Лабиринт забвения (джен)

Кругом, куда ни посмотри, расстилалось бескрайнее подвыцветшее небо. Справа его частично скрывала скала, а слева, наоборот, оно кутало далёкую скалу в парной туман.

Тут и там вылезали из-под земли белые зубы известняка, кое-где за камни изо всех сил цеплялись тёмные заросли, присыпанные блуждающей пылью. Казалось, какой-то злобный стоматолог раскрошил пациенту все зубы и рассыпал их прах по кабинету.

Неприятно заныли дёсны. Что за идиотское сравнение? Решительно, семнадцать лет в компании Баан-Ну не прошли для психики бесследно.

Между ближней скалой и дальней, укутанной, тянулась пропасть. Не сказать, чтобы глубокая и резкая, но падать будет смертельно неприятно.

Внизу плотоядно шуршал лес. Он же поднимался и дальше, где пропасть и одноколейная дорога с низким бортиком уступали место долине со вспучившимися салатовыми холмами. Где-то там, в этих холмах, и стоял искомый дом.

Минут через двадцать выяснилось, что дом стоял на берегу небольшого горного озерца, холодного как вселенная. Он был построен в полтора этажа, с мансардой и открытой верандой, переходящей в причал. Даже лодка имелась — валялась на нём кверху брюхом.

Издалека дом казался неплохим местечком для отпуска, но на деле оказался довольно унылым. Видно было, что он уже стар, однако его недавно подновили. Частично заменили серую обшивку, имитирующую камень, вставили новые полуматовые стёкла, заменили замок. Готовились. Интересно, для всех опальных так расстарались или только для бывшего командного состава?

Первая Межзвёздная экспедиция, на которую возлагали большие надежды, окончилась не просто провалом — мятежом. Арзаки под руководством главного инженера Ильсора связались с беллиорцами и усыпили менвитов каким-то веществом, которое должно было стереть избранникам память.

Они вместе с примкнувшим к ним полковником Кау-Руком вроде бы планировали вернуть звездолёт на Рамерию, посадить его в глуши и подготовить революцию.

Получилось только первое. Арзаки и штурман не справились с управлением и посадили звездолёт точно на предназначенный для него космодром. Их встретили военные. Экипаж захватили.

Зачинщиков казнили, прочим арзакам стёрли память, после чего их вернули к работе. Менвитам же пытались память вернуть. Тех, кто пришёл в себя, таскали по допросам, а потом по-тихому отправили в отставку, чтобы информация о провале мирового масштаба не стала достоянием общественности.

Офицерам, проморгавшим мятеж, грозили трибунал и смерть, но их лишь отправили в некое подобие ссылки. Лон-Гор, кажется, попал на Дальний север, а Мон-Со достался дом «возле посёлка Нармё в Серебряных горах».

Полковник глянул на наручные часы. От посёлка до этого самого «возле» оказалось почти пять часов пешего хода.

Разумеется, сам Мон-Со дошёл бы быстрее, но арзак, которого ему отрядили, не мог идти с такой скоростью. Сейчас он и вовсе бессильно рухнул на доски причала, хотя приказа отдыхать ещё не было.

— Вставай! — Мон-Со несильно пнул его в бок. — После интенсивных физических нагрузок нельзя замирать. Дыхание с пульсом восстанови сперва.

Арзак с трудом поднялся сперва на четвереньки, а потом и на ноги и, то и дело прерываясь на хрипы, спросил:

— Мой гос…подин, как это… сделать?

— Сделать что?

— Вос…становить… кх-х…

— Бестолочь! — буркнул Мон-Со и принялся объяснять элементарные вещи, которые, по идее, все знали с детства.

Впрочем, кроме вопиющей безграмотности в этом вопросе, никаких нареканий арзак не вызывал. Готовил, на взгляд непривередливого Мон-Со, вполне приемлемо. Дом содержал в порядке — достаточно было объяснить, что все вещи (и особенно полотенца) должны стоять, лежать и висеть под прямым углом, если это возможно физически.

Но вот за спортивную подготовку арзака Мон-Со взялся всерьёз. В конце концов, в посёлок за продуктами бегать как-то надо. Машины Мон-Со категорически не признавал.

Правда, недели через две он плюнул и стал спускаться в посёлок сам — сидеть дома оказалось ужасно скучно.

Это было довольно странно — полёт на Беллиору Мон-Со провёл, всё свободное время играя с самим собой в крестики-нолики или гоняя мяч по коридорам. Хотя… свободного времени у него там было на порядок меньше, чем здесь.

