Потерянный шут (джен)

20 октября 2012 г.

— Мих, смотри, что есть! — кто-то из парней помахал перед его носом новехоньким, ещё пахнущим типографией диском со знакомым оттиском рисунка. — Новый альбом Князя! Прикинь, как разродился! Штампует свои побасенки одну за другой, словно с цепи сорвался, — остаток фразы потонул в дружном гоготе, в котором Горшок расслышал только «Сектор Газа» и «колхоз Путь Зари» в Голубково, а затем прозвучавшее чётко под ухом: — Ну что, оценим, чего там наваял в очередной раз этот писака?

Миша зажмурился, вцепившись в граненный стакан. На дне плескался крепкий ром, но даже тот не помогал. Он хотел бы не слышать сейчас всего вот этого. Скрыться, бежать… Но то было бесполезно. От себя не убежишь. Вот если б он мог отмотать стрелки часов назад… Но поздно, Андрей! Горшок осушил стакан.

— «Тайна кривых зеркал» — всё своими детскими сказочками балуется, — послышалось сбоку. Нет, мужики успокаиваться и не думали… У них вон пища для обсуждения подъехала. Только неужели они не видят, что ему их старательные обсирания Князя настроения не прибавляют?! Мишка уставился в пустой стакан. Тот тоже своего рода кривое зеркало, и в нём сейчас отражалась его распухшая от постоянных-то возлияний рожа. Горшок смотрел-смотрел, а затем ему так всё это опротивело, что он хлестким ударом ребра ладони смахнул тот на пол… А затем приложился к бутылке прямо с горла — к дьяволу остатки приличий!

— Чем бы дитя не тешилось… — сквозь грохот битого стекла донеслось до него от парней, а затем всё стихло. Либо мужики, наконец-то, осознали, что он не в духе, либо это у него в башке включился тумблер выключателя, а затем снова выключился, но он уже не разбирал, чё там да как.

Горшок поморщился. Голоса сливались. На душе и так было хреново, почти так же, как в теле хреново физически. А тут еще это. Разговоры эти действовали, как красная тряпка на быка. А ведь все, все вокруг твердили… Считай, что в уши ссали! Мол-де, не переживай, Мишаня: приползет Андрюха обратно! Дай только срок — по миру пойдет, голозадый! Да какое там у него творчество — так в деревне на завалинке под такое только и бухать! То ли дело у тебя театр — искусство, а Князь… продержится в лучшем случае пару месяцев да и загнется. Жди, скоро будет на карачках умолять принять обратно! Ан нет, держится… Вон уже сколько, посчитай… Больше года! Залы собирает, пусть небольшие, но собирает. И второй альбом. Он же так вообще не вернется.

Плохая была затея пойти в бар. Напился бы лучше дома один… Ну как дома… Если ту снятую посуточно берлогу можно было назвать таковым. Ольге решительно не нравились его загулы, а Миха ничего поделать не мог. Больно ему было, больно! А выпивка порой только больше тоску распыляла… Но не пить было ещё гаже. Так что выгнали его, можно так сказать. Но Горшок всем говорил, что сам ушёл. Да и к чему ему теперь обжитое место жительства? Он же, понимаешь, большую часть времени в Москве, в театре проводит… Ну и в гастролях, потому как парням жрать что-то надо да и семьи кормить. А в Питер вот всего на пару деньков заглянули… Единственное светлое пятнышко — Мишка дочку повидал, а так… Лучше б и не возвращался. Вон пацаны, бл*дь, какую новинку, ещё на прилавки даже не попавшую, приволокли!

Парни внезапно замолчали. Горшок оторвался от бутылки и, с трудом сфокусировав взгляд, обнаружил застывшую на входе Агату. Вид та имела грозный. Руки в боки, взглядом сверлила так, словно хотела сделать Мишке трепанацию черепа. Какого б попсаря, слюнтяя она может и напугала б, но Горшенёв только усмехнулся коротко. Ну вот и какого хрена она здесь забыла?! А потом в голову пришла сладостная мысль: «Что?! Неужели Князев решил-таки идти на поклон? Зассал сам прийти, бабу свою подослал?» — да хоть бы и так. Мишка аж встрепенулся, нетерпеливо тряхнув волосами, как пёс, готовый бежать, только бы бросили кость!

