За седьмым перевалом (джен)

Красный песок медленно утекал сквозь пальцы. Евгений Петрович как зачарованный следил, как песчинки беззвучно достигали почвы и образовывали горку. Он наклонился, зачерпнул еще пригоршню, и песок побежал вниз новой задорной струйкой.

"Надо же, как в детстве, на пляже", — усмехнулся он.

Вот только от пляжа детства, как и от Земли в целом, его отделяли почти пятьдесят шесть миллионов километров — всего-то три световых минуты.

Хотелось подуть на струйку — пусть узнает, что такое человеческое дыхание. Вот только в скафандре это невозможно. Евгений Петрович медленно втянул воздух, словно хотел убедиться, что он есть. Под его ногами простиралась равнина почти до самого горизонта, где Солнце уже клонилось к закату. Сегодня он решил остаться и посмотреть на него, чего не делал очень давно.

Все-таки голубой закат завораживал. Таинственный, безмолвный, неземной. Когда он увидел его впервые, на глаза навернулись слезы. Как давно это было... Еще тогда, пять лет назад, в его первую экспедицию.

Евгений Петрович вздохнул.

Обычно никому не позволялось покидать жилой модуль после окончания работ, тем более вечером, но сегодня для него был особенный день, потому на предложение Евгения Петровича сделать замеры в ночное время капитан неожиданно согласился. Хороший мужик их капитан. Понимающий.

Сегодня Сонечке, дочери Евгения Петровича, исполнилось десять. Он обещал малышке, что обязательно вернется на ее день рождения, и не смог сдержать слова. И абсолютно неважно, что в этом не было его вины. И что они вообще чудом выжили после того взрыва в пещере. И что он очень-очень хотел бы быть сегодня с ней.

"Не судьба", — сказала бы его жена. И он бы улыбнулся в ответ. Он не верил в судьбу, но как возразить Анюте, когда она так мило морщила носик и хмурила брови? А потом улыбалась так нежно и грустно, что сердце щемило.

Им еще повезло, что взрыв не сожрал их жилой модуль вместе с провизией и кислородом. А мог бы, не передумай они устанавливать его поближе к горе, которую намеревались исследовать. Образцы, добытые составом предыдущей экспедиции, показались руководству чрезвычайно перспективными, и вот — они здесь, второй месяц брали штурмом неприступную гору. И дело не в том, что они не могли на нее залезть — это дело пары-тройки дней, а в том, что ее недра казались куда интереснее вершины, но именно туда им хода не было.

— Папа, папа, а почему ты летаешь в небо?

Любимый вопрос его дочери в ее пять.

— Папа, а хочешь, я спою тебе песню? Чтобы там, — она показала пальцем на потолок, — ты помнил обо мне, когда будешь ее слушать?

— Конечно, милая, спой.

Ему нравилось как Сонечка поет, особенно так, забравшись к нему на колени.

Есть на свете цветок алый-алый,

Яркий, пламенный, будто заря,⁽¹⁾

Соня пела, глядя на него своими голубыми глазищами, а он слушал, слушал, слушал... Анюта сняла все на ультрафон и отправила запись ему. Сколько раз Евгений Петрович включал ее потом, в первой экспедиции, он не смог бы сказать, но будь она на пленке, он бы затер ее до дыр.

Самый солнечный и небывалый,

Он мечтою зовется не зря.

Потом были и другие записи, на них Сонечка пела, читала стихи, танцевала. Но все же самой-самой для него была та, первая.

Может, там, за седьмым перевалом...

— А что такое пелевал? — спросила Соня, пропев песню дважды.

— Перевал? — Евгений Петрович задумался и поудобнее усадил дочь, елозившую от нетерпения у него на коленях. Он прекрасно знал ответ, но не читать же лекцию пятилетнему ребенку про понижение в гребне горного хребта. — Это такое место, где гору легче всего перейти. Потому там чаще всего прокладывают путь.

— А ты пливезешь мне аленький цветочек? — Сонечка обняла его за шею и заглянула в глаза.

И вот как ей отказать? Хоть становись волшебником.

— Солнышко, на Марсе не растут цветы.

— А что ластет?

— Ничего. Там очень холодно, нет воды, только лед и нет воздуха.

В серых глазах заплескался ужас. Дочка моргнула раз, второй и расплакалась, прижавшись к его плечу.

— Зачем тебе туда? Там стлашно. Не лети!

Он невесело рассмеялся и поцеловал дочурку в макушку.

— Это моя работа. Если никто не будет летать и исследовать Марс, мы так о нем ничего и не узнаем.

— Не пущу, — еще раз пискнула Сонечка.

— Я вернусь, солнышко. Обязательно вернусь.

Он сдержал обещание. Вернулся и из первой экспедиции, и из второй. Вернуться бы теперь и из третьей.

Семилетняя Соня провожала его почти так же. В ее почти десять проводы сопровождались поджатыми губами и украдкой смахиваемыми слезами. Скорее всего, это была последняя экспедиция Евгения Петровича: здоровье здесь требовалось железное, и он имел все шансы больше не пройти медкомиссию.

