Призрак Города в Горах (гет)

Триша сидела на качелях и плавно раскачивалась, лениво отталкиваясь носком туфельки от земли. Она любила это время суток, когда хлопотный день уже закончился, а вечер еще не наступил. В такой час солнце висит высоко над горизонтом и освещает улицы и дома, никто и не думает, что и часа не пройдет, как придется зажигать свет; однако первые прохожие уже торопливо спешат по домам, завершив дневные заботы и предвкушая вечерний отдых, незаконченные дела оставляют на завтра, а на деловых встречах появляется что-то покрепче кофе.

Кофе! Скоро Франк откроет "Кофейную гущу" и позовет Тришу варить кофе для гостей, следить, чтобы ароматная жидкость не убегала из турки, вовремя добавлять гвоздику или кардамон — или что еще гость захочет. Триша подумала, что на ужин стоит приготовить шоколадные пирожные с мятным кремом. На Макса крем нежно-салатового цвета едва ли произведет впечатление, а вот Меламори (Триша произнесла ее имя вслух, ей всегда казалось, что в нем слышится звон колокольчиков), Меламори с радостным любопытством отломит большой кусок пирожного ложечкой и отправит в рот, чтобы ощутить все вкусы разом, а уже потом будет пробовать отдельно крем, а отдельно — шоколадный бисквит. Триша как раз углядела в саду мяту и целый день думала, как бы ее использовать. Можно было пойти и нарвать ее, а еще заглянуть с кладовую и проверить, чтобы все ингредиенты были на месте… Но это вечерние заботы, их время еще не настало. И поэтому Триша, потянулась по-кошачьи и продолжила сидеть на качелях, наблюдая, как солнце медленно ползет к горизонту. В саду появился первый вечерний ветерок, он дул в лицо, неся с собой запахи черемухи и суеты летнего города, как вдруг по спине Триши пробежал холод. Она поежилась и начала оглядываться, пытаясь понять, что же не так. И очень скоро заметила у розового куста не то тень, не то дымку, которая быстро обретала очертания. Вскоре дымка приняла облик невысокой женщины с короткими кудрявыми волосами и орлиным носом, одетой в серое лоохи. Ее можно было бы назвать совсем непримечательной, если бы ее тело не продолжало просвечивать, особенно по краям. А когда женщина обернулась, и Триша заглянула в ее черные глаза, она почувствовала, как шерсть поднимается на загривке.

Теххи с интересом наблюдала метаморфозу: рыжеволосая девушка вдруг превратилась в пеструю кошку. Умница-девочка, все правильно сделала.

— Беги в Кеттари, — подсказала ей Теххи, кошка еще раз внимательно на нее посмотрела и скрылась за кустами. Посмеиваясь, Теххи подошла к задней двери кофейни. Будучи призраком, она не столько шла, сколько плыла в пространстве, травы и цветы проходили сквозь ее ноги. Однако при должной концентрации Теххи могла возвращать себе телесность. Вот и сейчас, подойдя к крыльцу, она сосредоточилась, положила ладонь на косяк и постояла так несколько минут, читая заклинание. А затем отворила дверь и вошла. На косяке остался влажный, словно подернутый льдом, отпечаток ее руки.

Она прошла к стойке, за которой мирно спал Франк, подложив под голову газету. Она заглянула ему в лицо и провела рукой по волосам, но он не проснулся — колдовство сработало. Теххи поднялась по лестнице наверх, туда, где находились комнаты. Она без труда угадала нужную дверь и, став еще прозрачнее, прошла сквозь нее. Комната была полна жизни и уюта. Пол устилал мягкий ковер, у журнального столика, на котором лежали исписанные листы бумаги, стояли пустые кружки и валялась пачка сигарет, располагались плюшевые кресла с подушками. На большой застеленной кровати лежала черноволосая женщина в синем лоохи. Над ней склонился Макс, не понимая, то ли ему нужно будить внезапно заснувшую Меламори, то ли ею овладела обычная вечерняя дремота.

— Я немного поколдовала, Макс, — услышал он голос позади себя и обернулся.

— Теххи? Вот это сюрприз, — улыбнулся он, а затем спохватился и настороженно спросил: — Что ты сделала?