— Ты чего здесь делаешь? — заплетающимся языком поинтересовался он, подаваясь навстречу.

— Да вот, пришла посмотреть на человека, который друга предал, — выплюнула та сходу. «Значит, — потерянно подумал Горшок. — Не просить за Андрея пришла».

И всё же с Агатой поговорить пришлось. Вообще слишком много у него в последнее время этого «пришлось». Жизнь натянулась, как туфля… Но душу ему выпила не конопля. Мишка прикрыл глаза. Как же ему всё это опостылело… Зависимость. И не только от алкоголя и наркотиков. Князя. Ему не доставало именно его.

Видать, что-то такое в его лице промелькнуло, или же выглядел Миха теперь препаршиво; но настроение склонившейся к нему Нигровской резко мотнулось с «начистить ему е*ло» до «аккуратно придержать за плечо».

Вот зачем он только поднял взгляд?! От внезапно обнаруженной жалости в её глазах становится слишком плохо. «Да пошло оно всё! Дремучим лесом!» — и резко собравшись, не прощаясь ни с кем, Миха вылетел в ночь, едва не снеся дверь бара.

Уже дома он обнаружил прихваченный зачем-то альбом Андрюхи. Ну, да, машинальненько подхватил, бл*дь. Под самое сердце запихал, с*ка! Разумеется, на съёмной берлоге никого не было. На секунду Горшок словил острый приступ головокружительного одиночества, которое разъедало его изнутри. А затем страшно ухмыльнулся и решил, что это, к счастью, что он один, что рядом нет, ни Оли, ни детей — никто не будет мозги компостировать.

Миха раздраженно швырнул диск на стол. По-хорошему тот следовало ритуально сжечь. Он даже выхватил зажигалку и поднёс ту к коробке, но пальцы задрожали… Горшок едва не обжёгся. Сдавленно ругнувшись, он бросил эту затею.

В голове шумело. Ещё одна стопка, другая… В какой-то момент Горшенёв обнаружил себя вставляющим злополучную вещицу в плеер. Не успел он одуматься, как из наушников полилась музыка, зазвучал теплый княжеский голос:

«Лучше промолчи, прошлое забудь —

Вряд ли ты сможешь его вернуть…

Взял на плечи бремя,

Предал своё племя,

Чтоб у нас с тобой один был путь!⁽¹⁾»

— Бл*ть! — Миха отбросил наушники вместе с плеером на другой конец комнаты, где те не выдержали столкновения с суровой действительностью. Как и их дружба в конечном итоге. — С*ка!

Не было больше общего пути. Ничегошеньки не было, кроме раздирающих их обоих на куски воспоминаний.

Да, Андрей всегда умел давить на болевые точки. Весь первый альбом, считай, посвящен их разладу. Миша послушал его лишь раз, но того хватило, чтоб проклятое письмо дошло до адресата и впилось тому на подкорку, мучая выдержками из себя. Мало Князю этого, он ещё и второй записал на ту же тему. Сволочь! По больному бил, наотмашь и до слёз… Ещё и посмел обвинять во всем его! Предал своё племя! А вот и нет! Это Князь всегда сам по себе был, чхать он хотел на мнение коллектива… Племя, бл*дь! А считал ли Андрей и раньше хоть его-то частью своего племени?! Или тоже нет? С*ка! Приползет он, ага, как же! Такой подохнет с голоду в забвении, но на поклон не придет.

— Как же всё за*бало! — орал в исступлении Миша, глядя на останки плеера, словно это была дохлая гадюка. — Чтоб тебя камнем по башке шарахнуло, молнией озарило! — вопил Горшок, сгорая в огне ненависти и любви.

