Владыка хаоса (джен)

Лучи утреннего Корусант-Прайма золотили шпили башен и отражались в стеклянных окнах небоскребов, мощно возвышавшихся над облаками. Планета-город Корусант — политический центр Галактической Республики — никогда не спал, однако сенатору Шиву Палпатину казалось, что сегодняшнее утро было пропитано особым волнением. Не обращая внимания на порывистый прохладный ветер, они с канцлером Галактического Сената Финисом Валорумом уже с полчаса стояли на посадочной площадке и ждали прибытия королевы Набу Амидалы. Втайне каждый мечтал встретить королеву единолично, однако политические противники лишь обменивались вежливыми улыбками. Канцлер Валорум не мог препятствовать встрече набуанской королевы с представителем ее планеты в Сенате, а сенатор не мог приказывать канцлеру. Каждый был погружен в свои мысли, когда наконец один из многочисленных звездолетов в атмосфере планеты начал снижаться, и вскоре, сверкая серебром, космический челнок совершил посадку. Из корабля вышла небольшая процессия с королевой во главе. Среди присутствующих Палпатин узнал двух рыцарей-джедаев — Квай-Гона Джина и его ученика (падавана) Оби-Вана Кеноби. Воспользовавшись Силой, Палпатин просканировал группу прибывших. Место королевы занимал двойник, однако сама Падме стояла среди одинаково одетых служанок у нее за плечом. Она была обеспокоена, встревожена, но также он ощутил в ней надежду. Что ж, не нужно владеть Силой, чтобы предсказать, что от этой надежды вскоре ничего не останется: под руководством канцлера Валорума Сенат превратился в коррумпированный и забюрократизированный аппарат, не способный на какие-либо важные решения. Джедаи также были чем-то озабочены. Ситуацией на Набу? Нет, здесь что-то еще… Однако вопрос отпал сам собой, когда он ощутил дуновение юной и дерзкой Силы, исходившей от тощего мальчишки, что старался держаться поближе к Квай-Гону. Вот как — они нашли ребенка, чувствительного к силе. Палпатин усмехнулся, представив, как Совет джедаев будет противиться тому, чтобы взять мальчишку в ученики: он явно не подходил по возрасту. А вот учитель-ситх и задумываться бы не стал: нельзя разбрасываться юными дарованиями.

Остальные сопровождающие, включая долговязого неуклюжего гунгана, интереса не представляли.

Тем временем группа приблизилась, и Палпатин, изобразив самую благодушную улыбку на лице, почтительно поклонился лже-Амидале.

Когда процессия разделилась и джедаи вместе с Энакином и Джа Джа свернули в один из многочисленных коридоров здания Сената, у всех вырвался вздох облегчения.

— Мой-мой, какие важные птицы, — неодобрительно заметил Джа Джа, поводя ушами.

— Именно канцлер Валорум отправил нас с Оби-Ваном на переговоры с Торговой Федерацией, когда понял, что даже экстренное заседание Сената не приведет ни к какому конкретному решению, — объяснил Квай-Гон. — Без нашей помощи королеву вынудили бы подписать соглашение, которое узаконило бы блокаду Набу. А сенатор Палпатин — представитель Набу в Сенате, они с королевой давно знают друг друга.

— В Сената есть гунгана? — спросил Джа Джа.

— Нет, — ответил джедай, пряча улыбку, — однако, если у тебя есть вопросы или пожелания, которые ты хотел бы донести до Сената, тебе стоит обратиться к сенатору Палпатину.

Джа Джа глубокомысленно закивал.

На одном из многочисленных лифтов они спустились вниз и оказались в огромном холле, выполненном в приглушенных золотых цветах. Окна здесь были только у потолка: небольшие, квадратные, они шли по всему периметру холла. Из них лился дневной свет, который отражался в золоте напоминавших диковинные кусты люстр, солнечными зайчиками играл на стенах, на мраморном полу, на ступенях. Энакин застыл, задрав голову и любуясь переливами света, так что в него даже врезался какой-то гвин, спешащий по своим делам. Эни был буквально впечатан в его мягкий живот, он ощутил прикосновение жестких перьев и услышал недовольное курлыканье. Но гвины в большинстве своем не были обидчивыми; незнакомец лишь неловко похлопал его по голове ластом с противостоящим большим пальцем и, неловко переступая, отправился дальше.