— Я захотела с тобой встретиться. Только с тобой, — добавила она. — С момента нашего расставания после эпидемии анавуайны ты так ни разу не навестил меня, хотя точно знал, что я призраком гуляю в твоем Парке, — с легким укором в голосе сказала она, но тут же улыбнулась: — Не беспокойся, Макс, это обычный сон, они поспят и проснутся отдохнувшими.

Макс внимательно посмотрел на Меламори и, убедившись, что ей действительно ничего не угрожает, расслабился.

— В моей жизни в последнее время происходило черт-те что. Прости, что не навестил тебя, но лишь недавно я снова стал Максом, а не жалким подобием себя.

— Понимаю, — вздохнула Теххи. — Я наблюдала за тобой. Но не могла приблизиться — ты словно огородил себя прочной стеной, через которую пускал только тех, кто тебе был действительно дорог: твой Тайный Сыск да Франка с Тришей. Все остальные были для тебя тенями. А я, настоящая тень, видимо, превратилась в ничто…

— Я всегда помнил о тебе, Теххи. Я знал, что ты в Парке, что с тобой все хорошо.

— Мне было очень одиноко, — возразила она. — И теперь я пришла к тебе. Погуляй со мной, Макс. Недолго, я отпущу тебя прежде, чем опустится ночь.

И они отправились блуждать по мощеным улицам Города в Горах. Они проходили мимо лавочек, в которых продавали сувениры и прочие занятные мелочи, мимо пропахшего ароматами специй рынка, куда так любила наведываться Триша, пересекли каменный мост над неглубокой, но бурной речкой, что брала начало где-то высоко в Горах. Ветер трепал волосы Макса, но проходил сквозь Теххи, словно ее здесь и не было.

Они разговаривали, как старые знакомые. Первоначальное чувство неловкости быстро прошло. Макс и Теххи делились общими воспоминаниями и историями, которые знали только они двое. Они говорили о трактире "Армстронг и Элла", о котах Макса, об извилистых улочках Ехо, обсудили, где в Ехо варили лучшую камру, хотя Теххи настаивала, что сама готовила ее практически идеально. И если Макс поначалу опасался, что этот разговор может сделать больно им обоим, то теперь он шел, широко улыбаясь — и такая же улыбка отражалась на лице Теххи.

— Не хочу заходить в Парк, — сказала она, когда они добрались до зеленеющих аллей. — Я выучила в нем каждую тропинку. А вот на канатной дороге мне так и не удалось покататься — призраков туда не пускают.

— Так поедем сейчас вместе?

— С превеликим удовольствием.

Они сели в кабинку, которая плавно заскользила над Городом. Теххи во все глаза разглядывала дома и улицы с высоты.

— Какая красота, аж дух захватывает!

— Мы довольно поговорили о прошлом, его не вернуть и не исправить, — сказал Макс. — Расскажи лучше о себе. Чем ты жила все это время?

Теххи помолчала, словно собираясь с мыслями, и ответила:

— Сначала я поселилась в Парке. Твой ключ был прекрасным прощальным подарком. Я бродила по аллеям, любовалась тенистыми деревьями. Это одно из лучших твоих творений, Макс, в каждой травинке, в каждом бутоне, в каждом камне дорожки чувствовалась твоя рука и твое измышление. Ты словно был рядом со мной. Но, признаться, даже будучи тенью я ждала тебя и мечтала, как мы будем вместе гулять по этим дорожкам, сидеть под сенью деревьев и мечтать о несбыточном. Потом, Макс, — на лбу Теххи появилась морщинка, — потом мне стало там слишком тесно. Я выучила Парк как свои пять пальцев, я начала чувствовать себя запертой, как в тюрьме. Я пыталась выйти, но у меня ничего не получалось. Разумеется, в своих мыслях ты видел меня именно там, и я не могла противиться твоей воле, воле вершителя этого места…

— Теххи, если бы я только знал! — воскликнул Макс.

