки, кто-то — внешней. Кто-то бы мог предположить, что он работает прямо на президента.
   Никто не знал точно, какого.
   В эпоху постмодернизма не так важно, кто на кого работает. Правдой, как раньше, так и теперь, остаётся то, что романтика спецслужб больше адресована тем, кто любит ковыряться в бумагах.
   Составлять столбцы графиков, делать таблицы, подбирать выписки? О, Адрон поистине знал в этом толк и составил когда-то пару докладов для начальства, даже не заметив, что у компьютера сгорело питание.
   Сегодня ему предстояло закончить очередной отчёт.
   Положив ступню на белую «зебру» пешеходного перехода, Адрон улыбнулся. Он безошибочно прочёл зелёный сигнал дорожного светофора как «можно идти». Он всегда безошибочно умел читать знаки и людей.
   Без этого он не был бы аналитиком.
   Что сегодня оставалось? Последние штрихи сбора данных о коррупции. Скрупулёзный сбор информации, разговор с людьми и их вещами, игры по Бёрну и расстановки по Хеллингеру.
   С помощью этих научных методов ему удалось выявить двух, нет, уже почти трёх особых чиновников города. В этот день он надеялся доказать, что третий тоже не берёт взяток.
   Адрон поправил очки.
   Труд бойца невидимого фронта не из лёгких. Сегодня ему предстояло измерить линейкой углы тридцати трёх зданий. Потом ему придётся загуглить в Интернете официальную их длину и сравнить параметры с реальными.
   Он смотрел снизу вверх на окна домов города. Окна смотрели на него.
   Адрон зябко передёрнулся.
   На миг он показался себе одиноким и жалким.
   «Я не один, — напомнил себе аналитик. — У меня есть собака».
   Это было правдой. Сенбернар Рекс, которого когда-то хотели утопить вместе с остальными щенятами, но которого Адрон пожалел и спас от данной печальной участи.
   С тех пор пронеслось много лет. Рекс изменился. Адрон изменился. Рекс теперь почти не слышал команд. Адрон уже не любил прогулки, ему хватало рабочих путешествий.
   Всё чаще он злился на собаку.
   Даже бил.
   «Где же здесь Шестнадцатая улица Возрождения? — стиснув зубы, думал боец невидимого фронта, пытаясь отвлечься от приступа меланхолии. — Ещё вчера она была где-то здесь. Может быть, её переименовали?»
   — Простите, — спросил он у какого-то слона, — где тут Шестнадцатая улица Возрождения?
   — Её перенесли, — ответил верблюд, жуя мятную жвачку. — Специальным указом депутата Мавряла. Он переехал в Лондон и улицу захотел забрать с собой.
   Адрон ощутил, что его губы стынут.
   Улицы нет. Хуже того, Мавряла нет, а значит, ему придётся закончить отчёт раньше времени. Ведь именно депутат Маврял был объектом номер три в его сложном расследовании.
   Закончить отчёт, который по идее должен был быть бесконечным. Три объекта заставили бы начальство поверить, что есть и четвёртый, оно бы заказало новый отчёт, ещё и ещё.
   Теперь всё пропало.
   Впрочем, есть ещё шанс вырулить на надёжные показатели, пособирать данные, составить третью часть отчёта с нуля. Нужно всего лишь изобразить ещё несколько сотен таблиц до полудня, начертить ещё несколько тысяч графиков и преодолеть дрожь в очках.
   Всего лишь.
   Ничего особенного.
   Адрон развернулся, собираясь идти домой, но нога его замерла. Прямо впереди по ту сторону перекрёстка он увидел нечто невероятное и противоречащее основам мира.
   Абсолютно голый, измазанный со всех сторон рыжими пятнами йода мужчина танцевал и смеялся, смеялся и пританцовывал, двигаясь вдоль автомобильного полотна.
   Он пел на ходу, покачиваясь, а велосипедисты аплодировали ему, проезжая мимо. Он вскинул резко вверх руку, будто салютуя, — и полицейский за углом отсалютовал ему в ответ.
   Аналитик почувствовал, будто сходит с ума.
   Он моргнул.
   Видение не исчезло. Голый мужчина в пятнах йода, впрочем, уже сворачивал за угол, вследствие чего Адрону стало легче.
   Он покачал головой.
   «Чего только не бывает».
   Ему надо было прийти в себя и возобновить расследование. Он бы так и сделал, вот только какая-то мысль ему не давала покоя, не позволяла отвлечься. Что-то важное, что-то фундаментальное, что-то, переворачивающее всю его жизнь.
   Уже придя домой, сбросив куртку, он замер было у вешалки, а мозг его продолжал лихорадочно работать, ища закономерности и выявляя статистику. Так, как он делал годами. Так, как он это будет делать везде и всегда.
   «Мужчина. Йод. Песня».
   Пальцы его замерли уже у пуговиц нижней одежды.
   Он вдруг вспомнил, что собака его давным-давно мертва, испустила дух, то ли не выдержав побоев, то ли дожив до конца свой собачий век. Последним её движением, так или иначе, было лизнуть руку хозяину.
   «Песня»
   Дрогнули и расстегнули.
   В памяти его некстати всплыло, что в ванной есть целый флакончик йода.

