Вкус искушения (гет)

I. ПРЕДВКУШЕНИЕ

Амалия в сопровождении телохранительницы Евангелины спускалась к самому сакральному месту их мира — Древу Жизни. Отец должен был там медитировать… Как же он встретит ее? Просто отругает или накажет, ведь брат предупредил, что отец приказал не беспокоить его ни при каких обстоятельствах?! Но миру грозило страшное. Властелин времени — Нокс — хотел выкачать из Древа Жизни всю энергию, что означало бы гибель всего королевства Садида.

— Это тайный вход в святилище. — Амалия взяла за руку Евангелину, когда заструилась в воздухе пыльца из цветов гигантских венериных башмачков цвета индиго. — Пойдем, Ева.

Она отдала мысленный приказ растениям, и потоки с пыльцой закрутились, вытянулись к ним тонким щупальцем, коснулись ее лица, а затем лица Евангелины, что стала ей в большей степени подругой за время их путешествия.

«О, Садида! Благослови нас и впусти».

Именем их Бога был наречен народ и все королевство. Листья, скрывающие вход в подземный туннель, расступились, ворота в священную чащу распахнулись.

— Я так давно не видела своего отца, что даже забыла его голос. — Она вздохнула.

Вход в туннель закрылся за их спинами.

— Не уверена, что ему понравятся наши новости… — отозвалась Ева, еще больше нагнетая обстановку, при этом оставаясь все такой же прагматичной и серьезной. «Мадам Зануда» их команды.

Амалия жалела, что рядом нет остальных друзей, более позитивных. Особенно Юго…

«Если бы он был здесь, то мне бы поверил мой старший брат, который считает меня глупой и наивной малышкой! Думает, сбежала из дома лишь по своему капризу. Не верит, что сам Бог лесов — Садида — говорил со мной… Я должна была отправиться в Емельку для очень важной встречи. Так было предсказано…»

Она помнила: ее приход в эту малоприметную деревеньку год назад был совсем ненапрасным. Оказалось, из лесов близ Емельки кто-то выкачивал энергию, а люди становились деревьями. Амалия разобралась с этим, благодаря своей магии и связи с природой, умением слышать растения и говорить с ними. Там она и познакомилась с Юго, потому думала, что встретила свою судьбу. Ведь предсказание как раз и сулило важную встречу. А потом она путешествовала по миру, увязавшись за этим мальчишкой. Но как же теперь ее встретит отец? Она целый год отлынивала от королевских обязанностей и сбежала без его разрешения.

— Мы могли вообще ничего не знать о Ноксе. И тогда его нападение на нас стало бы полной неожиданностью! — парировала Амалия, придумывая оправдания в свою защиту, ей так нравилось ощущать себя взрослой и самостоятельной. Почти как ее старшая подруга. — Это же твои слова, Ева.

— Ты начала прислушиваться к моим словам?! — усмехнулась та в ответ.

— Ну, иногда это полезно, — призналась Амалия, улыбаясь ей. — Только никому не говори!

Она живо представила себе смех Юго, когда Евангелина расскажет своему близкому другу о перевоспитании ею капризной и легкомысленной принцессы. Юго и Ева так мило дружили. И от этого осознания улыбка растворилась на лице, исчезнув, словно ее и не было.

Разве Евангелине недостаточно рыжеволосого Персидаля — рыцаря ордена стражей демона-шушу? Почему все мужчины в их путешествии всегда предпочитали Еву?! Да, ее телохранительница принадлежит к эльфийской расе «кра», красивая блондинка, к тому же старше ее, четырнадцатилетней. Но Амалия ведь принцесса… И у нее непременно должен быть настоящий поклонник-иноземец! Все жители королевства Садида обожали ее и готовы были носить на руках, но это совсем другое.

Амалии хотелось иметь своего рыцаря.

Юго. С ним всегда так весело, интересно и опасно-захватывающе… Правда, опасности все больше в этом коктейле…

А вот и Древо Жизни со святилищем у его корней. Амалия приблизилась к сияющему дереву в полумраке. Евангелина стояла рядом и смотрела с восторгом, потому как впервые была здесь. Вход посторонним строго запрещен, лишь члены королевской семьи могли попасть сюда. Амалия нарушила не один запрет, взяв с собой Еву. Ей и за это перепадет?

Светящиеся огоньки на дереве были жизнями ее сограждан, безликие и равные, хоть жизнь простого садида, хоть жизнь короля. Амалия не знала, какой из огоньков ее. Древо Жизни — мощный источник энергии, сердцевина их мира. Оно связано с каждым, кто имел лоскутную куклу, набитую листьями этого дерева. Такая есть у каждого садиды.

Если Нокс выкачает энергию, вся ее раса погибнет. Что толкает этого безумца на такое злодеяние?

— Ваш отец-король всегда так занят, моя принцесса… — Евангелина стала снова подчеркивать статус подруги, прибыв на ее Родину и соблюдая местный этикет. — Как думаете, он не рассердится, когда его приказ будет нарушен?!

Амалия пожала плечами. Честно говоря, сейчас она думала о разлуке с Юго, а не с отцом. Да, по отцу она скучала, несомненно. Но никогда не думала, что настолько сильно будет тосковать по другу.

Юго перевернул всю ее жизнь с ног на голову, заставив превратиться серые дворцовые будни в самое увлекательное путешествие в мире. Так жаль, что оно уже закончилось. Она спасла приемного отца Юго и всю его деревеньку, исколесила с ним половину мира и помогла найти его настоящую семью.

Кто бы мог подумать, что это драконы? Те самые, из древнейших легенд! Высшие первые творения богов-прародителей всей Вселенной. Самые могущественные, мистические и загадочные создания. При этом способные принимать не только животные формы, но и человеческие. Они существовали на заре мира, считались вымершими… Черный дракон Гругалорагран был громадным и древним. А маленького белого Адамая они даже не приняли за дракончика, потому что он постоянно менял облик, превращаясь во что его душе угодно. Непонятно, как обычный человеческий ребенок мог быть связан с ними родством?

Конечной точкой путешествия стал древний храм, сокрытый на острове Ома. Его стены украшены фресками, изображающими подвиги прошлого. А золота хоть лопатой греби. И подумать только, Юго — не только родственник этих драконов, но и наследник всех этих несметных сокровищ. Однако не стоит сейчас думать об этом. Скорее надо думать о том, что Гругалорагран погиб в схватке с Ноксом. Насколько этот Нокс силен и опасен?

— Ева, нам нужно предупредить именно отца, ведь брат мне не верит, а Нокс все ближе и ближе.

— Да, садиды — великие воины, а твой отец — их король! — подтвердила Евангелина.

Амалия вошла в святилище, которое по внешнему виду больше походило на старый шалаш. В ее стране все было очень близким природе, потому теперь в сравнении с остальным миром — казалось диким. Отец был там. Сидел в позе для медитации. Его грузное, мощное тело прислонено к стволу дерева, напоминая рогатую кочку из-за обильной волосатости. Голова и лицо сплошь покрыты густыми зелеными волосами до самых глаз, что в блаженстве закрыты. Кажется он просто мило заснул здесь. Надо разбудить… Или позволить вздремнуть еще пару минут? Прежде чем расскажет ему дурные вести, прежде чем будет объявлено чрезвычайное положение и весь размеренный мир королевства перевернется, готовясь к войне?

— Амалия! — голос Евангелины слышался вдалеке.

Так, почему телохранительница отстала? Они же договаривались пойти вместе! Стесняется своего поломанного лука перед королем? Да, это конечно позор — испорченное оружие для «кра» — самое большое унижение. И ладно бы в схватке с врагами, но тут их друг постарался. Вот ведь «эопоголовый» — туповатый Персидаль! И как Амалия подумывала о нем, как о кандидате в кавалеры? Нет, он Юго даже в подметки не годится!

В руках отца Амалия заметила стеклянный шар. Внутри фарфоровые фигурки усыпанные белыми крупинками. Это сувенир из далекого великого Бонта. Она сразу узнала в одной из фигурок себя по зеленым волосам. Отец отслеживал ее перемещения по миру? И не отдал приказа схватить беглянку? Она с теплотой во взгляде посмотрела на отца. И как здорово, что он тоже фанат «буфбола» — любимой спортивно-магической игры.

Отцу непременно понравится ее новый друг. Потому что в стеклянном шаре в самом центре блондин в лазоревом колпаке — Юго — новая звезда «буфбола»! Полгода назад они выиграли чемпионат. Юго — лучший нападающий матча, необыкновенно ловкий и верткий, прекрасно владеет своим телом. Амалия помнила, как они танцевали вместе. Из них получилась сначала отличная команда поддержки, а потом и команда победителей. Они так славно взаимодействовали с ним. Юго — чемпион по характеру, своим неуемным стремлением к победе и стилем игры он покорил сердца всех жителей столицы Бонта.

«Ах, если бы здесь был Юго!» — снова повторила она про себя, когда тонкие ветви торчащие из головы куклы Бога Садиды коснулись ее щеки. Древо Жизни говорило с ней именно так, через своего посланника. Сам же Бог Леса находился со всеми остальными Богами мира Двенадцати в ином измерении — Инглориуме.

Лоскутная кукла, хотела ей что-то показать… Глаза прикрылись сами собой…

Амалия увидела… Маму в красивом платье, задорно зеленеющего отца и коленопреклоненного рыцаря Персидяля, что починил лук Еве, и просил прощения у королевской четы за свое несносное поведение. Все, как и должно быть. Появился из портала и Юго, о котором она так много думала сегодня. Они бросились друг другу в объятия… Идиллия с самыми дорогими людьми. Как же здорово! Она расплылась в довольной улыбке.

Ева, как всегда, все чуть не испортила своими замечаниями ни к месту, а потом убежала. И это поведение взрослой, самоуверенной, рассудительной кра? Персидаль поспешил за Евангелиной, успокоить свою возлюбленную. Эх, наверняка скоро их свадьба. И Ева стала слишком нервной последнее время, уж не беременна ли? Амалия была бы этому только рада.

Как хорошо, когда мама рядом. У них всегда были тесные и доверительные отношения. Но больше она радовалась за отца, словно глотнувшего живительной влаги любви, наполнившей его до краев и поблескивающей слезами радости в его прежде усталых глазах. Родители воссоединились, воркуя, как влюбленные голубки.

А они с Юго прятались в цветке гигантской лилии, целовались украдкой. И это было, как в тех романах, которые она так любила читать. Свет проходя насквозь, подсвечивал все в тон нежно-розовых лепестков. Романтичнее и не придумаешь.

— Я готов на все ради спасения этого мира. Мира, в котором встретил тебя…

Сияющие узоры поползли по его телу, словно выжигая в человеческой плоти какие-то письмена. Его кисти рук и стопы ног уже были полностью охвачены свечением. Юго взялся за шапку, собираясь снять ее…

— На любые… даже самые безумные поступки, используя самые опасные силы и свои способности…

Ослепительно-оглушительный взрыв потряс все вокруг. Лепестки гигантского цветка раскрылись, оставляя их беззащитными. Обломки прямо в глаза. Кровь брызнула, замарав ее лицо и руки. Леса горели, деревья стонали… Амалия отчаянно кричала, упав на колени. Слезы текли ручьем по щекам. Но их некому было утереть… А потом ее ноги и руки стали покрываться корой дерева, пока эта корка не затянула все ее тело и покрыла лицо, забивая кричащий рот. Лес погибал вместе с Древом Жизни. Она погибала вместе со своим народом и всем королевством.

Кукла Садиды коснулась ее, картина видения разбилась на осколки.

— Амалия! — голос Евангелины прямо в ухо. — Амалия, проснись!

Кто-то грубо тряс ее. Она открыла глаза. Евангелина с беспокойством заглядывала ей в лицо. Юго рядом не было.

— Амалия, очнись! Это лишь сон, навеянный Древом Жизни! Это все неправда! Нам надо разбудить твоего отца и сообщить о приближающейся катастрофе…

— Да, я почти забыла про это…

— Это все чары Древа! Все эти сны. Они прекрасны, но надо жить реальностью… «Иопоголового» Персидаля так и не нашли, он пропал, как в воду канул… А мне снилось, как он хотел на мне жениться. И мой лук по-прежнему сломан, как и моя жизнь…

— Прекрасны? — Амалия предпочитала помнить лишь начало странного сна. Оно было таким сладким и трепетным.

Оживленная Древом Жизни мама, как одно из его творений. Радостный отец, а не увядающий после смерти жены. Конечно, это был лишь сон. И как она так легко поверила? Мама давно умерла…

А Юго для Амалии друг и не более. Впереди страшная битва, ее королевство в опасности. Но она верила он обязательно спасет ее. И Адамай-дракон непременно придет с ним, и во всем ему поможет.

«Так и будет. Но и самим надо подготовиться».

— Амалия, доченька, как же ты выросла! Ты так похожа на свою покойную мать, Королеву Садида, — пробормотал король, которого Евангелина тоже привела в чувство.

Амалия бросилась к отцу в объятия.

— Папочка, нам грозит беда! Древо Жизни в опасности! Этот Нокс — вот ведь чокнутый часовщик, следил за Юго, чтобы выйти на след драконов, потому что они самый большой источник энергии вакфу в мире.

Глядя в его удивленные глаза пояснила:

— Эта энергия жизни повсюду: в воздухе, в каждом растении, животном, существе любой расы, но драконы были — квинтэссенцией и концентратом. Адамай остался последним драконом, Гругалорагран погиб. Говорят, что даже время — это вакфу. А Нокс — властелин времени. И он хочет выкачать всю энергию!

— Тсс, малышка моя… — отец приложил огромный палец к губам, останавливая торопливый рассказ. Казалось из ее монолога он выхватил лишь один кусок важной для себя информации. — Драконы вернулись в наш мир?! Ты должна мне рассказать все подробно.

Он улыбнулся ей, источая уверенность и силу. Король Садида доверял своей Армии. А еще в его взгляде на дочь чувствовалась трогательная душевная теплота, мягкое добродушие, хоть и старательно прикрытые брутальностью.

— Я рад, что у тебя наконец появились друзья. Твой брат был прав, отговаривая меня от поимки и наказания.

Такого Амалия никак не ожидала.

— И, как только разберемся с этим Ноксом, поведаешь мне все в деталях о том матче?

Отец задорно поднял в руке стеклянный шар, белые крупинки взвились в нем, скрывая фигурки, и лишь лазоревый колпак Юго маячил в этом искусственном снегопаде.

* * *

Несколько дней она хандрила в своем одиноком шалашике на дереве, спрятавшись от назойливых придворных, нянек и прислуги. Амалия давно выплакала все слезы по матери и смирилась с этой потерей. Но теперь вдали от «Братства Тофу» — компании своих новых и, можно сказать, единственных друзей — ощущала свое одиночество слишком ярко. Дружеская поддержка Евы не спасала. Да и сама Евангелина постоянно грустила и со вздохом вспоминала что-то.

— Ева, а ты тоже видела сон? — спросила она, покручивая в руках голубое перо, что вручил Юго каждому из «Братства Тофу», как символ их дружбы. Зачем-то добавила: — И он был романтичным?

Евангелина разрумянилась и отвернулась. Все было понятно без слов. Она попала в точку своим вопросом.

— Там был Персидаль, верно?

Ева предпочла промолчать. Амалия сначала усмехнулась, но потом вдруг мысль порождающая ревность прожгла ее. А вдруг тоже… Юго?!

— Там точно был Персидаль, а не кто-то иной?! — уточнила она, взглянув искоса на подругу. Та отмахнулась с усмешкой и смущением.

— Я себе места не нахожу после того странного сна. И я очень скучаю по… — отважилась немного довериться Амалия. Но язык не повернулся произнести имя. Она крутанула меж пальцев голубое перо, договорив и выразив мысль более абстрактно: — По «Братству Тофу»

Ева была достаточно умна, чтобы догадаться по кому, конкретно, из команды скучает ее принцесса. Не по старику Руэлю, не по дракону Адамаю, и даже не по Персидалю…

Оставался лишь один вариант — Юго.

* * *

Лучшее средство от хандры — активное действие. Она пыталась заниматься вопросами обороны королевства лично наравне с братом, пока они в очередной раз не поссорились, не поделив власть.

И теперь она наблюдала за расстановкой воинов с террасы.

— Амалия, ты уже рассказала отцу, ваша армия точно поддержит нас?! А то обстреляли на подлете, пришлось опять прыгать в портал, — мальчишеский звонкий голос заставил ее обернуться.

Всегда мурашки от зернистости и объемности его тембра. Такой залихватски-восторженный.

Амалия бросилась к Юго. Девушке ее королевского статуса не подобало вести себя так, словно она дворовая девчонка.

— Вы не очень-то и спешили. Почему так долго? Ты же летаешь как молния? — она не преминула, капризно надуть губки, остановившись за полшага и сдерживая свой легкомысленный порыв.

«Я скучала по тебе, знаешь ли» — произнесла она про себя, не решаясь озвучить.