Следующие дней десять Михаил полыхал от злости, срывался на парнях, пил, кололся и, кажется, ещё сильнее поссорился с Ольгой и отцом. К первой он заявился, чтоб проведать Сашку, когда на ногах-то едва стоял, придерживаясь за косяк, а со вторым пособачился из-за того, что тот снова завёл разговор, как бы его в клинику упечь. Вот мама — та молодец! Приняла молча… Не пыталась нотации читать, лишь гладила за ушком, позволяя лежать на коленях, растекшись по ним лужицей… Бессильная злоба пыталась не дать прорваться возникшему после разговора с Агатой и прослушивания альбома малюсенькому росточку вины.

Сейчас, как никогда, хотелось всё бросить и уйти в тайгу, или ещё каким-нибудь образом исчезнуть из этого мира.

Но проклятое чувство долга и врожденное упрямство толкали его вперёд. Тодд ещё не поставлен до конца — рано помирать. Рано. Пусть мир узнает, пусть Князь увидит…

Кто же знал, что накопившаяся желчь найдет выход в ответе на очередной вопрос интервьюера об этом проклятущем предателе. Мишка злился и оттого с*зданул:

— Да чтоб этот дурак молнию поймал!

Разве ж мог он предугадать, чем слова его затем обернутся?! Ну сказанул и сказанул… Андрей его бросил — имел право. Правда, вернувшись в берлогу забухал так, что на другой день, кажется, 5 ноября то было; насилу проснулся от противной трели разрывающегося телефона. И вот чего всем от него запонадобилось, а?!

— Чего, бл*дь?! — гаркнул он недовольно в трубку. Во рту, словно все кошки мира насрали — гадко, а на душе ещё поганее. Треклятая шайтан-машина надрывалась уже пару часов. Наконец, Мишка собрал разбежавшиеся после знатной попойки мозги в кучку, да и ответил… так уж вышло, что Поручику.

— Ты как, Миш? — задал тот самый дебильный вопрос.

— П*здато, — ответил, не догоняя, с чего такая забота проклюнулась Горшок. — Чё хотел, Сашка? Говори быстрее — жбан лопается… Тебя ещё слушать!

— Что мы теперь с ближайшими концертами делаем?! Лось до тебя дозвониться не может, а организаторам чего-то сказать надо… Они нам телефоны обрывают, как эта новость прошла… Я понимаю, что тебе сейчас хреново, и вообще не до этого, но решать тебе. Переносим? Мих? — Поручик как-то тяжело задышал в трубку.

— Ты че за горячку порешь?! Какой, бл*дь, перенос? С х*яли?! Вы там обкурились что ли?! — рявкнул в трубку Горшок, так что аж у самого башка раскалываться пуще прежнего начала. — Объясни нормально, что случилось!

Щиголев на том конце провода всё молчал, словно мешком пришибленный. Наконец, Мишка потерял терпение и потребовал:

— Давай говори, Саша, чё там за дерьмо приключилось! Я ж всё равно узнаю, бл*дь! Не боись, гонца за худую весть не пришибу! — и он хрипло рассмеялся, а у самого на душе кошки заскребли.

— Там… Это… Короче, — Поручик заикался и это было паршиво. Настолько, что Мишка и представить глубину той задницы не мог. Наконец, тот собрался и скороговоркой выпалил. — Самолёт с радаров пропал в грозу.

— И чего? — всё ещё не догонял Горшок. — Чё кто-то знакомый что ли летел? Кто, бл*дь! — потребовал он, чувствуя, как отрывается откуда-то и мчится к сердцу осколок льда. Некстати, вспомнилось вчерашнее интервью, но не мог же тот в самом деле молнию…

— Князь вот кто! — наконец выдал Поручик, и Мишка почувствовал, как осколок пронзает сердце, грудь затопила страшная тяжесть, а от боли стало почти невозможно дышать. — Мих? Миша! Горшок! — всё пытался дозваться до него на том конце Поручик в то время, как Горшенёв сполз по стене, выронив телефон и глядя стеклянным взглядом куда-то в окно, где небо было издевательски ясным.

