Любовь в бурю (гет)

Они прибыли в Нью-Лондон примерно к середине смены, когда Ютика, отложив на мгновение лопату, отвернулась к дощатой стене угледобытчика растереть щеки. В варежки глубоко въелась сажа, так что до конца дня пришлось бы ходить чумазой, но тогда это мало волновало двенадцатилетнюю девочку. Пережить день и дождаться своей очереди поужинать — вот, чем были заняты все ее мысли. Но далекий, мощный гудок — не от Генератора! — нарушил эти незамысловатые планы, одновременно поднимая на ноги весь город.

Затем до ее ушей, скрытых под многочисленными платками и капюшоном, донесся медленно нарастающий рокот. Лавина? Обрушение стены ледяного кратера, который укрывал Нью-Лондон от бурь? Слышались какие-то ритмичные, глухие удары, словно к городу приближалась армия великанов.

— Не отвлекаться! Работать, работать! — прикрикнул на детей бригадир угледобытчика.

Их задачей было сгребать в кучи те черные, обледенелые комья, что порциями выкатывались по желобу из глубин шахты. Однако все больше трудяг останавливалось. Кто-то заметил, как спустили воздушный маяк на окраине Лондона. Гул и гудки все усиливались, затем послышались крики — но не боли и паники. Ютика попридержала дыхание, неспособная сразу поверить в то, что слышит радость в голосах горожан. Приближающийся звук превратился в рокот. Над ледяной стеной поднималось снежное облако.

— Пар! — заявил кто-то.

— Люди?

— Другие!.. Нездешние!

— Нашлись еще выжившие?!

Кто-то полез на угольную кучу, а девочка, отряхнув варежки, бросилась к грубо отесанной лесенке. Забралась на крышу. Из ее груди помимо воли вырвался сдавленный вскрик.

По каньону, прорытому стенным буром в закраине кратера, катился сухопутный дредноут. Настоящий, действующий дредноут с рядами валиковых катков и собственным генератором! Машина, сделавшаяся почти полностью белой из-за инея, с совершенно китовым гулом двигалась на встречу с Нью-Лондоном.

На улицы, позабыв об остатках трудовой дисциплины, выбегал народ — наверное, все восемьсот сорок душ.

— Что это?

— Мы спасены?!

— Глупец! Это лишние рты, которые...

Ужасающе загудев и взметнув за собой облако снега, дредноут дал малый ход и остановился у Внешнего Кольца, прямо напротив одного из Радианов. С него начали спускаться люди. Их оказалось не меньше сотни, но, судя по одинаковым, чистым шубам и преисполненным сил движениям, они не были беженцами. Сердце Ютики сжалось от волнения. Пришельцы стремительно выстроились двумя колоннами и двинулись прямиком к Генератору. Подавшись вперед, девочка вперилась в них глазами, как будто они могли дать ответ: когда же закончится голод, когда начнет хватать угля и прекратятся продленные смены...

— Смотрите! О, Боже!

Вслед за первой колонной шагала пара огромных, тонконогих машин с пылающими пламенными сердцами. Похожие на полузабытых после Похолодания пауков-сенокосцев, автоматоны переставляли конечности с математической точностью.

— И сколько угля жрет каждый?!

— Похоже, у нас все скоро изменится...

«Но ведь... уже... изменилось», — подумала девочка и отчаянно попыталась стереть сажу с щек.

— А это?..

В середине колонны плыл самый настоящий паланкин, украшенный золотыми кисточками. Вокруг все пестрело от пурпурных лент. Приглядевшись, Ютика заметила на груди сопровождающих фонари-отопители необычной конструкции: их лампочки обрамляли эмблемы, стилизованные под выглядывающие из-за облаков солнца с лучами.

— Быть может, перед нами новый Капитан?

— Тихо, безумцы!

Ютика же думала только об одном: почему под тенью шатра виднеются две фигуры — одна большая, а другая маленькая?

* * *

Свет, рассеянный, как снежное крошево на ветру, лился сквозь заиндевевшее окно приюта и изморозью стыл на полу. Ютика выдохнула, наслаждаясь тем, что в воздухе почти нельзя было разглядеть облачко: детское убежище располагалась у самого Генератора, и беспокоиться оставалось лишь о ледяных узорах на половицах. Девочка приобняла себя за колени, сидя на войлочном матрасе. За несколько лет в Нью-Лондоне она лишь пару раз видела убежище при свете дня — смена начиналась в шесть поутру и заканчивалась лишь к восьми вечера.

— Скучаешь по угледобытчику? — рассмеялась рыжая Рут, нарочито задев ботинком ножку ее кровати.

Ютика мотнула головой, отвернулась. Клора, Киззи и несколько заглянувших мальчишек горбились у печки над картами. Твила, как всегда, покашливала где-то в углу. Стукали друг о друга старые спицы. Привычные звуки — вот только раздаваться им следовало на десять часов позже! Однако всех детей с угледобытчика и сталелитейного отправили назад без обеда, а на их место, подобно огромным паукам, встали автоматоны.

— У Капитана теперь есть Первый помощник. — Рут облокотилась на решетчатую спинку и легонько прищурилась. — Ты как будто не рада?

— Почему же? Наверное... очень рада, — пробормотала Ютика. — Просто... Жаль, что он так и не показал лицо.

Во время вчерашней встречи у самого Генератора от лица приезжих держал речь священник, представившийся отцом Фредериком. Человек, «голосом» которого тот, несомненно, являлся, сидел в тени паланкина, и лишь глаза у него сверкали, ловя отсветы угольного пламени. А рядом находилась та самая маленькая фигурка с непропорционально большой головой.

* * *

По крайней мере, имя их нежданного благодетеля широко распространилось по Лондону: лорд Харви Морвелл.

— Эти его автоматоны копают уголь день и ночь без перерыва! — услышала Ютика, зачарованно бродя по Среднему Кольцу.