— Я очень торопился! К тебе! Я спасу твое королевство… — Юго подошел к Амалии так близко, что она почувствовала его горячее дыхание на своем обнаженном животе. И почему он так невысок ростом? Они ведь почти ровесники, Юго лишь на год младше ее.

Его крепкие руки обхватили ее широкие бедра. Ток прошелся по позвоночнику и ноги ее подкосились сами собой. Она рухнула вниз, оказываясь с ним на одном уровне. Теперь можно было обниматься, как нормальным людям и говорить, глядя друг другу в глаза, а не сверху на ушастый лазоревый колпак.

Он повис у нее на руках, обхватывая ее шею. Аромат свежих булочек и пряного жаркого скользнул по ее ноздрям, заставив облизнуться. От него всегда так вкусно пахло! Она с усладой вспоминала то жаркое из гоббала-кабана, что так умело готовил этот «мастер на все руки». Да, руки у него реально особенные! Именно в них так много светящейся энергии вакфу, что одним взмахом возникает портал, смачно растягивая упругую плоть пространства.

Да, ей это все нравилось в нем. Был бы он еще постарше и повыше ростом…

Сейчас они сидели на земле друг напротив друга. Это единственное положение, когда их лица оказывались почти на одном уровне. Ее бы засмеял брат с таким мелким ухажером… Пока не получил бы достойный ответ. Юго сильнее чем кажется.

— Я всегда знала, что на такого парня, как ты, можно рассчитывать! А вот наш доблестный рыцарь Персидаль опять поддался своему демону, натворил тут дел: побил всю охрану, вызвал моего брата на дуэль и поломал лук Евангелине. Представляешь? И это в такой непростой ситуации, когда каждый воин на счету!

— Ух, ты! Амалия, ты начала рассуждать, как настоящая Королева Садида! — в голосе Юго было столько восторга, как и в его карих выразительных глазах. Блондин с такими глазами — в ее стране редкость. Мужчины ее королевства брутальные и сплошь покрыты зеленой растительностью. Такие грубияны!

А вот драконы, хоть и опасны, но вежливы и галантны. Нет, Юго всегда был особенным. Он всегда выделялся из толпы, привлекал к себе внимание, выходил победителем так или иначе. И принимал это без лишнего зазнайства, словно так и должно было быть. Смелый и отчаянный парень перед лицом любого противника, любого размера и силы, будь то даже гигантский минотавр.

— Это мое королевство и мои люди! Я обязана сделать все для их защиты!

Юго понимающе кивнул и улыбнулся. Но в его глазах словно промелькнула тень давно позабытого прошлого.

— Такое ощущение, будто я сам говорил так когда-то… — он прошептал это едва слышно и мотнул головой, словно отметая ненужные мысли прочь.

«Ну, да, сын пекаря. Подающий жаркое в таверне — это не твоя судьба» — Амалия прикусила губу, оставляя колкие фразы при себе. С другими она позволяла себе быть более язвительной, но не с ним. Похоже Юго сам терялся в догадках о том кто его родители, где они и почему Адамая вырастил брат. Самого его отдали на воспитание абсолютно постороннему человеку. Как так вышло? Учитывая изображения на фресках замка Ома, прошлое народа Юго могло быть богатым на события.

Обычно веселый и жизнерадостный он и впрямь немного загрустил, но ухмыльнувшись, громко добавил: — Я помогу тебе! Я готов на все для тебя…

Он всегда рядом, когда нужен. Часто заботился о ней, и всегда протягивал руку помощи, спрашивал о чем грустит и готов был выслушать.

— Амалия, можно спросить? Тебе иногда снятся какие-то странные сны?

Она замерла, пурпурно краснея. Амалия покачала головой. Она никогда не расскажет. Тем более ему.

— А можно спросить тебя? Почему ты никогда не снимаешь этот колпак, даже спишь в нем?

Юго вздохнул, склонил грустно голову, отводя взгляд в сторону. Он явно что-то скрывал…

Их отвлек шум.

Там какая-то толкотня среди военных. Ряды охраны смяты и кого-то удерживали, не подпуская к вышедшему на террасу Королю. Выпорхнул из этой кучи Адамай, снова меняя вид. Это он устроил переполох. В мире Двенадцати было полно разных рас и гибридов, но не настолько странных, как он. Сегодня дракончик был для Юго вьючным летающим нечто, вез на своей спине, лишь бы братишка не тратил сил напрасно. Готов на все ради него.

— Господин Адамай, простите нас. Мои охранники никогда не видели драконов… — отец Амалии склонился в реверансе с благоговением перед белокожим рогатым коротышкой с синими губами. Смерив его восторженным взглядом, добавил: — Приношу Вам свои искренние извинения за неподобающую встречу. Позвольте представиться… Окхарт Шеран Шарм — Король Садида. К Вашим услугам, господин дракон.

— Соберите военный совет, я изложу детали плана обороны. Мы с моим братом-элиатропом будем на передовой сдерживать напор! — деловито заявил дракончик, складывая маленькие синие крылья за спиной и выпуская струйки дыма из широких ноздрей.

— Элиатроп? Никогда не слышал о такой расе, — удивился Король Окхарт.

— Элиатропы рождаются из одного яйца с драконом. Юго — мой брат-близнец, — представил мальчика Адамай.

— Да это же «Кусака»! Самый знаменитый коротышка в буфболе! — восторженно воскликнул Король Окхарт.

— В буфбол сыграл, навеки буфболистом стал! — отсалютовал Юго кричалку фанатов и был заключен в королевские объятия.

Амалия предполагала, что Юго понравится отцу. Но не думала, что настолько. И что главным восторгом будет Адамай. Удивительно все же, что Юго — родственник всемогущим драконам, перед которыми до сих пор раболепствует мир, помня древние легенды. Она иронично скосила взгляд в сторону насупившегося принца, что не поверил ее рассказам прежде. У нее с братом всегда была конкуренция и натянутые отношения.

Амалия видела, как ревностно Адамай вертелся вокруг Юго, даже немного завидовала их такой милой трепетно-озорной братской любви. У нее в семье такого не было. Ее старший брат был слишком высокомерным и напыщенным. По крайней мере так она всегда воспринимала его.

Итак… Великолепная Амалия Шеран Шарм и неподражаемый Юго «Кусака» — красиво звучит! Так она и напишет в своем дневнике. Ева ведь ведет дневник и даже рисует там. Кое-чему полезно у нее поучиться.

Амалия была уверена, что все будет хорошо… О своем видении она промолчала, стараясь забыть концовку.

* * *

II. ИСКУШЕНИЕ

/ ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ /

— Вкус искушения сладок… Но лишь вначале… — произнес мужской голос. Откуда он доносился было непонятно.

Ей показалось или кто-то только что целовал ее?! Какой-то молодой мужчина, что поднял ее на седьмое небо во всех смыслах. Вот это поворот! И во что она опять ввязалась, последовав за Юго в очередное опасное путешествие?

В бреду все это или на яву? В голове шумело, в глазах все плыло и подсвечивалось фосфенами, затылок ужасно ныл. Она не помнила, как оказалась здесь на открытой пустынной местности горного плато под каким-то гигантским каменным кругом в небе, что висел там без каких-либо опор. Вокруг лишь бездонный океан небес.

— И за эту сладость всегда кто-то должен заплатить… — добавил голос, который словно раздавался прямо в мозгу.

Амалия стояла в растерянности. Она почти всегда могла оплачивать свои расходы, отец не жалел на нее денег. Но здесь вряд ли попросят золотые монетки — камы, так ведь?

Где она? Последнее, что всплывало в памяти — испытания в Башне Грез и новая реальная встреча с куклой Садиды, которая хотела что-то поведать ей, предупредить о чем-то важном. Удар лопатой по голове был полной неожиданностью, тем более от старика Руэля — напарника по команде.

«Вырубил меня? Вот ведь старый скупердяй! Всегда подозревала, что он с нами не ради помощи Юго, а ради бесплатных обедов в таверне и денег, до которых просто маниакально одержим. Не продался ли он врагам с потрохами?! Опять…»

Кто мог похитить Евангелину, беременную третьим ребенком, перепугать и разлучить детей, искалечить и почти погубить ее мужа Персидаля — и все это ради возможности заманить сюда команду Юго?! Неужели Адамай был способен на это? Известия о таком, словно гром среди ясного неба. Или кто-то просто прикрывался его именем, или манипулировал им, дергая за ниточки как кукловод? Об Адамае ничего не было слышно несколько лет после ссоры с Юго. Дракон покинул «Братство Тофу».

И вот получается, встретились здесь, все в сборе, почти как в прежние времена. Конечно, все друзья Евангелины поспешили ей на помощь. Ведь цена выигрыша — ее жизнь, и жизнь ребенка. На каждом уровне команду ждали полубоги со своими испытаниями. Кто-то собрал здесь — в Башне Грез — самых сильных из детей Богов мира Двенадцати. Сначала удавалось пройти испытания, но затем ряды команды поредели, а потом Амалия и Юго вовсе поссорились. Теперь она проходила уровень в гордом одиночестве. Амалия не хотела бы вспоминать ссору, но мысли постоянно возвращались к этому… Точнее, к тому, что случилось прямо перед их окончательным разрывом:

Она помнила, как Юго бросился к ней тогда, склонился, просовывая руку под голову, приподнимая и отыскивая влажным взглядом ее глаза. Воображение живо рисовало ей все в подробностях. Брови сдвинуты домиком, губа закушена до белизны. Во взгляде смятение и мольба.

— Ты жива!.. — с облегчением выдохнул Юго. — Ты очень рисковала. Если бы не ты, то я…

В его гречишно-медовых глазах стояли слезы. Он всегда переживал за нее. Как же горько-сладко…

— Я уже сбилась со счета, сколько раз ты делал это для меня, сколько раз мы спасали друг друга, — Амалия облизнула губы и с волнением в голосе добавила: — Может, пора признать, что мы больше, чем просто лучшие друзья?

Она устала ждать его. Ей уже плевать насколько нелепо они выглядят со стороны.

В его глазах смятение, но уже совершенно иного рода, на лице столько противоречивых эмоций. Он закрыл глаза и потянулся, робко отыскивая губами ее рот. Ему двадцать два, но он еще не целованный мальльчик, каким и выглядит даже спустя столько лет знакомства. Вечно молодой, вечно юный. Она сложила пухлые губы, подставляя их для поцелуя. Они столкнулись кончиками носов. Юго медлил, замерев в нескольких миллиметрах в нерешительности. Его ресницы дрожали. Их дыхание смешалось, став общим. Секунды промедления отмерялись ударами гулкого сердцебиения. Казалось, время замерло. Они забыли, что остальные друзья где-то рядом, отражают атаки. Здесь и сейчас только он, она… и их губы, соединяющиеся в поцелуе. Амалия прикрыла веки, отдаваясь этому сладостному ответному чувству целиком и полностью…

То, что случилось дальше было совершенно неожиданным. За что он так с ней? Дал надежду, а потом все разрушил. Поцеловал в губы, дав вкусить долгожданное, а потом назвал это «ошибкой». И это то, чего она ждала все эти годы? Все было зря? Все ее чувства отвергнуты? Такая боль в сердце, больше чем сейчас от удара по голове лопатой. Она все еще не могла пережить его отказ. Снова и снова воссоздавала эту ситуацию в своем воображении.

Юго был ее давней любовью прежде и главным поводом для печали теперь. Да, она была очарована им еще в юности. Такую привязанность не оборвать за миг. Прошла с ним немало по жизни, вкусив и сладости побед, и горечи поражений. Десять лет прожила предвкушая романтические отношения, все ждала его — когда же вырастет, ведь почти ровесники с ним. Думала, что мальчишки всегда отстают в развитии. Год другой и он догонит ее в росте, а потом и перегонит. Время шло, но разница лишь усугублялась. Жаль.

Они все реже писали друг другу, еще реже встречались. И только последнее время жизнь подвела их к черте, когда уже пора было выбрать. Вместе или врозь? К этому моменту было передумано и пережито уже так много.

Она понимала, в реальности никто не примет их любви. Она — садида из аборигенов-друидов, он — элиатроп, взявшийся из ниоткуда, не принадлежащий ни к одной из рас ее мира. Никто не поймет. К тому же он рядом с ней, как младший брат. Разница настолько разительная, что он буквально дышал ей в пуп. В прямом смысле. До сих пор. Это в юности казалось забавным и легко исправимым. Как не смущаться теперь еще больше, и не заливаться краской, когда он так трепетно обнимает ее бедра и по-драконовски жарко дышит в живот? И у нее мурашки от этого?! Все это кажется ненормальным. Может и правда все эти годы, все эти грезы — лишь ошибка?!

Они словно худшая парочка из возможных.

И вообще сейчас не до этого. В мире катастрофа одна за другой, катаклизм за катаклизмом. И скорее всего они с Юго навсегда останутся лишь друзьями.

Прежде она думала, что время все вылечит, расставит по своим местам. Глупые чувства к Юго поутихнут, она станет настоящей принцессой, заботящейся о своем народе. Или он достаточно вырастет, чтобы быть достойной партией… Но вот уже десять лет ничего не двигалось с места, пока не развалилось окончательно. Надо забыть об этом, вычеркнуть из мыслей, главное сейчас спасти Евангелину и ее детей.

«Хватит витать в облаках! Стоит отбросить воспоминания, пора оглядеться, трезво оценить ситуацию и как-то уже действовать!»

Неожиданно, вихрь бирюзово-изумрудного цвета окружил Амалию, нарушив ход путанных мыслей и испугав ее.

Она ойкнула и уставилась на зависшую в воздухе фигуру под мантией. Она знала имя того, кто скрыт под плащом. И ничего более.

Перед ней сейчас таинственный Оропо, который и встретил их на первом этаже Башни Грез, представившись и огласив правила своей игры, а потом издали наблюдал за их испытаниями. Все что было сказано им прежде казалось дурным сном или бредом больного разума, потому как перемешивалось с видениями и грезами. Сейчас он уже не казался иллюзией. Амалия судорожно начала приводить мысли в порядок.

«Новое испытание Башни Грез? В чем подвох? Как пройти? Последнее ли?»

— Ты готова? — спросил таинственный собеседник, что был скрыт бирюзовым плащом с головы до пят. Голос принадлежал мужчине. Плащ-накидка цвета небесной лазури обычно скрывал его фигуру, но стоило Оропо протянуть к ней руку — и в промежутке мелькнул оголенный по пояс мускулистый торс. Широкие штаны-клеш расходились книзу рваными перьями, удерживаясь на стройном стане лишь одной лямкой через плечо. Протянутая рука выглядела очень сильной. Сам же он казался загадкой, которую хотелось разгадать. Амалия шагнула навстречу, как завороженная.

Кто же это, кого он ей напоминает?

— Чем платить? Золотыми камами? — попыталась она сыграть наивную, обворожительно улыбнувшись. Может хоть в этот раз ее красота пригодится и не придется применять магию растений, призывать силы Садиды.

Оропо улыбнулся ей. Остальную часть лица скрывал объемный капюшон со странным узором пустых глаз, делающий образ похожим на филина.

— Я так долго ждал тебя… — томно прошептали его красивые губы.

Что-то было в его тембре голоса знакомое, хотя он впервые заговорил с ней напрямую. Оропо — тот самый Хозяин башни Грез, где они проходили странные испытания? Ведь это он, по словам Адамая, создал этот многоуровневый каркас размерами с самое грандиозное поле для буфбола в виде огромной титанической башни, волшебной по своей природе, состоящей из двенадцати этажей по числу пантеона Богов их мира. На каждом этаже полубоги, которые должны заменить своих благочестивых родителей. И здесь, судя по развернутой панораме небес, самый верхний ярус — двенадцатый? Или еще выше остальных? Что это за полубог, раз способен создавать такое, целый мир в миниатюре? И он следил за ней все это время?

— Я следил за тобой всю твою жизнь… — словно ответил на незаданный вопрос Оропо.

Но как такое возможно? На вид этому парню можно дать лет двадцать от силы. Ей двадцать три.

Капюшон с ушками делал его похожим на милого котика. И на Юго? Ну да, возможно, именно благодаря Юго такой дизайн в моде. Он ведь звезда «буфбола» не только Бонта, но и Бракмара — второй общемировой столицы. Теперь сувениры с изображением Юго «Кусаки» можно было отыскать в любом уголке мира. А этот незнакомец тоже фанат «буфбола»? Вряд ли… Мысли в голове туманились, наверное еще не отошла от удара.

Оропо протянул руку во властном жесте, меж длинных пальцев мелькнули голубые искры, и возник сияющий портал с видом на «око Нокса» — прибор со множеством линз, складывающихся в одну и тем самым создавая движущееся изображение — изобретение повелителя времени. Там на экране мелькали отрывки из её жизни:

Вот ей тринадцать, когда сбежала из дома и отправилась на поиски глухой деревеньки Емелька, после странного сна, где ей было самое первое видение куклы Садиды.

Кадры мелькали одни за другим.

