Скайуокер не должна быть соло: Как близнецы могли спасти «Звёздные войны» ещё раз (джен)

«Звёздные войны» всегда были глобально об одном — о спасительной силе любви. От душевного подвига Люка Скайуокера, который так поверил во «внутреннего джедая», глубоко спрятанного под доспехами отца, что тот вернулся к жизни, через многообещающую фразу, которой завершается новеллизация «Мести ситхов», самой, возможно, безнадёжной части Саги: «Любовь способна зажечь звёзды», — до трилогии сиквелов, где ради трансформации «плохого» Кайло Рена обратно в Бена Соло его мать вынуждена принести себя в добровольную жертву.

У любви, как говорят, много имён. Желая понять, каким именем звать её вот сейчас, в конкретном случае, мы находим популярные статьи вроде «семь видов любви в греческой философии». Из них становится понятно, что вышеописанные примеры бескорыстной, жертвенной любви, связывающей родителей и детей, попадают под определение агапэ — христиане, например, почитают её, как жертвенную любовь к ближнему, высшей ценностью. Достаточно в Саге и случаев любви-дружбы — сторге, — ведь на своём пути каждый главный герой обзаводится верными друзьями, которые в том числе помогают ему не сойти на путь их антиподов — те, кстати, вовсе лишены радости бескорыстной дружбы и окружены разве что слугами-прихвостнями. С эросом тоже всё обстоит неплохо, особенно как для картин с максимальным возрастным ограничением PG-13: у зрителей не возникает сомнений в том, что испытывают друг к другу Хан и Лея в оригинальной трилогии, точно так же очевидно и увлечение Энакина бывшей королевой Набу в приквелах — увлечение, впрочем, настолько страстное, что на глазах перерождается, как опухоль, в нечто более зловещее, а именно в манию. Манию древние греки тоже причисляли к любви, но той, которая не сулила страдающим от неё ничего хорошего: это одержимость, которая приводит к зависимости от объекта любви, безумной ревности и в конечном счёте не исключено, что и к гибели влюблённых.

В связи с этим надо заметить, что проявления эроса в Саге хоть и не табуируются создателями, но в то же время так или иначе оказываются наказуемы: Падме умирает, а Энакина разлучают со своими детьми; брак Хана и Леи в итоге распадается, а родившийся в нём сын приносит им огромную боль (и в конечном счёте смерть). Даже в «Повстанцах«, которых включать в этот список кажется неправильным, поскольку мультсериал не является частью кинофраншизы и гораздо менее известен широкой аудитории, но тем не менее даже там отнюдь не легкомысленные отношения Геры и Кейнана обрываются героической гибелью последнего. Правда, остаётся ребёнок. Что случилось с предполагаемым любовным интересом Оби-Вана — мандалорской герцогиней Сатин, — догадаться можно и без знакомства с «Войнами клонов»: как говорится, «продолжите ряд». Будь у всех историй один автор, можно было бы предположить, что таким образом он высказывает собственное разочарование в идее брака (но не семьи — тема семьи для «Звёздных войн« такая же краеугольная, как любовь, и они тесно связаны), однако Джордж Лукас, который сам развёлся ещё во время работы над «Возвращением джедая» (и несмотря на это оставил под своей опекой трёх приёмных детей), не принимал никакого участия в создании сиквелов, а его влияние на анимационные сериалы было только «по касательной». Остаётся только предположить, что либо его идеи невольно оказались близки другим людям, работающим над франшизой, либо кто-то посчитал их настолько неотъемлемой и характерной чертой «Звёздных войн», что продолжил использовать их в попытке сохранить «аутентичность».

Однако есть часть «Звёздных войн», которая чувствует себя особенно неуверенно в обращении с темой романтической любви, и это трилогия сиквелов. В принципе, можно было бы начать и закончить любовной линией Финна и Роуз, которая и продержалась-то ровно один фильм с тем, чтобы о ней потом не вспомнил никто, кроме ярых фанатов пары. Но есть в этой истории и другие персонажи, чьи отношения похожи на приснопамятное бело-золотое (или же чёрно-синее) платье в том смысле, что то, как их видят, раскололо фанатов на два враждующих лагеря (что само по себе для фандома не в новинку, просто камень преткновения у каждого поколения свой). Прошло четыре года с премьеры возрождённой франшизы, позади остались два фильма, да и третий уже подходил к концу, и только тогда наступил долгожданный момент — поклонники пейринга, известного в фанатских кругах под названием «рейло», узрели отнюдь не дружеский поцелуй своих любимцев.

По реакции аудитории — и непосредственно в кинотеатре во время просмотра, и позже в интернет-обсуждениях — можно заключить, что сцена не всеми была ожидаема, скорее она встала в один ряд с эпизодом из эпилога «Возрождения джедая», где Люк раскрывает Лее правду о том, что они брат и сестра. Да, что-то в сюжете ранее намекало на этот поворот, но так ли он был необходим? Был ли он нужен, чтобы поставить жирную точку в вопросе, с кем останется Лея, когда фильм закончится? Или чтобы дать Люку, переживающему уход из жизни отца, обрести семью? Если ради последнего, то чем плоха «найденная семья» лучших друзей, сплочённых борьбой за свободу галактики? Подобные вопросы вызывает и сцена на Экзеголе.