Дневник Агнес Грюм (гет)

Примечания:

Глава писалась под песню "WaveWind — Сирин"

* * *

Когда я открыла глаза в первый раз, передо мной летали изумрудные вспышки, землю потряхивало, а тело отказывалось слушаться — я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже голова противилась отозваться на мое желание осмотреться. Единственное, что было в моих силах — это наблюдать за окружающей меня картиной. Чувство беспомощности навалилось тяжелой каменной плитой, а невозможность хоть как-то пошевелиться вызывало глухое раздражение.

«Сонный паралич», — решила я и мысленно скривилась.

Сквозь приоткрытые глаза я наблюдала за людьми в пыльных темных мантиях, они взмахивали руками, выкрикивали слова, некоторые из них были ранены — я видела кровь на лицах, висящие безжизненной плетью руки, хромающую походку убегающих отсюда людей. Большинство носило странного потустороннего вида маски, отливавшие в ярком лунном свете серебром. Невольно обратила внимание на небо — именно полнолуние и полное отсутствие облаков дали мне достаточно света разглядеть обстановку.

Я сделала еще одну попытку пошевелиться — бесполезно.

Рядом со мной сверкнула еще одна вспышка, однако из-за ограниченного обзора я не смогла понять, откуда она прилетела. Слева от меня послышался жуткий грохот, и краем глаза я увидела летящую в меня часть каменной стены.

Я зажмурилась, мысленно приготовившись к адской боли. Однако ничего не происходило. Я в недоумении открыла глаза — кругом была одна лишь пыль, и не было видно ни зги в радиусе пары шагов. Поспешно оглядела свое тело — вернее попыталась это сделать, однако не смогла — оставалось только надеяться, что меня не придавило тем, что когда-то было стеной здания. Но самым удивительным было то, что я не чувствовала ничего — совершенно ничего! — ни боли, ни тяжести камней, ни ночной прохлады.

Я могла только отрешенно наблюдать за игрой своего бессознательного и надеяться, что скоро проснусь.

Пыль медленно оседала, а людей тем временем становилось меньше.

Трое рослых мужчин, два из которых были в масках, а третий обладал яркой рыжей шевелюрой, обменивались вспышками разных цветов, еще один человек сидел, склонившись над неподвижным окровавленным телом.

Внезапно в поле моего зрения появилась худая женщина, которая явно выбивалась из толпы в своем цветочном платье, цвет которого я бы не рискнула угадать — таким оно было пыльным и грязным. Она бежала, вглядываясь в полумрак и, судя по всему, искала кого-то. Внезапно она нашла глазами меня и облегченно разрыдалась.

В течение буквально пары секунд женщина оказалась рядом со мной, опустилась на колени, взмахнув чем-то, напоминающим палочку, и нежно обхватила за плечи, обнимая и скрывая своим телом от окружающего хаоса.

— Я здесь, я здесь, дорогая… — шептала она. У нее был мягкий и мелодичный голос. — Не бойся, все скоро закончится.

Она легко подхватила меня на руки, словно пушинку, и бросилась бежать. Я была плотно прижата к ее груди и необъяснимым образом чувствовала себя в безопасности, вдыхая причудливую смесь запаха из пота и чего-то жутко непонятного, но до одури родного, и прикрыла глаза.

Спустя время она остановилась, спрятавшись, судя по окружавшей нас обстановке, среди заросших деревьев в чьем-то саду. Нехотя отстранившись, женщина опустила меня и начала водить палочкой над моим телом, шепча странные слова. Она озабоченно хмурила брови, оглядывая меня с головы до пят.

— Мерлин... — в ее голосе послышались едва заметные панические нотки. — Солнце мое, пожалуйста, потерпи еще немного. — Она продолжила водить палочкой, испускавшей неяркий свет, и шептала нежные и успокаивающие слова.

Я начала чувствовать себя странно — словно волна мурашек пробежала по моему телу. И с каждой секундой все больше и больше осознавала, что необычное чувство в каждой клеточке моего тела — это ощущение земли, что холодила мою спину, это прикосновение травы, щекочущее мои ладошки при каждом порыве ветра, это тепло ладони женщины, согревающее своим прикосновением почти до самого нутра.