— Не зевай, Эни, — наставительно сказал Квай-Гон. — Сегодня ты увидишь много непривычных для себя вещей, однако джедаю не подобает открыто демонстрировать свои эмоции — даже будущему. Разум, Эни. Постигай вещи разумом, а не сердцем.

Энакин кивнул, но выйдя на улицу, казалось, совсем забыл о его наставлениях. Из холла вела длинная и достаточно широкая, чтобы на ней могли разойтись несколько человек, дорога, выложенная серебристыми камушками. По обе стороны возвышались невысокие бортики. Энакин подбежал к одному из них и, перегнувшись, ощутил воздействие защитного силового поля. Прямо под ним вились бесчисленные ленты-дорожки, связывающие между собой здания. Самые низкие терялись в облаках, переливавшихся всеми цветами радуги. Он поднял голову, и голова у него закружилась — хорошо, что силовое поле не давало свалиться через бортик — там были такие же дорожки, которые поднимались все выше и выше. Самые высокие, связывающие последние этажи зданий, он не мог разглядеть — настолько ярким было солнце. И между ними — вверху и внизу — сновали быстрые челноки, неповоротливые грузовые транспортники, такси, аэробусы, юркие маленькие спидеры.

— Ничего себе! — воскликнул он. — Я думал, что мы спустились на самый низ, а мы все еще висим в воздухе!

— Красота, мой-мой, — громко восхищался Джа Джа. Энакин почувствовал на плече успокаивающее прикосновение Квай-Гона и наконец-то смог отвести взгляд. Он ничего не видел: перед глазами расплывались яркие точки.

— Кристаллы воды в облаках вокруг Корусанта отражают солнечные лучи, из-за чего из космоса кажется, что планета окружена разноцветной дымкой, — объяснил джедай.

Энакин проморгался и рискнул снова посмотреть вниз:

— А под облаками кто-нибудь живет?

— Да, эти здания спускаются на многие километры до уровня поверхности планеты — и даже еще ниже. И каждый километр густо населен. Корусант недаром является галактической столицей, здесь можно найти представителей практически всех рас, населяющих Галактику.

— Но если вы сказали, что слой облаков отражает солнце… Как же… как же они там живут?

— Они приспособились жить без солнечного света, скоро ты сам все увидишь. А сейчас мы идем в Храм джедаев.

— Джедаи тоже живут ниже уровня облаков?

— Нет-нет, — поспешил заверить его Квай-Гон. — Все помещения Храма расположены над облаками, так что нехватка солнечного света тебе не грозит.

Он прошел вперед с Оби-Ваном, Энакин и Джа Джа следовали за ним. Эни молчал, время от времени поглядывая на искрящиеся в солнечном свете облака.

— Твоя что-то притихла, Эни, — заметил гунган.

— Я просто подумал, что если бы мы с мамой жили на Корусанте, то, получается, мы никогда не видели бы солнца. У нас уж точно нет столько денег, чтобы жить на одном из этих высоких этажей с золотыми залами и скоростными лифтами… Так что же получается, Татуин лучше Корусанта, если даже рабы там уверены, что солнце будет светить им каждый день, несмотря ни на что?

Джа Джа ничего не ответил.

В Храме джедаев были предусмотрены квартиры для гостей и паломников, и Джа Джа хотели поселить в одной из них. Однако он наотрез отказался, напомнив, что после того как Квай-Гон спас ему жизнь, по правилам гунганов его жизнь отныне принадлежит Квай-Гону, а значит, и поселиться они должны поблизости друг от друга. Наутоланка в падаванском плаще скептически посмотрела на Джа Джа, но устроила его в свободных комнатах, располагавшихся на том же этаже, что и обиталище Квай-Гона. В отличие от гостевых, помещения, предназначенные для джедаев, можно было назвать скромными, даже аскетичными. Джа Джа досталась небольшая гостиная, в которой вокруг низкого круглого столика лежало несколько туго сплетенных соломенных циновок, спальня, где были пустой шкаф да матрац у занавешенного окна. Ни подушки, ни одеял, ни даже коврика. Зато гунгану понравилась ванная комната — она была в синих цветах — и, памятуя о потребностях разных рас, там установили действительно большую ванную. Джа Джа почувствовал, как на него накатила усталость. Он открыл кран, подобрал приятную для тела температуру, в одежде забрался в воду, уютно свернулся на дне ванной и заснул под шум воды, пуская пузыри из носа.