Потому следовало по максимуму вложиться в этот раз. И найти то, что искали.

Их группа исследовала южный склон Эолиды — центрального пика кратера Гейла. Когда-то, в далеком две тысячи двенадцатом году, рядом с этой горой совершил посадку на поверхность Марса NASA Curiosity. Кто бы мог подумать, что они спустя сто пятьдесят лет будут исследовать именно это место. Согласно данным предыдущей группы, здесь возможны залежи огненных опалов, если сведения подтвердятся, это будет сенсацией. На Земле они в основном использовались в качестве ювелирных украшений, но опалы с Марса обладали уникальными свойствами помимо своей красоты, потому представляли интерес для многих крупных компаний.

Евгений Петрович проводил взглядом закат и встал. В голове крутилась любимая песня дочери, и он стал спускаться, напевая про себя.

В жизни хочется всем нам, пожалуй,

Как бы путь ни был крут и далек,

Отыскать на Земле небывалый,

Самый, самый красивый цветок.

Медленно-медленно Евгений Петрович спускался по склону к до боли знакомому разлому. Они называли его пещерой, несмотря на то, что это было явным преувеличением. Днем они не раз брали пробы: бурили грунт, измеряли его плотность, радиоактивность и другие параметры, но все равно оставалось чувство, что они чего-то не видят, что лежит на поверхности, но ускользает от глаз. Именно это что-то он и искал.

Подойдя к краю разлома, Евгений Петрович остановился и посмотрел на звезды.

"Какие же они здесь все-таки другие".

Провожая его в этот раз, дочь неожиданно спросила:

— А какие они? Звезды на Марсе?

Он усмехнулся: отличный вопрос.

— Знаешь, звезды там, на небе, и звезды здесь, на Земле — не одно и то же. Вот только не важно, откуда ты на них смотришь, важно, о ком ты при этом думаешь.

— Я всегда думаю о тебе, — Соня обняла отца.

— Я тоже всегда думаю о тебе, солнышко. О вас с мамой. И очень скучаю.

Уходить было трудно, с каждым разом прощания становились все сложнее. Но долг звал его, и он не мог не пойти.

В кромешной тьме пещеры Евгений Петрович передвигался с помощью очков ночного видения и данных сенсоров. Он чуял, что свет зажигать нельзя. И не ошибся. Пройдя буквально десять шагов, он увидел это.

Свечение.

Тусклое, люминисцентное свечение уходило под потолок и куда-то вглубь. Они брали образцы и здесь, но вслепую, наудачу. Сейчас же он четко видел тонкие прожилки, слишком редкие, но очевидно глубокие. Достав оборудование, он аккуратно взял образцы, надиктовал в коммуникатор все, что требовалось, и собрался уходить. Дальше — работа геологов, у него недостаточно оборудования с собой, но азарт был слишком велик, чтобы остановиться.

— Eugene, go back to the module⁽²⁾, — прозвучал голос капитана в его шлеме.

Евгений Петрович привычно улыбнулся, услышав обращение. Их англоговорящий капитан никак не мог выговорить "Евгений", и они сошлись на Юджине.

— Yes, captain. I'll take a couple more samples.⁽³⁾

— Ok, but no more than ten minutes, you have completed your task.⁽⁴⁾

Взяв кирку, он нанес несколько сильных ударов по прожилке, но ничего не произошло.

— Давай. Надо посмотреть, что там.

Он ударил еще. Мало. И еще. Порода откалывалась, но... все не то.

— Eugene, you should come back, there won't be enough oxygen, ⁽⁵⁾ — вещал шлем.

Евгений Петрович нанес еще несколько ударов, и от потолка отвалился большой кусок породы.

— One minute, I have found something.⁽⁶⁾

Он включил фонарь и отколол еще один кусок. На его конце что-то блеснуло. Поднеся добычу к глазам, он не смог сдержать улыбку.

— Нашел! Вот тебе, Сонечка, и твой аленький цветочек.

Он с восторгом разглядывал ярко-красный камень, замурованный в вулканическую породу.

Упаковав образец в контейнер, Евгений Петрович спокойно вернулся на поверхность и зашагал к марсоходу. Пятнадцать минут, и он окажется в жилом отсеке. Не пройдет и четырех недель, и он отправится домой, к семье. В голове играла все та же песня...

Вспоминая о радостном чуде,

Вдаль шагая по звонкой росе,

Тот цветок ищут многие люди,

Но, конечно, находят не все.

Он нашел. Он поедет домой.

1) композитор Юрий Чичков, стихи Михаила Пляцковского

Вернуться к тексту

2) Юджин, возвращайтесь в модуль

Вернуться к тексту

3) Да, капитан. Я возьму еще пару образцов.

Вернуться к тексту

4) Хорошо, но не более десяти минут, свою задачу ты выполнил.

Вернуться к тексту

5) Юджин, тебе надо возвращаться, кислорода недостаточно.

Вернуться к тексту

6) Минуту. Я что-то нашел.

Вернуться к тексту