Ничего не делать было так странно... Почти как в раннем детстве, где росла трава, а солнце дарило тепло — лишь щеку подставляй. Сидеть в убежище оказалось бы не так скучно, будь она как Рут или хотя бы Киззи. Но она была Ютика, и сидение в четырех стенах уже через неделю показалось ей слишком однообразным, а удобства — почти незаслуженными. Делиться новостями с обитателями приюта никто не спешил, а между тем в Лондоне что-то происходило! Ускользнуть, пока никто не видит, пусть даже на холод, лишь бы самой все разведать, выглядело, ну... правильно.

Девочка мгновенно пожалела о своем решении, когда на другом конце улочки показался пресловутый автоматон. Скрежеща замороженными суставами, четвероногая машина двинулась ей навстречу — как потом поняла Ютика, чтобы заправить свое паровое ядро от самого Генератора. Слепой и глухой, механизм следовал по зашифрованному в сцеплениях шестеренок маршруту, не обращая внимания ни на дощатый настил посреди дороги, ни на пятна блестящего хрусталя...

Она сделала шажок назад — невероятно вовремя. Звук, с которым тонкая лапа автоматона подъехала на отполированном льду, запомнился ей на всю жизнь. Звонкое, металлическое «вз-зан-н!» было полно катастрофической мощи. Сердце у Ютики успело лишь только подпрыгнуть.

Автоматон покачнулся и с грохотом врезался в бойлер, присобаченный к стене инженерного дома. Стальная бочка немедленно лопнула. Бросившись в подворотню, чтобы не попасть в облако стремительно испаряющегося кипятка, Ютика замерла, словно зайчонок. Осторожно дышать в варежки. Не высовываться! И, желательно, удержать сердце в груди... Узнай о том, что только что приключилось, мисс Панди, и ее на неделю засадили бы стирать белье в мерзлой воде!

Механизм, возмущенно скрипя, проковылял мимо. Переждав для верности чуть дольше, чем было разумно, Ютика выбралась из своего укрытия за неиспользованной секцией настила. И покралась вперед. Сердце безумно колотилось в ушах. Кипяток, что не выпарился, уже схватывался на сорокаградусном холоде. Вся улица оказалась покрыта слоем идеально гладкого льда — но никто, к счастью, не пострадал. Из окон мастерской неслись ругань и грохот. Девочка обошла злосчастный дом стороной. Следовало ступать осторожно, опускать ноги строго вертикально, чтобы не...

— Привет! — донесся звонкий голос из-за плеча. — Ты цела?

Небо на мгновение оказалось у нее где-то в животе, а подбитый мехом капюшон, казалось, натянуло на пятки.

— А-а?! — Ютика шумно выдохнула морозный воздух, соображая — где?.. Что?..

— Спокойно! — дрогнул все тот же голос.

Она наконец поняла: поскользнулась. И теперь кто-то держит ее на руках.

— Ужасно! Я попрошу отца, чтобы автоматоны ходили помедленнее.

Это был мальчик — примерно ее возраста, может, чуть-чуть старше. Через мгновение Ютика осознала, что эту голову, огромную благодаря капюшону с соболиной оторочкой, она где-то недавно видела. А затем поняла, что до сих пор висит у него на шее, а щеку щекочет чистейший, тончайший мех его дорогой шубы.

— Прошу прощения! — Ютика попыталась слезть, но снова поскользнулась — и стукнулась лбом в грудь ровеснику. — А! Ай, я... Это вышло случайно!

— Все в порядке. — Щеки мальчика тронул румянец. — Хорошо, что мы оказались рядом...

— А... я бы не упала, если бы... — Девочка зажала рот варежками. Потом пробормотала, чувствуя, что сейчас расплавится: — Мне надо бежать, а то... Ну, меня хватятся!

Он ухватил ее за рукав облезлого пальто, должно быть, пытаясь взять под локоть:

— Но... Мисс, можно вас проводить хотя бы дотуда, где кончается лед?

«Вас?» — Ютика тихонько зажмурилась. Никто никогда не обращался к ней так. Должно быть, он издевается!

— И... Я забыл! Позвольте представиться, — чуть дергано улыбнулся он, когда девочка на него вытаращилась. — Я Дэрил Морвелл.

— Ютика Оуши, — выдохнула она. — А вы... почему здесь — ну, тут? Я имею ввиду, не в городе — спасибо, я на самом деле рада, что вы приехали, пусть Рут и не... — Ютика мотнула головой, затыкаясь. Все было не то! Не так! — Я лишь хочу сказать, — скрепя сердце, начала девочка снова, — что вам, наверное, неправильно ходить вот так?.. Одному... Вы же... лорд, да?

— Но я не один, — с ноткой вины признался Дэрил. И легонечко кивнул в сторону.

Ютика уловила краем глаза мерцание латунных эмблем. Некоторые уже исчезали за порогом поврежденного дома, другие бдительно сверкали вокруг них с мальчиком.

— Отцу многое интересно, — сказал ее новый знакомый. — А мне интересно было с вами познакомиться!

— А-ага... Мне тоже! С вами, то есть! Не со мной... С собой-то как познакомиться?.. — пролепетала девочка. И, как только ее разношенный сапожок коснулся снега, бросилась бежать.

«Вот уж об этом ни Рут, ни Киззи, ни мисс Панди никогда не услышат, — метались мысли у нее в голове. — Скорее наступит Оттепель!»

* * *

С полукруглого металлического балкона, привинченного прямо под циферблатом на боку Генератора, открывалось то, что в сложившихся условиях можно было назвать прекрасным видом на город. Площадь, озаряемая отсветами сжигаемого угля — наверное, единственный участок талой земли на тысячи миль вокруг. Крыши, сколоченные так, чтобы на них громоздилось поменьше снега. Радианы и Кольца — Внутреннее, Среднее, Внешнее. Генератор мерно, успокаивающе рокотал за спиной, дыша животворным жаром.