Дальнейшее потонуло в зыбком тумане, сознание начало проваливаться куда-то в сумерки. В голове билась одна лишь мысль: «Что за беду я накликал?!» Мысль, что Поручик мог ошибиться чуть отрезвила его. Горшок ползком добрался до ноута, залез в новости… Лучше б он этого не делал. Список пассажиров уже опубликовали. Пока те считались пропавшими. Велись поиски, но и коню было понятно, что шансов нет.

Сигнал пропал где-то над Чёрным морем — конечно, то не Тихий океан или непролазные скалы, но сгинуть безвестно обломки могли. Безумная надежда подтолкнула его начать искать статистику выживших в авиакатастрофах. Та оказалась крепко неутешительной, потому Горшок с треском захлопнул крышку, как ему показалось своего собственного гроба.

Зачем-то проклятый поисковик под конец, словно издеваясь порекомендовал ему посмотреть сериал Лост⁽²⁾ — ну не сволочь ли, а?!

Помимо официальных новостей, в ленту ютуба настойчиво лезли сюжеты поганцев-блогеров, что вырвали его цитаты из вчерашнего вью и раздули из мухи немаленькую такую птичку, размером с птеродактиля.

Когда в дверь настойчиво забарабанили, Мишка почти ничего не соображал. Сил пойти и посмотреть, кого там нелегкая принесла, не было. Когда дверь вынес его взволнованный батя, Горшок почти отключился. Последнее, что он запомнил, как тот звонил в скорую, при этом одной рукой, удерживая его голову от падения в сторону чугунной, советской батареи…

* * *

Очнулся Миша уже в комнате с белым потолком, даром, что вязок, то бишь кожаных ремней не было, да и никакой пожарный выдать ему справку не спешил. Да и с чего б это?! Официально Андрей ему — никто… И от этого ещё паршивее.

Оказалось, что достукался он до инфаркта. Ладно, отец вовремя решил его проведать. Мишку вовремя простентировали да и настращали, что ежели он свой образ жизни не переменит, то очень скоро окажется в могиле.

А он и рад бы был, чёрт возьми, на самом-то деле! Но… Это самого «но» в его расколовшейся надвое жизни стало слишком уж много. Начать следовало с того, что Горшок себя не щадил. Предавался самобичеванию с особым изуверством! Достал-таки запись нового альбома, воткнул наушники и слушал до исступления, этот изводивший до легких колик в усталом сердце голос… Но и не слушать было ещё больнее. Там в наушниках — Княже жил, пусть и страдал:

Прежний союз стал роковым

Город грёз окутал серый дым

Рушится мир, твой идеал

Предал и себя не оправдал⁽³⁾

Это он про него?! Миха жевал губы вставленными зубами в кровь. Если после ухода в городе грёз Князя в самом деле наступила такая разруха… Но ведь по этому гаду видно не было! Ходил бодрячком, вью без лишней желчи раздавал! И только в песни пробивалось то, что реально хранил на душе этот человек-загадка. А ведь Миша знал про эту его скрытность… А теперь что проку, если:

Мрак и холод

Тлеет город

В тёмной душе копится зло

Волю своим демонам дала

Семя вражды проросло

Безрассудно жжёшь мосты дотла

Только вот не он сжёг мосты дотла… Но кто? Горшок сжался. Князь ведь не ушёл сразу и навсегда. Семя вражды вызревало, и принесло свои плоды только в декабре. И теперь уже:

И сердце огнём пылает

И разум злой туман затмил

И снова дым извергает

Сердце Мишки и вправду «спасибо» за такие копания не говорило. Но ему это было необходимо, как очищение, как… он даже не знал, как лучше это выразить. Но не мог он обходиться без этого голоса в наушнике, а потому нажимал на «плей» снова и снова, лихорадя себе душу:

На землю лёг ночи покров

Явь страшнее жутких моих снов

Среди руин слышу я твой

Дикий крик, наполненный тоской

Что ж, явь в самом деле была хуже любого кошмара. Мишка прикрыл глаза. Часть слов пропускалась мимо ушей, зато другая ввинчивалась на подкорку:

Надежда бесследно тает

Под чёрным я застыл дождём

Твой город не отпускает

Я снова в нём

Я снова в нём

Надежды в самом деле почти не осталось, но Мишу не отпускало. Он снова был в том сказочном мире, что создали они оба, но который теперь казалось даже дышал в его сторону со звенящей укоризной. Боль терзала, но это значило, что Горшок был всё ещё жив. В отличие от Андрея.

