На дне оврага (гет)

Паром дымил, но к счастью, ветер сносил струю дыма в другую сторону. Лора всё равно ни за что не стала бы сидеть внутри. На узенькой палубе парома она смотрела вперед, не отрываясь, стремясь увидеть и запомнить каждое облачко, точно клочок пуха, каждую волну на переливчатой воде Гринрив и весь город, скрывающийся за густейшей порослью ивняка и берез.

Здесь было прекрасно, и только одно откровенно уродовало вид: черная громада, нависающая над водой, перечеркивающая вид — точно кто-то провел дугу толстой кистью, которую окунул в чернила. Лора поморщилась: и вот над этим трудится Стив, ее жених?

Лето было в разгаре, от реки стало уже тянуть рыбным запахом, который многих раздражал, а Лоре нравился. Паром приближался к берегу, у самой воды она замечала розовые цветы недотроги. Вода, разрезанная носом парома, разбегалась, точно взмахивала крыльями стеклянная птица.

Причалили, Лора спустилась и пошла по деревянному настилу, под которым билась вода — так, что доски дрожали. Это так щекотало нервы, что она не сразу и посмотрела на толпу встречающих — а ведь Стив наверняка дожидался ее там.

Точно, он стоял на берегу, ближе всех к ограждению, нетерпеливо и нервно озирался. Лора как будто подзабыла, как он выглядит, и рассматривала, точно в первый раз. Странно, он был меньше ростом и уже в плечах, чем она запомнила — или похудел? На обветренном лице воинственно топорщились черные усики, серые глаза смотрели неотвратимо-прямо. Сразу, едва проход открыли, рванулся к ней, как всегда, припадая на правую ногу.

— Как ты добралась?

— Отлично, — Лора пожала плечами, оглядываясь. — Мост ужасен. Портит весь вид.

— Спасибо, — Стив поклонился. — Лучшее приветствие, какое я только мог ожидать.

Лора не обратила внимания: она жадно рассматривала город, покуда они поднимались от причала по каменной лестнице, после — когда ехали в трамвае. Не так далеко, и она предпочла бы прогуляться, но Стив заявил, что у него мало времени и он не хочет устать — ему ведь придется вернуться на работу.

— Мистер Марлоу отпустил меня только на три часа. Так что я покажу тебе комнату, выпью чаю и уйду. Твоя будущая хозяйка обещала заварить чай к нашему появлению.

— А вечером? Ты ведь зайдешь меня навестить?

— Не уверен. Я слишком устаю, пойми.

Лора поморщилась и зевнула. Впрочем, вид за окнами трамвая начинал ей нравиться: улицы без единого деревца, зато плотно уставленные высокими домами с барельефами, скоро кончились, трамвай покатил между холмов, усеянных домиками в один-два этажа, почти все с верандами и палисадниками.

— Здесь довольно мило, — проронила она, когда они, сойдя с трамвая,стали взбираться на один из холмов по узкой дорожке. На скудной песчаной почве сиротливо торчали желтые зонтики пижмы и стебли жемчужно-голубого цикория. "Уже. Как рано в это году".

Дорожка заканчивалась у дома, неподалеку от которого шумели кудрявые, зелено-серебристые ивы. Их кроны точно поднимались из-под земли.

— Осторожнее, если будешь гулять тут в сумерки. Здесь очень глубокий овраг.

Стивен знал: гулять она будет. Он знал ее, как никто другой.

Лора Мейли провела последние годы детства и отрочество в Риверс-Холле, точнее, в миле от этой деревушки, в доме, который когда-то принадлежал местным помещикам. Они уже отстроили себе более модное и удобное жилище, но и оно стало ветшать, а денег на ремонт не было, так что "старые развалины" Джеймсу Мэйли продали совсем за бесценок.

"Развалины", однако, пусть их бурые стены и глядели на мир узкими окошками из-под низко нависавшей крыши, были, пожалуй, покрепче модного помещичьего дома — а главное, достаточно просторными, чтобы в них поместилась вся семья Мейли. Семья эта включала его самого с супругой, трех сыновей, четырех дочерей и тетушку Доррис — незамужнюю сестру миссис Мейли.

Джеймс Мейли страшно гордился, что обогнал своего брата, у которого детей было всего лишь четверо, а сын и вовсе один. Впрочем, брата и сестер мистера Мейли видели его дети не видели давно: он рассорился с родней из-за наследства.

— Будто бы после Юджини и ее прощелыги-мужа там было, что наследовать, — ворчал он. — Гроши, которые они оставили своим соплякам, все равно будут лежать без дела, а я бы их пустил в оборот! Так нет, мать заупрямилась.