Вот уже она старше. Амалия помнила, как Юго спас тогда все ее королевство от безумного Нокса. Это была страшная битва, полегла почти половина населения. И, видимо, Юго тоже досталось. Говорил, что обжегся элиакубом. Но, может, немного повредился головой? По крайней мере поступки его тогда были странными. Бросился защищать врага. У Юго доброе сердце. Но прикрывать Нокса собой от разъяренной толпы? Человека, что двести лет уничтожал мир? Благо он умер своей смертью, рыдая над обломками своей демонической машины. Потом Юго нес какой-то бред, что похоронил почти всех друзей, и даже ее — Амалию, но время повернулось вспять. И что будь в элиакубе чуть больше энергии, то удалось бы исправить куда больше. Что Персидаль не пострадал бы тогда. Разве могло такое случиться? Все они тогда были не в себе от шока. Ева вообще чуть умом не тронулась. Юго быстро взял себя в руки. Так что все забылось. Она не помнила, значит и не было? Или было?

Помнила лишь, как Юго отдалился позже, посвящая все время своей настоящей семье, которая значительно увеличилась каким-то странным образом. Сначала элиакуб (отнятый у Нокса) был украден прямо из-под носа стражи, потом долго искали пропавших Юго и Адамая. А когда нашли эту парочку, то на руках у них были новорожденные беловолосый малыш и черный дракончик. Адамай заявлял, что слишком молод, чтобы быть малышам родителем. Амалия тогда сбежала в слезах. И лишь позже ей пояснили, что все не так, как она подумала. Это их братья. Гругалорагран переродился вместе со своим близнецом. Просто с помощью элиакуба Адамай и Юго пытались открыть портал к своей семье, задействовав дофус-яйцо. И вот получилось такое. Яйцо вылупилось. А из портала появился взрослый элиатроп. Этот Килби — милый дядюшка Юго, что рассказывал такие чудесные истории про далекое-далекое прошлое, которое было еще до зарождения мира Двенадцати, говорил, что поделится знаниями своей культуры. Такой обаятельный и стильный мужчина. Жаль, что с тех пор его никто больше не видел. Юго сказал, что Килби вернулся домой и заботится о детях, как и положено Королю, рассказывает им сказки. Дружная семья у Юго, не то что у нее… У Амалии вот отец при смерти, а брат уже примеряет корону, неустанно и навязчиво подыскивая ей женихов, лишь бы скорее выдать замуж.

— Я думала, что механизмы Нокса уничтожены… Граф Харибург собрал остатки и частично восстановил, но…— пробормотала Амалия.

Она вдруг задалась вопросом: Оропо с Харибургом заодно, иначе откуда у него доступ к вещам Нокса? Это благодаря этим изобретениям злого гения он так много знает о каждом из «Братства Тофу»?

Хотя следовало задаться вопросом: откуда у Нокса так много удивительных и невероятных изобретений, работающих на энергии вакфу и сам загадочный элиакуб — странный сияющий кубик, который даже судя по названию принадлежал элиатропам?

Нокс следил за всеми, кто был с Юго рядом. Отправлял тысячи механических жуков со встроенными видеокамерами. И все эти сведения собирал здесь. В этом странном приборе, что транслировал изображение, она впервые видела себя со стороны дивным созданием леса, красивой юной девушкой со смуглой кожей, с длинными зелеными волосами.

И Амалия всегда следила за модой, постоянно пополняя свой гардероб дорогой и красивой одеждой.

Она сама не поняла как переключилась на иную тему, далекую от той, что беспокоила ее в начале.

Амалия смотрела на экран, разглядывая свое изображение, и, приходя к неутешительной мысли, что в четырнадцать выглядела весьма глупо, примитивно-вульгарно. В волосах миленькие, но глуповатые маргаритки. Топ без бретелек, что едва прикрывал растущие прелести и обнажал ее соблазнительный животик, мини-юбка из листьев — не лучший наряд для путешествия и поединков. Ужасно, просто ужасно! Самой теперь смешно и тошно! Рыцарь Персидаль, старик Руэль и… юный Юго — они все созерцали это?! Как и Оропо сейчас смотрел на экран, слащаво прикусив кончик языка. Не зря Евангелина высмеивала ее наряды, хотя и сама далека от совершенства.

Сейчас же она выглядит куда лучше, правда ведь? Этот вопрос всегда заботил ее в первую очередь.

Она уже и позабыла о тех странностях, что посетили ее голову. Думала лишь о том, что с тех пор, как вернулась во дворец, она демонстративно носила платья, соответствующие ее королевскому статусу, и ветвистые рога, словно подчеркивая свою зрелость и готовность к продолжению рода. Возраст невест, о Садида! А Юго был озабочен совершенно другими проблемами — уроном от битвы. Спрашивал чем может помочь королевству, чем порадовать ее. Не воспринимал намеков и исполнял абсолютно все просьбы, насколько бы бредовыми они не были, не понимая, что ей важно лишь внимание с его стороны. Ловил тушканчиков, например, чтобы уменьшить потери урожая.

Почему представители мужского пола совершенно не воспринимают намеки? Амалия носила эти платья для него, а он пропадал в полях, оставив ее в одиночестве во дворце. Ничего удивительного, что как только выдалась возможность она снова увязалась с ним в путешествие, сбегая в очередной раз из своего королевства. Ей нужен был возлюбленный и его любовь. Как говорил ей отец: «Рядом с тобой должен быть тот, с кем можно спокойно расти и цвести»

Но после неудачной свадьбы ей уже не хотелось излишнего внимания к своей персоне. Граф Харибург хотел жениться на ней только ради деревьев, обильно покрывающих весь ее благодатный край, чтобы сжечь все в печах своего морозного королевства. Какой ужас! А она почти поверила, что он был очарован ею. Оказалось лишь деревьями.

Амалия снова видела себя там на экране «ока Нокса» в подвенечном платье с узором-снежинкой на спине. Все же прелестный был дизайн! Эй к лицу белое! Получше зеленого и красного уж точно!

Она любовалась собой, разглядывая очередной наряд.

«Око Нокса» показывало ей Юго, протестующего против ее свадьбы, а потом прикрывающего ее от смертельного удара разгневанного графа. Юго всегда спасал ее, рискуя собственной жизнью.

Она с замиранием сердца смотрела, как голубое сияние зажглось на ладонях Юго, растекаясь в пространстве и образуя портал, в который он поймал смертельный луч, способный заморозить что угодно. От напряжения энергия вакфу подсвечивала бирюзовым под его бледной кожей странные символы, орнаментом петляющие по вздрагивающим предплечьям и широко расставленным ногам. Она снова видела его, почти замертво упавшего на пол… и ей было страшно за него.

— Ай-яй-яй, — неодобрительно цокнул Оропо, заглядывая через ее плечо на экран. Что он имел в виду?

Вдруг «око Нокса» мигнуло и с экрана на ее уставился помутневший зрачок единственного глаза графа Харибурга — бледная выцветшая радужка была покрыта коркой льда, как и все его лицо, застывшее навсегда.

Она вскрикнула и зажала рот руками.

— Извини, не думал, что так испугаешься. Ты же вроде считала его симпатичным, харизматичным и стильным, несмотря на небольшой изъян?! Он был одноглазым. Тебе определенно не везло с женихами.

Амалия в ужасе пялилась на немигающий глаз, смотрящий на нее с экрана.

— Что с ним? — прошептала она, теряя голос.

— Замерз, — просто ответил Оропо, совершенно спокойно. — Деревья нужны были для обогрева и спасения жизни. Климат ухудшился совсем.

Но почему же тогда вмороженный в лед мужчина стоял на одном из этажей Башни Грез? Ей не померещилось? Это трофей Оропо или так он негласно упрекал ее в том проступке? Амалия помнила… Ей было жалко свои деревья. Хотя в обмен Харибург готов был спасать ее страну от потопа. Она расторгла тогда сделку, отменив брачный контракт. Сколь многое было тогда на кону?! Ее жизнь, существование всего ее королевства, народа, лесных массивов, чащи древа древнейшего из Богов их мира. Отец-король ждал этого политического брака, как шанса на единственное спасение. О том, что союз был спасительным и для Фригоста — владений Харибурга — Амалия не думала. Своим отказом она обрекла жителей тех краев на погибель?!

Ее сердце сжалось от боли. Как принцесса Садида, Амалия очень любила свой народ и пошла бы на все, чтобы спасти его. То же самое касалось и ее друзей. Но Харибург пытался причинить им вред. Она не могла поступить иначе. Верила, что есть иной вариант спасения ее страны. И это ее замечательный элиатроп! Юго — единственный член из всего «Братства Тофу», к которому Амалия относилась с таким же уважением и восхищением, как к своему телохранителю и лучшей подруге Евангелине.

Однако за эти годы, что она знакома с Юго, после всех их приключений, это восхищение и дружба переросли в какое-то романтическое влечение. Разлука с ним расстраивала так, что она отсчитывала мучительные дни. При встрече ликовала и кидалась обнимать, порой забывая о своем статусе. Бывало не могла удержаться от дружеского поцелуя в щечку. Ругала себя за это и пыталась сохранить хоть иллюзию приличия. Амалия, похоже, до сих пор не готова признать то, что хотела отношений с ним даже несмотря на его внешний вид, совершенно несоответствующий образу «желанного возлюбленного». Но было ли это той самой любовью, о которой написано так много в книгах королевской библиотеки? Пошла бы она за Юго в иной мир, как это сделала Евангелина ради своего Персидаля?

Действительно, Амалия не знала этого, но и не могла отрицать то, что часто проявляла наибольшую заботу именно о Юго всякий раз, когда он попадал в опасную ситуацию, и испытывала наибольшее облегчение, когда он возвращался живым.

Как многое связано в жизни Амалии с Юго… Его желтая безрукавка, милое личико и копна золотистых волос под огромным лазоревым колпаком с завидной частотой мелькали в кадре «ока Нокса».

События десяти лет пронеслись, оставляя щемящее чувство в груди.

«Все же он великолепный, необыкновенный… и неповторимый» — мысленно взгрустнула она. Ее чувства не изменились к нему за эти года. Но и он не изменился внешне. Пока они были наивными подростками, обниматься с ним было вполне приемлемым. Сейчас же…

Сияющий портал закрылся, изображение пропало. Но Амалия продолжала стоять в ступоре, размышляя о том, как жестока может быть судьба. У них с Юго пока точно не может быть отношений. Он выглядит, как ребенок. Словно застрял в этом образе. Когда же он повзрослеет? Сколько еще ждать его?

— Я ждал встречи с тобой всю свою жизнь от начала времен… — произнес Оропо совсем рядом с ее ухом. И она вздрогнула от неожиданности, засмотревшись на воспоминания. Зачем он показывал ей фрагменты из ее жизни?

— Но… — начала она и замолкла, когда его рука бесцеремонно обхватила ее талию. Она почти забыла, что хотела сказать. Ведь только элиатропы и их драконы умеют создавать порталы, как Юго?

— Юго? — произнесла она лишь крайнее слово мысленной фразы. Вышел какой-то глупый вопрос. Это не мог быть Юго! По той простой причине, что Амалия знала его десять лет, и он нисколечко не изменился с тех пор, оставаясь все тем же мальчишкой.

А Оропо… Он такой! Его губы совсем рядом, такие манящие… И знакомые?! Почему?

Амалия протянула руку к его лицу, пытаясь скинуть капюшон. Высокие скулы, задорный вздернутый аккуратный нос — это все, что она успела рассмотреть. Оропо запрокинул голову, ускользая от этого маневра. Он высокий, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться. Она, ойкнув, отдернула руку, потому что его губы неожиданно поцеловали ее ладонь.

— Я — это Юго, но старше и сильнее… — шепнул Оропо, окончательно ошарашив ее.

Это невозможно! Амалия не верила. Но вдруг в голове пронеслись обрывки воспоминаний, как на первом же этаже этой башни все попали в «ловушку времени». Тогда за каждый их шаг пролетали десятилетия. Амалия, став наблюдателем со стороны, видела, как ее друзья постарели и даже почти умерли от дряхлости. Все, кроме Юго… Мальчик лишь слегка повзрослел, превратившись в прекрасного юношу. Амалия, смотря на его статную, мужественную фигуру, на красивое лицо, вдруг поняла, что так и должен был выглядеть ее «принц мечты». Тогда она думала, что это место не зря названо Башней Грез. Возможно, это была лишь иллюзия, потому как выйдя из ловушки все оказались прежними. Юго был все тем же мальчишкой. А Оропо словно был отражением этого видения… Нет, этого не может быть. Это все обман зрения, какой-то дурман.

— Я создал ту ловушку специально, чтобы ты увидела, каким станет Юго когда-нибудь! — с иронией криво усмехнулся тот, кого все звали Оропо. — И узнала меня… Я ждал и любил тебя несколько столетий. Я не иллюзия. Настоящий. Прикоснись, если не веришь. Я — это Юго, но уже не мальчик… Я старше и опытнее…

Оропо улыбнулся дерзкой улыбочкой и властно притянул ее к себе, Амалия коснулась ладонью его обнаженной груди, прижалась к горячему мускулистому телу. Да, это был реальный человек на ощупь. Она другой рукой приподняла край капюшона. В этот раз он поддался и почти позволил ей сделать это. Улыбка была знакомой, как и острые клычки «кусаки». Но как такое могло быть?

— Я копия Юго, которую он создал, играясь с дофусами. Три года назад он искривил пространство континуума, отослал нас назад во времени, к самым истокам. Ты даже не подозреваешь, на что он способен! Как и Юго сам сейчас не знает своих сил. После перерождения он все позабыл: и свое великое прошлое, и все наши высокие технологии. Наш Король элиатропов — покорителей Вселенной Кросмоза! Да он же почти как высший Бог для мира Двенадцати!

Оропо с каким-то злорадным восторгом говорил о своем «создателе». Глядя в недоумевающие глаза Амалии, добавил:

— Юго так горевал по своему погибшему народу… Так не хотел быть последним угольком на пепелище великой цивилизации… Так не хотел остаться один… Это было его заветное желание! Оно исполнилось, пусть и кривовато…

Амалия кое-что слышала подобное от Юго, но никогда не заостряла на этом внимания. Если замечала, что он о чем-то грустил, то просто старалась отвлечь и успокоить, сказать как много он сделал для ее королевства. Она не верила тому, что слышала сейчас, и не доверяла глазам. На нее с нежностью и тоской смотрели до боли знакомые темно-карие глаза, с голубым отблеском вакфу. Все тот же медово-коньячный оттенок радужки в солнечных лучах, те же коричные крапинки в глубине, те же длинные ресницы, бросающие тени, делая взгляд таким выразительным. И Оропо действительно был похож на того взрослого Юго, что Амалия видела в «ловушке времени».

— Я знаю все о Юго, потому что он — это я. Я — это тот, кем он станет.

Амалия протянула руку, пытаясь снять едва приподнятый капюшон, чтобы лучше рассмотреть его. Оропо схватил ее за запястье, не давая это сделать. Юго тоже всегда поступал так, если она пыталась снять с него колпак. Что они скрывали оба?

— Ч-ш-ш… Обожжешь руку, — усмехнулся Оропо. — Хочешь знать секрет Юго? Что он скрывает под шапкой? Я могу показать, только не прикасайся. Это опасно!

Он скинул капюшон… и из-под него вспышками голубых молний появились перепончатые крылья из потоков энергии вакфу. Божественно! Искры вспыхивали и перетекали по изящным ветвям, подсвечивали пространство, создавая ирреальность бытия. Они были похожи на крылья дракона и на сияющие рога одновременно. Восхитительное зрелище, которое не стоило бы прятать, по ее мнению. Амалия смотрела во все глаза с восхищением, прикрыв рот ладонями.

«Неужели у Юго такие же?»

Стоило этим крыльям поменять положение, как вихрь ветра вырвался, растрепав густую копну русых локонов. Пряди мгновенно наэлектризовались. Но ему к лицу вся эта феерия. Теперь он не был похож на человека. Он — создание иного мира.

«Они еще и подвижны? Так вот почему ушки на шапке Юго иногда шевелились, приподнимались, когда я слишком приближалась к нему? И стоило скрывать такую красоту под колпаком?»

— Элиатропы могут летать с помощью этих крыльев. Но Юго стеснялся делать это при своих друзьях, полагая, что его способности создавать порталы и двигаться со сверхскоростью уже слишком сильно выделяют из команды, — пояснил Оропо, легко оторвавшись от поверхности земли и зависнув над Амалией. Полы плаща распахнулись ветром и играли складками за его спиной, демонстрируя всю его мужественную красоту и сексуальность.

Амалия стояла с открытым ртом, поглядывая на него снизу вверх. Он легонько коснулся ее подбородка кончиками теплых пальцев.

— Его крылья недостаточно отросли, чтобы демонстрировать всему миру. Юго как неоперившийся птенец! — Оропо самодовольно хохотнул, осознавая свое превосходство над оригиналом.

— А сколько лет нужно Юго, чтобы повзрослеть? — не удержалась от интригующего вопроса Амалия.