Я внимательно ее рассмотрела — невзрачные каштановые волосы были рассыпаны по худым плечам, острый подбородок придавал ее лицу упрямства, а уже показавшиеся морщины в уголках глаз и рта указывали на ее возраст — ей было чуть больше тридцати лет.

Единственным запоминающимся в ее облике были глаза — ореховые, большие, выразительные, глядевшие в самую душу. Они привлекали внимание, приковывая взгляд, от них было трудно оторваться. Так я и лежала, разглядывая их.

Внезапно она обернулась, резко вытягивая руку с палочкой вперед, и красная вспышка, неожиданно возникшая рядом с нами, словно столкнулась с невидимым барьером, разбившись снопом искр.

— Вот ты где, грязнокровка! — осклабился молодой мужчина, позади него стояло четверо мужчин в таких же плащах, но уже в масках. — А мы тебя обыскались. Иди сюда, — он издевательски раскинул руки в приветственном жесте.

— Не в этой жизни, — прошипела женщина и взмахнула палочкой, с которой сорвался луч. Между ними разгорелась неравная битва, которая закончилась, едва начавшись. Женщина дернулась, вскрикнув и прижав руку к окровавленному боку, когда не смогла увернуться от очередного брошенного в ее сторону луча.

Парень, казалось, только сильнее раззадорился, растягивая губы в жуткой улыбке, и усилил напор, до тех пор, пока один из красных лучей не попал прямиком ей в грудь. Когда оглушенная женщина рухнула на землю, он вновь заговорил:

— Полагаю теперь мы можем избавиться от нее? Очевидно, что ее муженек даже и не пытался выполнить наши требования, — хохотнул он, обернувшись к своим спутникам. — Теперь эта грязнокровка абсолютно бесполезна.

И, не дождавшись слов согласия от остальных, выкрикнул:

— Авада Кедавра!

Мое сердце словно оборвалось. Я откуда-то знала эти слова и то, что они означают. Смерть. Мгновенную и неотвратимую. И хоть эта женщина была для меня никем, и я совершенно не знала ее, в груди поселилась такая пустота, словно меня лишили чего-то жизненного важного и необходимого как воздух. Это чувство иррациональной потери настолько поглотило меня, что я очнулась только тогда, когда услышала, что этот жуткий тип обращался ко мне:

— Милосерднее будет тебя убить, — ухмыльнулся он.

Я бы вздрогнула, если бы могла, но так как я до сих пор — до сих пор!- не могла пошевелить и пальцем, то просто лежала испуганным недвижимым комочком.

— Крауч, — его одернул статный мужчина, недовольно устремив взгляд своих серых глаз на юношу, — мы не убиваем детей.

— Это отродье грязнокровки и блядского Грюма, а не!...

— Крауч, — с нажимом повторил он. — Не тебе ставить в вину ребенку грехи его родителей. С ребенком разберусь я. — И получил абсолютно взбешенный взгляд.

— Сюда направляется отряд мракоборцев, они прибудут с минуты на минуту, — обратился к остальным этот светловолосый мужчина. — Уходим.

— Оставь их мне, и от них не останется и мокрого места!

— Мы уходим, Барти, — отрезал он. — Приказ был не влезать в массовые стычки с мракоборцами, Лорд будет недоволен.

Барти Крауч не ответил ему, лишь ненавидяще взглянул и, взмахнув палочкой, исчез. Вслед за ним прозвучало еще два хлопка, заполнив пространство громкими звуками.

— Антонин, подожди.

— Абраксас? — чуть склонив голову вбок Антонин посмотрел на своего собеседника. Он обладал низким голосом с едва уловимым акцентом.

— Ты забрал?... — Абраксас получил ответ, не договорив.

— Да, он был у мальчишки Прюэтта. — Антонин дождался кивка и исчез.

Затем Абраксас перевел взгляд своих глаз на меня и пробормотал себе под нос:

— Долг Жизни перед Малфоями, полагаю, будет лучше, чем бесполезная смерть?