— Начинающие вершители редко понимают, что делают и какой силой обладают, — пожала плечами Теххи. — Я понимала это. Но при этом я не могла не чувствовать себя твоей игрушкой, которой ты поиграл и потом заботливо поставил на полку, и теперь я должна вечно обретаться в Парке, потому что ты находишь это правильным. Я ждала, что ты придешь, и я расскажу тебе об этом, объясню... Но ты не пришел, не вспомнил, не подумал… Я понимала, что твое сердце недолго останется одиноким, но не ожидала, что ты вот так забудешь меня. Когда-то я была тебе любовницей, другом, советчиком. А стала никем, низведенная до роли приведения, обитающего в Парке на потеху публике…

— Ты несправедлива ко мне, — возразил Макс. — Если бы я только знал, что это существование приносит тебе страдания…

— Такова участь любимцев судьбы — проходить с высоко поднятой головой мимо тех, чью жизнь вы безвозвратно изменили, и кто до самой смерти будет помнить о вас. Но я не хочу жаловаться. Все это даже пошло мне на пользу. На смену разочарованию и отчаянию пришло осознание, что мне нужно действовать, если я хочу вырваться отсюда и вновь обрести свободу. Я перестала надеяться на тебя и вспомнила, что и сама кое-что умею. Как видишь, со временем я сумела покинуть Парк. Я была призраком, тенью, и передо мной лежали разные миры, которые буквально манили меня. Я путешествовала по ним и по их изнанке, Макс. Я видела разные чудесные места, разных людей… Разве что мне самой не было места ни в одном из них.

Кабинка покачивалась на ветру, Макс запрокинул голову, разглядывая небо через прозрачный потолок — и вздрогнул. Сначала он подумал, что ему показалось, но теперь он точно видел, что с одной стороны небо горело.

— Что происходит? — спросил он.

— Ты помнишь, как слегка подпалил небо в Ехо, когда наведался туда слишком рано? Я тогда частенько следовала за тобой, надеясь, что ты почувствуешь в какой-то момент, что у тебя две тени. Но этого так и не случилось — в твоей жизни не осталось для меня места. Но тогда я впервые увидела своими глазами, как можно уничтожить мир. И мне стало интересно.

— Скажи мне, что ты сделала? — очень серьезно спросил Макс. Вид у него стал такой, что будь Теххи живым человеком, она бы начала опасаться за свою жизнь.

— Я же дочь Лойсо Пондохвы, помнишь? Я отыскала отца, и он научил меня, как уничтожать миры. Но я не хочу уничтожать миры, Макс. Только этот. Только это твое первое творение, которое ты и создал-то случайно, не понимая, что делаешь…

— Но зачем, Теххи?

— Считай это местью. Раз я перестала для тебя существовать, возможно, мне стоит напомнить о себе, разрушив твой Город.

Макс поднялся на ноги и открыл окно кабинки, холодный ветер хлестал его по лицу. Он попытался остановить разрушение, но с ужасом увидел, что от Города остается все меньше — у него уже не было окраин, пропадали улицы, набережные, дома…

— Изнанка мира, Макс, начинать нужно с нее, а я там хорошо поколдовала. Все, что ты создал первым, разрушится последним. Канатная дорога — самое безопасное место сейчас.

— А как же Франк? Меламори?

— Они исчезли в этом мире, но проснутся живыми и здоровыми в каком-нибудь другом. Я не хочу причинить им вред.

Макс протер глаза, надеясь, что спит, и кошмарный сон сейчас закончится. Но это было явью. В кабинке, за пределами которой уже не было практически ничего, сложив прозрачные руки на коленях, сидела Теххи. Она больше не улыбалась, как Макс, теперь лицо ее больше походило на лицо Лойсо.

— Ты не всесилен, Макс. Ты гораздо сильнее меня в магии, но пока ты отдыхал в "Кофейной гуще", пил кофе, курил и жалел себя, ты утратил хватку. Моего скромного колдовства оказалось достаточно, чтобы разрушить нечто дорогое для тебя. Ранее я сказала Трише укрыться в Кеттари и, уверена, что она последовала моему дружескому совету. Тебе же стоит вернуться в Ехо. Без твоего Города, без Меламори… О, ты даже не представляешь, что на этом месте построит мой отец!

Макс сосредоточился, открыл дверь кабинки — и шагнул в свой кабинет в Мохнатом доме в Ехо. Он в последний раз оглянулся — теперь не было и канатной дороги, оставался лишь торжествующий смех Теххи — и навсегда закрыл дверь в Город в Горах.