Взаимные условия (джен)

Погибшие боги не исчезали в одно мгновение. Их дух был слишком могущественен, даже Рагнарек не обладал силой потушить божественные огни, даже если они выброшены за пределы мироздания в зияющую пустоту.

Погибшие боги не любили имен, компании и любого напоминания о прошлом. Каждый из них тонул в пустоте самостоятельно.

“Бурный Рагнарек наконец закончился… а может, буйный?”

Разум погибшего бога лениво перекатывал слова, а больше ничего не делал.

“А зачем?”

Ему было не о чем беспокоиться, некуда идти, незачем придумывать коварные планы. Этот погибший бог когда-то обладал не самым простым характером, но теперь медленно растворялся в пустоте и не протестовал.

Иногда отдохнуть хочется больше всего, даже если отдыхать придется до тех пор, пока окончательно не исчезнешь. В конце концов, отдых — священное право погибшего бога. Он погружался в полусон и убаюкивающую тишину, которые внезапно и резко были разрушены. Без малейших признаков уважения!

Чужая воля, бесконечная и полностью уверенная в своей правоте, заполнила пустоту в одно проклятое мгновение. Слишком много жизни, слишком много стремлений…

Огонек души погибшего бога, несмотря на инертность и отсутствие желаний, попытался ускользнуть — обратно в тишину. Некоторое время чужая воля не могла с ним справиться, но не оставляла попыток.

Погибший бог искренне не понимал причины такого глупого поведения. Зачем тратить силы? Ведь пустота уничтожала силы любого живого существа. Смертного она бы выпила за мгновение, а бога, конечно, победить было не так просто. Пустота вряд ли смогла поглотить его, подавилась бы, но измотала изрядно.

Так зачем чужая воля тратит время и силы на догонялки с погибшим богом, на совершенно бесполезное занятие?

В уснувшей памяти мог скрываться ответ. Огонек погибшего бога замер от возникшего чувства.

“Нет! Нет-нет-нет… Я хочу спать! Мне нет никакого дела до сумасшедших!”

Самоубеждение не помогало. В погибшем боге проснулось самое могущественное чувство, которое могло совершить любой, даже самый безумный поступок. Это было жгучее любопытство, которого не бывает у погибших богов. Лишь у живых…

* * *

У Локи впервые не было слов. Он смотрел в глаза Хеймдалля, в которых не видел даже зачатков совести, и молчал, потому что не знал, какими словами выразить свое огромное возмущение. После зияющей пустоты было сложно выражать свои мысли.

А страж богов и светлейший ас был слишком энергичен и красив для прошедшего пустоту. К тому же, он чувствовал себя чересчур хорошо, окруженный молчаливым осуждением Локи.

“Живая несправедливость! Вот новый кеннинг для Хеймдалля, осталось лишь озвучить ему”.

Хижина без окон, в которой пришел в себя Локи, настолько была непохожа на волшебный чертог Химинбьорг, который до Рагнарека располагался у верхнего конца радуги. Новый мир оказался лишен сокровищ асов, их только надо было создать.

Но Локи до этого не было дела. Он с трудом накопил силы для гнева и взорвался:

— Хеймдалль! Ты что-то перепутал! Наглость и наплевательское отношение к законам мироздания — это мои качества, а не твои. О чем ты думал, когда лез в пустоту и насильно вытаскивал меня?

— Ни о чем не думал. Я просто мог это сделать и мне нужно было другой причины.

— Что?

— Ты должен помнить, что все принадлежащее погибшему богу не пропадает зря. И в данном случае речь идет про способности и магию. Кому-то же они должны были достаться. Почему не мне?

Это было плохой новостью. Хеймдалль и раньше был велик, Локи с трудом, ценой своей жизни, смог убить его в последнем бою. А если теперь он приобрел…

— Ты мне не веришь? Попробуй почувствовать свою силу.

Все ощущения Локи притупились, он сразу это заметил, но скидывал на влияние пустоты. Мысли ворочались так неохотно, и он совсем не чувствовал магии.

— Я могу все тебе вернуть, — вкрадчивым голосом сказал Хеймдалль.

Не узнать свою интонацию было трудно. Локи мысленно поморщился.

— Что ты хочешь взамен?