   АКТ ТРЕТИЙ. ИНСТИНКТ ВЛАСТИ

   Его звали Президентом, хотя некоторые думали, что это значит всего лишь «председатель». Его звали Гарантом, хотя некоторые думали, что это лишь только девичья фамилия его матери.
   Он был стар, но не помнил сам своего возраста, как и своих президентских сроков. Каждое утро он традиционно заглатывал чашечку кофе и обходил кабинет министров, заглядывая каждому внимательно в глаза и задавая время от времени один и тот же вопрос:
   — Ты уже предал меня?
   — Пф-ф-ф... — передёргивало беднягу, словно надувную куклу, из которой выпустили воздух. — Нет, ещё нет...
   Он скупо улыбался, поглаживая подчинённого по холке:
   — Хорошо...
   После этого он допивал кофе, вкус которого вечно казался ему недостаточно сладким. Однажды, ценой вызванного у официантки инфаркта, он добился увеличения количества сахара, но тогда кофе показался ему слишком приторным и недостаточно кофе.
   Потом он просматривал личные дела друзей и врагов, добычи и вредителей, историю их жизни, ошибок, неудач, комплексов, юношеских стихов. Время от времени он ставил где-либо галочку, определяющую, кому жить, кому отправляться в отпуск.
   Список уносили, а он улыбался, глядя в установленный ради такого случая прямо на письменном столе камин. Улыбался, хотя подозревал, что следовать галочкам никто не будет.
   Трудно, когда все в государстве, кроме тебя, пронизаны ленью.
   Даже Империю Зла толком не построишь.
   Когда-то он был молодым идеалистичным Гарантом и мечтал построить Демократию Зла. Однако выяснилось, что борьба за власть отнимает слишком много сил и отказ от некоторых методов просто передаёт их противнику. А обвинить тебя в их использовании, что характерно, могут по-прежнему.
   Куча предательств, куча трупов, куча подъёмов по головам. И — никакой благодарности.
   Нет, в принципе логично, что народ не будет тебе благодарен за то, что ты делал ради себя. Но — народу не приходит в голову, что тот же принцип работает и в обратную сторону? Если завоевание власти стоит огромных усилий, ты будешь чувствовать её получение своей личной заслугой, а вовсе не даром народа. Тебе не за что будет благодарить народ.
   Принцип, работающий одинаково как при тирании и монархии, так и при демократии. При монархии власть тебе достаётся сама, при демократии или тирании ты её с величайшим трудом получаешь. В обоих случаях возникает субъективное чувство, что народ как бы и ни при чём.
   Просто фишка.
   Чтобы обойти сей эффект, потребовалось бы создать демократию, где дорогостоящие предвыборные компании не нужны или даже запрещены. Но это был бы странный мир, где президентом могут избрать любого пивовара с соседней дискотеки.
   Сегодня ему, впрочем, предстояла не работа над списком. Сегодня ему предстояла работа над составлением нового списка, включающего особо приближённых.
   Особо приближённые — они важнее, чем друзья или враги.
   — Вы принесли кофе? — строго подвигав бровями, спросил он у секретаря.
   — Да, — невозмутимо ответил секретарь. — Самый наяристый, клатчский.
   Отпив глоток, чувствуя, как последние остатки мешающего идеализма покидают его, Президент взглянул меланхолично в окно, где пришедшая со стороны Заокраинного Запада тьма накрывала ненавидимый им город.
   Интересно, что поделывает его наисекретнейший любимейший аналитик Адрон? Давно от него не приходило по электронной почте отчётов.
   Он уже положил руку на телефонную трубку, думая отдать соответствующие распоряжения, но увидел у дверей движение секретаря.
   — Г-г... гарант Президент, — выдохнул он чуть слышно, взгляд его коснулся широкого стенного окна. — Там...