Активно включиться в поиски не получилось бы при всём желании. Мишка оказался прикован к больничной койке. Хотя искать — это сильно сказано. Самолет со всеми 225-ю пассажирами пропал и с радаров, и, казалось, что и из этого мира. Поисковые команды обшаривали с воздуха весь маршрут, но искомый объект, словно растворился в воздухе.

Горшок ничего не мог с собой поделать, но смирение давалось ему крайне тяжело. Оттого он раз за разом набирал, не глядя одними пальцами, номер Андрея, чтобы услышать в очередной раз — «абонент временно не доступен». И на что надеялся?! На сюжет Звонка с того света?! Дьявол!

Миша злится и включает в очередной раз альбом, Князь его не подводит, заводя следующую песню:

Одиночества бремя приняв

В ночи пропадала

И гитару свою в руки взяв

Что-то играла⁽⁴⁾

Что ж, то было совсем не похоже на колхозный панк, как с легкой руки окрестили этот альбом в баре его парни… Мрачняк форменный. Под стать тому, что творилось сейчас у Горшка на душе. И Мишка знал, как часто Андрей подменял пол лирического героя… слишком часто.

Не звучат во мгле аплодисменты

Мрачный зритель застыл, не шевелясь,

Кто приходит на её концерты?

С мертвым залом обретает она связь

Что ж сейчас мёртв не только зал… Апплодисментов же Княже в последние годы получал мало.

Старый клуб доживал свои дни

В темной долине

В нем покой гробовой берегли

Стены, а ныне

Мишка знал о каком клубе речь… Пожалуй, он тоже скучал. И по временам, и стенам, а главное людям.

Всё чаще с развалин

Приносит ветер звуки

В них голос бескрайней

Вселенской муки

Месяц в ужасе в небе застыл

Туман опустился

Ей хотелось чтоб слушатель был

И он появился

Безнадега, что пропитала эту песню медленно опустилась и на плечи Горшка. Что ж, там в финале слушатель всё же появился мёртвый. Вот и у Князя… Популярность тот обрёл посмертно. Это было дико, но уже являлось состоявшимся фактом.

Общественное мнение — вещь крайне переменчивая. Даже проститутка и та менее ветрена. Да и любит у нас народ покойников на пьедестал возводить. Так и все те, кто ещё недавно активно поливал Андрея дерьмом, призывая одуматься и вернуться в лоно Король и шут; теперь переметнулись. Под раздачу попал сам Горшок, сольные же альбомы Князя взлетели в продажах, критики исходились в эпитетах, какие те шедевры.

И это было б хорошо, если б Мишка не знал предыстории. А так — тошно было от сознания людского лицемерия. Помер — ты теперь пресветлый Князь, воистину Апостол Андрей! А ты, Горшок, жив остался — значит, виноват, чёрт лохматый, друга чморил, накаркал.

Горшок устало откинулся на подушки. Вынужденное безделье сводило с ума. Он даже начал на ноуте смотреть этот треклятый Лост… Пропавшие, бл*дь! Чудо-остров, чудо-остров жить на нём легко и просто! А вот хренушки! Там такой замес приключился… И всё-таки там хоть надежда у пассажиров упавшего боинга была, а тут?! Но вот жить, усиленно представляя себе, что Андрейка жив, просто попал на таинственный совсем не Жюль Верновский остров, становилось легче. Пусть и это было страшно далеко от реальности, но фантазии стали его единственным спасением. Они, а ещё сны. Туда Князь зачастил.

Правда, тот обзавёлся дурной привычкой молчать. А ведь раньше было не заткнуть… Зато слушателем стал Андрей просто отличным, пока не начинал своим молчанием доводить Горшка до белого каления. Ни слова не сказал ему! Сволочь.