— Беспрекословного выполнения моих приказов. Мне нужен помощник на ближайшую тысячу лет, работы будет невпроворот, а я устал все делать в одиночку.

Локи колебался. Этот новый Хеймдалль вызывал у него большие опасения. Ведь даже когда он возвратит Локи способности, с ним останется память, и он будет знать все хитрости и уловки. Придется изобретать новые…

— Согласен?

Хеймдалль был спокоен как скала и так же настойчив.

— А если нет? — поинтересовался Локи. — Ты вернешь меня в пустоту, чтобы я выспался?

— Нет, конечно. Я буду продолжать тебя уговаривать. За то время, пока мы не виделись, я стал очень убедителен.

От ласковой улыбки Хеймдалля по спине Локи поползли мурашки, но он не спешил соглашаться, вместо этого потребовал:

— Расскажи о моей семье.

— Твои сыновья Нарви и Вали переродились почти сразу же как жертвы божественной несправедливости. Ты ведь поэтому не защищал их перед Рагнареком?

Локи проигнорировал вопрос и потребовал:

— Дальше.

— Твоя законная жена Сигюн и твоя незаконная дочь Хель объединили свои силы и появились в новом мире не намного позже. Тюр в новом мире умудрился возникнуть со своим чувством вины, поэтому ничего удивительного, что он смог вытащить из пустоты Фенрира. Ёрмунганд тоже уже здесь, он окружает этот маленький клочок земли, где расположена священная роща Ходдмимир, и защищает его. Вроде бы все.

— А Слейпнир?

— Один не возродился, а Слейпнир слишком сильно с ним связан. Мне жаль.

Сочувствие в Хеймдалле было тоже от силы Локи? Ведь он сам никогда мягкостью не отличался. Сказать кому эту шутку, не поверят.

Хеймдалль нахмурился, сделал шаг к Локи и остановился. В его голосе звучало удивление:

— У тебя же нет магии? Почему твои глаза светятся?

— Я пытаюсь разорвать призрачные путы, которые удерживают меня здесь. У меня появилось срочное дело к пустоте. Из моих детей Слейпнир ни в чем не виноват и должен по всем законам быть в новом мире.

Сила Хеймдалля стала ощущаться не как давящая каменная клетка, а словно успокаивающие волны. Правда, они были такими же каменными и не поддавались усилиям Локи.

— Я обещаю, — сказал Хеймдалль. — Мы вернем Слейпнира после того, как ты заключишь договор. Двое с магической силой лучше, чем один, которого поддерживает лишь упрямство.

— Спорим?

— Извини, я был не прав.

Локи чувствовал, что доля истины в словах Хеймдалля есть, поэтому не стал больше медлить.

— Хорошо, я согласен стать твоим помощником и выполнять все твои приказы. Срок — тысяча лет.

Если Хеймдалль поможет вернуть Слейпнира, то Локи даже не станет искать лазейки в их договоренности.

Вернувшиеся силы и ясность мышления были словно глоток чистого воздуха. И Локи мгновенно понял, что в словах Хеймдалля, кроме истины, была ловушка.

Тот щелкнул пальцами и подтвердил все подозрения:

— Слейпнир появился рядом с Сигюн. Можешь больше о нем не беспокоиться.

В глазах у Локи потемнело. Хеймдалль провел его, воспользовался Слейпниром и вынудил заключить договор. Хитрость является обоюдоострым оружием.

Улыбка на лице Хеймдалля растворилась. Теперь он был больше похож на себя до Рагнарека. Чтобы успокоить нервы, Локи представил, как снова убивает Хеймдалля на поле Вигрид. Жаль, что нельзя повторить Рагнарек. По крайней мере, в ближайшие сто тысяч лет…

Локи проговорил сквозь зубы:

— Каким будет твой первый приказ?

— Восстановить девять миров, конечно, в прежнем величии.

Огромный фронт нудной и однообразной работы, в которой невозможно ошибиться. И это когда можно исправить недостатки или добавить интересных деталей! Делать все как было — это безумие, но оно в духе Хеймдалля, чтоб он эту тысячу лет икал и чесался.

Да чтоб его пустота переварила! Придется еще и выполнять его приказы?! И тысячу лет постоянно видеть того, кто провел бога обмана?

Это было хуже смерти, пустоты и проигрыша вместе взятых.