— До двенадцати Юго развивался, как обычный человеческий ребенок. Если бы он не вздумал «играть в Боженьку», не трогал элиакуб, не зная принципа его работы, не активировал бы все дофусы разом, послушался бы однояйцевого брата… Был бы, как я сейчас, мужчиной. И как Адамай. Брат-дракон не забыл вырасти, в отличие от него. Я знаю все о секретах Юго. Все, что он скрывает. Знаю и о том, что он чувствовал к тебе… — уклончиво ответил Оропо и перевел беседу в иное русло. — Ты не представляешь, каково это прожить сотни лет, лелея воспоминания о тебе и мечтая о твоем поцелуе…

Амалия распахнула глаза, ее щеки зарделись румянцем.

Оропо снова протянул руку, создавая портал к «оку Нокса». Там она видела недавние события, что произошли здесь, в Башне Грез:

Вот она лежит в объятиях Юго, подхватившего ее и снова спасшего. Он довольно легко для мальчишки удерживал ее на руках. Их общий румянец щек от смущения. Она спрыгнула, убежала, как робкая девчонка, хотя сейчас ей двадцать три. Только пятки замелькали. Амалия по-прежнему босиком, ведь ей так необходима связь с природой. А миниатюрные, но крепкие руки Юго ловили ее ускользающий образ. Он отчаянно сжал кулаки, когда она сбежала. Как интересно все смотрится со стороны.

А вот новое воспоминание. «Око Нокса» моргнуло, картинка сменилась: после очередного испытания в Башне Грез Амалия рухнула на пол, спасая Юго от гигантского шара для не менее гигантской игры. Они могли легко пройти тот уровень, если бы просто подарили свое нижнее белье коллекционеру. Тот, кто придумал испытания, явно с извращенным умом. Если в двенадцать Юго без особых раздумий мог пожертвовать своими трусами ради блага команды, то теперь, в двадцать два, не торопился делать это и категорически протестовал, когда коллекционер потребовал нижнее белье Амалии. Они предпочли сражение с полубогом. И вот едва не расплатились жизнью. Там они и поцеловались впервые в губы. Поцелуй, которого она ждала почти десять лет.

Портал закрылся, скрывая «око Нокса». Но Амалия прекрасно помнила, что произошло дальше. Слишком… больно! Она не хотела снова увидеть, как Юго оттолкнул ее и сказал те горькие слова. Как она опустилась перед ним на колено, практически продолжая умолять и выпрашивать, получая в ответ лишь новую порцию боли. Ей не хотелось вспоминать…

Почему?! Почему он отверг ее, почему не верил, что у них могут быть отношения? Юго никогда не любил ее?! Считал эгоисткой, думающей лишь о себе, капризной принцессой и зазнайкой, хотя она столько сделала для команды и только что спасла его самого, рискуя своей жизнью?!

— Остается только догадываться, почему он поступил так… — снова ответил на незаданный вопрос Оропо, словно читая ее мысли. Или он просто действительно слишком хорошо знал ее и понимал с полуслова? Он горестно вздохнул и продолжил: — Я на его месте, только бы мечтал о таком.

Амалия вдруг вспомнила, что когда очнулась здесь, кто-то целовал ее. Но ведь тогда она была практически без сознания. Оропо? Воспользовался ситуацией? Или это просто бред после удара по голове?

— Увы, мы разминулись до этого. Три года назад. У нас с Юго общие воспоминания ровно до того момента, как он отослал нас…

— Что ты подразумеваешь, говоря «нас»? — переспросила Амалия, отмечая, что уже дважды он оговорился. — Вас что, несколько?! Его копий?

Оропо кивнул. Вот тебе и неподражаемый Юго…

— Юго создал больше сотни копий, но дожил до этих дней лишь я. У нас был ограниченный запас вакфу, в отличие от нашего бессмертного оригинала. Когда кто-то умирал из нас — элиотропов, то остаток вакфу переходил выжившему.

Амалия снова приоткрыла рот, но теперь уже от ужаса. Она боялась продолжить мысль… Почему именно Оропо дожил? На что он пошел ради этого, имея равные шансы со всеми? Так он и превратился в злого гения, создавая ситуации, ведущие элиотропов к гибели? Судя по живучести и уникальным способностям Юго, их нелегко убить. Единственный случай в далеком-далеком прошлом: тысячи лет назад в прошлой жизни Юго погиб, пожертвовал собой ради спасения детей элиатропов. Самопожертвование — это в его характере. Юго бился до последнего вздоха и скорее бы пожертвовал собой, чем позволил испытать боль своим близким, тем кого любил. А Оропо точно копирует его в этом?!

— И все мы помнили о тебе, все мы мечтали поцеловать тебя. — Оропо не дал ей и шанса обдумать. — Каждый из нас пронес чувства к тебе через столетия!

Она снова покраснела. Амалии льстили его слова, но она понимала, насколько ужасна ситуация и сколь многое сейчас на кону. Гораздо больше, чем на ее свадьбе.

— Юго боится признаться. Но я… — Оропо снова обнял Амалию, уже не встречая былого сопротивления. — Я — это Юго, но только мудрее и смелее. Я не оттолкну тебя.

Он наклонился и коснулся теплыми губами ее щеки. Ей показалось или губы Юго были куда горячее? Юго яркий и жаркий, как южное солнышко. Оропо был его бледной копией?

— Все клоны-элиотропы погибли, так и не дожив до этого счастливого момента встречи с тобой. У меня тоже слишком мало энергии, не знаю, сколько ещё протяну… — прошептал Оропо. — Подари мне хоть один поцелуй на прощание…

Сердце ее сжалось. Как романтично! Разве не так описывали любовь в романах? Ее история с Юго-Оропо будет самой эпичной, лучше чем у Евы и Персидаля! Какое искушение!

Амалия больше не боялась Оропо. Разве может причинить вред, тот, кто так похож на спасителя мира?! Мира, который стал ему новым домом. Мира, который он так полюбил. Мира, где у него новая семья и друзья. Все новое по факту, но единственное и неповторимое в памяти.

— Я совершенно тобою очарован… — добавил Оропо, взяв ее за локоток.

Это какой-то подарок судьбы за все годы ожидания! Она закрыла глаза, подняв лицо для поцелуя. Какой же он высокий!

И его губы нежно коснулись ее губ. Он целовал ее, словно свою святыню. Их ступни оторвались от поверхности земли. Они взлетали выше и выше, а поцелуй становился все откровеннее и ненасытнее. Он словно получил дополнительный глоток жизни, новый смысл бытия, открылось второе дыхание. Ветер трепал их волосы и играл с его лазоревым плащом. Оропо сладострастно прикусил ее нижнюю губу, настойчиво раздвинул кончиком горячего языка ее губы, смачно проник, окончательно вскружив ей голову.

Поцелуй Оропо был совсем не похож на поцелуй юного мальчика. Пожалуй, копия Юго была опытнее во всех аспектах.

Все мысли выветрились из головы. Она ликовала.

— Верь мне, и все будет хорошо… Обязательно будет! — шептал ей в губы Оропо, продолжая целовать.

И Амалия верила, что так все и будет в любом случае. Даже когда из порталов возникли все ее друзья. Даже когда появился Юго, которого она теперь с легкостью могла простить за его отказ и все сказанные им слова. Все будет хорошо!

— Амалия?! — услышала она отчаянный крик и узнала мальчишеский голос. Это кричал Юго…

Амалия в ужасе прикрыла бесстыжий рот рукой, только сейчас оценив ситуацию. Юго видел, как она целовалась с Оропо! И он не знал, кто скрывался под лазоревым плащом.

Что Юго о ней подумал? Какой ужас!

Хотя… Разве у нее нет на это права после того, что случилось? После того как он отверг ее? Она ему чем-то обязана? Нет! Пусть теперь думает что захочет, прибавит еще один пункт в свой список ее недостатков, которые уже озвучил прежде.

Ну и плевать! Он же сам отказался от ее любви, оттолкнул ее, когда она так жаждала его поцелуя!

— Ты мне не нужен, Юго, — подвела черту в их отношениях она. Ее слово будет последним. Она не будет «брошенкой». Амалия указала на прелестного юношу в лазоревом плаще, что парил в воздухе рядом с ней. — Оропо — это ты, но только старше, опытнее, мудрее и смелее.

* * *

III. ЦЕНА У КАЖДОГО СВОЯ

В глазах туман, а в сердце Юго столько боли… Он все видел и был просто в бешенстве. Ревность захлестнула мальчишку, лицо перекосило от злобы и страдания. Он не верил, что так жестока может быть судьба. Это не могло быть реальностью.

Он не верил, что такое возможно. Но этот лазоревый плащ ему снился с самого детства. И тот колпак, что он почти никогда не снимал — того же цвета. Снилось, как он снимает шапку с головы, бросает на землю, а его ступни через пару шагов отрываются от поверхности, унося ввысь.

Юго сомневался в истинности сказанных слов. Это все какая-то иллюзия. Здесь в Башне Грез ничему нельзя верить.

«Оропо — это ты, Юго, зуб даю!» — прилетела телепатическая мысль-послание от Адамая. Взор на миг заволокло туманом. Брат-дракон смеялся над ним, протягивая лапы к сияющему элиакубу. Если до этого Юго еще как-то мирился с сердечной болью полученных травм, то сейчас все внутри закипело. По венам его текла драконья кровь и пламя из горла уже вырывалось наружу.

Хотелось сорваться с места, кинуться на наглеца, посмевшего коснуться Амалии, ударить с размаху кулаком по лицу. Но его словно парализовало. А мозг был взорван. Перед взором все поплыло, а в голову словно что-то проникло.

Он вдруг увидел ее увядающий образ.

«Сколько еще я должна была ждать? Моя жизнь скоротечна, я не буду жить вечно»

Ее слова пронзили его насквозь.

— Прости, Амалия… — вырвалось из его уст и колени подкосились сами собой, он рухнул, как подкошенный.

Все в его жизни зря. Лучше бы он никогда не возрождался. Этот мир никогда не был предназначен для него. С малого возраста он был словно сломлен чем-то, проживая в тихой Емельке, но засматриваясь на недосягаемые звезды, ощущая, что где-то там его дом, а не в этой маленькой таверне. Личность матери всегда была тайной за семью печатями и поводом для сплетен. Отец один растил его. Юго никогда не играл с дворовыми ребятами, помогал отцу по хозяйству с уборкой, помогал готовить обеды для постояльцев, являясь сыном пекаря, а ощущая себя забытым королем великой цивилизации.

Всегда прятался за маской небывалого весельчака, никогда не опускающего руки. Неутомимо работал, отточив свою ловкость официанта и поварские умения до уровня виртуозного мастерства. Вечно грустный в душе, словно похоронил кого-то и ужасно скучал, а на людях — развеселый и улыбчивый. Он так нуждался в теплых чувствах, любой привязанности, что готов был заботиться не только о своей маленькой птичке-тофу, но даже о прожорливом цветке-монстре в качестве питомца. Ничего удивительного, что когда ему предложил дружбу парень с демоном в мече, он с радостью согласился. До встречи с Персидалем он и не полагал, что сражения могут быть в удовольствие. Раньше все его время занимали кулинария и походы за продуктами.

Он был в ужасе, когда узнал, что приемный, что все здесь не родное ему. Но внутри он всегда подозревал это. Память хоть и была стерта, но не основательно, и чувство «дежавю» преследовало его.

Он писал втайне стихи и делал пометки в своем дневнике, вырисовывая замысловатые символы, которые никто не мог прочитать. Папа Альберт однажды сказал, что кажется это драконий язык. Как же он был прав! Ведь Юго — он дракон наполовину, наполовину дитя богини…

«Зря Гругалорагран подкинул тебя людишкам, как какого-то кукушонка. Росли бы мы вместе на острове Ома, ты бы не привязался к этому миру. И мы давно бы уже улетели» — добавил Адамай.

— Ага, выкачав всю энергию и все здесь уничтожив?! — парировал Юго. Не верилось, что Адамай такой же, как Килби. Верил, что близнец любит этот мир и привязан к друзьям. Но братишка изменился не только внешне. И раз он без особых зазрений совести мог ударить беременную женщину, избить инвалида, разрушить до основания дом многодетной семьи посреди лютых холодов зимы, то…

Вид распластавшейся на земле Евы с огромным животом и кричащий в ужасе, падающий в пропасть однорукий Персидаль — все это еще преследовало Юго. Близнец был жесток, отправляя эти видения ему. Как Адамай мог поступить так? Почему все его родственники настолько холодны и безжалостны?

В голове всплыло видение приемного отца, что тыкал ему в грудь со словами: «У тебя есть сердце, вот что главное. Вот, что спасет мир!»

— Альберт был не прав, ты такой же, как мы. С чего бы тебе быть иным? — усмехнулся Адамай, не открывая рта. Их телепатический диалог продолжался.

— Это ты не прав, может в венах у нас одна и та же кровь, зато я вырос в настоящей любви. Папа во мне души не чаял и звал своим птенчиком.

Адамай заблокировал связь. Ревнивец! Всегда претендовал на номер один и требовал внимания.

Вообще не до него сейчас.

Мгновенно оказавшись рядом, Адамай со всего размаху смачно ударил хвостом его по лицу. Из глаз Юго посыпались искры.

«Что ты о себе возомнил?!»

Серия ударов дала понять, что брат-дракон это сила с которой стоит считаться.

— Раз уж Оропо это Юго, то не должно быть никаких претензий, — заявила Амалия. Довольный ее репликой парень в бирюзовом плаще прижался к ней и приобнял. — Давайте выслушаем Оропо, даже Адамай на его стороне.

Претензии?! Юго едва сдерживал себя, как в день свадьбы Амалии. Он не собирался устраивать каких-либо сцен, унижающих его достоинство и всегда уважал ее выбор, как и ее саму, но что-то было выше его сил благоразумия.

Как же так?

Она не с ним. Брат против. Друзьям не до него. Он остался совсем один. Адамай избивает его и физически, и морально, не дает приблизиться к негодяю. Со стороны это выглядело, как благородное прикрытие драконом от взбалмошного мелкого ревнивца праведного Оропо, что внушил всем полубогам надежду на светлое будущее? И к ней никаких претензий, раз Оропо выдает себя за его копию?

И не права Амалия! Разве можно ставить точку вот так? Не объяснившись? Конечно, Юго понимал, что сам виноват, сам отказал ей. Но он хотя бы попытался обсудить это. Другое дело, что разговор так и не состоялся.

Во-первых, он хотел сказать все, что думал. Прежде. Об их разных цивилизациях. О том, что у них разные ритмы жизни. Объяснить все ей, чтобы поняла. Что причины для отказа весьма серьезные. Для него. Но для нее еще в большей степени. Он оберегал ее и не хотел лишней боли. Но она высокомерно отказывалась говорить на эту тему после их ссоры. Он с готовностью принимал ее гнев, ее игнор, ее капризы. Но сейчас…

Нет он хотел сейчас кричать! В нем бушевало пламя. Он устал от того, как все было раньше. Ему уже не двенадцать, а двадцать два.

Юго поднялся с земли…

Во-вторых, не ей говорить ему, каким он, мог бы стать, это слишком низко, он даже родному брату не простил саркастичной шутки на эту тему.

Да, он в двенадцать выглядел на девять-десять, а в двадцать два лишь на двенадцать!

Но разве он виноват, что растет так медленно? Разве виноват, что он — элиатроп?! Да ему на вылупление из яйца-дофуса потребовались десять тысяч лет!

Амалия наверняка упивается его ревностью к такому красавчику, которым ему не бывать. При ее жизни… Да, кто знает сколько пройдет времени прежде чем он вырастет?! Об элиатропах нет никаких сведений в этом мире, они здесь пришельцы. Его мира давно нет, разрушен до основания, в его родном королевстве все взрослые элиатропы уничтожены, погибли все кроме Килби. Но тот не скажет правды. Ему нельзя доверять.

Остались лишь дети, которые уже ближе к смертным, не унаследовали их силы. Да, Юго — их король. Но как ими править?

Как их спасти по-настоящему, дав им простор для жизни? Ведь их несколько десятков тысяч.

Такое огромное количество детей ему не по силам.

Юго с готовностью принял заботу о двух младенцах-братьях, кормил молоком и рассказывал сказки на ночь. Но тысячи и тысячи?! Где найти им место, не обделив этим другие расы?

Они все выглядят младше или почти ровесниками ему пока находятся в том измерении. Там время застыло на столетия. Адамай вырос здесь в этом мире, превратившись из забавного дракончика в двухметрового экзотического красавца. Но он истинный дракон. А Юго лишь наполовину, и ни капельки не изменился, застрял в детстве. Никто не знает причин. И может с ним и в правду что-то не так, даже по меркам элиатропов?! Физическое развитие из отставания перешло к почти полной стагнации. Амалия спрашивала Юго сколько ей еще ждать его, и вот не дождалась… Целуется прилюдно да ещё с врагом!

И как красиво они смотрятся вместе с Оропо! И как она смехотворна с ним — Юго, таким коротышкой?!

Пламя внутри полоснуло так, что расчертило линиями даже лицо, отразившись голубыми вспышками в глазах.

Проклятая ревность! Как же больно! Как же выворачивает душу на изнанку, рвет сердце на части, вскипает в венах.

