Как Палыч поссорился с Петровичем (джен)

История эта случилась в одной средней — по статусу выдаваемого образования — и старой — по году застройки здания — школе. В те относительно недалёкие времена во всех школах города спокойно существовали настоящие живые уголки. Ну а что? Поставили вместе пару кадок непонятных пальм, подтащили высокорослые растения в эмалированных бачках из тех, которые упирались в квартирах в потолок, а выкидывать было жалко, в то время как в школе расти себе не хочу — потолки позволяли. Среди всего этого ботанического великолепия стоял стеклянный аквариум с гуппи и другими рыбками, трёхлитровая банка с хомяком Жорой, террариум с палочниками и клетка с серой крысой без имени.

В живом уголке всегда было тесно от желающих приобщиться к прекрасному. Небольшой диванчик с ободранными подлокотниками вполне себе уютно довершал композицию, так что можно было любоваться на рыбок и остальных представителей фауны, не сходя с места.

Жоре любви и внимания доставалась больше всех, дети норовили подкормить его сухими макаронинами, кусочками овощей и другими продуктами — Жора ни от чего не отказывался и добросовестно складывал в свои карманцы пухлых щёк.

За рыбками, понятное дело, тоже наблюдать было интересно. Даже директор школы — особенно после очередного посещения Управления образования — старался найти минутку и порелаксировать. Как-то тётя Глаша, уборщица, застала директора, сидящего на корточках возле аквариума, разговаривающего с гуппи на рыбьем языке. Он открывал без звука рот, выпячивал губы трубочкой и пытался сделать из них восьмёрку. Рыбы отвечали вежливой заинтересованностью и, выстроившись в ряд за стенкой аквариума, ответно разевали рты. Ну а что? Директор тоже человек, ему иногда сложно приходится, а тут такой способ снять стресс.

И всё же серый крыс — а это был мальчик — заслуживал отдельного рассказа в любых наблюдательских проектах, так как отличался незаурядным умом и сообразительностью, чего нельзя было ожидать от гуппи и тем более Жоры.

Крыс не суетился напрасно, смотрел своими глазками-бусинками внимательно и даже, как бы это сказать, снисходительно, когда возле него останавливались и пытались вывести из равновесия.

— Крыс, а ну попрыгай! А сусликом можешь встать?

Ну кому хочется прыгать по команде и исполнять безумные приказы? Разве что учителям-предметникам, но у них выбора-то как-то и не было. Назвался груздем, в смысле, учителем — будь любезен и в горести, и в радости любить и Управление образования, и Министерство. Крыс же мог себе позволить не выполнять глупые приказы и разрешить некоторые вольности.

Сторож Палыч сказал однажды, что неоднократно видел крыса на первом этаже, тогда как живой уголок располагался на третьем. При этом Палыч добавил, что у крыса было такое выражение морды, словно он что-то задумал. Петрович — второй сторож, сменщик Палыча — лишь посмеялся над коллегой и посоветовал меньше пить, чтобы не мерещилось всякое.

— Я тебе отвечаю! — рассердился Палыч. — Своими глазами видел, как эта серая морда вышла из кабинета физики, ну чисто инспектор, и направилась в кабинет биологии.

— Может, это другая крыса? Из школьного подвала? — вступила в разговор тётя Глаша.

— Да откуда у нас в подвале крысы? — снисходительно, как маленькой, объяснил Палыч. — Там же Васька пасётся. Соседский безухий. Он мимо ни одну мышь не пропустит!

— Да придумывает всё Палыч, — довольно хихикнул Петрович. — Ему скучно, вот и сочиняет байки. Тебе бы, Палыч, в писатели податься. Ну а что? Сейчас модно. Опять же, деньжат можно подзаработать.

— Да если ты дрыхнешь всю смену и ничего не замечаешь, это не значит, что вокруг ничего не происходит! — рассердился Палыч. — Говорю вам, наш это крыс, из уголка который. Как вечер, обходит всю школу с проверкой.

— Это кто это спит? — возмутился Петрович, пропустив вторую часть слов Палыча мимо ушей. — Да у меня муха мимо не пролетает без разрешения!

— Ты, наверное, храпишь на неё, на муху эту, вот её ветром и сдувает за территорию сразу, — поддел Палыч.