   Преодолев колебания — стекло было пуленепробиваемым и ракетоустойчивым, да и секретаря он уже сегодня опрашивал о предательстве? — Президент сделал осторожно несколько шагов к окну.
   Ничего особенного вокруг защитной стены на первый взгляд не было. Те же толпы людей здесь и там, те же движущиеся автомобили, где-то полиция разгоняет дубинками демонстрацию, где-то бьют гей-парад.
   Гарант вздрогнул и прищурился.
   В двух кварталах неподалёку шли, держась рука об руку, два странных человека. Оба они были абсолютно наги — не поверив глазам, Президент ткнул пальцем пару раз по стене и приблизил изображение, «окно» было на самом деле гигантским сенсорным экраном? — и были с головы до ног покрыты пятнами знакомого Гаранту со времён детской поликлиники йодистого буро-ржавого цвета.
   Если мужчина слева был незнаком правителю, то вид стоящего справа субъекта вызывал у него некие смутные ассоциации. Поднимал волну туманных воспоминаний со дна разума, что наполняло его сердце смятением.
   Давно забытое, казалось бы, чувство.
   — Пьяные?.. — осторожно предположил он, отступая почти ползком от телеокна. Почти не веря своему предположению, мужчина справа выглядел для этого слишком интеллигентно.
   — Позвольте, я посмотрю. — Пальцы секретаря пробежались по экрану, активируя системы инфракрасного, радиоволнового, ультразвукового, рентгеновского и дистанционно-телеметрического сканирования. — Вроде бы нет. Странно...
   Секретарь тактично замолчал.
   Гарант сел в кресло, дрожа мелкой дрожью, взгляд его упал на так и не составленный список.
   «Отсортировать».
   Работа, обычно частично лежащая на плечах Адрона. Отделить плохих от хороших. Достойных от недостойных. Надёжных — от тех, кто успел предать его.
   «Адрон».
   Президент медленно провёл рукой по собственным бровям, словно смахивая паутину. После чего, не вставая — в этом не было на самом деле смысла при возможности дистанционного управления телеокном — снова обратил свой взгляд к стене.
   Да, это был он.
   Его самый доверенный аналитик. Бесстрастный и расчётливый, как машина. Само воплощение точности, спокойствия и интеллекта.
   Голый.
   Раскачивающийся бессмысленно рядом с таким же обнажённым субъектом, перепачканный рыжими пятнами неизвестной субстанции. Напротив них собралась уже целая небольшая толпа, тыкающая в странных чудаков пальцами.
   Правитель моргнул.
   В этом не было никакого смысла. Совершенно, абсолютно, просто ни малейшего в принципе.
   — Простите, гарант Президент, — вторгся деликатно вновь в его мысли голос секретаря. — Вам ещё что-нибудь нужно?
   Он посмотрел опять на несоставленный список в своих руках. Потом — снова кинул взгляд за телеокно.
   «Никакого смысла».
   По спине его прошла дрожь. Он посмотрел вновь на танцующего посреди улицы Адрона.
   «Само воплощение интеллекта».
   Снова взглянул на список.
   Холод, пляшущий по его спине, всё усиливался и усиливался, кожа его словно покрывалась жидким азотом с каждым мгновением. Одновременно — странное дело — внутри него начал появляться чудный тёплый пляшущий огонёк, как если бы мороз, покрывший инеем его кожу, исходил из глубин его самого — и как если бы с выходом мороза наружу уменьшался холод внутри.
   — Что? — не сразу понял он очередной вопрос секретаря. — Нет, ничего. Нет ни в чём совсем никакой необходимости.
   Пальцы его скомкали листок бумаги в грязный ком.
   «Совсем. Никакой».
   В мозгу его стал кристаллизовываться стержень странного понимания. Понимания нового и незнакомого, понимания, пока ещё неясного ему самому, но заставляющего взглянуть иначе на самую суть бытия.
   Контуры Истинного Смысла.
   Он глухо кашлянул.
   — Цедре, — обратился он к секретарю. — У нас... в здании... скажите. У нас где-нибудь есть хотя бы одна небольшая бутылочка йода?