— Проблемное, но крепкое общество, — сказал лорд Морвелл, сидя на вынесенном с пульта управления кресле под тяжелым навесом. Шерстинки его шубы ловили пламенное зарево Генератора. — Никакого снижения скорости автоматонов я не разрешу. Пара недель, и они оценят рост угледобычи. Затем можно предложить Капитану концепцию паровых центров.

— Прямо как дома? — Дерил, облокотившись на перила, смотрел вниз, в грязь.

— Теперь дом — Нью-Лондон. Постарайся забыть прошлое.

Мальчик медленно кивнул, выдохнул носом воздух. Лорд Морвелл же без предупреждения сменил тему:

— Девочка из убежища, значит?

— А-а... д-да.

— Не застывай так и расслабь плечи: это тебя выдало. — Мужчина усмехнулся. — Жаль, правда, что ты чуть припозднился. Оттолкни ты ее с пути нашего автоматона, получилось бы еще эффектней. Но постарайся как следует, и она сама себя убедит, мол, так оно все и было... Учащенное сердцебиение легко связывает людей! — Он подождал реакции. — По крайней мере, тактичности ты уверенно учишься, — наконец заключил лорд Морвелл. — Если хочешь, посети ее приют на неделе. Я за укрепление отношений между нашими маленькими сообществами.

— Я... подумаю над этим, отец.

— Тут и думать нечего! Мне нужен этот город. Любовь объединяет. Все просто. Главное, не привязывайся слишком — на случай, если я найду тебе пару получше.

Мальчик отвернулся и громко засопел, не находя слов.

* * *

Ютика привычно-отстраненным движением прикоснулась к эмалированной ванночке самыми кончиками пальцев. Месиво из пропитанных потом и кровью бинтов и стремительно мутнеющей сукровицы следовало вынести и опрокинуть в снег. За два года, проведенные на побегушках в городском лазарете, лучше всего она научилась выводить багровые пятна — практически с любой поверхности, твердой и мягкой. А еще — терпеть виды... всяческие. После сегодняшней ампутации других важных дел не было: выкрашенное серо-голубой краской здание почти пустовало. Свидетельство гениальности Первого помощника, не иначе! По крайней мере, так бы сказал отец Фредерик в своей проповеди.

Отправив ванночку кипятиться в глубокую жестяную раковину под бойлером, Ютика стащила плотный передник. В дверном проеме пришлось разойтись с Рут: девушка лишь наградила ее косым взглядом.

Прежде, чем окончательно оставить лазарет сменщице, она проставила дату в хрустящем от холода журнале в прихожей. Засветила фонарь-отопитель у сердца. Затем навалилась на тяжелую дверь.

На улице шуршал и шипел ветер. «Всего шесть вечера!» — попробовала улыбнуться Ютика. Для того, чтобы взглянуть на стремительно гаснувшее небо и его оттенки, пришлось подставлять щеки леденящим порывам, от которых не спасала ни новая шубка, ни платки на ушах, ни отпущенные волосы под капюшоном. Минус семьдесят держалось уже третью неделю подряд, и девушка чувствовала это, в особенности через порез, оставленный на рукаве какой-то гардеробной недоброжелательницей. Она не рассказывала про это Дерилу. Не упоминала ни о воде, любезно наливаемой ей в ботинки раз в десять дней. Ни о сосульках, которые подкладывали в кровать. «Это все зависть, просто дурацкая, нелепая зависть, которой не место сейчас, когда мир замерзает...» — Вот и все, что оставалось думать по этому поводу девушке. По крайней мере, она не была одинока и не променяла бы то, что обрела, ни на что другое.

Дерил пришел к ней — не сразу, через месяц после их первой встречи. Заглянул в приют, как раз когда их распределяли по мастерским и медпунктам. Первый помощник, чьи автоматоны столь своевременно освободили детей от труда, предназначенного для взрослых, нашел будущему Нью-Лондона полезное применение. Но в тот момент Ютику волновало вовсе не то, направят ее корпеть над чертежами или приглядывать за больными: сжавшись на своем войлочном матрасике, она упрямо смотрела в пол и думала лишь о том, как бы не покраснеть уж слишком заметно...

— Я... также пришел проведаться... то есть, проведать! — Голос Дерила до сих пор отдавался у нее в голове каждый раз, когда она чего-то пугалась в общении с ним.

Тогда девочка покосилась на него и поняла, по-настоящему поняла, что несмотря на всю свою выправку и манеры, ее ровесник столь же отчаянно трусит — и как будто бы борется с собою за каждое слово.

...Пряча губы под платочком с монограммой «Морвелл», Ютика поспешила по грязному, дощатому Радиану к генераторной площади. Мимо размытыми, инеевыми тенями проносились городские часовни, отмечающие повороты к паровым центрам. Ветер выл в вышине, грозя обрушиться на готовящийся ко сну город и выморозить его окончательно. Нормально дышать в такую погоду можно было, лишь держась в тепловой тени стравливателей центральной системы.

Наконец она добралась до самой площади. Хотя бы здесь минус семьдесят теряли свою ужасающую, вытягивающую жизнь силу. Огненное зарево красило круг земли отсветами того мира, где остался смех и досуг, каким его знали жители старого Лондона. Можно было выключить фонарь-отопитель. И снять варежку, прежде чем постучать в боковую дверь небольшого, свежевыкрашенного дома, совсем рядом с капитанским.

Открыла ей экономка, и Ютика привычно съежилась под несомненно осуждающим взглядом глуховатой старухи. Но... Как тепло! Толстые трубы, бежавшие под полом, по стенам — и на второй этаж — уверенно рокотали. Вблизи от Генератора давление было мощнейшим, даже лучше, чем в лазарете, приюте! Немыслимо хорошо для жилого дома. Тем более не забитого до самой крыши жильцами.