И оставил меня в одиночестве. Металлический запах щекотал ноздри, вдалеке шумела листва, а луна клонилась к линии горизонта, продолжая освящать ночное небо, несмотря на занявшийся рассвет. Я по-прежнему не могла пошевелиться, лишь ощущала вернувшейся чувствительностью, как по щекам катились крупные слезы.

И молилась о том, чтобы этот кошмар закончился. Пожалуйста.

Мракоборцы явились лишь пятнадцать минут спустя.

* * *

Во второй раз я открыла глаза в просторном светлом помещении. Ослепительный солнечный свет, проникавший в комнату, ярким ковром устилал потолок и стены.

Недалеко от меня находилось две женщины: одна из них была пухлой блондинкой в желтой мантии, другая же носила темно-синюю накидку, а на ее носу сидели очки, придававшие ей серьезный вид.

Они тихо разговаривали, не обращая на меня никакого внимания, и я услышала обрывки их фраз:

— Бедный Аластор… Потерять жену и почти лишиться дочери — такого и врагу не пожелаешь, — послышался шепот женщины в очках.

— … говорят, Пожиратели приходили только за Алтеей, но та была с дочерью в тот день…- голос женщины в желтом был тише и глуше, и я не всегда могла разобрать, что она говорит.

— Девочка еще не очнулась? Чудо, что она выжила. — Еле слышный вздох. — Когда мы нашли ее, у всех волосы дыбом встали. Ребенок был весь в крови... не двигался совершенно. Не рискнули трансгрессировать...

— …странное проклятие, даже Сметвик не знает. Возможно наложение нескольких, мы пока сошлись на этом.

А теперь волосы на макушке зашевелились у меня.

Пожиратели? Проклятие? Трансгрессировать?..

Эти слова я знала совершенно точно, и даже помнила, где я могла их узнать.

Гарри Поттер.

Гарри, мать его, Поттер.

Произведение Джоан Роулинг, которым я зачитывалась в детстве, спрятавшись у себя в комнате. Эти книги были моей отдушиной, моим лучиком света в те времена, когда казалось, что мир рушится. Когда из-за тонкой стенки слышался отборный мат, когда я вздрагивала, услышав очередные пронзительные крики, я старалась сильнее сосредоточиться на тексте, на приключениях Мальчика-Который-Выжил, мальчика, который ничего не боялся. Вчитываясь в эту волшебную историю о мире, в котором существует магия, я мечтала однажды оказаться в таком, мечтала получить конверт в одиннадцать лет, мечтала уехать в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, самое безопасное место во всей Британии. И никогда -

никогда, ни при каких обстоятельствах и условиях! — больше не слышать этих душераздирающих криков, из-за которых все тело сжималось, а грудь стискивало раскалённым металлическим обручем.

Я воображала себя волшебницей, которая может всё: которой не страшны никакие монстры. Которая взмахом своей палочки могла усмирить даже дементора. Которая могла оседлать фестрала, гиппогрифа, дракона... Которая могла все. Я мечтала об этом, зажмурившись до ярких цветных кругов перед глазами. Но чуда не происходило, хотя я отчаянно ждала совы с письмом, усевшись на узкий подоконник и глядя на ночное лондонское небо.

Я повзрослела. За это время мать развелась с отцом и скончалась спустя два года, я закончила сначала школу, затем университет...

Я моргнула.

А вот что было дальше, я не помнила. Как бы не пыталась напрячь свою память, ничего не выходило. Я четко помнила свой последний день учебы, но то, что происходило дальше — нет.

«Так, ладно, — в панике подумала я. — Возможно, эта амнезия связана с теми слуховыми галлюцинациями, которые я сейчас испытываю? И с тем жутким кошмаром, который мне приснился сегодня?»

Я попыталась встать с кровати, однако мое тело ощущало жуткую усталость и двигалось неохотно. Я сделала попытку облокотиться, чтобы приподняться и осмотреться, однако не смогла в полной мере воплотить эту попытку в жизнь — но того, что я увидела, мне хватило с лихвой.

«Так, значит не только слуховые, но еще и зрительные галлюцинации», — подумалось мне. Вывод был неутешителен.