Кроме прогулок в Нармё, занимавших почти весь день, Мон-Со мог побродить по окрестному лесу или посмотреть какой-нибудь фильм из коллекции, найденной на домашнем носителе. Выйти в Интерсеть в поисках чего-то нового не получилось — она даже в посёлке почти не ловила, что уж говорить о его доме?

После Ночи чёрных огней на Рамерии стало много таких мест, но к настоящему времени их давно ликвидировали. По всей планете осталось не больше десятка. И Мон-Со отправили именно в одно из них.

Смотреть фильмы тоже быстро наскучило. Всё время хотелось заняться чем-то полезным. Даже не так. Хотелось вернуться к службе. На аэродром. Слушать рёв двигателей, контролировать суету техников, рявкать на идиотов-лётчиков… Рановато пришла отставка.

Осенью, через полгода после того, как его выписали, Мон-Со поехал в Эн-Сем, психиатрическую клинику для военных, чтобы пройти плановую проверку и, может быть, проведать парней. На службе у них отношения не складывались — лётчики своего комэска, мягко говоря, недолюбливали. Но он всё равно собирался их навестить, пусть даже и от скуки.

Эн-Сем производила удручающее впечатление. Старое здание Эпохи Сумеречной зимы — высокие стрельчатые окна, тёмные витражи, высокие потолки и гул шагов под сводами в почти полной тишине. Редкие фигуры врачей в белых халатах и психи в мешковатых серых пижамах, похожих на тюремные робы.

Для экипажа «Диавоны» отвели целый этаж. Люди сидели там в одиночных палатах, где даже при включённых лампах было тускло.

Мон-Со помнил эти палаты. Грязно-белые стены, обитые чем-то мягким. Железные кровати, от скрипа которых просыпаешься по ночам. Всегда холодные простыни. Широкий подоконник, на котором ему, беспамятному почти ребёнку, очень нравилось сидеть, тупо уставившись на переплетение парковых дорожек.

Почему-то Мон-Со, Лон-Гор и ещё пара человек восстановились буквально за пару месяцев, а вот остальные…

Примерно половину в течение полугода выпустили долечиваться дома, прочие же пока оставались здесь.

После проверки, показавшей вполне приемлемый результат, Мон-Со разрешили поговорить с двумя наиболее адекватными. Одним из них оказался Баан-Ну. Полковник, конечно, зашёл к нему из вежливости, но надолго не задержался — генерал был занят восстановлением своей эпопеи, и, если бы Мон-Со решил побеседовать с ним, ему пришлось бы остаться на несколько часов. Кажется, о провале экспедиции генералу пока не сообщили.

Вторым более или менее адекватным оказался капитан Нур-Лей, командир первого звена эскадрильи. Впрочем, адекватным — это было явным преувеличением. Да, он прошёл все стадии развития от младенца до взрослого человека, но его разум, похоже, был необратимо повреждён.

Нур-Лей пытался собрать кораблик из бумаги. Полпалаты покрывал равномерный слой мятых листов. У капитана от досады уже тряслись руки. Однако воинское приветствие лётчик отдал по всей форме, разве что не вставая.

— Как вы себя чувствуете?

Мон-Со отобрал у него очередную бумажку и принялся сам складывать этот ранвишев кораблик.

— Приемлемо, мой полковник, — отозвался Нур-Лей. — Доктор сказал, меня скоро выпишут. Только про Кси-Лей ничего не говорит. Вы ничего не знаете?

Кси-Лей, младший брат Нур-Лея и его стрелок, погиб во время операции «Страх», но Мон-Со не стал об этом напоминать. Раз врачи молчат, то и он не скажет.

— Думаю, что он в порядке, — соврал полковник, вручая капитану бумажный… самолётик. Не задалось с корабликами.

Нур-Лей скорчил странную рожу и меланхолично запустил самолётик в стену. Тот с тихим «флоп» врезался в неё под прямым углом. Потерпел крушение из-за ошибки пилота. Непростительно.

— Поправляйтесь, капитан.

— До свидания, мой полковник.

Следующей ночью, которую Мон-Со провёл в самолёте (пассажиром, к сожалению), ему снилось, как он летит над беллиорской рекой, а по ней величаво плывёт гигантский старинный башмак под парусом. Что за бред?

Перед тем как в очередной раз проделать путь из Нармё к своему дому, Мон-Со заглянул в поселковый магазин.

За полгода здесь не было ровным счётом ничего интересного. Крупы, консервы, макароны, местные овощи, домашний сок, больше похожий на вино, мясо и молоко с сыром.