Те, кто мог убедить Капитана в необходимости комфортных условий во имя процветания города, получали желаемое — и лорд Морвелл, несомненно, был тому идеальным примером. Расстегнув шубку, Ютика повесила ее на полированный деревянный крючок. Оставалось только дождаться, когда экономка подчеркнуто неторопливо известит Дерила.

Девушка опустила голову. В Нью-Лондоне не устраивали ни выходных, ни праздников, за исключением Рождества, так что дни сливались в одно серо-изгарное месиво. Скучать без Дерила каждый раз было одинаково невыносимо что год назад, что сейчас. Изменилось только то, как они проводили время.

В двенадцать, тринадцать лет Ютика даже выходила играть с ним на улице, если позволяла погода. Они ходили смотреть на автоматонов, накачивавшихся энергией Генератора. Поднимались на воздушный маяк, укутавшись, словно снеговики... Однажды лорд Морвелл даже разрешил им отправиться на окраину Лондона, посмотреть на приземляющиеся дирижабли охотников. В грозные, поистине морозные дни они валялись на ковре у трубы, рисовали карты. Дерил учил ее читать и выводить буквы чернилами. Теперь же все изменилось. Казалось, возвращаются первые, полные сомнений и отчаянной трусости дни их знакомства.

Юноша показался на дубовых ступенях, столь вытянувшийся, но такой же лохматый. В тепле состоятельные лондонцы обходились всего несколькими слоями одежды, и на Дериле сейчас красовался уплотненный жакет, белый, словно снег под полуденным солнцем. Ютика, покосившись на экономку, встала и попробовала сделать реверанс, как она его себе представляла.

А потом шагнула парню навстречу.

— Добрый вечер! — Ее губы разомкнулись, выдыхая нежно и сладко. — Привет, то есть, — поправилась она. — Можно, мы сядем? Ты...

— Да, опять забыл. — Дерил залился румянцем. — Конечно. При... э... — Он повел ладонью, указывая на диванчик.

Экономка, словно старая ворона, примостилась в уголке комнаты, не спуская с них цепкого взгляда.

— Как прошел день? — помявшись, произнес юноша.

— Н-ничего... Я... у нас там... ох, ну, ампутировали ногу у охотника с дирижаблей. — Ютика осеклась. — Извини, наверное... зря я. Это... лучше расскажи мне, как... что у вас...

Ее щеки горели. Каждый раз! И так каждый раз!.. «Куда подевались наши беззаботные вечера при минус двадцати?» — с мысленным вздохом спросила про себя девушка. Ах, если бы только хоть на минуточку эта ворона удалилась! «И я могла бы спросить у Дерила, как он... сам... что думает по этому поводу» — Она поняла, что не слушает рассказа любимого. Любимого друга, конечно! Все то, на что намекало присутствие наблюдательницы, было всего лишь ошибкой! Они все неправильно поняли, пусть у нее с Дерилом и получалось так прекрасно общаться в предыдущие годы! «Но если они думают, что я бы могла... что я готова к следующему... шагу...» — Ютика едва удержалась, чтобы не уронить голову на ладони.

Он был такой красивый в своем снежном жакете. Его волосы мягко курчавились, особенно здесь, в тепле и уюте согретого дома. И конечно же у девушки стучало в ушах ее сердце! Но ведь... она бы... и не подумала ничего такого ему говорить, даже если бы их оставили... наедине...

— В общем, отец планирует возвести еще два паровых центра, у ангаров и рядом с будущими теплицами, — донесся сквозь гул в голове голос Дерила. — А потом сталелитейный на неделю закроют, чтобы перебрать первого автоматона и задействовать его при строительстве оранжереи.

— Ух ты... — Девушка наклонилась чуть вперед, вся в сомнениях: его губы двигались так знакомо, улыбчиво. Складывали слова, заставляя ее сердце парить, как на согревающих волнах из самого Генератора.

Неужели? Неужто его отец прав, что запретил им видеться без пристального присмотра?

— Если хочешь, я попрошу его походатайствовать, чтобы перевести тебя на работу в теплицу.

— А-а? — Она, что, пробормотала вслух эту последнюю мысль про Морвелла?! Немедленно придя в себя, Ютика выпалила: — Нет, что ты! Я... хочу помогать, где уже что-то умею.

«А Рут с Киззи меня совсем загрызут, если примусь за работу в такой теплыни, где можно выращивать овощи!» — добавила она про себя.

— Извини. Да. Я забываю иногда, что... ну, в общем...

— Ничего, ничего! Я знаю, что ты... из-за меня... ради...

Их взгляды встретились. Дерил смотрел на нее так нетвердо и уязвимо, словно Ютика глядела на себя — в зеркало! Скрипнуло кресло бесшумно наблюдавшей за всем экономки, и девушка залилась таким ярким румянцем, что в комнате, казалось, стало еще теплее. Уютней?..

Сегодня Ютика как никогда остро осознавала, как их общение выглядело со стороны. И что о них думали. И... кажется, они были правы! А ей с Дерилом не оставалось ничего, кроме как наслаждаться терпким, невысказанным волнением — и учиться понимать друг друга не с полуслова, а молча. Быть может, это было неловко, но... Ютика сложила дрожащие пальцы у груди.

— Дерил, — выдохнула наконец она, — а скажи, тебе, как... больше нравится в Нью-Лондоне, чем в прежнем доме? Просто, э-э, вы с отцом столько усилий вкладываете, постоянно о городе...

Юноша вздрогнул, как будто его ударили. Опустил голову. А затем как-то сдавленно выдохнул:

— Да. Да, конечно! Это же теперь и наш дом.

Совершенно зардевшись, Ютика отвернулась в сторону, прижимая ладони к ослепительно-горевшим щекам.

— Д-давай выпьем чаю, — поспешил предложить ей Дерил.