Нет! Обвинял в излишней ревности брата, а сам?!

Надо успокоиться и найти центр бури в душе. Найти что-то хорошее за что уцепиться, чтобы не сорваться. Он уже давно боролся с психологическими проблемами в гордом одиночестве.

Юго прищурил глаза, переходя на энергетическое видение ауры. Амалия сияла внутренним светом. У нее сердце Королевы Садиды. Она так чиста и наивна. Не из злых побуждений все это творит. Верит, что все хорошо! Оропо ей нравится!

Чувство ревности прожгло его насквозь основательно. Какой ужас — он ревновал к самому себе по сути. Мозг не выдерживал перегрузок.

Вспышка в глазах снова. То послание, которое брат-дракон хотел донести:

«Делюсь выученным уроком. Смотреть на мир через вакфу — не всегда правильно, даже Гругалорагран ошибался, если рядом демоны — шушу, научись видеть красоту мира через… Боль!»

— Мне достаточно больно, как и ей. Ты же прекрасно знаешь, что наши чувства больше чем дружба, сам мне говорил об этом. Думаешь я не видел, как обидел ее? Но это капля в море, если я отвечу ей взаимностью.

Брат продолжал посылать мысли:

«Я отдал тебе всю свою вакфу и погиб вместе с тобой в прошлой нашей жизни, когда ты решил погеройствовать. И все это, чтобы мы снова возродились вместе. А ты заставил меня уйти. Меня — единственного однояйцевого брата! Ты предал меня ради смертных друзей, что с тобой по пути лишь на миг. Я — твоя вечность. Твое второе я. И я предал тебя в ответ, вступил в «Братство забытых». А теперь смотри, как все предадут тебя!»

— Я искал тебя. Я хотел помириться и сказать, что ты прав. Помнишь, уходя, я сказал, что люблю тебя, брат?! И в прошлой жизни и в этой.

Адамай огрызнулся:

«Ты заставил меня верить Оропо, и больше не верить тебе. Ты хотел новую семью? Заплати за свое искушение… Болью! Полюбуйся каким монстром ты можешь быть, сын пекаря! По милости огня и пламени, вот истинный лик твоего будущего — Оропо. Знаешь, ты ничем не лучше его. Я говорил тебе не играться с элиакубом?! Говорил, что нельзя активировать все шесть дофусов разом? Ты создал Оропо и отправил к истокам истории, а он наворотил таких дел, что не расхлебать: подставил Огреста, подставил Нокса. Выходит, ты виновен во всех бедах этого жалкого мира. Ты первопричина потопа и хаоса Огреста, из-за которого пострадали все расы мира Двенадцати! Думаешь они, те кто страдал столетиями простят тебя, глупого мальчишку просто поигравшего взрослой игрушкой?!»

Юго уже давно жалел о телепатической связи с Адамаем. Брат мог влезть в его голову, читать мысли, посылать видения. А Юго так и не освоил это. Он не осознавал до конца как все события связаны и предпочел отмахнуться. Вот хотя бы научиться блокировать брата с его глупыми и обидными замечаниями. Никто не понимал его так, как Адамай. Никто не мог делать больнее. Хотя нет! Вот отыскалась достойная замена — Амалия! Как же больно в сердце!

Она выбрала другого.

Сказала, что тот во всем лучше.

Но разве Оропо спасал ее?

Разве не Оропо натворил все те беды, что произошли с ними?

И как винить их в этом, когда виноват сам? Хотелось кричать во все горло до самых звезд, уничтожить себя.

Амалия продолжала стоять и улыбаться, как ни в чем не бывало. Разве понять ей то чувство ужаса от встречи с божественным Оропо, который сильнее всех врагов, что Юго встречал на своем непростом пути спасения мира. Оропо, с которым даже высшие демоны-шушу не могут совладать, и даже самый воинственный Иоп против него бессилен. Тот священный ужас, когда узнаешь, что он это ты и есть?!

Чем забита ее прелестная головка? Мыслями о нарядах… или о сладкой мести за его отказ? Что она знает об ужасе осознания себя божественно сильным, но не спасителем, а первопричиной всех страданий?!

Стоп! Что это он действительно о себе возомнил? Откуда столь паскудные мысли в его голове, по отношению к ней? Разве это его мысли? Нет, не стоит так…

Нет, разве он может так думать об Амалии?! О той, что всегда беспоколась о нем, отвлекала от грустных мыслей и успокаивала как умела? О той, что сделала для мира куда больше полезного? О той, что сражалась наравне с ним, оставаясь воплощением женственности? О той, что ради блага своего народа поступилась даже своими чувствами? Ева позже рассказала ему как рыдала Амалия перед свадьбой с Харибургом. Амалия самая чуткая и отважная девушка на свете, хоть и пытается скрыться за образом капризной принцессы! Она уже давно повзрослела в отличие от него и достойна своего королевского титула. Юго как никто знал об этом, он мог видеть души. И душа Амалии чиста, если не учитывать какие-то помехи сожаления.

Все это время он боролся сам с собой и последствиями своих ошибок, городя новые? Если Оропо — его копия, то лишь юного, амбициозного и излишне самоуверенного, желающего познать не только любовь, но и покорить Кросмоз! И те последние несколько лет достаточно изменили Юго, заставили задуматься о многом, пережить еще большее. А после довольствоваться чем есть, работать в таверне и заботиться о младших братьях. Это внешность никак не изменилась, а внутри он давно повзрослел!

«Ты все тот же коротышка, хоть и тяжелый, как дикий гоббал-кабанчик» — брат снова посмеялся над ним, отправив мысленное сообщение. Да, Юго словно застрял в теле ребенка. Но разве не помнит Адамай, как сам превратился в птичку тофу и застрял в этом образе надолго, когда его энергия смешалась с чужой, пока не накопил достаточно вакфу для перевоплощения? А Нокс ведь выкачал все из Юго, почти лишив жизни. И энергии их тогда тоже смешались. А сколько энергии потратил Юго, создавая целое полчище копий, раздаривая им свою жизнь? Его копии не заменили его народ, его братьев и сестер. Все было так глупо и наивно. И разве не было указа копиям сохранить мир прежним, таким каким его любит Юго? Почему Оропо напротив подставил его по всем статьям, выставив виновником бед, а не героем мира?!

Юго никогда не будет таким, как Оропо! Ни внешне, ни внутренне.

Он не причинял боли близким!

«Я видимо не в счет, как брат-близнец?!» — иронично усмехнулся Адамай в его голове. Черты его драконьего лица исказились в звериный оскал. Улыбчивый прежде, развеселый брат теперь забыл как нормально улыбаться.

«Я тоже не в счет, горячо любимый мой братец-сородич?» — расхохотался Килби.

Что здесь происходит? Это все в его больном воображении?!

Юго покачал головой, словно вытряхивая из мозга то, чего там не должно было быть. У него нет телепатической связи с Килби. Безумный брат заперт надежно. И он угроза всему Кросмозу, для него уничтожить мир Двенадцати лишь для старта его космического корабля — как плюнуть. Это из-за него погибли элиатропы. Из-за амбиций. Да, он гениальный ученый и изобрел множество лекарств, исследовал грандиозное количество живых существ многих миров. Благодаря Килби у элиатропов есть элиакуб. И они смогли покинуть свой мир, путешествовать по вселенной, правда, оставляя за собой лишь обломки пустых планет. Сейчас он единственный помнил как управлять «Зинитом» — их межзвездным кораблем. Но, его нельзя выпускать. Он заставил Юго выйти за пределы физических возможностей. Слишком опасен. И ни одному слову нельзя верить. Все сказанное им оказалось ложью, Килби использовал свои знания, чтобы манипулировать всеми. И заставил принять решение, которое до сих пор не давало Юго покоя.

Почему он слышал его сейчас? Юго снова поддавался безумию, как после всех битв, когда сожаления накрывали его?

Новый голос добавился в разуме.

«Я просто полюбил куклу Садиды всем сердцем, и готов был на все ради нее. Я такой маленький, жалкий и одинокий, а она такая красивая… Красота не спасла мир. Яйца-дофусы драконов, что я раздобыл для нее сделали меня божественно сильным и опасным. Но она не любила меня по-настоящему, а лишь использовала, как слугу. Она просила их для Оропо. Я сбросил ее с обрыва, но стал еще более несчастным и одиноким. Мое горе вылилось слезами, утопив половину мира» — выл Огрест.

Как же Юго сейчас понимал его. Он помнил этого маленького огра. Их встреча чуть не погубила мир окончательно, когда сошлись в одном месте силы драконов этого мира с силами пришельцев элиатроподраконов. Зачем сейчас это все в его мыслях? Нет, нет, Юго же помирил их семью. Все давно в порядке. Это какая-то иллюзия.

«Моя семья погибла из-за потопа Огреста, пока я пытался разобраться как устроен и работает элиакуб. Он сказал мне, что поможет все исправить, и никто не будет помнить о том, что случилось. Элиакуб говорил со мной, я слышал его голос! Моя задача лишь наполнить его энергией. Я просто хотел вернуть свою семью, свою любимую жену и ненаглядных детишек! Мир повернулся бы вспять и я все сделал бы как надо, все были бы счастливы, просто поделись ты энергией со мной, выслушай и посочувствуй моему безутешному горю. Я двести лет потратил на воплощение этого плана и изобретения машины времени! Все ради семьи. Разве мы не похожи?» — рыдал Нокс.

А этот здесь откуда?! Он же похоронен под обломками своего изобретения? Или нет? Он не исчез? И элиакуб не умеет говорить, по крайней мере с Юго он никогда не разговаривал, а лишь внимательно слушал! Может кто-то внушал мысли, а тот верил, что элиакуб говорит?! Это же просто ключ к «Зиниту» и порталам, активатор и генератор, батарейка!

Голоса зашумели в его голове еще больше. Юго определенно сходил с ума. И случай с Амалией стал спусковым крючком. Не стать бы как Килби…

«Ты уверен, что лучше его а, Король элиатропов? Ну как совесть мучает?!» — ворвался в его разум Оропо, уже не скрываясь за личинами других. Вот кто причина сумасшествия всех здесь! Вот кто хозяин не башни, а самих грез. — «Ты сделал все для спасения мира, чтобы у тебя была семья… Но какая цена?! Чем ты лучше нас?»

Даже если Оропо — это он, то Юго никогда таким не будет! Или будет? Или… о, ужас… уже стал, покарав своих врагов прежде, а теперь сожалея, переосмысливая? Он был похож на своих врагов в неуемном стремлении достичь желаемого любой ценой. И его собственное отражение было страшнее прочих. Но это ведь просто кривое отражение. Юго сам кристально-чистый, настолько, что демоны не могли отнять его тень. Так ведь?

«Все сложнее… Я говорил тебе, Юго, …» — продолжил издевательства Килби. — «Запомни, герой ты наш: сила — обоюдо острый клинок. Одна его сторона — свет, другая — тьма. В минуту отчаянья мы согласны на все, на любые жертвы ради победы. У всякого дара есть своя цена. И многие готовы ее заплатить. Цена эта вселяет ужас в праведных, которые не осознают — не стоит бояться силы, бояться нужно тех, кто ей владеет. У силы есть две стороны. И Оропо — твоя темная сторона! Твое кривое отражение… Но, того что есть в тебе!»

Да, это так, но как же горько признавать.

«Я двести лет уничтожал города и селения, убивал людей, животных, растения. Я копил энергию вакфу столько времени, наполнял элиакуб. А ты вобрал в себя все это за пару минут, почти опустошил его. Как?!» — отчаянно вопрошал Нокс.

Юго помнил, этот вопрос Нокс задавал перед смертью. Все же это бред разума, вина разъедающая его с тех пор, когда он понял мотивы своего врага желающего вовсе не власти и смерти, а лишь пытающегося повернуть время вспять, чтоб спасти семью. И Юго не знал ответа на тот вопрос.

Адамай-дракон усмехнулся и послал телепатически новое сообщение:

«Элиатропы в отличие от драконов никогда не были источником вакфу. Ты, Юго, вечен благодаря связи со мной — своим братом. Я питаю тебя. Но твои аппетиты давно больше моих запасов. Каждый твой портал отнимал жизненную энергию этого мира. Помнишь, как выпал снег в тропическом климате, когда был открыт портал в мир Рушу? Сколько ты создал порталов за эти десять лет? Сколько создали твои копии за сотни лет? И полюбуйся на гиперпортал в Инглориум — за пределы Вселенной… Этот мир не скажет тебе спасибо! Ты вовсе не Спаситель… А сам понимаешь… Или мне произнести это слово?! Пи-я-вка» — добил Адамай.

Какой ужас, когда осознаешь себя не героем, а первопричиной всех бед и страданий?! Осознаешь мерзкую и темную сторону себя!

Боль захватила Юго, вспорола и расплющила.

— Заткнитесь уже все!

Безумный душераздирающий крик вырвался из его горла.

«Вы плод моего воображения! Адамай не мог сказать мне такое! Оропо я раскусил тебя! Ты подлец, обманщик, манипулятор и убийца»

— От такого же слышу. Ты не понял, что я уже поглотил тебя? Поздравляю, я это ты. Мы единое целое. Смирись… Позволь быть тобой, править элиатропами. Ты все равно не готов к этому. Сдавайся…

— Ни-ког-да!

Юго всегда боролся до последнего вздоха, но не предполагал, что бой будет не только физическим… Главная битва будет в сознании — режущими клинками мыслей. Оропо — властелин грез, но лишь копия его самого. Юношеский альтруизм против многовекового опыта. Его пылкое любящее сердце против почти бездушного тысячелетнего божества.

— Я тебя уничтожу!

Энергия вакфу вспыхнула не только в его ладонях, но и в глазах. Пространство вокруг него зарябило, искажая силуэт. Засветились знаки-узоры под кожей. В руках возник сияющий щит и меч. Юго готовился убить заклятого врага, который являлся им самим. Граница между ними стерта. Кто-то из них сегодня точно погибнет. И Оропо явно сильнее, опытнее, наверняка знает все его тактики и маневры, предугадывает любое движение. Но разве Юго останавливало это?! Его никогда и ничто не останавливало. Для одних это было геройство. Для других наоборот. Но сдаваться и опускать руки не в его характере. Даже если шансов на победу почти нет.

* * *

— Оропо?! — воскликнула Леди Эхо, увидев целующуюся парочку. Оропо целовал Амалию. И все это видели, все их друзья и враги. На лице полубогини было написано такое неземное разочарование, словно божество, на которое она молилась, оказалось исчадием зла. Когти ног вонзились в землю, крылья фурии угрожающе резко расправились, теряя перья, рот искривился, будто ей вонзили нож в спину. Она выглядела, как верная жена, заставшая своего ненаглядного муженька с любовницей. — Такого пункта не было в нашем плане! Как ты мог?! После всего…

Одним щелчком пальцев Оропо активировал устройство, бьющее разрядом вакфу, заставив ее заткнуться.

Фурия закричала от боли. И неизвестно, что было больнее — физическая боль от разряда, сотрясающего все ее тело, или душевная боль от предательства, сопровождаемого такой бессердечной расправой. И это расплата за все годы восхищения им, служения ему?!

Оропо медленно опустил Амалию на землю. Он улыбнулся лишь уголком рта, когда взбешенный Юго с диким воплем кинулся на него.

Через секунду оригинал и его копия столкнулись в небе, слившись в ослепительную вспышку…

Но Амалия верила, что все будет хорошо в любом случае.

— Наивная дурочка! Такой я и представляла тебя себе… В отличие от него… — прошипела Леди Эхо у самого уха Амалии, и когти фурии скользнули по горлу.

В ярости эта женщина становилась особо опасной. За спиной размашистые крылья, а под элегантным платьем мощные ноги, птичьи, но с остро заточенными когтями.

— Сама такая! — попыталась оказать сопротивление Амалия. Вырваться из когтистых лап не вышло. Эхо взмахнула крыльями и перенесла ее дальше от поля битвы. Но зрелище мечущихся в небе голубых молний и вспышек порталов оставалось в поле зрения.

— Тш-ш-ш… Не сопротивляйся, я просто хочу поговорить с тобой… Для начала, — прошептала Эхо. Она горестно вздохнула, добавив: — Ты права. Я наивная, как влюбленная дурочка, хотя прожила не одно столетие… А стоило догадаться еще тогда, когда Оропо приказал мне заморозить графа Харибурга, сделав из него ледяной монумент для его коллекции живых трупов. Да он просто ревновал! Бесился, когда узнал о свадьбе.

Амалия оторопела. Какой ужас! Оропо расправился с конкурентом таким мерзким образом, да еще руками любовницы? Она и представить себе такого не могла. Однако увиденное прежде с готовностью воссоздало отвратную картинку. Она видела вмерзший в лед труп. Тошнота подкатила к горлу.

— Правда, Оропо сладкий?! — Эхо склонилась, заглядывая своими хищными раскосыми глазами в лицо Амалии, и лизнула длинным языком щеку.