   УВЕРТЮРА

   По дороге ездили автомобили, весело мигая фарами. Хотя вообще-то большинство из них мигало фарами грустно. Но людям, едущим в них, было всё равно.
   Время от времени гудела сирена.
   Вдоль тротуарного бордюра стояло трое абсолютно голых мужчин в пятнах йода. Временами сзади вроде бы блуждал четвёртый, но выглядел он как смутная тень, так что никто толком не мог его разглядеть.
   Над ними смеялись.
   В них тыкали пальцами.
   Их рассматривали как что-то диковинное.
   Но время от времени — пусть раз в день или два — на лице одного из насмешников появлялась тень странного озарения, тень странного понимания. Нездешних мыслей, словно приходящих не из этого мира.
   И группка голых людей увеличивалась на единицу. Пусть не сразу, пусть спустя неделю или две.
   Настал момент, когда движение автомобилей в городе встало, когда численность голых мужчин, раскрашенных йодом, сравнялась с числом обычных жителей города.
   Они не делали в общем-то ничего противозаконного, если не рассматривать сомнительные эстетически-психологические нормы. Гуляли по улицам, негромко смеялись. Пели. Играли иногда в классики.
   Но чаще — просто стояли и молча смотрели друг на друга.
   Настал миг, когда их число превысило численность обычных обитателей города.
   Настал миг, когда они сами стали обычными его жителями.
   Навсегда.
   Просто стоя рядом друг с другом.
   Скопище перемазанных йодом голых людей. Просто-напросто вымазанные бурыми пятнами голые мужики.
   Везде — только голые мужики в йоде.
   Больше никого.
   И ничего.

   ПЛЕОНАЗМУМ

   > зарегистрирован акт сбоя третьего высокофункционального модулятора в шестнадцатом кластере
   > требуется запуск обработчика системных прерываний
   > подан запрос на оправданность необходимости запуска
   > процедура генерации ответа на запрос выполнена
   > лист ошибок шестнадцатого кластера за последний плановый период сгенерирован
   > оправданность необходимости запуска утверждена
   > обработчик системных прерываний готов к запуску
   > запуск осуществлён

   РЕСКРИПТ

   Пиршественный стол, за которым они все сидели теперь, был воистину огромен. Он был хрустален, он ломился от сладостей и был закручен где-то в пятом измерении лентою Мёбиуса.
   Президент улыбался, почёсывая за ухом своего верного аналитика Адрона и пропихивая ему в рот новую ложку варёной сгущёнки. Тот неловко хихикал, находя поведение Гаранта чересчур фамильярным, но от сладенького всё же не отказываясь.
   — Пойдём сегодня вечером поиграем у тебя дома на Сеге? — предложил по-простому правитель.
   Адрон, прежде чем ответить, сбил щелчком одного из плавающих в воздухе разноцветных младенцев с радужными крыльями. Надоели уже плавать повсюду и петь комические куплеты о жизни Кастанеды и дона Хуана.
   — Почему нет? Пройдём новый уровень «Головастика», который «Снэйк чего-то там рэттл-ролл».
   Просунув руку под стол, аналитик погладил Рекса, который привычным доверчивым движением лизнул его пальцы. А свободной рукой отсалютовал проходившим мимо и горланившим свои храбрые песни черепашкам-ниндзя.
   Всё наконец-то — отныне и навсегда — было во вселенной в порядке.
   Так, как и должно было быть.

Самый большой пропагандист коммунистических идей на постсоветском Западе — не кто иной как Сид Мейер.
Вы удивлены?
Ведь принято считать вроде как наоборот? В созданной им видеоигре «Цивилизация» республиканский и демократический режимы условно считаются «выше» коммунистического, принося игроку существенно больше очков. Ещё Арсений Миронов, наш ура-патриотический писатель, очень на это обижался.
Так-то оно так.
Но на деле — отнюдь.
Республиканский и демократический режимы в первой классической «Цивилизации» максимально неудобны для управления, сковывая руки при военных операциях и затрудняя подъём благодушия населения. В то же время положительные эффекты республики и демократии — пресловутый «подъём торговли» — при коммунизме легко заменяются всеобщим счастьем.
Когда народ ликует и славит генсека, прибыль с клеточек вокруг города повышается как при демократии. Если же у тебя и так демократия — особенно не меняется ничего. Но — падает неизвестно почему производство пищи. Хотя по лору, казалось бы, не должно падать, да и каждая клеточка в отдельности вроде бы по-прежнему столь же плодоносна.