Он проснулся, когда Корусант-Прайм уже зашел за горизонт и небо окрасилось в фиолетовый цвет. Джа Джа встряхнулся, окатив брызгами пол и стены, и отправился на поиски провианта. Долго искать не пришлось: в гостиной его дожидался дроид-трехнога, на плоской поверхности которого стоял поднос со скромной джедайской едой. Джа Джа наклонился к подносу, но дроид, как нарочно, отступил назад. Джа Джа снова протянул руку, и дроид опять отступил.

— Эй, моя поднос, моя еда, — запротестовал гунган и повторил попытку. Дроид недоверчиво замигал лампочками, но затем, перепроверив информацию, шустро обошел низкий столик, аккуратно сгрузил поднос и засеменил к двери.

— Вот так бы сразу, тупая железяка, — проговорил Джа Джа, но как только он протянул руку к плошке с каким-то ароматным супом, как дроид развернулся, направился к нему и, подойдя вплотную, распрямил одну из согнутых ножек. Получив неожиданный удар пониже спины, Джа Джа сделал кульбит в воздухе и, чудом не расплескав суп, растянулся на полу.

— Дурная дроида, дурная, — закричал он, но дроид, отчаянно мигая лампочками, поспешил покинуть поле боя.

Поев, Джа Джа отправился побродить по владениям Ордена. Час был поздний, в залах и коридорах Храма ему встречались лишь редкие джедаи и падаваны, которые не обращали на незнакомца никакого внимания. В силе Джа Джа ощущался таким же безвредным и неуклюжим, как выглядел. Ориентируясь по табличкам на стенах, Джа Джа нашел что-то вроде джедайской столовой. В такой час в ней были заняты только пара столиков. За одним молодой падаван что-то с большим вниманием читал, время от времени делая пометки стилусом на экране своего планшета. Перед ним стояла давно забытая чашка с соком. За другим столом два пожилых джедая — вурк и куаррен — что-то негромко обсуждали, неспешно попивая оранжевую жидкость из прозрачных стаканов. Джа Джа прислушался:

— И где он откопал этого дикаренка? — сказал вурк, помахивая синим гребнем.

— Магистр Квай-Гон не отступится, — заметил куаррен, перемещая восемнадцатигранный кубик между трех толстых пальцев. — Он что-то разглядел в мальчишке. Да и мы все не могли не почувствовать, какая у дикаренка связь с Силой.

— Это-то и может быть опасно, — возразил вурк. — Ему дали шанс — он его провалил; ты слышал, как он отвечал магистру Йоде. Не говоря уже, что он не подходит по возрасту и его прошлое успело наложить на него сильный отпечаток. Совет прав: такому в Ордене не место.

Джа Джа чуть за голову не схватился. Но вместо этого он вытащил из кармана несколько республиканских кредитов, которые еще днем получил от Квай-Гона, и купил вазочку нарезанных на дольки фруктов.

Задумчиво жуя шууру, Джа Джа вышел на площадку перед Храмом. Луна в потемневшем небе казалась рыжей, как мякоть мейлуруна у него в вазочке. Джа Джа вдохнул полной грудью прохладный воздух Корусанта. Но до его чуткого слуха донеслось сдавленное рыдание, и, оглядевшись, он заметил сгорбленную фигурку ребенка, притулившуюся на ступеньках у колоссальных размеров статуи очередного прославленного магистра-джедая. У Джа Джа сжалось сердце, когда он узнал Энакина. Гунган направился к нему. Эни даже обрадовался знакомому лицу. Правда, при нем ему было стыдно плакать, и он поспешил вытереть глаза рукавом своей рубашонки. Джа Джа сел рядом и протянул ему вазочку. Энакин не глядя вытащил горсть ягод и положил в рот. После неудачи в Совете он так расстроился, что не смог поужинать, и фрукты, которые принес Джа Джа, пришлись как нельзя кстати.