Впрочем, не только он. Пока Мишка выпал из строя, его парни не пожелали сидеть на месте. Тодда они, конечно, ставить не стали. Поехали гастролировать. С турами памяти Андрея Князева. Когда Горшок узнал, то чуть не задохнулся от душка, которым всё это дельце провоняло. А ведь его в известность поставить нужным не посчитали… Списали со счетов. Один покойник — второй почти, а песни их горланит Ренник. Красота.

Оказалось позднее, что на то им выдали разрешение три женщины. Ольга, потому что Сашку надо кормить. И Алёна с Агатой по той же причине. Одна Надежда Васильевна никому ничего не разрешала, но протестовать не стала. Понимала, что деньги нужны. Но Горшок-то был не согласен с таким положением дел!

Окончательно помог ему очнуться подслушанный разговор. Верно говорят, что самое интересное о себе можешь услышать, когда другие думают, что ты крепко спишь. Так и Сашка Леонтьев думал… Оттого и не постеснялся обсудить с организатором грядущий тур памяти. Мишке же в мозг особенно врезалось:

— Нет, мнение Михаила Горшенёва услышать нельзя! Да и к чему вам?! Он сбитый летчик… Хорошо, если следом не отправится! Я ему деньги на больницу достаю, потому и обсуждать этот вопрос вы будете со мной!

Отрезвляет, знаете ли, крепко. И мотивирует вернуться. Потому Миха жрёт проклятые помидоры, причмокивая, за очередной серией. Со стороны может показаться, что он ничем не занят. На самом деле Горшок думает. Так много, что начинает болеть голова. Пока он в больнице, то вопросов к нему немного. Внешний мир сузился до этих унылых стен. То, что долетает до него через незакрытые вовремя странички браузера — это лишь цветочки. Ягодки Миша пожнет позже.

Горшенёв ходит на лечебную физкультуру. Родители в кои-то веки им довольны. А он всего лишь не хочет превратиться в развалину. У него ещё дел громадье. И теперь не только за себя.

В результате приходится заниматься и группой, как бы ни была голова забита другим. Когда его срок в больнице подходит к концу, и Мишка выходит на свободу, у него уже готов план.

Мужики удивлены, когда он собирает их на репточке. Миха краем глаза подмечает, что вместо Сереги возник какой-то новый штрих. А его никто в известность и не поставил. Славно. Так он ещё больше убеждается в своём решении. Флотилия отпущена в свободное сольное плавание под ропот и недовольный гул последних. Яша смотрит побитым щеночком, Поручик невозмутим, словно чего-то такого и ожидал, а у Сашки Леонтьева дёргается глаз. Однако, когда тот слышит, что первые два года им можно петь песни "Короля и Шута", тик мистическим образом сходит на нет.

— Да где ж ты так быстро себе музыкантов найдешь? — слышит он в спину уже у самого выхода.

— Уже нашёл, — тихо отвечает Мишка и уходит в ночь. Он в самом деле не терял времени зря в больничке. Уже в другой репточке его ждут новые кадры, при подборе которых Горшок чувствовал себя так, словно в него вселился Князь.

Ну в самом деле только такой как Андро заменил бы непрошибаемого Поручика на смешливого мальчишку по имени Женёк, его даже Евгением назвать язык не поворачивался. А скрипачка? Он же снова нанял даму. Причем… Да, Князь бы заценил. Переманенная от самого Шклярского Ирочка, определенно, стоила возможного проклятия в бубен. Что до Альберта… Тут вообще помутнение какое-то! Нет, тот гитарист толковый, но… Мысль о том, что ему банально не хватало позитивных и светлых личностей в этом проклятом театре теней пришла не сразу.

Никто не задает вопросов, но в каждом взгляде, в каждом жесте Горшок чувствует напряжение. Росток вины пробивается все сильнее. Возможно, поэтому он скрутил Тодда… Но что-то то делать всё равно надо, верно?! Впрочем, та проблема отпала стоило ему заполучить весь Князевский багаж черновиков. Удивительно, но и музло на те пёрло.