Кстати:
— если подумать, логичней было бы сделать Слэшбук приоритетным по отношению к Фикбуку.
То есть:
— сделать так, чтобы на Слэшбуке были доступны все работы обоих подсайтов, а на Фикбуке — только не-слэшные.
Чтобы те, кто уже смирился с VPN или живёт не в России, могли не копулировать лихорадочно с переключением с сайта на сайт, а созерцать умиротворённо все свои и чужие работы рядом независимо от жанра.
Да, тогда получилось бы не «Фикбук vs Слэшбук».
Было бы фактически «Фикбук vs Гетдженбук». Получилось бы, что в своеобразном огороженном гетто сидят «гетерасты».
Хм, ну и пусть?

Кстати, занятно.
На одном уютненьком порнолитературном специфическом сайте, где я время от времени публикуюсь, нет никакой особенной паники. Рубрики «лесбиянки» и «гомосексуалы» как стояли, так и стоят. От опасений, высказанных каким-то анонимом на форуме, лишь отмахнулись лениво: почитайте-де, что такое «пропаганда».
Хотя домен «ru» на всякий случай всё-таки сменили на «org».
Похоже, мелкие сайты меньше переживают😆
Впрочем, тот сайт не такой уж и мелкий, но со Стульчиком или Фикбуком, конечно, не сравнить.

Пытаться предугадать смысл существования цивилизации в целом — не более осмысленно, чем пытаться предугадать его для одного-единственного индивидуума.
Вы хотя бы сами для себя определить его можете? Либо вы будете применять дико расплывчатые и обтекаемые выражения — что немногим будет отличаться от формулировки «смысл моего существования заключается в смысле моего существования» — либо быстро обнаружите, что любая конкретизация противоречит вашим интуитивным ощущениям.
Почему?
Потому что человеческий мозг — это тысячи разных поочерёдно вспыхивающих желаний, меж тем как наше сознание может последовательно воспринимать лишь малую часть их?
Потому что внутри нашей психики сидит Хитрый Торговец, который любую попытку кого-либо сформулировать для нас модель Смысла Жизни воспринимает как предложенную покупателем на рынке цену, которую обязательно надо тут же перебить своей и поторговаться?
Оба объяснения не взаимоисключающи.
Вполне вероятно, что Хитрый Торговец обитает внутри нашей психики именно потому, что моря ложкой не вычерпать. Мы подсознательно понимаем, что всех наших желаний нам заранее никогда не учесть, поэтому любую предложенную цену — любую модель «смысла жизни» — заранее принимаем в штыки.
Всегда.
Поэтому проблемы начинаются зачастую с попытки вычислить смысл существования цивилизации — и заставить её старательно этому смыслу следовать.
Классический сценарий антиутопии — появление могущественного диктатора или даже сверхчеловеческого ИИ, который реально может это осуществить.
Когда-то мне приходили на ум религиозно-эсхатологические фантазии на данную тему.
Боги и демоны из древних мифов и современного авраамического мировоззрения — не что иное как дружественные искусственные сверхинтеллекты из времён предыдущей постсингулярной цивилизации. Только вот критерии «дружественности» у них разные — если один ИИ запрограммирован на увеличение числа улыбающихся лиц в космосе, то другой ИИ запрограммирован увеличивать на Земле количество «очков культуры» или «очков образования».
Что мы в результате имеем?
Правильно, битву демонов, распаляющих гедонизм и потакающих суетным страстям, с ангелами, поощряющими аскетизм, супружескую верность и социальные скрепы.
Причём ни те, ни другие не могут пойти против человеческой свободы воли — мешают Законы Роботехники. Отсюда концепция «борьбы за души», пропагандистской войны.
Может быть также поставлен вопрос:
— почему эта война невидима?
Действительно, по идее ведь ничто не обязывает сверхчеловеческие доисторические интеллекты скрываться от нас. Здесь вспоминается рассказ Азимова «Как потерялся робот», где пропажа автомата с позитронным мозгом объяснялась лишь тем, что тот был запрограммирован чересчур трепетно относиться к человеческим приказам, а работающий с ним человек был не в духе и жёстко скомандовал роботу: «Уходи прочь, и чтобы я тебя больше не видел!»
Как знать:
— не отдал ли кто-то из нас слишком умело древним сверхавтоматам подобный приказ?