— Я все испортил, — сказал наконец Эни. Голос его сорвался, он замолчал, но, справившись с минутной слабостью, продолжил: — Я подвел магистра Квай-Гона, а он так на меня рассчитывал. Но ведь эти джедаи спрашивали меня о маме! Почему я должен был им про нее рассказывать? Это их не касается! Что я, плохой, потому что боюсь, что больше никогда ее не увижу? Они не были рабами, они не жили, как мы, они не знают… — Голос Энакина делался все громче, теперь он откровенно злился.

— Джа Джа тоже бояться. Сильно бояться морская тварь. Если Джа Джа не будет бояться морская тварь, она моя ам-ам, как же ее не бояться. И дроидов на Набу с их пиу-пиу. И Себульбу…

— Не нужно бояться Себульбу, — хихикнул Энакин. — Я тебя от него один раз защитил, защищу и еще.

Он замолчал; мыслями он был явно на Татуине.

— Интересно, как там мама. Я не привык без нее. Знаешь, Джа Джа, мне без нее одиноко.

Джа Джа прикинул, без кого бы ему было одиноко, но так никого и не вспомнил. Одиноко ему не бывало.

— Как там говорила магистр Квай-Гона, "постигай вещи разумом, а не сердцем".

— Я не очень понимаю, как это, — признался Эни, — и надеялся, что в Храме меня научат. Но…

— Магистр Квай-Гона так просто не сдаться, моя уверена. И ты не падать духом. Завтра быть лучше!

Они еще немного посидели, любуясь ночным небом, а затем направились обратно в Храм джедаев.

Полная волнений ночь сменилась днем, и день был просто ужасен. Падме думала, что хуже, чем после вторжения Торговой Федерации на родную планету, уже не будет. Как она ошибалась. Во время срочной сессии Галактического Сената никто не предложил отправить армию для защиты Набу, никто не приказал Торговой Федерации снять блокаду, нет — само заявление королевы Амидалы о блокаде и вторжении подвергли сомнению. Не поверили даже Квай-Гону и Оби-Вану, хотя сам канцлер Валорум направил джедаев в качестве переговорщиков. А Джа Джа Бинксу, жителю Набу, непосредственному свидетелю преступлений Торговой Федерации, даже не дали слова. "Сенат полон жадных делегатов, неспособных связать и двух слов и не заинтересованных в общем благе, — нашептывал Палпатин. — Бюрократы — вот истинные правители Галактики, и, стоит добавить, на зарплате у Торговой Федерации". Даже если Падме отказывалась верить сенатору Палпатину, не верить собственным глазам она не могла. В отчаянии она пошла на крайние меры и предложила вынести вотум недоверия канцлеру Валоруму. Судя по тому, с каким воодушевлением это предложение было принято, многим представителям не нравился нынешний практически не работающий Сенат. Однако что-то в происходящем смущало Амидалу. Она опасалась, что под влиянием эмоций могла принять скоропалительное решение… Королева обернулась на шум: створки двери разъехались в стороны, в комнату зашел Джа Джа Бинкс и, увидев ее, испуганно замер. Падме была так рада его видеть. За короткое время на Татуине она словно сроднилась с джедаями, гунганом, маленьким Эни. Однако сейчас она была прежде всего правительницей Набу. Поэтому Амидала поборола в себе желание подойти к Джа Джа и ждала, когда он заговорит первым.

— Королева, — Джа Джа быстро и неуклюже поклонился ей. — Моя не хотеть вас беспокоить. Моя искать ваша служанка Падме.

— Падме сейчас занята, — произнесла Амидала ничего не выражающим механическим голосом. — Однако ваше присутствие желательно.

Джа Джа с удивлением посмотрел на нее, но Падме не хотелось оставаться одной.

— Вы и я совсем недавно были на Набу и видели, что там творится. Я ожидала помощи от Сената и не получила ее. Я не могу думать ни о чем, кроме страданий, которые прямо сейчас испытывает мой народ. У нас даже толком нет армии, чтобы противостоять войскам Торговой Федерации. — Она подошла к панорамному окну и теперь смотрела с высоты на город, казавшийся абсолютно чужим.