Чай! Еще одна полузабытая в городе радость. Обычным гражданам не выдавали ни единого пайка на руки, не доверяли и кусочка угля — вся готовка, кипячение и тому подобное проходило только на общественных кухнях. И лишь немногим из приближенных самого Капитана могли позволить подобную роскошь.

— Ты меня балуешь, — глухо пробормотала девушка, но, когда Дерил сам подал ей чашку, поступила единственно возможным образом.

С такой осторожностью, тщательностью она не брала даже скальпели в лазарете! И дело было вовсе не в тонком фарфоре с золотой филигранью, а в том, чтобы... да, главное — не прикоснуться случайно пальцем к костяшкам Дерила! У Ютики редко когда так дрожали руки.

Пригубив одну из последних порций ароматного напитка на всей земле, девушка поспешила скрыть трепещущие ресницы за облачком пара. Лицо Дерила в его волшебных волнах и янтарных отсветах расплывалось, словно во сне. И сердце екало так отчаянно-нежно! Ведь он сказал ей, по сути, что чувствует то же самое! По крайней мере, Ютика надеялась, что юноша все интерпретировал правильно. Засмотревшись на Дерила, она сама не заметила, как наклонила чашечку слишком сильно.

— Ой, ой! — Девушка побагровела до корней волос. Пальцы сами сжали подаренный им платок с монограммой. Промокнув им уголок губ, она провела тканью по столику. Скомкала. И продолжила слушать о паровых теплицах и благе Нью-Лондона.

Он мог говорить ей о чем угодно, и Ютика была бы одинаково взволнованно счастлива.

* * *

— Увидимся завтра, — улыбнулся Дерил вслед девушке, набрасывавшей на плечи шубку.

Ютика горячо покивала ему и выскочила на мороз. Экономка повернула за ней ключ в замке, и...

— Отличная работа, сынок. — Лорд Морвелл показался в тени на вершине лестницы, ухмыляясь от уха до уха. — Ко мне в кабинет, — наполовину предложил, наполовину скомандовал он.

Дерил, сжав кулаки, послушался. Дубовые ступени стучали под его ногами тяжело и дефинитивно, подчеркивая каждый шаг. Когда юноша поднялся, жизнь уже была полностью выколочена из его обескровленного лица.

— Пожалуйста, не говори так, — очень тихо попросил он отца.

— Почему нет? Это факт, и мне все равно, делаешь ты это по моему наущению — или чтобы доказать мне обратное.

— Я не...

Харви Морвелл оборвал его нетерпеливым жестом:

— На неделе, я думаю, можно будет уже объявить помолвку. И наши сообщества наконец-то станут единым целым.

— Ч-что?! Отец!.. — Дерил задохнулся и сделал шаг вперед. Его побледневшие щеки вновь зарумянились — на этот раз лихорадочно.

— Иди сюда. — Мужчина схватил сына за рукав жакета, сухо приобнял. А затем почти за шиворот подтащил к окну. — Скажи, что ты видишь?

«Что Ютики нет», — совершенно машинально отметил Дерил, не найдя среди инеевых узоров столь милой сердцу фигурки.

— Людей, — пробормотал он. — Очередь в городскую кухню.

— Это последние люди на земле! — повысил голос отец. — И каждый из них нуждается во мне — в нас, сынок. Нуждается, даже если еще этого не осознает! Однажды нам придет время вести их, и потребуется каждая капля их любви и доверия. Ты это понимаешь?

— Я просто...

— Какие здесь вообще могут быть возражения?!

* * *

Ютика сунула руку в карман и вся съежилась. «Забыла... платочек оставила!» — И все от волнения, от щекотки в груди... Так и не засветив фонарь-отопитель, девушка развернулась на каблуках. Поскреблась в знакомую дверь.

Ей открыли, и она, отчаянно мямля, объяснила глуховатой экономке проблему. Получила распоряжение ждать в прихожей. Старуха скрылась из виду, на первый взгляд всего лишь не желая обременять гостью и заставлять разуваться — но Ютика чувствовала, как она к ней относится. Некоторые лондонцы до сих пор старались придерживаться привычных различий. Хорошо, что Дерил был не таким...

— Я это ненавижу! — донесся до ушей девушки голос любимого. Он был приглушен, но достаточно громок, чтобы можно было разобрать в нем эмоции. Чувства, которые Ютика никогда бы и не подумала ассоциировать с улыбкой столь милого юноши. — Ненавижу всю эту идею разыгрывать маскарад, — продолжал Дерил. — Хочешь, чтобы я манипулировал ей и подталкивал?..

В ответ загремел голос Харви Морвелла:

— Все видят лишь то, что хотят увидеть! Повторюсь: мне все равно, можешь быть искренним в своих чувствах к ней! Это твое дело. Что меня волнует, так это результат — твоя помолвка с мисс Оуши! Сейчас не время быть трудным подростком! Хочешь, не хочешь, а сделать это все же придется.

Ютика вздрогнула, когда в ее пальцах оказался платок. Следовало сейчас же уйти. Обсуждали что-то явно не предназначенное для посторонних ушей — но...

«Это же про меня?!» — осознала девушка. — «Ненавижу»? «Маскарад»? «Помолвка»? «Не хочешь»? Нет... нет! Ч-что... это... т-т-такое?»

Последовавшие за этим слова пронзили ее сердце сосулькой:

— Лучше бы я никогда не встречал Ютику... — Голос Дерила сошел на нет.

Пролепетав дежурную благодарность старушке, девушка вышла из дома, немедленно ставшего злосчастной обителью отравленных надежд и воспоминаний. Пошатнулась — и рухнула на колени в площадную грязь. Белоснежный платочек в руке запятнался, попав краем в лужу. Глинистая вода расплылась по монограмме Морвеллов, смешиваясь со слезами.

* * *

Между тем за окном на втором этаже прозвучало насмешливое:

— Тебе следует говорить громче, если хочешь оказаться услышанным, мой будущий преемник.