— Правда… — предпочла согласиться Амалия. Фурия пугала каким-то безумием во взгляде. Безопаснее прикинуться дурочкой, какой ее считали многие. Но Амалия не так глупа. Она уже поняла, что Оропо — лишь отражение Юго в момент отчаянья, да еще и кривое.

— Вкус искушения сладок?! Но лишь вначале, и за эту сладость всегда кто-то должен заплатить… Болью! — Эхо сжала грудь Амалии когтями. Та вскрикнула. Леди Эхо едва сдержала себя, чтобы не порвать податливую мягкую плоть. — Ш-ш-ш… Знаешь, как больно было Юго? Твои растения расскажут тебе, даже они это почувствовали, ты ведь часть природы, кусочек Садиды? И такие, как ты, и были созданы первобогом для совращения драконов. А элиатропы — драконы наполовину, ты еще не видела их крыльев… Я не про те, что на голове. Знаешь, драконы не несут яйца, пока не влюбятся…

— Что за бред?! — выкрикнула Амалия. — И ты сказала, что просто хочешь поговорить. Но делаешь мне больно.

Амалия пыталась одной рукой дотянуться до сумочки с семенами, другой — до своей куклы, которой могла управлять подобно Садиде.

— Больно?! Тебе? А знаешь, как больно мне?! Я любила Оропо и верила ему… Он был со мной все эти годы… Самый сладкий из любовников, что я познала. Я полюбила его всем своим существом. А он… думал лишь о тебе. Представлял тебя, лаская меня!

Вой страдания разнесся по округе. Леди Эхо выла одиноким волком.

— Прости… — прошептала Амалия. Она бы даже погладила эту несчастную фурию, полуженщину, полуптицу, если бы та не продолжала сжимать ее в когтях.

— Я не виню тебя… Оставь Оропо мне, забирай своего мальчишку и проваливайте…

— Будем делить, как игрушки в песочнице? — Амалия не удержалась от колкости. Хотя понимала, что дерзить в подобной ситуации не стоит.

Эхо накрылась крыльями, продолжая всхлипывать. Амалия теперь уже понимала как глупо все вышло. Ее уединение с Оропо было прервано неслучайно. Это все словно спектакль. Друзья появились из порталов по его прихоти. Хотел, чтоб все полюбовались на то, как она предала Юго. Вывести из равновесия противника, чтобы было больше шансов на победу.

— Я тоже не виню тебя. Понимаю, что всем пришлось несладко. Особенно тебе. Я поддалась искушению. — Амалия искренне сожалела о случившемся. — Я сделала Юго больно… Никогда не видела его в таком бешенстве. Думаешь, он пойдет со мной?! Ты ведь знаешь, какой он упертый! Они оба с Оропо… Будут биться до последнего вздоха.

— В том то и дело. Только ты можешь остановить это безумие. Юго простит тебя, потому что любит. Любимых прощать легче. Знаю…

Амалия молчала в растерянности. Как просить Юго простить все ее слова и поступки, когда она сама не до конца простила его? Но надо что-то делать.

Нельзя оставлять Юго один на один с проблемами, когда даже родной брат против него.

— Я сама готова простить Оропо, лишь бы он снова обнял меня и был со мной. Я-то все знаю! Это ты не знаешь, какой ужас задумал Оропо. Я в курсе всех его планов… Почти… Учитывая случай с тобой, я думаю, что посвящена не во все пункты. Нам — своей команде «Братству забытых» — Оропо говорил, что мир несправедлив и он хочет изменить все к лучшему. Заменить Богов на новых. На своих друзей… Стоп!

Эхо встрепенулась, все ее перья встали дыбом. Амалия же почти дотянулась до семечка гигантского цветка.

— Стоп! — вскрикнула Эхо. Амалия выругалась, опять потеряв заветный шанс на спасение. — Я поняла! Сначала он заменил меня на тебя… Потом своих друзей на друзей Юго… Потом, он просто хочет занять место Юго! И стать верховным Богом для мира Двенадцати, а может и больше! Обвинял Юго, что тот «играет в Боженьку», а сам?!

— Кстати, а как Оропо собирается избавить мир от старых Богов? — спросила Амалия, хмуря брови вовсе не из-за слов Эхо, а потому что противное семечко выскальзывало из кончиков дрожащих, вспотевших пальцев.

— Взорвать Инглориум! — Эхо развела когтистые руки в стороны.

— Чем можно взорвать весь высший мир, да еще со всемогущими Богами? — уточнила Амалия.

— Элиакубом!

Эхо вцепилась в свои волосы, расплющивая эльфийские уши, ухватилась за рога и взвыла:

— Все, кого он звал любимыми друзьями, все, с кем он был таким ласковым и понимающим, все, кто верил ему и шел за ним хоть на край света, хоть в иные изменения… Мы все лишь временная подмена тех, кто по-настоящему дорог для Юго. Оропо — лишь жалкая копия, но хочет быть оригиналом… Хочет забрать все у Юго… И его жизнь!

— Жизнь Юго?! — не своим голосом воскликнула Амалия, и едва пойманное зернышко выскользнуло из ее похолодевших рук. — Разве такое возможно?

— Оропо поглотит его, как остальных элиотропов. У него получится. Опыт большой в этом. А если и нет, то энергия Юго вернется в яйцо-дофус, из которого ему не выбраться пока Адамай жив. А драконы живут вечно.

Амалия прекрасно знала, что из шести яиц-дофусов лишь два пусты. Будь все просто, Юго давно бы окружали братья и сестры. Но прошли сотни лет, а ничего не изменилось. Она ведь знала все это, Килби рассказывал при ней. Однако никогда не задумывалась об этих обстоятельствах, и никогда не обсуждала это с Юго. Так значит только при гибели обоих близнецов происходило возрождение? А может все еще сложнее? Юго обречен на вечное страдание в одиночестве?

— Что ты там говорила про «убирайтесь отсюда»? Я согласна бежать с Юго хоть в иной мир! Лишь бы он жил! Забирай Оропо, мы уходим!

— Мои перья — проводники в миры. Каким бы сумасшедшим и закомплексованным из-за своей неоригинальности ни был Оропо, он не взорвет Инглориум, если там будешь ты и твои друзья!

— Юго в прошлом пожертвовал своей жизнью ради спасения своей семьи, ради тех кто ему дорог! Ты понимаешь, что у него за характер? Оропо ведь тоже…

Эхо прикрыла ей рот.

— Тш-ш-ш! Иди скажи ему это и обними Юго. Не думай ни о чем плохом… Я дам вам свои перья! Это выход! Верь Юго. Верь мне, и все будет хорошо… Все останутся живы!

У Амалии слишком мало опыта, чтобы что-то знать об измене, предательстве и разочаровании в Богах. Об ужасе, когда обрекаешь на смерть и себя, и того, кого любила больше жизни. Леди Эхо, в отличие от Амалии, понимала, что если не будет взорван Инглориум, то бомба взорвется в Башне Грез, вместе с Оропо… Взрыв неизбежен. Как и их гибель. Эхо останется здесь с Оропо, разделит с ним последний миг жизни, поцелует его на прощание, в последний раз…

— Вкус искушения сладок… Но лишь вначале, и за эту сладость всегда кто-то должен заплатить… И в этот раз цена — смерть!

* * *

IV. ВКУС.

Вкус искушения… У каждого он свой. Как и цена.

Оропо хотел оригинальную жизнь, не ценил ту, что имел. Расплатился своей в итоге. Получил, что хотел: каждый, кто мог, сказал Оропо, что он не Юго и вовсе на него не похож.

Эхо хотела, чтобы Оропо отбросил грандиозные планы, остался с ней и оценил наконец ее чувства. Он и отбросил, оценил ее, правда, за несколько секунд до смерти. Пришлось заплатить своей жизнью тоже.

Адамай хотел быть с братом-близнецом всегда рядом. И чтобы тот не был таким болваном, которого каждый встречный использует для решения своих проблем.

Он получил то, что хотел. Оропо прекрасно использовал всех вокруг, манипулируя через сознание, закручивая интриги и подставляя, держал Адамая рядом, как цепного пса и вечную батарейку, постоянно понукая при этом: «Ад, тебе пора повзрослеть, маленький братец».

Амалия хотела, чтобы ее мальчик повзрослел, стал мужчиной, наконец поцеловал ее… и готов был положить мир к ногам ради того, чтобы быть с ней.

Но сама она оказалась не готовой к тому, что мир ляжет к ногам руинами, а из милых мальчиков могут вырастать такие монстры. Взрослые версии элиатропа и его дракона ужасали по-настоящему. Огнедышащие летающие твари всегда казались исчадиями. И стоило предположить, что Адамай не такой белый и пушистый, каким казался прежде. Но, более того, она только что видела, как божественно прекрасный мужчина-элиатроп может безжалостно разносить в хлам и истязать не только врагов, но и друзей. Как бессердечно может одним взмахом руки избавляться от любимых прежде питомцев, приставлять пылающий нож к горлу любовницы.

Может, и к лучшему, что все теперь сгинуло в небытии. Измерение, созданное Оропо, схлопнулось в пространстве, сжавшись до черной точки, растеклось гулким эхом по Вселенной, исказив континуум.

— Верь мне, и все будет хорошо… Любовь спасет нас. — Амалия втянула Юго в портал за руку за несколько секунд до того, как Оропо схватил их.

Черные перья Леди Эхо помогли, как та и обещала. Поток солнечного ветра подхватил их тела, унося через кротовину в иное измерение.

Стоило признать, битва у входа в гиперпортал развернулась настолько грандиозная, что всей команде пришлось изрядно попотеть, чтобы воплотить план побега из Башни Грез. Не присоединись Адамай к Юго, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Но Оропо обращался с близнецом, как с цепным псом, в то время как Юго взывал к примирению, что и сыграло свою роль. Амалия всегда верила, что сердце Юго полно любви. И вера в него окупилась. Было страшновато осознавать, что когда-нибудь он станет подобным Оропо, использующим друзей направо и налево, искажающим сознание людей для подчинения их воли, действующим исподволь и чужими руками. Но пока это был тот самый Юго, что готов спасать всех, рискуя собой. Оставалась еще надежда на него. Амалия знала, что любовь может менять людей так же, как и ослеплять. И что Боги и полубоги в этом такие же, можно сказать в одной лодке с людьми. Ребята уже знали это на прежнем горьком опыте. И кто знает, насколько это познание отразилось на Юго.

— Настоящий герой тот, кто не поддается собственной тьме. У всего есть плохая и хорошая сторона, но держись хорошей… — Амалия крепко сжимала Юго за локоть, он столь же отчаянно цеплялся за ее предплечье.

— Хотелось бы… Спасибо, что веришь в хорошего меня, — грустно прошептал он. Юго понимал, что Амалия живет романтическими иллюзиями, и он вроде готов быть ее героем, но не достоин. Увы, в жестокой реальности жизнью расплатился Оропо. По сути сам. Копируя его в самопожертвовании. И Юго чувствовал себя худшим гадом, паразитом. Почему все так сложно?

— Оропо мог бы бросить нам бомбу вдогонку… Но раз мы еще живы, то не такой уж он и злодей. — Амалия улыбаясь, исцеляла его своим наивным добродушием. Только кому из них этот комплимент? И как перестать ревновать к самому себе?

— Его чувства копировали мои: для него Руэль — как отец, Персидаль — как брат, Евангелина — как сестра. Вся наша команда стала мне роднее своих… А ты, Амалия…

Юго замолчал, отвел взгляд и разжал ладонь, отпуская ее руку.

— Он любил тебя, как и я…

Сколько лет Амалия мечтала услышать слова о любви из его уст, но сейчас слезы душили ее, комок подступил к горлу. Оропо погиб. А им с Юго не быть парой. Вот уже и руку отпустил, снова отдаляясь. Символично. Когда-то о трагичных отношениях Амалия сказала: «… Они не могли быть вместе. Как это романтично!»

Теперь, находясь в подобной ситуации сама, она думала иначе. Юные наивные мечты разбиты! Как смешны они и несбыточны. Она помнила их и лелеяла, придумывала, как все могло бы быть у них. Если бы не эта пропасть иных рас между ними. И как часто грустила она по этому поводу, прячась от придворных в своем шалашике на любимом дереве.

Какой же привкус у всего этого?

Да, не очень-то хороший, к тому же от потери ориентации в пространстве немного подташнивало. Но у Амалии была закалка, Юго неоднократно протаскивал ее через свои порталы. Конечно, его маленькие порталы не сравнить с этой центрической трубой, торнадо, что засасывала их и уносила прочь в своих недрах, но все же. Они летели рядом, но больше не держались за руки…

Здесь все «Братство Тофу» полным составом — команда Юго. И большая часть «Братства забытых» — команда друзей Оропо, переметнувшихся к Юго, как только они узнали реальные планы своего лидера. Все барахтались в пустоте, кричали, бессвязно молотя конечностями с непривычки. Даже Адамай в окружении шести яиц-дофусов, где хранились жизни его братьев и сестер.

Чужое, сияющее неземным светом пространство пустоты, размеченное лишь символами элиатропов да путеводными линиями вакфу, — пугало ее.

— Сглатывай чаще, чтоб уши не закладывало… — сказал ей Юго с заботой в голосе. Амалия последовала его совету. Он — последняя ее надежда и опора здесь, где ни садиды, ни прочие из рас мира Двенадцати не бывали прежде.

В любом случае, как на друга на него можно рассчитывать. Другом он умел быть.

— Тебе ведь уже лучше? — спросила она у грустного Юго, все еще переживая за него. Хоть они и помирились и обнялись на поле боя. Но столько еще не сказано друг другу… Куда делся тот улыбчивый мальчик, которого она полюбила?

— Я никогда им не был, кажется… — ответил на ее мысленную фразу Юго.

— Ты читаешь мысли?! И как давно? — Амалия покраснела, потому что как раз вспомнила свой сон, что приснился ей под Древом Жизни. Сначала поцелуи, потом разгадка тайны сокрытого у него под шапкой, а далее взрыв, боль, ужас и смерть… Она никому бы не рассказала о таком, даже Еве. Вдруг он…

— Раньше не мог. Наверное, сейчас думаешь слишком громко или здесь слишком тихо, даже Адамай молчит… Надеюсь, не читает мои мысли… Так даже хуже. Выходит, я испортил тебе жизнь, а не спас. — Юго сам покраснел, смутившись. Неужели он и вправду превращается в Оропо? Или у него всегда были такие способности, просто не раскрыты?

— Знаешь, Юго… Ты слишком особенный и невероятно способный для меня, такой «ханжи», но я искренне люблю тебя таким, какой ты есть. Со всеми твоими тайнами и темными секретами, со всеми недостатками и достоинствами, со всеми тараканами в голове…

Юго усмехнулся, представив, как Килби и Нокс запротестовали бы против звания «тараканов» в его разуме. Каждый, кто пользовался элиакубом, словно сходил с ума, не выдерживая ощущения всевластия. Но сейчас это лишь его воображение. А прежде влияние Оропо. Тот умел манипулировать сознанием и внушать мысли.

— Ты не ханжа, а напротив, пример для меня. Ты, Амалия, очень много сделала для мира и своего королевства. Я же ходячая проблема да еще с тараканами… Надеюсь, после этого не прибавится на еще одного? — Юго имел в виду Оропо. Надеялся, что хоть с ним разошелся без обид, которые будут разъедать его вечность. Он помнил свое видение, как они с Оропо стали идентичными, словно отражения, и протянули друг другу руки в примирении. Это было за миг до того, как Юго обернулся, увидев взрыв Башни Грез.

Юго был уверен, что Оропо, лишившись поддержки друзей, понял, что потерял свое настоящее в попытке перестать быть копией и стать оригиналом. У Оропо была своя долгая жизнь, своя судьба, а рядом были те, кто действительно его любил. Леди Эхо пожертвовала собой. Будет ли ее жертва напрасной? Юго даже завидовал немного Оропо, в его жизни была та, что любила до последней минуты и осталась ему верна. В жизни Оропо была поставлена точка. Но красиво… У него с Амалией еще неизвестно, как сложится. Она говорит о любви, но даже не знает его настоящего, судит, как всегда, поверхностно. Хотелось верить в лучшее, но что-то подсказывало, что все проблемы только начинаются.

— Верь мне, и все будет хорошо… Любовь спасет мир…

Юго не позволил брату Килби выкачать отсюда всю энергию вакфу для старта их космического корабля, заглохшего здесь, спас мир Двенадцати, но, может, было бы лучше покончить все разом и улететь подальше, чем обрекать на мучения и долгую агонию?

Все имеет две стороны. Сердце Юго более открыто для веры, любви и сострадания, чем у его братьев-драконов. Оропо показал ему это. Как и то, что не стоит отказываться от тех, кто рядом и готов посвятить тебе жизнь. Пусть и не такую длинную, как у него. Юго страшился позволить себе любить Амалию, увидеть, как она состарится, похоронить ее, а потом оплакивать вечность. Но разве возможно запереть сердце в клетку? И кто из них эгоист?

— Вкус искушения сладок… Но лишь вначале…

Они летели вперед в неизвестность.

Пока любовь совершенно не спасала мир.