Насупившись, он принимался обиженно жевать оттопыренную губу. Лора во время таких разговоров подавляла желание закатить глаза — как, впрочем, и все, кроме подлизы Джейка да безвольной тихони Люси. Впрочем, и она старалась поскорее улизнуть от придирчивого внимания отца под крылышко к матери и тете Доррис, чтобы помогать им готовить или чинить одежду. У отца хватило бы денег, чтобы нанять хоть одну служанку, но он считал, что если в доме достаточно женщин, нечего тратиться на "баловство". "Вы тоже не должны даром хлеб есть. Обленитесь — как вас с рук потом сбыть? Останетесь старыми девами, как ваша тетка".

Итак, Люси ускользала к матери на кухню, Мэри — с братьями рыбачить или играть в мяч и биты, а Лора увязывалась за старшей в семье, Анжелой, слоняться по окрестностям и мечтать.

Всё вокруг обещало ей, что жизнь будет необычайной. Раскидистые дубы с резной листвой, влажные обрывы над темными ручьями, поляны в пурпуре цветов и пыль над дорогами — все хранило глубокую тайну, которая была живой, дышал, готовая открыться. Особенно много обещала темная вода, вечно что-то твердящая сердитым кипением — и готова была рассказать, а Лора — была готова слушать, даже точно кожей смутно уже понимала.

С сестрой они разговаривали редко, но по крайней мере не мешали одна другой. Анжела, кажется, вовсе не замечала младшую, но Лора порой любовалась старшей.

Анжела единственная из детей унаследовала от матери золотые волосы, но если у матери цвет их давно потускнел, лицо покрылось морщинами и кожа огрубела, то Анжела сияла — и блеском волос, и гладкостью белоснежной кожи, и болотными — в отца — глазами. Она была красавица, как смутно догадывалась Лора, и сознавала это, но тем больше тосковала, все поглядывая на горизонт, будто оттуда смог бы явиться кто-то, кто умчит ее из кислой жизни дома к подлинным приключениям.

И такой человек отыскался. Лора не знала, как Анжела с ним познакомилась, но теперь, когда они вместе уходили на прогулки, то шли всегда по одной и той же тропе в овраг, где поджидал человек в расстегнутом пиджаке и с черными усами. Анжела приказывала Лоре идти вверх по течению и не возвращаться раньше, чем через полчаса. Лора, конечно, далеко не всегда была послушной девочкой, но рот на замке держать умела.

Она, разумеется, ничего никому не рассказала, и когда в одно прекрасное утро Анжела исчезла — зачем ей неприятности? Сестра захватила с собой белье, деньги и кое-что из платья — понятно, что она просто сбежала со своим усачом. Отец сначала кричал, топал и поносил Анжелу последними словами — Джейк, к общему удовлетворению, схлопотал от него затрещину, когда попытался поддакнуть. Вскоре отец выдохся, рухнул в кресло, велел матери принести ему воды с джином и заявил:

— Ладно, по крайней мере, сэкономлю на ее приданом.

Лора долго смеялась, вспоминая эту сцену, вот только после побега Анжелы стало очень скучно. Ей не нравилось в компании братьев и Мэри, тем более — Люси, матери с теткой и сковородок и иголок. А бродить по окрестностям одной было одиноко и непривычно. Но ей повезло: в первый же день она познакомилась со Стивеном. Может, они и виделись раньше, когда Лора забредала в Риверс-Холл, но она редко обращала на кого-нибудь внимание.

... Он сидел у речки, под огромным дубом, расколотым молнией, и жарил на костре рыбу. Лора принюхалась и поморщилась.

— Ты будешь есть эту гадость?

Он посмотрел исподлобья, чумазый и встрепанный, весь нахохлившийся, как мокрый воробей. Она схватила, обжигаясь, один кусочек, уже лежавший на треснутой тарелке прямо на траве, подула и сунула в рот.

— Фу!

— Еще бы тебе понравилось, — усмехнулся мальчишка. — Она ведь несоленая. Рыба — вот она, в реке, а соли мне взять неоткуда.

Лоре стало так интересно, что и кусочек рыбы уже не казался таким противным на вкус.

— Ты бродяга?

— Нет. Просто приживал. Лишний рот. Я сирота, живу у тетки, а у той своих четверо. На-ка, пожуй, с ней вкуснее.

Он сунул Лоре какую-то травинку, немного напоминающую листья клевера. На вкус травинка оказалась кисловатой.

— Я все лето тут отъедаюсь. Ловлю рыбу. Яйца ворую из гнезд, ягоды собираю, — он снова ухмыльнулся, — а то и паданцы, если за ограду попадут.

Он покосился на Лору не без вызова, но она только улыбнулась.

— А меня яйца таскать научишь?