Увиденная картина была, ни много ни мало, шокирующей. У меня были руки годовалого ребенка. У меня были ноги годовалого ребенка. И, я подозревала, что у меня было туловище и голова годовалого ребенка.

Что, твою мать, со мной?

* * *

В третий раз я открыла глаза на закате — огненно-красные лучи заходящего солнца освещали комнату совершенно иначе, чем днем.

На этот раз в комнате не было никого, кроме одного единственного посетителя. Уставший мужчина сидел на стуле неподалеку. К спинке моей кровати были прислонены костыли.

Его сгорбленная спина вздрагивала, а голова была опущена. Русые пряди его волос полностью скрывали его глаза, виски были полностью поседевшими.

Я попыталась пошевелить своей рукой, и — о чудо! — мне это удалось. И хотя эта ужасная усталость так никуда и не делась, я была рада и такому результату. Отвратительное чувство беспомощности, целиком захлестнувшее меня недавно, ослабило свои путы и дало возможность вздохнуть чуть свободнее.

Мужчина мгновенно выпрямил спину, очевидно заметив мои слабые попытки, и взволнованно посмотрел на меня.

— Агнес... родная, — его слова, обращенные ко мне, имели странный эффект. Все мое маленькое тело словно откликнулось на ту нежность, с которой он говорил со мной. — Солнце мое...

Он протянул руки, в попытке приобнять и взять меня на руки, но в последний момент передумал, не рискнув и побоявшись причинить мне вред. Лишь пересел на мою кровать и легонько прижался своим лбом ко мне.

— Прости, прости, прости меня... — продолжал шептать он, мешая слова о прощении и ласковые прозвища. — Прости… Не успел... — Своей левой ручкой я чувствовала, как намокли рукава моей кофты. Как шевелились губы, молящие о прощении. Как он дрожал.

Я чувствовала его щемящую тоску, не могла не чувствовать. Я сочувствовала ему, я горевала вместе с ним.

И хотя этот мужчина был мне незнаком, ощущение уверенности и безопасности рядом с ним не покидало меня.

Так мы и лежали некоторое время, пока дверь в палату — а это была именно палата — не открылась, и не вошла уже знакомая мне светловолосая женщина.

— Мистер Грюм, — начала она, неловко отведя взгляд в сторону. — Подошел профессор Дамблдор, он искал вас.

Когда Грюм покинул палату, перед этим пару раз выполнив своей палочкой непонятные узоры и что-то тихо сказав женщине, она увидела меня, потешно всплеснула руками и убежала звать кого-то мистера Сметвика.

Этот мужчина... Выходит, если этот мужчина был Аластор Грюм, то мое тело принадлежит его дочери?

Одновременно с этим паззлы из событий, хаотично перемешанных в моей голове, начали складываться в единую историю.

Жену Аластора Грюма, а также его годовалую дочь, похитили Пожиратели Смерти, преследуя свои определенные цели. При попытке спасти семью, Грюм получил многочисленные ранения, его жена погибла, а вот дочь — нет. Вернее, не совсем. Девочка погибла, а ее место заняла я — человек из другого мира, из другой Вселенной, где «Гарри Поттер» всего лишь серия популярных книг.

Такова моя теория. И я буду придерживаться ее. Ведь даже если это все мои галлюцинации, то я предпочту думать о том, что я действительно перенеслась в другой мир, чем о том, что возможно где-то на окраинах города в одной из множества психиатрических больниц Лондона в смирительной рубашке лежу я и пускаю слюни, уставившись в одну точку.

Так что теперь я, стало быть, дочь самого чокнутого мракоборца (в перспективе — еще и параноика) во всей Магической Британии. И нахожусь в мире, где существует Гарри Поттер и профессор Дамблдор, а Тот-Кого-Нельзя-Называть с переменным успехом пытается обрести бессмертие.

Детская мечта, о которой я грезила тогда, давно, в своей прошлой жизни, обратилась явью. Однако эта сказка оказалась гораздо страшнее, чем мне думалось в детстве. И, судя по всему, мне придется как-то здесь выживать.

Прекрасно.