Виражи жизни (джен)

Майская ночь долго не торопилась накрыть своим темно-синим покрывалом маленький прусский городок, но вот наконец стемнело. В открытое настежь окно фургончика вплывал умопомрачительный запах сирени, перебиваемый легкими нотками навоза. Вокруг негромко шумел отходящий ко сну цирковой табор. То там, то тут лениво переговаривались уставшие после вечернего представления люди. Изредка эту небезупречную ночную тишину резко вспарывали звуки, издаваемые цирковыми зверями. И вдруг среди этого привычного рычания и рева внезапным диссонансом прозвучало уханье совы. Юная акробатка Роланда, штопавшая чулок при свете керосинки, подняла голову и, отодвинув тюлевую шторку, с надеждой глянула в небо.

Недалеко, в соседнем фургончике, две закадычные подружки — красавица-акробатка Селина и дрессировщица собак Мими — устроили себе славное воскресное чаепитие с медовым и ореховым печеньем. Совиный крик долетел и до них, испортив им благостное настроение вечернего отдыха.

— Ты слышала, Мими? — испуганно спросила подругу Селина. — Сова! Сова ухает… А вот и она сама летит, посмотри! Это ж надо… И зверей-то наших не боится! Говорят, когда совы прилетают к жилью, это не к добру…

— Ой, да в такое время, как это, любая примета не к добру… — мрачно отозвалась Мими. — Видишь же, что в мире творится… Говорят, войны не миновать.

— Да, в газетах пишут и такое. Но может, все еще обойдется…

— Не обойдется. Что мне газеты, если о войне говорит сама мадам Марсо! А уж она никогда не ошибается в своих предсказаниях. Кстати, знаешь, что она вчера сказала? Что сюда война докатится в первую очередь.

— Куда — сюда? — со смешком удивилась Селина. — В наш цирк, что ли?

— Нет, — нахмурила Мими изящные тонкие брови а-ля Лиллиан Гиш. — В этот самый городишко, где мы сейчас выступаем. Успеть бы смыться вовремя, если и правда начнется…

— Да кому он интересен, этот задрипанный Гумбиннен! — с искренним изумлением отозвалась ее подруга. — Это же сонное царство… Одно только название, что город. Кому нужно его завоевывать?

— Если начнется война, так уж найдется кому, — проворчала Мими. — Главное, чтобы нас при этом тут уже не было…

Но беспечную Селину жуткая и загадочная сова интересовала гораздо больше, чем далекая и мифическая война. Война еще неизвестно, начнется или нет. А сова — вот она, уже тут. И, кажется, даже снижается…

Селина по пояс высунулась из окна фургончика, чтобы посмотреть, куда направится ночная птица.

— Мими, ты только глянь! — воскликнула она. — С ума сойти! Сова влетела прямо в окно к Роланде. А Роланда совершенно точно у себя — у нее свет горит! Вот она переполошится… Вот смеху-то будет… Сейчас ка-ак завизжит!

Но шли секунды, а из фургончика Роланды не доносилось ни звука. Разочарованная Селина отлипла наконец от окна и уселась за стол.

— Эх, наверное, она вышла куда-то, а лампу не погасила… Интересно, сова ее дождется или сразу вылетит обратно? Вот бы дождалась… Представляю, как Роланда испугается…

— Да не боится она животных, иначе не держала бы кошку.

— И никому не показывает ее, представляешь? Я эту кошечку только разок и увидела, когда она выпрыгнула из окна ее фургончика. Рыжая, а глазищи янтарного цвета… Красивая! Я бы такую не прятала, а наоборот, всем хвасталась бы! И сказать чтобы начальство не разрешает кошек держать — так ведь нет же… Директор эту новенькую буквально на руках носит, даже отдельный фургончик ей выделил, не то что остальным!

— А может она с директором… того-этого? Вот он ее и поощрил, так сказать.

— Нет! Ты знаешь, наша Тина — в смысле, не та Тина, которая акробатка, а которая костюмерша, — сама слышала их разговор насчет этого. Роланда сказала директору, что у нее есть условие: она хочет отдельный фургончик. И чтоб никого к ней не подселяли.

— Скажите пожалуйста, какая королева! И он прям вот так вот и согласился?

— Ага. Это ведь было уже после того, как она показала ему свой коронный трюк — ну, тот, с полетом на метле… Он сразу понял, что это будет гвоздь программы. И пошел на ее условия…

Тут Селина глянула на стол — и вскричала:

— Эй, Мими, ты все медовое печенье слопала! Совесть же надо иметь! Знаешь ведь, как я его люблю…

Надув губы, она уставилась на пустую тарелку в центре стола. Мими, усмехнувшись, приподняла салфетку на хлебной корзинке.

— Да тут, тут твое печенье, не волнуйся… Пошутила я. А Роланда… На твоем месте я бы не ждала, пока она там заорет. Рискуешь не дождаться. Человек, который изображает полет на метле под куполом цирка, вряд ли испугается какой-то там совы.

— Да не в этом дело. Не такая уж сова и страшная, если посмотреть. Птица как птица. Но если она прилетит к кому-то, это ведь к смерти!

— По-твоему, Роланда похожа на человека, который боится смерти? Другой на ее месте давно бы уже навернулся с этой несчастной метлы — не может же даже самому рисковому акробату бесконечно везти! А она ничего — нарезает круги там, на верхотуре, как будто и взаправду ведьма… Интересно, как это у нее выходит? Зрители аж визжат от восторга. И как же вовремя она к нам прибилась! Если бы не эти ее смертельные трюки, наш чахлый шапито давно бы загнулся. И псевдоним у нее что надо — Трюк. Самое то для нашей работы. Особенно для ее профессии.

— А это точно псевдоним? Может, это фамилия… На немецкую похожа. Кстати, Роланда неплохо говорит по-немецки, но все равно какой-то акцент чувствуется…

— По-английски она тоже бойко чешет. Я сама слышала. Бог ее знает, кто она такая… Но «Трюк» — это стопроцентно псевдоним. Таких фамилий не бывает.

— Интересно, а вот настоящая ее фамилия — немецкая или как? Что думаешь? — спросила Селина, догрызая последнее медовое печенье.

— Да не факт, что она сама об этом в курсе. Помнишь, она же рассказывала, что сирота и не помнит своих родных.

— Ну тогда она точно не испугается совы, — разочарованно протянула Селина. — Свою собственную жизнь она ни в грош не ставит, а родных у нее нет — значит, и бояться ей не за кого.

— А это как посмотреть, — загадочно протянула Мими, церемонно откусывая кусочек орехового печенья. — Может, и есть за кого… Говорят, Штефан за ней приударяет в последние дни, а она и не против.

— Да ты что? — Селина распахнула глаза от удивления. — Штефан? За этой соплячкой? Ей же лет пятнадцать от силы… К тому же ему нравятся шикарные дамы. А у этой — ни кожи, ни рожи… Только глаза сверкают — желтые, как у кошки.

— Ревнуешь? — слегка усмехнулась Мими, стряхивая в окно крошки печенья с салфетки.

— И вовсе не ревную, вот нисколечко! Но все же: что он в ней нашел? Подумаешь, на метле летает… А как сойдет со своей метлы — так обычная замухрышка. Не поймешь этих мужиков! И чего им надо, а? И Штефан этот не лучше прочих. Нет бы приударить за какой-нибудь красивой девушкой… — бросив косой взгляд в зеркальце, укрепленное на двери, Селина поправила золотистый локон короткой пышной прически.

Мими только хмыкнула в ответ.