Какой же горько-кислый вкус от всего этого.

Башня Грез, где Оропо собрал лучших из полубогов, разрушена. Позади в мире Двенадцати наступало страшное время, когда все взрывалось, горели леса и земля была устелена трупами…

Юго видел это, прикасаясь к элиакубу. Тот мог словно предсказывать ближайшие события. Он видел страшные и мрачные картины.

Межзвездный корабль «Зинит» активирован элиакубом и продолжает заряжать батареи, вытягивая энергию вакфу из пространства. Юго совершенно позабыл, как управлять им или отключить.

Мехазмы наверняка снова вышли на след элиатропов. История — это цикл. И миру Двенадцати скорее всего грозит новая война. А Богам никогда не было дела до этого примитивного мирка.

Таким, как Юго и его настоящая семья, здесь нет места. Он ощущал себя космическим кукушонком, а не Королем великой цивилизации элиатропов — покорителей Вселенной Кросмоза.

Юго ничего не помнил об Инглориуме — мире Богов, куда их уносил портал. Впереди неизвестность, которая пугала.

Пугала и возможная встреча с матерью — богиней Элиатроп, которой, кажется, была абсолютно безразлична судьба детей из своего первого выводка. Зачем она вообще создала их, если не отвечала на молитвы? Словно они не первые дети создателей Вселенной, а бастарды. Словно они никогда не были нужны и были ошибкой.

«Нет ничего ужаснее, чем ощущение собственной ненужности…»

— Прости, Ад. Я заставил тебя почувствовать себя ненужным… Больше я тебя никогда не брошу. Мы вместе навеки и неразлучны, потому что «законы дофуса непреложны»! — Юго отправил телепатически мысль Адамаю. Впервые у него получилось установить обратную связь, транслируя именно мысль, а не разряд вакфу, прошивающий брата до костей.

— Принято, — телепатически ответил Адамай. — Только напомню: мы оставили там наших младших братьев с пекарем.

— О, Богиня! Они же все могут погибнуть там?! И папа… Не-е-ет!

— Не дрейфь, у нас их дофус! — по-драконовски ехидно рассмеялся Адамай. — Возродятся когда-нибудь… Через несколько тысяч лет. А может и раньше, если энергии качнем где-нибудь. Все будет хорошо…

— Но папа…

— Юго, ты неисправим… Он же человек! И Альберт тебе не папа. Наш отец — Великий Дракон!

— Альберт навсегда останется мне настоящим отцом, чтобы ты ни говорил…

Люди научили его любить, но пока ни к чему хорошему это не привело.

* * *

Все мироздание, рожденное в хаосе, будет вечно стремиться к балансу. Люди учили его противостоянию в борьбе света и тьмы, делить все на плохое и хорошее, когда надо было идти навстречу. Принятие ведет к освобождению. Вот подлинная свобода духа!

Юго мог видеть мир иначе, он знал, что вся Вселенная состоит из вакфу и стазиза — сущности его родителей. Пусть эти энергии и противоположны, но гармония возникала в их танце.

Разрушение всегда сопутствовало созданию нового. И одно без другого теряло смысл.

Нет зла и добра в чистом виде, как нет плохого и хорошего. Что хорошо одним, могло быть плохим для других.

Можно найти и положительное в отрицательных героях, если понимать, что это их осознанный выбор. Пройти жизненный путь злодея — по-своему большое испытание для души. Как собственно и для тех, кто считает себя положительным героем. Важно, чтобы соблюдался баланс, не было перевеса. Главное, чтобы все было по любви, в которой нуждаются даже самые отпетые негодяи, ведь если любить лишь любящих тебя, то какой в этом резон? И начинать надо с себя. Принять себя без иллюзий и оправданий.

Из всего извлекать урок.

Стоило признать, что враги научили его многому.

Нокс — тому, что надо вовремя уделять время близким, насколько ни было бы увлекательным изучение свойств элиакуба. Ведь потом никакими изобретениями не вернешь упущенное время и не оживишь тех, кто уже погиб.

Килби прав, говоря, что из всех братьев ему повезло меньше остальных. Нет ничего хорошего в вечной жизни, если помнишь всю боль и разочарование. Он не забывал прошлого, в отличие от остальных. Это сделало Килби гением и безумцем одновременно.

Но все имеет две стороны.

Как бы Килби ни кичился своим умом и силой, способностью покорить и подчинить Кросмоз, как бы жестоко ни обращался с братьями, у него не поднялась рука добить их, он не бросал родню, и даже когда весь мир стал против него, то до последнего звал сестру-близнеца с собой, трепетно сжимал в руке ее дофус, как самое большое сокровище.

Был ли способ помириться с безумным, озлобленным братом и сделать так, чтобы Килби приносил пользу миру своим гениальным умом, а не нес разрушение?

Килби никогда не забирался в его разум. В отличие от Оропо, который оказался таким манипулятором, каких еще поискать. Если Оропо мог, то он — Юго — тоже?

Страшные секреты таились внутри него и каждого из братьев-элиатроподраконов. Теснейшие родовые связи, однако отношения между ними не самые лучшие. Может потому он так привязался к людям и к «Братству Тофу» в особенности? Они заменили для Юго семью.

Амалия приблизилась и положила ладонь на его плечо, заставив отвлечься от грустных раздумий. Она продолжала поддерживать его, несмотря ни на что.

— Прости. Никогда не хотел выглядеть трусом. Но и кроме как посмешищем назвать наши чувства трудно.

Амалия понимала, что их пара казалась бы странной в мире Двенадцати. Словно женщина и ребенок. Но кому сейчас дело до этого? И еще неизвестно, что там за нравы в мире Богов…

— Жаль, что мы не поговорили прежде. Было бы меньше боли. Но лучше поздно, чем никогда. Я хотел сказать… — проговорил Юго вполголоса. — Мои чувства давным-давно гораздо больше дружбы, и это никогда не было детской влюбленностью. И тем более далеко от похоти или страсти. Я не знал, как объяснить даже себе. Ты тронула мое сердце в первый же день знакомства своей добротой, отзывчивостью и чистой душой, впечатлила меня своей женственностью.

Амалия улыбнулась лишь краешком губ. Оропо тоже что-то твердил про любовь, способную изменить мир и двигать горы, но в реальности оказался бессердечным и похотливым. Те прекрасные слова были лишь способом его манипуляции? Или все же копировали чувства юного Юго, еще чистого душой?

Так хотелось верить ему.

— Ты всегда была достойна лучшего. А я всего лишь маленький элиатроп, но дело не только в моей детской внешности. Я был не готов к ответственности. Любой. И за твою судьбу тоже…

Он отвернулся, понуро склонив голову.

— Пойми, я был примерным сыном пекаря, а вдруг оказался Королем без королевства, запершим несколько тысяч своих подданных на тысячелетия, предавшим их забвению. Думал, что не в моем характере отступать, но в мир Двенадцати попал именно так. Мы бежали от войны, первопричиной которой и были. Мехазмы имели причины возненавидеть нас за подлый поступок Килби. И погиб я десять тысяч лет назад, может, и геройски, но правда в том, что я проиграл битву, будучи перед этим измотанным разборками со своими родными, к тому же лишенный поддержки Адамая. Судьба народа легла на плечи моей младшей сестры, что взывала о помощи к нашей матери. Богиня Элиатроп потоком вакфу просто уничтожила все живое на планете вместе с врагами, и нашим народом, и с нами тоже… Все было стерто, а дофусы раскиданы по планете. Уцелели лишь дети, закрытые в ином измерении — Эмрубе.

Амалия понимающе кивнула. Об элиатропах и их грустной истории она немного знала со слов Килби. Версия Юго была куда более прискорбной. Он продолжил:

— Я так хотел найти свою семью… А найдя, был совершенно выбит из колеи. Некоторые, как оказалось, были всегда рядом, но никак не вмешивались в мою жизнь. А остальные не теряли со мной связи и просто наблюдали со стороны.

Амалия теперь понимала, откуда растут ноги у бзика Оропо насчет безразличия высших существ. Все шло от семьи, и с большей вероятностью от родителей. Все, кто был собран в Башне Грез, имели схожие обиды и претензии.

— К тому же горькая правда о моих родных заставила меня… — Юго сглотнул от возмущения. — Я возненавидел Килби так, что готов был убить! За гибель наших в прошлом, за ложь и предательство теперь, за избиение малышей, за то, что тот отдал Адамая в услужение демонам и впустил этих монстров в мир Двенадцати… А когда понял, что со взрослым элиатропом мне не совладать, то призвал детей элиатропов. И они пошли за мной, тысячами, как за Королем. Многие полегли в неравном бою безвозвратно.

Амалия прикрыла рот ладонью. Юго шмыгнул носом, пытаясь удержать просящиеся на глаза слезы.

— Я думал, что поступаю правильно. Но, по сути, мой приход к своим был ознаменован хаосом, братоубийством, кровью ни в чем не повинных и смертных детей. Это сейчас я понимаю, что детей не стоило вмешивать, не все средства хороши для победы. Выходит, что вместо того, чтобы помирить всех, я настроил народ против Килби, своими речами я заставил его сорваться на детях и применить силу. Когда все приняли мою сторону, а земля Эмруба окрасилась кровью, то сестре-близнецу Килби ничего не осталось, как нарушить закон дофуса. Она отказалась от Килби, лишила его сил. И я разлучил их. Хотя из двенадцати перворожденных у них самая сильная связь.

— Как много у тебя родственников. Ответственность за них еще больше, — вздохнула Амалия. — И ты не рассказывал мне ничего из этого. Я знаю, ты не привык жаловаться и просить о помощи…

— Да, мне нужно было побыть наедине, все обдумать, принять и понять, как действовать дальше. Мало того, старейший из драконов сказал, что я не готов ими править, чтобы приходил, когда подрасту, он забрал у меня элиакуб и отправил обратно в Мир Двенадцати. Координаты для открытия того портала не помню, его же Килби открыл, да и самого элиакуба, как ключа от порталов нет. Мне было так стыдно потом…

— Словно остался за закрытой дверью отчего дома без возможности вернуться? — озвучила Амалия. Юго кивнул ей. — Забрали, как у маленького, и выпнули за дверь?! Я думала, что вы с Адамаем припрятали где-то элиакуб, ревностно охраняя реликвию своего народа. Оставили для своего личного пользования, чтобы не делиться с садидами.

— Нет, все было сделано мягко и вежливо. И я даже ликовал поначалу, что наконец увидел свой народ. Но после, когда трезво оценил ситуацию, то именно так я себя и почувствовал. Недостойным тех речей старика и восторженных взглядов ребят. Я не имел возможности вернуться, пока они не сочтут меня готовым. Шло время, год за годом, а я оставался один, отчаивался и корил себя все больше.

— Но ведь нашел способ вернуться и без элиакуба, через портал-заап «Зинита». Только встреча была не самой радушной… — Амалия вздохнула. Она прекрасно помнила как рассорились драконы.

— Да… братья больше не слушались моих приказов и возмущались, что я вообще посмел прийти. Мне говорили, что элиакуб не игрушка для детей, намекая, что я не дорос до этого. И прибор остался в Эмрубе у элиатропов. Не знаю, откуда у Оропо взялся другой элиакуб, неужели мозгов хватило воссоздать его, сделать дубликат?! Или все же, используя Адамая, пробрался в Эмруб, ведь помимо кольца с кодом для разблокировки нужны отпечатки обоих близнецов?

Отобрал силой у старого дракона или убедил, подчинив своей воле?

Юго еще многому стоит научиться, прежде чем принять взваленный груз ответственности на себя. Отчаянный и неукротимый прежде, после встречи с настоящей родней, он больше не чувствовал себя готовым к чему-либо. Как и ко взрослым отношениям с Амалией. Вера в себя надломилась, сомнения и сожаления накрывали его. Впереди была вечность для взросления. Но мысль о том, что кто-то другой сделает ее своей женой, выворачивала его наизнанку уже сейчас.

— Ревность вовсе не проявление любви, а лишь показатель собственной неуверенности. Тогда, на твоей свадьбе, я сказал: «Всегда мечтал спасти принцессу». Но хотел бы сказать большее, что будь я достоин, сам сделал бы предложение…

Юго виновато наклонил голову.

— Да, не сделал… отшучиваясь, что две помолвки за день — это уже перебор… И сбежал под предлогом важных дел. — Амалия усмехнулась. В их команде Юго не был единственным «тормозом», учитывая, как непросто складывались отношения с противоположным полом у Руэля, бросившего жену ради экономии денег, и Персидаля, долго не решавшегося сделать предложение Еве, имея от нее уже двух подросших детей вне брака.

Юго понимал, что тогда, на свадьбе, он отступил, сдерживая свой порыв. Он был готов уничтожить соперника за руку и сердце Амалии, но не хотел стать убийцей. Ревность, впервые испытанная, сносила остатки разума. Раньше его чувства казались нежной привязанностью. Теперь же они выходили за рамки этого.

— Я думал, прежде чем делать предложение, спасти твое королевство от потопа и любых катаклизмов, победив Огреста. Но натворил еще больше бед, а с уходом Адамая ощутил себя предателем и словно вовсе потерял половину себя, впав в отчаяние. Мои младенцы-братья требовали внимания, а твой брат намекнул, что таких исчадий, как Гругалорагран, лучше держать подальше от мирного королевства, что от него лишь одни беды. Садиды благодарны за помощь, но у всего есть пределы. Мне не хотелось быть кому-то обузой. И я по-своему воспринял жирный намек.

Юго замолчал. Но жестокая правда в том, что Адамая он начал усиленно искать лишь несколько месяцев назад. Амбиции и гордость, подростковый максимализм — вот его грехи. Что за оправдания? Он просто разочаровался почти во всем в своей жизни. А главное — в себе…

Получается, все вокруг уже знали о его чувствах к Амалии. Об их глубине. И лишь он сомневался до последнего, как болван. Кстати, именно так она и назвала его тогда.

Но сейчас он смотрел на Амалию иными глазами. Это она спасла мир, выбрав не тысячелетнего Оропо с грандиозными планами, а его, Юго, такого… Он не знал, какие слова подобрать, какой эпитет в полной мере подошел бы.

— Может, нам и стоило пережить все это, чтобы понять, насколько мы дороги друг другу? Почувствовать истинность своих чувств… — спросила Амалия.

Юго наконец улыбнулся ей. Сколько прежде он ни пытался себя переубедить, что она лишь лучший друг, результат был обратный. Его влекло к ней. И именно ради нее не хотелось отчаиваться и опускать руки.

Он оглянулся на Амалию, парящую рядом в туннеле гиперпортала, и положил свою горячую ладонь поверх ее руки на его плече.

— Любовь — странная штука, — проговорил Юго. — Это чувство, преодолевающее время, пространство и условности, — больше меня, больше тебя, больше любого человека.

Она смотрела на него с нежностью и надеждой. Может, не все потеряно? Пусть он думал, что она эгоистичная, избалованная вниманием принцесса. Думал, что она такая же, как и ее брат Арманд Шеран Шарм. Но пусть Юго поймет, что для него она готова быть путеводной звездой. Она больше не оставит его один на один с собой. Будет верить в него и поддерживать все светлое в нем. У каждого есть свои тараканы, главное не давать им править.

— Я знаю, ты будешь жить вечно, в отличие от меня. Ты божественное создание из иного мира. Но… Боги остаются Богами, пока в них верят и дарят им любовь… — Амалия замолчала, осознавая, как глупо говорить ртом с тем, кто может читать мысли. «И я любила тебя всегда. Не как просто друга. И шла за тобой, даже когда не звал. Шла хоть навстречу опасностям. Не боялась быть с тобой, верила, что внутри ты более зрелый, чем снаружи. Неужели ошибалась?»

— Ты права… Пришло время посмотреть проблемам в лицо. И начать решать уже что-то. С Адамаем я помирился. Маленьким элиатропам придется еще немного подождать, я должен привести свой народ в безопасный мир, а не наполненный войнами и хаосом. Они могут постоять за себя, доказали мне это. Но я должен уменьшить возможные потери. А Боги… Смысл взрывать Богов, заочно ненавидя за безразличие? Есть шанс встретиться с ними и понять.

Амалия с прискорбием отметила для себя, что в списке проблем их отношения не были на первом месте для него.

— А главное, есть ли смысл отказываться друг от друга, если даже не попробовали быть вместе? Сейчас я в любом случае уже в ответе за тебя.

Она вздохнула.

«Элиатропы хоть медленно, но растут и стареют, как и драконы. Нет ничего вечного в мире, все изменяется. А память не такая бесконечная, как и жизнь. Адамай ревнив, судя по всему, он с радостью поддержит очередной твой подвиг, жертвуя собой и обнуляя твои воспоминания. Все лишь условности. Если я не побоялась выбрать тебя, то что мешает тебе?!..» — усмехнулась про себя Амалия.