— Я сказал: лучше бы я никогда не встречал ее, чем теперь слушать, как ты произносишь ее имя, отец! — повторил Дерил, смахивая соленую влагу с ресниц. Но было уже слишком поздно.

* * *

Ютика не помнила, как доползла до убежища. Совершенно автоматически сняла шубу. Полутемный приют пустовал: как раз подходило к концу время ужина, который она пропустила. Девушка подошла к кровати, держа в руке еле теплившийся фонарь. И тупо уставилась на одеяло, по которому кто-то потоптался во время ее отсутствия — основательно так прошелся грязными сапожками по простыне. Что-то внутри у нее надломилось, и она грянулась на колени, уткнулась носом в матрас. Наконец-то потекли горькие слезы.

«Все это было неправдой? — Ютика икала и вздрагивала. — Все эти три года? Все с самого начала оказалось лишь каким-то расчетом?» Этого не могло быть, но... Проснуться не получалось. Какая-то часть души лихорадочно придумывала объяснения, но как можно было пойти против столь очевидного? Дерил сказал те слова. «Так ты потому и смущался?.. — мысленно спрашивала Ютика у любимого образа. — Потому и молчал, и не решался, и вел себя... так... лишь из-за того, что я была тебе отвратительна? Ты ненавидел каждый миг, проведенный со мной, а я... надеялась, что... наоборот... и...»

Перед ее глазами пронеслись все те вздрагивания, которыми сопровождалось случайное соприкосновение их с Дерилом рук. Долгие, неловкие поиски темы для разговора, волнение в паузах... Взгляды. Он отворачивался иногда от нее, словно... «Нет! Ты просто не мог выносить меня?» — Ютика скорчилась. Сердце словно полосовали ножом. Дрожа всем телом, она сдавленно завопила в войлочный бок матраса. Пальцы до боли впились в простыню.

«Рут! — пронеслось в голове у девушки. — О, если бы я только поддалась, отступилась, чтобы не было твоей зависти! Ты, что же, сама не зная, пыталась предостеречь, отвратить ото... лжи?.. От этого обмана! Я все эти сосульки и воду в ботинках готова терпеть была! Дура! Пустоголовая! Совершеннейшая, нелепая дура!!!»

«Лучше бы я никогда не встречал Ютику». — Слова Дерила отдавались между висков с каждым спазмом раненого сердечка. Все это время! Все три года — сплошной маскарад?! И ради чего? Какая-то помолвка, нужная Харви Морвеллу. А Дерил не хочет...

«Конечно же! Куда я ему? Он сын лорда, а я... никто. Ничтожество!» — Ютика рухнула на истоптанную кровать, колотя кулаком о жесткую спинку. До боли. До крови. До дрожи в костях.

Наконец силы покинули ее. Девушка свернулась в позе зародыша, обняла себя за колени. Рыдания обратились во всхлипы, в дрожь плеч. Она не услышала, как стукнула дверь, и не обратила внимания на возвращение остальных обитателей убежища. Раз уж весь мир замерз, треснул, словно снежный шарик — почему же судьба маленьких мирков внутри него должна была отличаться?

* * *

— ...Я не знаю! — вздохнул Дерил. — Если бы только понять!

Его слова отразились от стен ледяного каньона. Последнюю неделю держалось всего минус сорок, и они с отцом решили воспользоваться временным потеплением, чтобы сходить лично проверить дредноут, отогнанный в одно из ответвлений на пути к городу.

— Не понимаешь девушку? — усмехнулся лорд Морвелл. — Тогда предоставь это мне.

Охранники из числа бывшего экипажа машины следовали за ними, держась на почтительном расстоянии. Ветер бросал в лица мелкий, сухой снег, но отопители искусной работы пылали на полную мощность. Их соболиные шубы шли шерстяными волнами — лед сталкивался с горячим воздухом, вихрясь, прямо как буря в душе у юноши.

— Не хочу распространяться, отец, — буркнул Дерил. Но потом, собравшись с мыслями, выпалил: — Мы больше не видимся! Она как будто... избегает меня! — Юноша опустил голову. — Я пробовал... Ни на кухне, ни в церкви... даже не возвращает взгляд.

— Так почему бы не навестить ее в лазарете? Или сходи в приют. Ты это уже делал.

— Я... ну как я могу? Так навязываться...

— Как нелепо. Ладно... Когда это началось?

— Ты сам помнишь. Мы не общались после того дня. — Неожиданная мысль сначала, как сквознячок, закралась в ум Дерила, остудив все своим мимолетным касанием. А потом окрепла. Слилась с воющей бурей в груди. — О, Господи!

— Хм... Плохо. — Лорд Морвелл соображал стремительно и категорично. — Она могла что-то слышать.

Дерил споткнулся и приобнял себя за плечи.

— Но я... я ничего плохого не говорил!

— Она девушка, сын. Нерациональное существо, истеричное по своей природе.

Юноша засопел, борясь с собой за остатки того, что отец бы назвал «тактичностью».

— Ну, я тебя предупреждал, — развел руками лорд Морвелл. — Не привязываться... Помолвка все равно должна быть, ты же осознаешь это? Не с ней, так с кем-нибудь другим из низов.

— Нет. — Дерил выступил вперед и заглянул под объемистый капюшон отца. Лица было не разобрать под шарфом и противоснежными очками, но юноше было нужно совсем другое. — Не говори так, я... никогда не соглашался с тобой насчет этого!

— Знаю, знаю, ты побежал тогда к ней в приют, чтобы доказать мне...

— И не так!

Лорд Морвелл примирительно поднял руки:

— Не смотри на меня так, сдаюсь! Смотри, мы почти пришли.

Дредноут вырос перед ними, словно снеговой великан. Притаившись в тени большого утеса, машина ждала своего часа под тентами, прикрывавшими ключевые точки, такие, как рубка, лестницы, передняя палуба.