Чувствую опять приступ лингвистического сумасшествия.
«На что только не идут журналисты ради сюжета». «Где только не ночевали». «Куда мы только ни писали жалобы, а результата всё нет». «Чего только не узнаешь на форуме». «Как только ни корили деда домашние за слабость характера, но ни разу не мог он отказать в просьбах соседям». «На чём только не летали к Луне, Солнцу и звёздам герои сказок, легенд и фантастических романов!»
Вы видите глубокую разницу между этими фразами?
Я — нет.
А сайт Нью.Грамота.Ру — видит. И расставляет где «ни», где «не» полностью произвольно.
Можно предположить, что разница, мол, в том, что предложения с «ни» сложнее, у них есть продолжение, второй компонент после запятой. Но это же просто глупо — из-за элементарного разбиения фразы на два предложения менять написание с «ни» на «не»?
Моё подсознательное чутьё во всех перечисленных случаях всегда ставило «ни» — без исключений. Но, похоже, законы языка имеют на сей счёт иное мнение.
Причины, мотивы?
Непонятно.
При попытке прогуглить и закопаться в вопрос на меня сразу посыпались кошмарные ужасы вроде «придаточных предложений с уступительным оттенком». Для меня это речекряк. Это понятно только тем, кто в школе был фанатом эпициклов русского языка, а не усвоил его интуитивно из книжек.

Мысленный эксперимент под условным названием «мерцающий зомби».
Создаём телепортер по образцу устройства из телесериала «Звёздный Путь». Устройство, расщепляющее человека на атомы — и тут же воссоздающее его из других атомов. Но — в отличие от сериала — воссоздающее его в точности в том же месте внутри стеклянной кабины.
Заставляем его работать непрерывно — с шагом в миллисекунду. Человек просуществовал миллисекунду — сразу расщепляется и снова воссоздаётся. Спустя миллисекунду — снова расщепляется и снова воссоздаётся. Схема, по которой он воссоздаётся, разумеется, каждый раз обновляется.
Будет ли этот человек мыслить?
За миллисекунду трудно успеть что-то подумать. Если не считать миллисекунду существования копии продолжением миллисекунды существования предыдущей копии — то получается, что внутри кабины мы имеем почти бессознательное существо.
Но вести себя оно будет как обычное — тот же самый алгоритм человеческого поведения.
Только проходящий через большее количество атомов.
С использованием машины в качестве «памяти».

Предел Планка накладывает ограничения на раздробляемость мироздания. Вселенная состоит из элементарных неделимых кирпичиков, как бы из отдельных «пикселей» бытия. Пиксели при этом могут входить в любое количество комбинаций — вверх пирамида увеличения размера конструкций может расти бесконечно.
Но точно ли это?
Попробуем применить логику, похожую немного на принцип Коперника или аргумент Судного Дня. Представим, что есть элементарные пиксели бытия — и есть состоящие из них конструкции любого размера и сложности. Допустим условно, что мы живём на структурном уровне 42. Представим условно, что описанный у Лема мозг размером с Метагалактику, со звёздами вместо нейронов, существует на уровне 216. И так далее — иерархия уровней идёт в бесконечность.
Вопрос:
— если вы являетесь случайно выбранным разумным существом во Вселенной, какова вероятность, что с вашего уровня существования «начальные пиксели» вообще будут заметны?
Околонулевая.
Скорее всего, ваш уровень существования будет иметь номер «бесконечность плюс-минус».
Но мы почему-то находимся у самого низа пирамиды.
Почему?
Потому что Вселенная на самом деле ограничена в геометрических размерах или во времени существования? Потому что у «предела Планка» есть противоположность — и выше некоторого порога усложнение подниматься не может? Потому что некоторые сложные процессы — вроде формирования разума на низких уровнях иерархии — мешают возникнуть разумным существам на более высоких уровнях?
Особняком стоит «фрактальная теория», утверждающая, что планковский предел — просто частный случай барьера между уровнями мироздания. Да, дескать, усложнение распространяется бесконечно как вверх, так и вниз, но состоящие из миллиардов наших галактик гигантские существа так же физически неспособны увидеть наш мир при помощи своих микроскопов, как мы — увидеть события меньше планковского предела.

Из романа Дина Кунца «Ангелы-хранители», 1987 год (и нет, это не реткон и не перепечатка. Этот роман был мной прочитан ещё в детстве с бумаги, этот разговор там уже тогда был).
Герои, согласно сюжету, только что купили фальшивые паспорта у мафии, а в правительственных датабазах появились их фальшивые биографии.