Народу в посёлке было мало — около тридцати менвитов: хозяйка магазина с дочерью, проводник по местным пещерам и работники ближайшего агрокомплекса. Были тут, разумеется, и арзаки, но их отселили подальше — в томаэ⁽¹⁾ от посёлка стояли несколько серых бараков, откуда они приходили на дневные работы. Вроде бы это был обычный порядок для отдалённых местечек.

Пока Мон-Со изучал овощи, раздумывая, нужны ли ему свежие, или те, что есть, ещё пригодны, его окликнула И-Фин, дочка хозяйки.

— Сосед, к вам пару часов назад курьер приезжал. На велосипеде, представляете? Посылку до дома вашего довёз.

Мон-Со не мог представить себе арзака, который бы притащился в горы на велосипеде. Службе доставки ведь куда проще было бы передать посылку через машину, которая привозила в посёлок продукты. Да и сам факт… Кто мог отправить эту посылку? И зачем?

Добравшись наконец до дома по размокшей осенней колее, Мон-Со передал продукты арзаку и спросил его про курьера.

— Да, мой господин, он приезжал сегодня утром на велосипеде. Посылка была оплачена отправителем, поэтому он просто оставил её здесь. Я отнёс её в вашу комнату.

Мон-Со поднялся в мансарду. Коробка с посылкой стояла ровно в центре квадратной комнаты, и её стенки были строго параллельны стенам. Линейкой, что ли, вымерял? Идиот.

Коробка оказалась картонной, но вместо привычного скотча была перевязана прочной бечёвкой. Никаких наклеек на ней не было — отсутствовал даже адрес получателя. Бардак!

Внутри обнаружились три коробочки поменьше и конверт с письмом. Первым делом Мон-Со распечатал его.

«Здравствуйте, друг мой, Белый Офицер!

Если Вы читаете это письмо, значит… Нет, это всё-таки слишком по-менвитски высокопарно. Я рад, что Вы излечились от поразившего экипаж недуга. Правда, я слышал, что Ваша жизнь, скажем так, не слишком прекрасна. Вы страдаете от безделья, не так ли? В таком случае я могу Вас порадовать.

В этой посылке — то, что, быть может, развлечёт Вас: модель для сборки, книга, которую Вы так и не дочитали, и подарок от Чёрной Дамы, который она Вам обещала. Надеюсь, всё это скрасит Ваши страдания.

Искренне ваш,

Библиотекарь.

После строк. Мон-Со, с днём рождения! Надеюсь, подарок получится доставить вовремя, а то велосипед, понимаете ли… Грустно!»

Мон-Со несколько раз перечитал письмо, но так ничего и не понял. Он даже подумал было, что курьер всё же принёс посылку не туда, но в конце письма упоминалось его имя, да и день рождения действительно был вчера. Вряд ли где-то рядом есть другой Мон-Со с такой же датой рождения.

Но если посылка всё-таки для него, то о какой книге идёт речь? Что это за идиотские аллегории? Мон-Со никогда не был знаком ни с одним библиотекарем. Ещё это обращение…

Дружба — состояние официальное, требующее высокой степени духовной близости. У Мон-Со близких людей никогда не было. К тому же статус друга требовал подтверждения, и Мон-Со бы помнил, если бы ему такое предложили. Без этого обращение звучало до хамства фамильярно.

Отложив письмо, Мон-Со раскрыл коробки. В первой действительно лежал какой-то заковыристый конструктор с инструкцией. Во второй — книга, название которой несказанно удивило Мон-Со.

«Облачный город» Ариэ Филисси. Смутно помнилось, что это арзакская классика, которую когда-то даже проходили в менвитских школах. Но сейчас это запрещённая литература. Когда бы Мон-Со мог её «не дочитать»?

Подарок из третьей коробки, широкой и плоской, и вовсе оказался оскорбительным. Коробка была обёрнута тканым хладоэлементом, а внутри неё лежал… торт. Потрескавшиеся вафли, клубника и нечто светло-коричневое, липкое и наверняка омерзительно сладкое.

Неведомый Библиотекарь уже заочно раздражал Мон-Со своими загадками и бесцеремонностью.

Этим он смахивал на Кау-Рука, но штурман давно изжарился у камня в Великой пустыне, и наверняка его скелет уже доело местное зверьё.

Мон-Со выбросил картон, книгу и торт в мусор, а Кау-Рука — из головы и лёг спать. Было ровно десять вечера. Конечно, он больше не был военным, но нарушать режим не собирался.

1) 1 томаэ = 1 километр

Вернуться к тексту