— Погодите, не ругайтесь, — примирительно сказала тётя Глаша. — Ты, Палыч, сам подумай. Коли это крыс из уголка, значит, клетка у него должна быть пустой, когда он бродит по школе? Так?

— Так в том и дело! — чуть не закричал Палыч. — Я, кады первый раз увидел, пошёл сразу в уголок проверить.

— И что? — с интересом спросил Петрович, забыв, что он сердится.

— Да знаешь ведь мою ногу! Пока я её по ступенькам перетягивал на третий этаж, этот мелкий поганец успел обратно прибежать и в клетку залезть.

— А ключа у него не было? — невинно поинтересовался Петрович.

— Какого ключа? — опешил Палыч.

— Золотого! — загоготал Петрович. — Золотой ключик от клетки.

— Тьфу! Только зубоскалить и умеешь. Ну как знаете, а я говорю: крыс по школе шляется, когда никого нет. Почём я знаю, может, он через прутья вылезает? Раздвинул в одном месте, чтобы поширше было, и выходит.

— Замечательно выходит… — не удержался Петрович.

За это вконец разобиженный Палыч не разговаривал с ним целую неделю, не помирились они и под Новый год, когда каждый класс школы принял участие в благородной акции «Конкурс на самый лучший украшенный кабинет». Детской и преподавательской фантазии не было предела — вытынанки, тогда ещё только набирающие популярность, могли посоперничать с самыми искусными изделиями народных умельцев. Пару ажурных снежинок прилепили даже на аквариум, а ближайшую ховею⁽¹⁾ овили гирляндой. Впрочем, фикусам тоже не на что было жаловаться — в мишуре они смотрелись очень даже нарядно.

Эйфория от наступающих праздников достигла точки кульминации — в ближайшую пятницу с утра должны были пройти новогодние утренники у младших классов, а вечером — дискотека у старших. Накануне на баскетбольные кольца в спортзале наводился последний лоск — пришлось задействовать физрука и трудовика, чтобы разместить на щитах самодельные плакаты с символом года и поздравительной надписью. Стены на всех трёх этажах украсились календарями и стенгазетами. Школа шумела, пела, репетировала.

Наконец, часам к шести всё стихло. Наступила благостная тишина. Петрович — а была его смена — вздохнул спокойно.

Выпил чайку, обошёл вокруг школы для порядка, совершил круиз по всем этажам, потом попил чайку ещё раз и спокойно лёг спать.

Проснулся Петрович от того, что кто-то настойчиво щекотал его нос и щёки. Сначала Петрович просто отмахнулся, но после требовательного писка окончательно проснулся и подскочил на диване. Серый крыс отлетел на пол, но не спрятался, а сел на задние лапки и засвистел.

— Ах, чтоб тебя! — ругнулся Петрович. — Какого лешего ты по школе бродишь и спать не даёшь?

Он кинул в крыса подушкой, но тот увернулся, взгромоздился сверху и запищал ещё требовательнее. Петрович мог бы поклясться, что крыс при этом крутил мордой в сторону коридора, словно приглашая Петровича немедленно встать и следовать за ним.

— Ну чего ты орёшь? Что там ещё? — пробурчал недовольно Петрович и засунул ноги в тёплые чуни. Всё равно уснуть сразу не удалось бы, можно было заодно и пройтись по школе.

Крыс, как только понял, что Петрович собрался в обход, выбежал из каморки и метнулся к лестнице на этажи.

Петрович же прислушался и к своему ужасу расслышал, что где-то наверху льётся вода, да не просто капает, а шумит как водопад.

Оказалось, сорвало один из чопиков, затыкавших водопроводные дыры на месте старых умывальников. На третьем этаже по осени заменили умывальники в туалетных комнатах. Из трёх старых один заменили, а два других просто срезали, забив чопиками трубы. Вот один и выскочил. Крыс забил тревогу очень вовремя, потому что в туалете вода просочилась уже до первого этажа, а на третьем, разлившись из-под двери, подбиралась к фикусам в гирляндах.

Новогодние праздники сорваны не были, а крыс стал героем школы. Петрович помирился с Палычем, а директор школы самолично надел на крыса красный колпачок. По календарю наступал год змеи, но все говорили, что этот год будет годом серого крыса, который теперь получил официальное имя — Клаус.

1) Ховея — перистая комнатная пальма.

Вернуться к тексту