— Ваша народа сейчас умирает?

— Не знаю, — сказала Амидала.

— А наша… гунгана тоже умрет?

— Надеюсь, что нет.

— Наша не сдаваться без боя. Наша — великая воины. Поэтому ваши не ладить с наши.

— Гунганы хороши в бою, — согласилась Амидала. — И Торговая Федерация не берет их в расчет...

Она задумалась:

— Но ведь мы живем в симбиозе. Мы нужны друг другу. А не станет нас…

— Пропадет и наша, — вздохнул Джа Джа.

В этот момент дверь в покои королевы снова отворилась, и в комнату вошел Шив Палпатин в сопровождении главы службы безопасности Набу капитана Панаки. Палпатин сиял и с трудом сдерживал свою радость: как и ожидалось, его номинировали на пост канцлера. Это были хорошие новости.

— Кого еще номинировали? — строго спросила Амидала.

— Бейла Антиллеса с Альдераана, Эйнли Тима с Маластера, — ответил капитан Панака.

Королева кивнула. У Эйнли меньше всего шансов, а Альдераан — давний союзник Набу. Хотя в глубине души она надеялась, что все сложится совсем удачно и канцлером изберут Палпатина.

И тут Амидала поняла, что ей больше нечего делать на Корусанте. Она не сможет просто сидеть и беспомощно ждать, пока пройдет волокита с голосованием и новый канцлер примет решение. Ей нужно действовать. Немедленно. И наконец-то у нее появился конкретный план.

— Сенатор, это ваша арена. А я возвращаюсь на свою. Я решила вылететь на Набу.

За победу над Торговой Федерацией пришлось заплатить дорогую цену. После гибели Квай-Гон Джина от рук ситха Оби-Ван и Эни словно осиротели и теперь старались держаться поближе друг к другу. "Обучи мальчика" — таково было последнее повеление Квай-Гона, и Оби-Ван поклялся его исполнить.

Спустя примерно месяц после всех событий новоиспеченный магистр Кеноби возвращался в Храм джедаев, держа под мышкой увесистую кожаную сумку. Еще совсем недавно он был уверен, что готов из падавана стать магистром. Однако сейчас, без молчаливой поддержки Квай-Гона за плечом, его вера пошатнулась. В душе Кеноби горели непозволительные для джедая горечь потери, злость на Дарта Мола и даже страх — страх не оправдать доверия своего учителя, страх подвести Энакина. Оби-Ван уже сейчас чувствовал, что Эни будет не самым простым учеником. Разумеется, магистр Йода, магистр Винду и остальные помогут ему, если он попросит, но, казалось, что никто в Храме не понимал мальчика так, как Квай-Гон. Сила указала ему путь, и он знал, что делает, а вот Оби-Ван словно плутал в потемках. Кеноби покачал головой: страх — плохой советчик. Не нужно сомневаться в себе, нужно просто брать и делать. И тут он неожиданно споткнулся и неловко растянулся на дорожке. При этом он выронил сумку, и из нее посыпались республиканские кредиты.

— Ничего себе! — услышал он голос над головой. Канцлер Палпатин бросился поднимать его с земли. — Не думал, что джедай может просто так упасть, как и мы, простые смертные.

— Я слишком задумался, канцлер, — смущенно ответил Оби-Ван и принялся собирать кредиты и складывать их обратно в сумку.

— Признаться, не ожидал увидеть подобную ношу у джедая. Разумеется, я не имею права вас спрашивать, разве что вы сами решите удовлетворить мое любопытство…

— Это наследство, которое оставил мне Квай-Гон. Я сейчас забрал его в банке.

Оби-Ван закрыл сумку, снова поместил ее под мышку, и они с Палпатином продолжили идти вместе.

— Выражаю свои соболезнования. Орден лишился выдающегося рыцаря.

— Он соединился с Силой… — Оби-Ван помолчал, а затем вдруг неожиданно спросил: — Послушайте, как вы думаете, сколько стоит купить раба?

Палпатин даже остановился и с изумлением посмотрел на Оби-Вана.