— Не так уж и замело, — подытожил мужчина. — Хорошее место: ветер сам нанесет, сам и сдует. В случае чего можно растопить снег фонарями.

— И сбежать, как из прежнего дома? — горько поинтересовался Дерил.

— Этого никогда не было.

Какое-то время они стояли молча, пока охранники проделывали в сугробах лаз, чтобы можно было взобраться на борт и проверить рубку.

— Где паровой ключ дредноута, помнишь?

Юноша мотнул головой.

— Не слышу!

— Да.

Лорд Морвелл удовлетворенно кивнул.

— Комбинацию тоже?

— Угу.

— То-то же. Регулярность, запомни. В выходе законов, размещении часовен — во всем. И в помолвках.

— Я не буду ни с кем другим, — упрямо пробормотал Дерил.

Мужчина пожал плечами.

— Тогда давай заглянем к ней вместе. Быть может, я смогу помочь тебе во всем разобраться? — В его голосе прозвучала ухмылка.

* * *

— Лучше бы я совсем замерз, чем вот так лежать, — прохрипел охотник с дирижабля, ерзая под одеялом из шкуры.

— К-как вы сказали? — Ютика вернула ложку в опустевшую миску и выпрямилась. Какое-то странное чувство, какой-то туманный просвет в невеселых мыслях... Ее сердце сжалось всего на мгновение — а затем забилось сильнее уже от осознания смысла сказанного. От сострадания. И безотчетного страха.

— Я сказал: умереть лучше. — Голос пациента был сух, словно щепка. Под свалявшимся мехом оленя вырисовывался контур одной ноги. На месте второй, ниже колена, была лишь пустота, совершеннейшая, словно холод, ее породивший. — Лишь зря перевожу пайки, — продолжил мужчина вполголоса, — пока мои товарищи ради каждой порции слепнут над Морозными землями!

Ютика поставила посуду на тумбочку.

— Можете учить других, — чуть дрогнув, предположила она.

— Слова дел не заменят.

— Быть может, вас на кухню отправят?

— Разве что как ингредиент, — пробурчал мужчина. И, встретившись взглядом с расширившимися глазищами Ютики, вымученно, простуженно хохотнул, будто покашливая. Затем уголки его обветренных губ опустились. — Ладно. Ангарные шуточки здесь и впрямь ни к чему. Они не для меня больше. — Он тяжело вздохнул.

Девушка вернулась на край кровати.

— Мне рассказывали, вы десять часов летели со сломанным обогревателем и держались. — Ютика сжала кулаки, стараясь не давать волю воспоминаниям. — И ампутацию выдержали, как настоящий герой.

— С обезболивающим.

— Низкопробный сироп. Скорей для успокоения, — соврала девушка. — Не вздумайте больше так говорить, ладно? Вы не дали себя победить всем вот этим, так разве можно сдаться перед какой-то пустой рутиной? — Ее голос дрогнул. На глазах уже трепетали слезы. Собственная жизнь, начатая столь бездумно, бездарно, развернулась перед внутренним взором во всей своей черно-серой, золистой отвратности. — Я буду к вам приходить, — выдохнула Ютика, подавляя рыдания, — каждый день, пока вас не выпишут. А потом к тому, кого положат заместо вас! Если что-то ушло и закончилось, то не значит, что незачем жить вообще! — Она вскочила и отвернулась, закрыла лицо руками.

Охотник снова кашлянул, то ли смеясь, то ли просто так.

— Ну, ну, — сказал он ей в спину. — Не вой, ты большая девочка. Пожалуй, повременю пока отдавать концы... Хотя бы чтоб тебя не расстраивать.

Ютика метнулась к окну, а затем обратно.

— Из упрямства, из сострадания — все равно, главное, что держаться! — прошептала она, всхлипывая и не зная, как справиться с пыланием роговиц. Со слезами, безостановочно струящимися по щекам. — Я пойду уже... У меня смена. Но завтра я снова буду здесь, слышите? Вспомните пока что-нибудь, о чем хочется рассказать, пусть даже ангарные шуточки! Ладно?

На этот раз мужчина точно пару раз хмыкнул.

— Иди. Ладно.

Зайдя в подсобку, Ютика привычными движениями сложила передник. Затем заскрипела половицами холла. Вместо Рут почему-то вдруг явилась Клора. Лишь когда они встретились у журнала для записей, пришло истинное осознание: теперь вот так будет всегда. После смены каждый день придется идти сразу в приют. С Дерилом покончено. Это не перерыв, не временная накладка... Как у охотника с его дирижаблем.

— Что там с Рут? — едва размыкая губы, спросила Ютика. Лицо все еще полыхало от слез, голос надламывался.

Клора хмыкнула.

— Рут в убежище. Тебя там ждут.

— Ч-что? Зачем?

— Вот ты всем и расскажешь, — развела руками Клора.

Рыхлый ком немедленно встал в груди, словно вместо сердца у нее теперь был снежок. И он таял, как когда-то бывало на солнце. Совершенно пустой, ледяной и бессильный.

Ютика едва не забыла засветить фонарь-отопитель. Борясь с не желавшими налезать варежками, вышла наружу. И заспешила в убежище, дыша через помятый платок с монограммой. Минус восемьдесят ощущались в каждом кончике ее надломленного волнением тела.

* * *

Дерил кинулся вперед, когда она зашла — столь уязвимая, хрупкая в своей заснеженной шубке. Сняв с заплечной ленты мерцавший фонарь, Ютика хотела было его положить, но забыла. Стала похожа на волшебную путешественницу из далеких ночных земель. Почти полупрозрачная от холода пополам с волнением. Словно Герда.

Опомнившись, юноша остановился. На них и так должна была смотреть половина приюта — высокая, похожая на подсвечник мисс Панди, рыжая Рут, отец и пара мальчишек из мастерской...