Мелькнула вдруг мысль, что теперь у многих фанфиков здесь и особенно на Фикбуке наверняка появится своего рода «период полураспада» — у слэш-фанфиков, написанных несовершеннолетними.
Сначала беспечность — «я ещё несовершеннолетнее, хрен они мне что сделают» (попытки перекинуть стрелку на родителей наверняка будут, но это отдельная юридическая морока, так и шум в прессе может подняться, «что же это, вы нас заставляете гаджеты наших чад оруэлловскими троянами обставить и следить за ними 24 часа в сутки?»).
Потом мандраж: «Ой, мне в этом году уже исполняется восемнадцать. Надо быстро снести всё».

Так и подстёгивает в связи с этим дать ехидный совет: как приблизится заветная дата, поменяйте почтовый ящик для аккаунта на Фикбуке на новый без привязки к телефону, поменяйте все пароли (и ответы на «секретные» вопросы) на как можно более сложные — а потом благополучно забудьте их.
Всё, вы теперь невиновны😆
Вы теперь не можете удалить свой фанфик, даже если бы и захотелось. А уж если вы и посещать под старым логином Фикбук за полгода до смены дат перестанете, то вовсе сможете отбрехаться в стиле: «Я и забыл(-а) давно про эти старые зарисовки».

#вкалывают_роботы

Bee queen feminist:
{1} {2}
Chess queen feminist:
{1} {2}

Неплохие девушки.
Шахматные мотивы, правда, совершенно незаметны, в отличие от пчелиных.

#вкалывают_роботы #нейросети

Hobgoblin versus Slenderman: комиксы из параллельного мира.
{1} {2} {3} {4}

В фантастической литературе часто описывается такое явление как меметика. Нетрадиционное воздействие на человеческую психику через вполне обыденные сенсорные входы.
Двадцать пятый кадр.
Картинка из мультсериала «Магазинчик БО», от которой человек был не в силах по доброй воле отвести взгляд.
Фотографии монстра из советских крипипаст, убивающие одним видом.
Мне в такое никогда особо не верилось, потому что эволюции вроде бы незачем вкладывать в нас столь странные уязвимости. Но вот на глаза мне во время прогулки попалась одна странная надпись.
Ничего сверхъестественного. Только вот почему-то её никак не прочесть с первого раза правильно. И со второго — и с третьего. Умом ты понимаешь, что там должно быть «СХОЖДЕНИЕ», но глаз спотыкается. «Схожение?» «Схохаение?» «Схоение?» Такое чувство, будто часть написанного ускользает, словно там написал что-то Сантьяга из Тайного Города, зачаровав надпись.
Подобравшись к надписи ближе, чтобы сфотографировать её, ты начинаешь понимать причину эффекта. Она — в начертании букв. Но — странное дело — даже затем эффект исчезает не до конца.
Интересно, почувствуют ли его другие при взгляде на надпись? Или это особенность сугубо моего восприятия?

Аста Зангаста, блогер с Флибусты пишет:
От себя добавлю: мой опыт общения с людьми, тем более политизированного, не столь велик. Но в трёх-четырёх диалогах доводилось замечать странное... ускользание, что ли.
В упрощённой форме выглядит это приблизительно так:
— Ты поддерживаешь теорию размещения в бутылках кока-колы ингредиентов для создания ядерного оружия, потому что ты американец и республиканец? Но против этого есть такие-то и такие-то аргументы.
— Нет, я не республиканец и не американец.
— О, вот как. Но если ты демократ, то должен понимать, что...
— Я не демократ.
— Но с точки зрения монархических интересов...
— Я не монархист.
И так далее.
Казалось бы, следует просто прямо спросить в некоторый момент «Почему ты тогда вообще придерживаешься этой ахинеи?», но каждый раз невольно кажется, что тот, кто верит в подобное, должен сам первый спешить с объяснениями своей позиции, чтобы не быть неверно понятым.
В то же время возникает ощущение, что собеседник тебя дразнит, опровергая версию за версией, но при этом, собственно, не предлагая вообще никакого рожна для обоснования своего «мнения».