— Это для Энакина. Они с матерью были рабами на Татуине. Мы с Квай-Гоном забрали Эни, а мать освободить не смогли. Квай-Гон считал, что мы должны сделать это во что бы то ни стало...

— О, разве заботы о мирских делах не идут вразрез с учением джедаев?

— Да, — кивнул Оби-Ван. — Однако магистр Квай-Гон говорил, что прежде чем учить Энакина отрекаться от всего мирского, то лучше, чтобы он был уверен, что это мирское находится в безопасности и добром здравии.

— Разумно, — согласился Палпатин, улыбаясь. — Думаю, за раба придется выложить тысяч сто, не меньше.

Лицо Оби-Вана ничего не выразило, но ситх почувствовал перемену в его настроении:

— Вам много не хватает?

— Я добавлю своих денег, хотя сбережений у меня толком и нет. Но тысяч тридцать придется где-то искать. Я, разумеется, обращусь к Совету джедаев, но, боюсь, они не слишком понимают, ради чего это делается…

Палпатин задумался: он несколько раз сталкивался с мальчишкой и чувствовал, насколько он был чувствителен к Силе, даже не верилось, что до этого его никто не обучал. Но одаренные падаваны встречались не так уж и редко. Интересно, что такого особенного видел в нем Квай-Гон? Это надо будет иметь в виду, чтобы не прошляпить возможного сильного врага перед носом.

— Пятьдесят тысяч, мастер Кеноби. Ради такого я дам вам пятьдесят тысяч.

— Что? Нет! Я не могу…

— Пожалуйста, не возражайте. Это в долг; вернете, как сможете.

— Но…

— Если желаете, будете возвращать с процентами, чтобы вам совсем не было неловко.

— Большое спасибо, — ответил Оби-Ван, не в силах сдержать радостной улыбки.

Попрощавшись с Кеноби, Палпатин в приподнятом настроении добрался до своих покоев в здании Сената. Двери в кабинет бесшумно распахнулись, он вошел, на ходу расстегивая пуговицу воротника, — и замер. В кабинете ощущалось чье-то враждебное присутствие.

— Кто здесь? — спросил он.

Из темноты комнаты выступил граф Дуку, в его руке горел синим световой меч.

— Что вы здесь делаете? — спросил Палпатин, отступая.

— У меня оставались сомнения, и я должен был убедиться. Я скрыл себя в Силе. Никто не мог почувствовать моего присутствия. Никто — кроме другого искусного в путях Силы воина. Но вы не джедай, канцлер. Вы — ситх.

— Если вы считаете, что я ситх, почему здесь нет ваших друзей-джедаев? И почему вы не нападаете, ведь у вас был шанс застать меня врасплох?

— Как вы знаете, я покинул Орден джедаев, — ответил граф Дуку и погасил меч. — Не могу видеть, как Орден, которому я посвятил лучшие свои годы, стал игрушкой в руках коррумпированного правительства. Более того, теперь, когда во главе правительства стоит ситх…

— Вы могли бы поделиться своими предположениями с бывшими товарищами…

— Нет-нет, не мне наставлять этих слепцов на истинный путь. — Граф тяжело вздохнул.

— Тогда чего же вы хотите? Прошу вас, сядьте, и мы поговорим.

Отпираться не было смысла. Сейчас было важно выяснить мотивы Дуку и либо обыграть его, либо убить — пусть он и был прекрасным дуэлянтом, против него у Палпатина были неплохие шансы.

Дуку с достоинством опустился в предложенное кресло, в то время как Палпатин занял свое место за массивным столом.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— Нет, благодарю вас. Видите ли, когда я покинул Орден джедаев, то не собирался обрывать свою связь с Силой. Моя цель — стать серым джедаем, джедаем равновесия светлой и темной сторон. Светлую сторону Силы я изучил досконально, но темная сторона остается для меня загадкой. Я пытался постичь ее самостоятельно, но особых успехов не достиг. Без наставника для меня это невыполнимая задача. Я искал владыку ситха — и нашел. И прошу вас взять меня в ученики.

Палпатин с изумлением посмотрел на него.