Она бросила зерно гигантской лилии под ноги. Коснувшись стопы и получив ее мысленный приказ, мгновенно вырастая, бутон подхватил парочку, сокрыл их от лишних глаз лепестками, превратившись в потайную комнату. Бархатистая мягкость лучше всяких простыней выстилалась под ними. Свет, проходя насквозь, подсвечивал все в тон нежно-розовых лепестков. Романтичнее и не придумаешь. Прямо как в том сне… Только в самом начале. И они как-то упустили самую сладкую часть.

— Вкус искушения. Я только и слышу эти слова. А мы… даже не попробовали. Что у нас было? Один оборванный поцелуй за десять лет?! Может, хотя бы стоит продолжить начатое? Может, все не так безнадежно?!

— Ты права, — повторил он. — Твой прекрасный рот лучше подходит для иной цели, чем говорить дерзости и глупости. Но когда ты говоришь мне такое, как сейчас, приятно слышать даже дублем, ведь сначала думаешь, потом произносишь. — Юго придвинулся ближе, заглядывая в такие любимые им глаза. Его горячие умелые руки вытерли слезинку на ее щеке. — Мы уплатили слишком большую цену, чтобы быть вместе. Подумаем о решении проблем потом. А сейчас… Пока мы здесь… Выпьем эликсир любви до дна, о мое искушение. О, принцесса Садида!

Юго умел говорить красиво, как и Оропо.

* * *

Вкус искушения… У каждого он свой.

Юго хотел новую семью, имея свою большую. Он нуждался именно в теплых чувствах, душевной привязанности и дружеском общении. Получил, заплатив свою цену. Потому что каждый новый член семьи — это не только любовь к нему и забота о нем, но и ответственность, забота в ответ, а главное — куча проблем, которые надо помочь решить.

Амалия хотела рыцаря и необыкновенную историю любви. Получила, заплатив своей болью. История ее романа вышла из ряда вон. Большая настоящая любовь, но они практически не могут быть вместе в том понимании, как это принято в ее мире. Любовь может быть разной. И ею надо делиться, а не ждать в ответ. Отец говорил ей отыскать тот источник любви, рядом с которым она могла бы вырасти и расцвести. Амалия всегда полагала, что это Юго, которого надо дождаться. Сегодня она по-настоящему цвела рядом с ним, но теперь осознавала, что источник не в Юго, а внутри нее. Любовь начинается с принятия себя.

Секунду они глядели друг другу в глаза… Запустив пальцы в ее волосы, он медленно развернул голову так, что губы их оказались совсем близко. Амалия закрыла глаза, предвкушая сладкий поцелуй. Губы Юго коснулись ее губ, и шелковая волна пробежала по телу. Его движения были такими мягкими, такими приятными…

— Амалия… — томно прошептал Юго. — Прости меня. Поверь, я мечтал об этом с тех пор, как мы встретились… Но это было больше, чем желание плоти — будто бы все мое существо, каждая частичка моего тела и души хотели соединиться с каждой твоей частичкой.

В следующую секунду они уже слились в обоюдно желанном поцелуе. Амалия больше не различала холод и тепло, не слышала шороха растений, шептавших ей свои секреты. Дрожь, жар, смятые одежды, танец ладоней на коже друг друга, странное мутное ощущение в голове…

— Цветы?! — удивленно спросил Юго. — У тебя вместо сосков бутоны?!

— Я же не человек! Я садида — создание леса и Древа жизни… — Амалия покрылась пурпурным румянцем, стыдясь своего тела.

Садиды внезапно могли покрыться бутонами с такой же легкостью, как обзавестись грибами на ногах. На четырнадцатилетие Юго Амалия уже расцветала, но тогда маленькие маргаритки обильно украсили ее прическу. Садиды — полурастения, что поделаешь. Угораздило же в самый неподходящий момент. Не хотелось бы отпугнуть Юго своей странностью. Она видела грудь Евы и завидовала ей. У «кра» — эльфиек — и людей такие красивые…

— Но на матче буфбола в Бракмаре они выглядели почти по-человечески…

— Ты смотрел на мои соски на матче? — Амалия побледнела. А потом с возмущением добавила: — Я была там мужчиной под действием магии! Мы разные: садиды-мужчины всегда были заросшие зеленью, в то время как женщины цветущие. Мой брат похож на кочан салата…

Юго приложил палец к ее губам, останавливая гневную тираду.

— И в таверне, когда ты выбежала в одной сорочке, и на корабле, когда плыли к острову Ома…

Миленький блондин с огромными выразительными карими глазами и задорно вздернутым носиком смотрел на нее из-под своего ушастого лазоревого колпака, смущенно краснея. На корабле они действительно прежде спали в одной постели, но Евангелина всегда ложилась между ними, как истинная телохранительница. И он уже приглядывался к женщинам, в то время как Ева считала его ребенком?! И он говорит о том, что его чувства далеки от страсти? Или реально более нежные и трепетные чувства превосходили низменные? Ах, какой же он сдержанный и скрытный, вечная шкатулка секретов. Всегда держал какую-нибудь тайну за пазухой. Например, никогда не снимал колпак… Никогда… Сохраняя интригу до последнего.

Вот и сейчас как-то умудрился снять жилет, не снимая шапки. Хотя все уже видели крылья-рога Оропо. Она хотела бы протянуть руку и сдернуть его, но боялась отнять руки от своих сосков.

— Значит, иногда можете и расцвести… О, Садида!

Он улыбнулся ей. Она покосилась на его оголенный торс с вполне человеческими ареолами. Сияющие орнаменты вакфу украшали его, но проявлялись лишь в особые моменты. Амалия же ничего не могла поделать со своими неожиданными изменениями.

— Я стесняюсь своих особенностей тела больше, чем ты, поверь. Но мы оба должны прежде лучше узнать друг друга, чтобы понять… И принять.

Он нежно, но настойчиво перехватил ее тонкие руки своими крепкими ладонями, развел в стороны, со словами:

— Амалия, твоя дикая красота всегда поражала меня, ты самое прекрасное создание природы, что я видел когда-либо в жизни…

Страх отступил, открывая дверь ослепительному огню в ее сердце, которое в груди забилось с такой скоростью, что Амалия чувствовала свой собственный пульс на кончиках пальцев. Она оборвала розовые лепестки, обнажая крупные шоколадные ареолы сосков. Юго замер на месте, не отрывая вожделеющего взгляда от ее обнаженных прелестей, которые прежде так заманчиво скрывал топ без бретелек. Казалось, он не может пошевелиться от восторга. Его глаза были широко открыты, а грудь вздымалась часто и тяжело, словно ему не хватало воздуха. Время остановилось. Секунды были минутами, а минуты — часами.

— Ты видел не все… — сглотнув собственное смущение, загадочно произнесла Амалия, готовясь сделать следующий отчаянный шаг.

Она развязала узел на поясе, сдернула лепесток стрелиции, стянула бриджи. Осталась абсолютно нагой…

— Ты не отдала свое нижнее белье коллекционеру, потому что его не было? Я догадывался об этом, когда разглядывал твой новый наряд. И когда сжимал твои ягодицы, пытаясь пропихнуть тебя, застрявшую в узком кошачьем лазе двери. И когда случайно уткнулся лицом меж твоих аппетитных булочек, спасая от падения. Этот запах…

— Жаль, что Руэль со своими потными вонючими ногами испортил тот момент… — Амалия разрумянилась, как и в тот раз. Испытания Башни Грез были с каким-то подтекстом.

— Кажется, Оропо подстроил все это, чтобы основательно свести нас с ума.

Юго не мог отвести от нее взгляд, и Амалия видела, как пульсирует вена на его шее. Закрыв глаза, она встала в полный рост, прекрасно осознавая их разницу в ракурсах. Амалия не видела теперь лица Юго, но чувствовала на себе его взгляд, прямо там… — под этим взглядом ее кожа горела. До этого самого момента ни один представитель мужского пола не видел ее обнаженной. Но сейчас она чувствовала себя не просто голой — она чувствовала себя совершенно беззащитной, открытой, и вместе с ее телом обнажена была и душа. Говорят, драконы видят душу. Интересно, Юго так может? Амалия открыла глаза. Она не пыталась прикрыть ни грудь, ни влажный ярко-зеленый клубок волос между ее ног. Она хотела, чтобы Юго увидел ее — увидел такой, какая она есть. Без причудливых нарядов, в ее естестве.

— Ух… — Юго тяжело сглотнул и набрал полные легкие воздуха, опустил голову и медленно выдохнул вниз. Было видно, что он пытается справиться с эмоциями и одолевающим его возбуждением. Образом мыслей он давно мужчина.

Амалия не знала, что случится в следующую секунду, но чувствовала глубокое сакральное доверие к тому, что происходило «здесь и сейчас».

— Ты прекрасна и необычайно соблазнительна… Я полностью тобою очарован…

Ничего удивительного, что они с Оропо говорят почти одни и те же слова. Эх, когда-нибудь Юго будет таким сексуальным красавчиком… Сейчас же…

— Я тоже хочу посмотреть на тебя, мой маленький элиатроп, — вырвалось у Амалии. Она уже пожалела о произнесенном эпитете «маленький», но слово не тофу, вылетит не поймаешь.

— Ты тоже должна все увидеть… Я все пойму, если… — не отрывая полуобезумевшего от сдерживаемой страсти взгляда, Юго начал медленно и неуверенно расшнуровывать пояс. — Возможно, ты сама захочешь прогнать меня, когда…

Видно было, что пальцы отказывались слушаться, и ему понадобилось какое-то время, чтобы справиться со шнуровкой.

— Персидаль навсегда прогнал меня из своей постели, когда узнал… — Юго нервно рассмеялся. — С тех пор я и ночевал с вами.

Лазоревые шорты скользнули вниз, под ними плавки с забавным рисунком тофу-птичек. Он повернулся спиной, снимая их. У него вполне хорошая фигура для того возраста, в котором он застрял, видно, что это потенциальный красавчик в будущем, но пока только формирующийся. Ноги столь же крепкие, как и руки. Будущий лебедь, но пока гадкий утенок. Сияющие узоры поползли по его телу, словно выжигая в человеческой плоти какие-то письмена. Видимо, он слишком разволновался. Его кисти рук и стопы ног уже были полностью охвачены свечением. Юго взялся за шапку, собираясь снять ее…

— Не снимай, она нам не помешает! Иди лучше скорее ко мне, мой птенчик, — позвала она его, откидываясь на мягкое облачко тычинок, как на пуховую перину.

Он бросился к ней со скоростью, свойственной элиатропам. Она даже не успела толком рассмотреть его. На пару секунд ей показалось, что там вообще ничего нет… А потом, что не один, а два… Померещится же. Во всем виновата пыльца, что клубилась теперь вокруг первым снегом. Она не стала заострять внимание. Да и зачем лишний раз смущать, и так понятно: его тело слишком юное для продолжения рода. Наверное, нелегко быть таким в двадцать два. Юго явно комплексовал из-за этого. Но это не повод отказываться от ласк?! Так ведь? Они же не ради размножения, а дарить любовь и удовольствие. Можно отыскать и иные способы услады.

— У тебя такие замечательные руки… — приободрила она его. — И мне нравятся твои поцелуи…

Пара янтарно-карих глаз с длинными пушистыми ресницами смотрела на неё с хищным лукавством, и острый влажный язык скользнул между губ. Он хитро улыбнулся ей. Всегда был сообразительным малым. Руки Юго сжали бедра Амалии, она запустила свои пальцы в шелк его светлых волос, торчащих из-под колпака. Это даже хорошо, что он в шапке, так его фосфоресцирующие, пылающие крылья на голове точно не обожгут. Его горячее драконовское дыхание ниже ее пупка. Его влажные губы, его шелковистые щекочущие пряди волос, обжигающие пальцы. Его крепкие руки, обнимающие теперь нагую грудь, спускаясь все ниже, ласкали ее. Не существовало прошлого, не существовало будущего. Все это было стирающим границы, рвущим кромку реальности. Во всем мире существовали лишь он и она.

— Юго, мой милый Юго, — шептала Амалия.

Он страстно сжал ее ягодицы, прижимаясь к животу и едва дотягиваясь, чтобы поцеловать сосок. Амалия еще сильнее приобняла, прислонилась к нему, скользнув бедром между его ног. Каким бы юным ни было его тело, кажется, оно реагировало. Но…

Или ей опять мерещилось? Что там бормотала Эхо про крылышки не только на голове? Крылья-рожки страсти?

— Можно и так сказать, — отозвался Юго, читая ее мысли. — Я же не человек, а сын Великого Дракона, Создателя Вселенной… А драконы такие существа… м-м, в общем гемипены.

Амалия с недоумением посмотрела на него.

— Иначе устроены… У нас потайные, двойные и шипастые. Я даже не знаю совместимы ли мы с тобой.

Факт важный по сути и интригующий. Теперь понятны его сомнения относительно их совместного будущего. «Но Леди Эхо была в явном восторге от Оропо в этом плане?!» — мелькнула мысль у Амалии. — «Хотя Эхо — полуптица, потому ближе к драконам по природе своей. И к тому же дочь Богини Исцеления».

Но Амалия тоже не так проста. Знал бы Юго о ее предпочтениях, может, не стеснялся бы так своей непохожести на людей и своих особенностей.

— Прокатишь на своих «крылышках»?

Она со сладким волнением почувствовала, как жарко стало внизу живота. Стыдно вдвойне, потому как он мог слышать ее пошлые мысли. К лучшему или худшему, что от него ничего теперь не скроешь? С одной стороны, это ведь шанс на уникальное взаимопонимание. Он может дать ей то, что она хочет, понимать, что нравится, а что нет. Как игра «холодно-горячо». Он может довести ее до восторга и грани чувственного исступления.

— Прокачу… Когда-нибудь потом. Как отрастут побольше. Пока я боюсь все испортить. Но я готов следовать за тобой и твоими мыслями. Мы доберемся до всего в свое время. Сейчас я хочу подарить тебе…

Юго опустил голову меж ее разведенных в стороны бедер, наконец его губы приласкали ее секретный вожделеющий зеленый холмик, и он скользнул влажным горячим языком внутрь. Амалия никогда не чувствовала ничего подобного. Она, бывало, трогала себя руками или призывала лианы, но было совсем не то. Ее собственное сладкое и ноющее чувство, словно спиралью раскручивающееся в низу живота, было невыносимым и почти болезненным, но в то же самое время она не желала ничего, кроме того, что уже происходило. Еще секунда, казалось Амалии, и она сгорит живьем от обуревающих чувств стыда и похоти одновременно. Юго будто вдыхал ее чувствительную кожу и нежную плоть своими жаркими губами — это сводило с ума и заставляло постанывать от каждого поцелуя. В какой-то момент он мягко, но настойчиво впихнул меж ягодиц фаланг пальца, впился в ее «горошинку счастья» губами, и в этот момент Амалия издала громкий горловой стон, в районе диафрагмы словно взорвался заряд сладострастия, заполняющий все тело сладкой негой.

— «О, мой Король элиатропов… Бог-Король! Почему же мы потеряли столько времени раньше?! Ты всегда был тем, кто мне нужен…» — возликовала мысленно она и откинулась в пушистые тычинки в чувственной неге. Он сидел рядом, блаженно облизываясь. Снял голубую шапку, чтобы протереть лицо. Фосфоресцирующие крылышки-рога осветили пространство бутона, заиграли переливами вспышек и бликов на матовом чреве лепестков. Ее мысли были лучшим ему комплиментом.

Да, Юго был тем, с кем хотелось цвести. Она с усмешкой вспомнила тех кандидатов в мужья, что подбирал ей брат и его супруга. Но идеал партнера у каждого свой. Кто бы мог подумать, что для Амалии в мужчине важны не мускулы и рост, а… забота о любимой, его обаяние, нежность. И главное — восхищение, притом обоюдное. Заботиться Юго лишь учился, обаяние маячило в перспективе. Восхищение у нее он вызывал всегда. И сам очарован ею, как никто другой.

Нежность… Сегодня он превзошел себя. Это было как если бы вся ее кровь вдруг превратилась в жемчужный эликсир чистейшей любви, и каждый уголок ее тела изнывал от жажды, чтобы напиться из его источника…

— Я люблю тебя, моя сладкая, — прошептал он ей. — Ты мое искушение! О, творение Садиды!

Они горячо обнялись, начиная снова ласкать друг друга, посмеиваясь от плещущего за края счастья.

«Юго, мы почти в Инглориуме! Одевайтесь скорее. Да и цветок не вечен!» — отправил мысль-послание Адамай, добавив: — «Как и мое терпение… В этот раз я не стал мешать. Вы заслужили немножко сахарку!»

Ехидный смех близнеца-дракона заставил парочку схватиться за скинутые одежды, когда край гигантского бутона полыхнул от дыхания проказника.

— «Хотели еще хоть чуток остаться наедине? Эх Юго, Юго… И все же вы с Оропо похожи. Тот только и был занят утехами с Леди Эхо. Я не перестаю краснеть за вас…»

Величественный огромный зал гигантского храма Инглориума распахнулся перед ними.

— Мы справимся со всем, чтобы нас ни ждало… — шепнула Амалия Юго, сжимая ладонью его плечо. Он кивнул ей, готовый, словно пружина, кинуться навстречу любой опасности.