— Это же неправда? — выпалил Дерил, отчаянно сжав кулаки. — Ютика!.. Скажи им. Пожалуйста!..

Девушка воззрилась на них, как зайчонок.

— О чем вы? Что... что п-происходит?

— Эта девушка, — выступил вперед лорд Морвелл, — до недавних пор пользовалась нашим гостеприимством! — Он взглянул на мисс Панди, и между взрослыми почти ощутимо промелькнули образы белья, стираемого в ледяной воде, согнутой в двенадцатичасовом труде спины и опухших, исцарапанных пальцев.

— М-мы, то есть, я, то есть, мы, — зазаикался Дерил, — хотели лишь только узнать, что произошло...

— Но к счастью, подруга мисс Оуши помогла нам пролить свет на всю ситуацию. — Лорд Морвелл мотнул головой, и один из его охранников звериным движением опрокинул прикроватный сундучок Ютики.

На пол высыпались свернутые пододеяльники. Среди них болезненно-ярко сверкало столовое серебро — мельхиоровые ложечки, щипцы для сахара, чайное ситечко.

— Я видела, как она прячет, — вступила рыжая Рут, — но все поняла, только когда милорд Морв к нам пришел, вот. Он у меня такой: «А где Ютика?» — ну, я ему все и рассказала!

Обвиняемая сделала коротенький шажок назад. Ее фонарь грянулся об пол.

— Ч-что? Это... нет... — На лице девушки отразилась невыносимая мука. — Это не мое! То есть, понятно, что не мое, но... не я! — Дыхание участилось. — Я никогда!.. Дерил!!! — Она уставилась на юношу с таким ужасом, что тому захотелось сквозь землю провалиться.

— Увы, факты доказывают обратное. — Лорд Морвелл положил руку ему на плечо, удерживая на месте. — Наша экономка подтвердит: несколько дней назад мисс Оуши воспользовалась предлогом в виде забытого у нас дома платочка — а затем там недосчитались рожка для обуви. Слоновая кость, остаток прежнего мира...

— Это не так! — Ютика съежилась под десятком прожигающих, насмешливых, безразличных взглядов.

Дерил лишь глухо покачал головой. Этого и правда не могло быть! Она же...

Такая бедная. Ни книжечки за душой, ни фотографий из той, теплой жизни. Ни гроша. В голове вихрем пронеслись все те моменты, когда он дарил ей что-либо — новую шубку, перчатки, гребешок для волос... Юноша готов был поклясться, что глаза Ютики тогда горели, как свечи в часовне, вовсе не алчностью, а чем-то одухотворенным. Детским и искренним. Но... Если вот они, вещи из сундука?.. «Не может быть, чтобы я так ошибался!» — Дерил дернул плечом.

— Ютика! Скажи, это...

Девушка рухнула на колени, словно марионетка с обрезанными нитями. Ее плечи опустились, руки бессильно повисли. Копна каштановых волос разметалась по тонкой шее.

— Это все ложь! Я не... Никогда! Дери-ил!

— Как истец и Первый помощник, считаю необходимым разрешить вопрос сразу же, — перебил ее лорд Морвелл. — Из уважения к вашей дружбе с моим сыном, мисс Оуши, и ввиду того, что украденное не относится к предметам первостепенной важности... — Все понимали, что речь шла об угле и пищевых пайках. — ...Я полагаю, достаточно слов раскаяния.

Один из его помощников с темно-пурпурной заплечной лентой немедленно достал из-под полы латунное солнце, выглядывающее из-за облаков.

— Н-нет! Нет! — Ютика, задыхаясь от рвущихся наружу рыданий, поднялась на ноги, пошатнулась.

Внутри Дерила что-то оборвалось. Он бросился к ней и подхватил под руку.

— Я не виновата! — Девушка отшатнулась от него, смотря, как на гадину. — Мне не в чем тут каяться...

— Что за дерзость! — всплеснула руками мисс Панди. — Что за гордыня, юная Оуши?!

«Боже мой. Боже мой!» — Дерилу хотелось, чтобы это был сон. Быть может, она все-таки невиновна? Или... «А что, если я все неправильно понял, и она так мало со мной говорила по вечерам, потому что заглядывала лишь только за... Нет, нет!» — Юноша стиснул зубы. Чай. Грамота. Гребешки для волос. Ютика брала и брала, а он только млел, ведь ей нечего было предложить взамен, кроме взглядов и несобранных, сбивчивых слов... Вдруг ей просто-напросто не хотелось по-настоящему за все поблагодарить? И она не находила выражений, потому что те звучали неискренне?

— Подумайте хорошо, мисс. — Лорд Морвелл покачал головой. — В нашем городе нет утешения тем, кто...

«Нет, нет, нет». — Вот этого Дерил допустить не мог. Ему сразу нарисовалось публичное покаяние и фигурка воровки в одном только рубище. Юный возраст и пол спасли бы ее от порки, изгнания — но не от освистания, ненависти и кутания в грязную простыню, пока Ютику, его милую Ютику, вели бы босиком вокруг Генератора...

— Отец! — Его голос отчаянно дал петуха. — Оставим это! Не в нашем положении зацикливаться на таких мелочах... Правда раскрыта, украденное возвращено. Мы должны думать о благе города! Все мы.

Лорд Морвелл расплылся в ухмылке от уха до уха.

— Хорошо же. Пусть мисс Панди определит меру наказания в рамках своих полномочий... Надеюсь, мы более не услышим от вас никакой лжи, мисс Оуши.

Ютика не ответила — лишь отвернулась к стене, вцепившись в волосы с такой силой, что Дерилу потребовался не один толчок в спину, чтобы наконец двинуться — и пройти мимо. Он хотел обернуться, еще раз взглянуть на нее, но решимость покинула его сердце. Перед глазами все затягивала пелена. Бесчувственный ледяной дождь.