— Вот как? Признаться, я ожидал чего угодно, но не этого. — Он выпустил из ладони рукоять светового меча, который держал наготове под столом. — Похвально в вашем возрасте и с вашим уровнем мастерства смирить гордыню, осознать границы своих умений и согласиться на ученичество. Но то, что я перечислил, — это и в самом деле качества, свойственные светлой стороне Силы. Что вас останавливает в постижении темной?

— Я боюсь выйти за доступные мне пределы, потерять контроль — потерять себя.

— Страх — это хорошо. Страх — это то, что делает нас живыми, будит наши первобытные инстинкты, заставляет двигаться, действовать, думать. Только, граф, вы должны учесть, что если я буду вас учить, то учить как ситха, а не как будущего серого джедая. Это означает, что вам придется стать врагом Ордена джедаев и действовать в моих интересах. Темная сторона Силы тоже требует жертв, и немалых. Вы к этому готовы?

— Да.

— Хорошо, — сказал Палпатин, являя свое присутствие в Силе. Он почувствовал, как Дуку напрягся, как он перебарывает порыв вытащить меч и вступить в бой. — Мое имя — Дарт Сидиус. Но прежде чем я окончательно соглашусь взять тебя в ученики и ты узнаешь свое ситхское имя, тебе нужно будет доказать свою преданность мне.

— Я готов, — ответил граф Дуку, склоняя голову, — владыка.

— Эни, мой-мой, Эни. — Гунган, размахивая длинными руками, подошел к мальчику, который снова сидел на своем любимом месте на ступенях у постамента статуи.

— Привет, Джа Джа, — помахал он в ответ.

— Сегодня Эни станет падавана!

— Станет, — хмуро ответил мальчик.

— Эни не рада?

— Я рад, конечно. И мама бы мной гордилась. Но ведь это непростой выбор. Там, — он махнул головой в сторону Храма, — все считают, что я недостоин обучения. Мне уж несколько магистров сказали, что это только в виде исключения, в память о Квай-Гоне. Они были против, но Оби-Ван не отступал, пока они не согласились. Я и не думал, что он такой упрямый. Но теперь мне кажется, что к нему стали хуже относиться из-за меня. А еще я все так же скучаю по маме, — понизив голос, признался Эни. — Поклянись, что никому не расскажешь.

Джа Джа в ответ замотал головой, так что уши захлопали на ветру, что, видимо, означало клятву гунгана.

— Иногда мне так без нее тоскливо, что я готов отказаться от того, чтобы стать джедаем, и вернуться на Татуин. Я больше не раб. Буду чинить дроидов и ховербайки, постепенно накоплю денег и смогу выкупить маму из рабства.

Джа Джа покачал головой:

— Шми хотеть, чтобы Эни улететь с Татуина, чтобы Эни стала джедая. Что ждет Эни на Татуине? Один песок. А в Храме джедая перед Эни открываться великий путь.

Энакин кивнул.

— У Оби-Вана многа-многа забота сейчас: делать все, как хотел Квай-Гона, делать все, как хотят джедая. И все для тебя, Эни.

Энакин задумался. Он не хотел быть неблагодарным. Да и добавлять Оби-Вану волнений было бы неправильно. Если Совет джедаев сказал ему не думать о маме, он постарается о ней не думать. Или думать так, чтобы никто не узнал — ни магистр Винду, ни магистр Йода, ни даже сам Оби-Ван. Он обнял на прощание Джа Джа и отправился в Храм.

Оби-Ван волновался перед церемонией. Неслыханно: он получил звание магистра меньше месяца назад, а у него уже будет свой падаван. Он обещал себе, что не подведет ни Орден, ни Квай-Гона, ни малыша Эни. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и ощутить Силу внутри себя и себя — в Силе. Но среди мощного потока спокойствия и умиротворения в его сознание пробивались ручейки сомнений и тревоги, смутные видения, в которых он видел отблески будущих сражений, значения которых пока не понимал. Тем не менее медитация помогла Оби-Вану достичь чувства равновесия. Он поднялся на ноги, и его взгляд упал на большую кожаную сумку, лежавшую под окном. Какое-то воспоминание промелькнуло в памяти... Оби-Ван открыл сумку — она была пуста, а воспоминание растворилось, так и не сформировавшись. Он пожал плечами и отправился разыскивать Энакина.