Милый Дедушка Мороз (джен)

Я стою на кухне и тупо смотрю на четыре разномастных чашки передо мной на рабочей поверхности стола, в руке — полная ложка растворимого кофе. Чего-то я хотела? Ах да, кофе. Кофе надо бросить в чашку. Вот только в какую? Я молча смотрю на чашки: белая с цветами, маленькая с барашками и коровками, пластмассовый стакан с черепахой и синяя чашка с оранжевыми полосками. Мозг отказывается подсказывать, куда сыпать кофе. Чашки тоже молчат. Пытаюсь разбудить мозг, но единственное, что он спросонья может подсказать: кофе и коровки не сочетаются. Бухаю кофе в цветочки. Но утренний квест только начинается: есть еще какао, вода, молоко и сахар. Я закрываю глаза, мозг сразу же пытается уползти в спячку. Милый Дедушка Мороз! Я весь год была хорошей девочкой. Подари мне на Новый год "спать". Я не знаю, что это такое, но люди говорят: крутая штука. Боже, как же хочется спа-а-ать!

Я от души зеваю.

Включить чайник. Молоко в стакан, стакан в микроволновку. Какао, полторы ложки, в пластмассовый стакан. Две ложки в маленькую чашку. Или наоборот? Молоко, ровно глоток, в… Тут мозг опять буксует: к кофе или какао? Рука, которая, кажется, проснулась раньше мозга, уверенно льет молоко в пластмассовый стакан с черепашкой и к коровкам.

Дзынь! Молоко подогрелось, вода вскипела. Наливаю воду в белую чашку с цветами, отрешенно смотрю на темно-коричневую жижу в чашке. Что-то с моим кофе не так. Что-то с цветом… Где же молоко? Я же пью кофе с молоком, причем, молоко должно попасть в чашку до кипятка, так вкуснее. Перевожу взгляд на соседние чашки. В двух соседних — молоко. Но не горячее, из микроволновки, а холодное, из пакета. Недоуменно смотрю на пустую чашку с полосочками. А сюда что?

Тут мозг, кажется, просыпается. Ну или хитро притворяется. В голове будто включается лампочка.

Сегодня канун Нового года. Никому не надо ни в школу, ни в садик. Я зря встала в полседьмого утра. Чашка с цветами — для меня. Ложка растворимой гадости, как говорит мой муж, плюс ложка сахара с горкой плюс глоток молока — обязательно перед кипятком. Маленькая чашка со зверушками — наш младшенький, какао, две ложки Несквика, и теплое молоко. Черепашка — это средний, полторы ложки какао, потому что две — слишком сладко, а одна — слишком несладко, и он почувствует каждую недостающую или лишнюю крупинку, будьте уверены. Синяя чашка в полоску — муж, кофе из капсульной кофемашины, черный, без сахара. Но дражайший супруг сегодня на работе, кто бы сомневался. А старшенький по утрам ничего не пьет, обходится йогуртом и бананом.

Оставляю на кухне все как есть. Ну его. Лучше поспать. Поспать — это лучше, чем отпуск на Канарах, слаще, чем шоколадный торт со взбитыми сливками и прослойкой из клубничного мармелада, круче, чем… Арнольд Шварценеггер в его лучшие годы. Спа-а-ать… Я внутренне хихикаю, проходя мимо зеркала в коридоре. Если бы случился зомби-апокалипсис, я сошла бы за свою: лицо бледное, под глазами тени — ну чисто панда — волосы всклокоченные, взгляд дикий.

Добираюсь до кровати, со стоном наслаждения ложусь на краешек — на остальной поверхности разметался младший сынишка, прибежавший ночью, потому что у него болели то ли зубы, то ли живот, он и сам не понял. И всю ночь он возился у меня под боком, складывал на меня свои руки, ноги, обнимал во сне, хныкал, просил попить, два раза в туалет, потом наконец угомонился, но уже прозвенел будильник.

Закутавшись в одеяло, я поворачиваюсь к сыну и утыкаюсь носом в его слегка влажные от пота волосы. Закрываю глаза, надеясь тут же провалиться в сон. Но вместо сна мозг галантно предоставляет калейдоскоп картинок прошедшей недели. Физиотерапия со старшим, подготовка к контрольной по математике со средним, утренник у младшего, футбольная тренировка, акробатика, поделки для детского сада, новогодний базар, школьный новогодний концерт, репетиции, зубной, поиски подарков для всех, уборка к Новому году, закупка продуктов, покупка и украшение елки, выпечка печенек. А еще написание статьи и сдача отчетов. Немудрено, что я так устала.

Мозг наконец проявляет жалость и тихонько уносит меня в страну снов…

— Мама, не спи, пола вставать…

Два маленьких пальчика пытаются раздвинуть мне веки.

— Хрмвспм… — пытаюсь сказать я.

— Ма-ам, а уже сегодня Новый год, да? А вдруг Дед Мороз забыл про Лего? А мы на каток пойдем?

Средний сын плюхается на кровать, прямо мне на ноги.

— Ай! — взвываю я. — Только через мой труп!

— Ну ма-а-а-ам, — тянет средний. — Ты же обеща-а-ала.

— Не хнычь, мелкий, — а вот и старшенький подтянулся, услышав в родительской спальне возню. Он пристраивается на пустом отцовском месте и закутывается в папино одеяло: худющий, как скелет, вот и мерзнет постоянно. — Мама обещала как-нибудь на каникулах, а они еще только начались.

Средний дуется и показывает старшему язык, старший дотягивается до него и дергает на себя, тот дергает в ответ, младшенький восторженно, с открытым ртом, смотрит на старших братьев, сидя у меня под боком, — и вот вся эта орава валится на меня. Визг, писк, шум, возня. Сон от ужаса окончательно сбегает, сверкая пятками. Я хохочу. Только мужа для окончательного счастья не хватает.

Звонит телефон. Муж. Я ставлю на громкую связь.

— Солнышко, — голос ужасно уставший и немного виноватый. — Я разрулил большинство дел и приеду пораньше, чем думал, часа в четыре. Так что с сегодняшнего вечера и до вторника позаследующей недели я весь ваш.

— Ура-а-а! — орут дети.

Я широко улыбаюсь. Ладно, Дедушка Мороз, вся семья на Новый год — это тоже крутой подарок. Огромное тебе спасибо!