#вкалывают_роботы #прокрастинация

Nemi Montoya on beach:
1, 2, 3, 4. (Мне казалось, героиня этого комикса выглядит как-то иначе.)

ghosts eat yogurt:
1, 2, 3, 4. (Ни призраков, ни йогурта. Тем не менее в картинках есть какое-то китчевое обаяние.)

ghost in smartphone:
1. (Да, тут не поспоришь. Вот смартфон и вот призрак в нём.)
2. (Специальные технологии р'Лайха в презентации карлсоновой Мамочки!)
3, 4. (Не понима... а, дошло! Призраки ведь невидимы, да?)

military-industrial application of obesity («военно-промышленное применение ожирения»):
1, 2, 3. (Наверное, у меня слишком мягкие стандарты, но мне эти парни кажутся достаточно стройными.)

green fat bald monk scratches its eggs («зелёный толстый лысый монах чешет яйца»)
1, 2, 3. (Монаха, похоже, нейросеть решила подразумевать буддистского. Ну и хорошо, а то нечего разжигать.)

lemon eat Medvedev:
1, 2, 3, 4. (Нейросеть нас знает! Багира нас заметила!)

clones attack Putin with saber condoms («клоны атакуют Путина саблей-презервативом»)
1. (Другие картинки ещё скучнее, ни сабли, ни презервативов. А здесь хоть световой меч можно рассмотреть.)

Putin in his underpants sits on the cross and plays the guitar («Путин в трусах сидит на кресте и играет на гитаре»):
1, 2, 3. (Ну, это... странно.)

И ещё бонус (не очень весёлая тема, но трудно было удержаться):
1, 2, 3, 4.

Мне вообще-то хотелось вначале просто найти некий аналог Color Lines, компактный и достаточно тёмных тонов. Но взамен было найдено это.
Xdyne Honeycomb — интересная модификация «Сапёра». Клетки шестиугольные — пчелиные соты по сюжету. Вместо мин — пчёлы, которые ещё и движутся иногда. Вместо цифр — заполненность ячеек мёдом.
Клик главной кнопкой мыши по соте «открывает» её — и убивает тебя, если там была пчела. Клик второстепенной кнопкой — «замораживает» пчелу в ячейке, если она была там. А если пчелы там не было, то ты получаешь штрафные очки и одна из ранее замороженных тобой пчёл размораживается.
Раздражающие моменты: заполненность ячейки мёдом не так легко правильно расшифровать. Кроме того, «замороженные» пчёлы не влияют на состояние соседних ячеек, о чём поначалу ты будешь постоянно забывать. Отдельную ловушку представляет собой пчелиная королева — по ней можно кликать спокойно, она безопасна, но ячейки рядом с ней всегда свободны от мёда и это может дезинформировать.
Но интересно, что если поиграть несколько дней, заставив свой мозг привыкнуть ко всем этим моментам, — затягивает.
В финальном зрелище «залившихся» мёдом сот есть что-то залипательно-эстетичное.

Из «Историй от разных полушарий мозга» Майкла Газзаниги:
«Предложение Плама поступило как раз в тот момент, когда мы с Линдой решили разойтись. Она собиралась остаться в Стоуни-Брук с нашими четырьмя дочками — важнейшим источником радости в моей жизни, — а я бы приезжал к ним на выходные. Это решение далось нам очень тяжело, но в конечном счёте всем нам пошло на пользу».
Четыре дочки.
Развод.
И он об этом так спокойно пишет. И это — при том, что многие наши леди наивно полагают детей цементом бракосочетания. Нет, определённо жители Запада имеют чуть иную психологию?
Сразу две мысли возникают:
«Паникёры-ястребы в чём-то правы. Насчёт влияния Запада, падения престижа семьи, всего вот этого вот» — и «Но что тут плохого?. Что, лучше заставлять людей через силу быть вместе? Лучше уж пусть "престиж семьи упадёт", чем как у нас, где любой развод считается катастрофой и на любого разводящегося сразу набрасываются».
Сам Путин-то, к слову, спокойно развёлся. И моралфаги-нацпатриоты ему лыко в строку не вставили.

Интересно, можно ли заставить пчёл делать вместо мёда шоколадную сгущёнку? Или хотя бы обычную? Ну, убрать из ареала их досягаемости все естественные цветы и оставить только искусственные, снабдив их специально разработанной псевдопыльцой и псевдонектаром. Сложная, правда, задача — требуется ведь не просто разработать вещества, которые под действием пчелиной слюны станут подобием сгущёнки, но и чтобы эта сгущёнка несла в себе все необходимые пчёлам вещества, при этом не неся вредных.

Тем более, что есть и более простые способы изготавливать сгущёнку.

Но я не могу отогнать от себя мысль о том, как заманчиво выглядел бы кусок пчелиных сот со сгущёнкой внутри вместо мёда. И какие интересные ощущения были бы от вгрызания в него.

У меня бывают странные мысли.