Сложнее всего дела обстояли с Дианой. Та-то уже подросла, и сходство, как говорится, было на лицо. Так мало этого… Она и вопросы уже задавала. Мишка почти физически себя заставить не мог навещать их с Алёной. Каждое такое посещение кончалось для него рвущейся болью в сердце.

Немногим лучше дела обстояли с Агатой и Алисой. Та, хоть и была совсем мелкой, и батю своего помнить не могла, но особо легче от этого не становилось. Смотреть им в глаза было не просто тяжело, а мучительно больно. Особенно в глаза Алиски. Маленькая копия Андрюхи смотрит на мир с абсолютно князевским выражением мордашки.

Он и пришел к ним почти сразу после, и из больнички звонил, как очухался. Не знал, куда себя деть, чувствовал себя настолько бесполезным, что хоть вой. Мишка ведь даже отца попросил помочь подключить свои старые связи, чтобы найти этот чертов самолет. Но тут всё оказалось тщетно. Любые попытки сводились к нулю… Ни единого даже самого завалящегося осколка к ним не вынесло. Незнание убивало. Порой ему казалось, что уж лучше узнать наверняка, увидеть тело, похоронить по-человечески, чем вечно надеяться на то, что это страшный сон… что вот сейчас наступит утро года так 2009, и всё у них будет замечательно! Они с Князем не разойдутся, как в море корабли, Княже не отправится в этот полет. А если и отправится, то вместе!

И в то же время — вот уж странная человеческая природа… Горшок страшно, прямо-таки до чертиков, боялся услышать однажды вновь от кого-то случайного, а не лично: найден, погиб. Сейчас же оставалась маленькая искорка надежды на чудо. Хоть какое-нибудь. Можно даже в духе сценаристов Лост, уж с чем-чем, а с паранормальщиной Андрей должен был справиться. Это он не верил… Раньше, а сейчас готов был хвататься за что угодно.

Волей-неволей пришлось вернуться и к гастрольной деятельности. Всем надо было что-то есть, тем более, что девчонки Князевские тоже нуждались в помощи. Отдыхать было некогда, теперь Агата, Алиса и Дианка были на совести Горшка. Совесть же в свою очередь частенько подкидывала мыслишки о том, что Андрюха-то, случись что с самим Горшком, Ольку с девчонками бы не кинул, в отличие от других, или о том, что 30 процентов авторских отчислений — это ужасно мало и надо бы надбавить… Видимо, верной дорогой Миха шёл, раз однажды Андро во сне взял и расщедрился…

Нет, не слово молвил, а целую песню спел. Да так чётко, что Горшенёв, проснувшись сумел всё слово в слово записать да и мотивчик общий уловить. Так что вышел в тему Тайны Кривых Зеркал более проникновенный и потусторонний текст о зазеркалье… Хоть Мишка и далеко не Алиса, и проживал он не в Стране чудес, но вы только послушайте, люди добрые! Как же текст им двоим подходил… И плевать, что вновь пол лирического героя был сменен — это сути не изменяло:

Я знал, что ты в ту ночь не умерла

Тебя забрали зеркала

Такие дела!

Я неспроста так думал: по ночам

Подсвечник ставил к зеркалам

Ты шла к свечам⁽⁵⁾

И был особенный смысл, что пел это именно Горшок и что последний альбом Андрея так и назывался… Часть его в самом деле отказывалась верить, что тот мёртв.

Хотел тебя рукой коснуться, но

Ладонью трогал лишь стекло

Трогал стекло

Не слышал голос — по губам читал

Но только ничего, увы

Не разбирал

А ведь молчал — гад! В самом деле… Да и по губам читать было без толку — только ещё больше Миха изводился.

Опять ты смотришь на меня из зазеркалья

Окно в твой новый мир отшельника влечёт

Ни с кем на свете не делился нашей тайной

Лишь наедине с тобою жизнь моя течёт

И верно… Миха прикусил губу. Только вот насчет не делился… Журналюги, к сожалению, его раскололи. Горшок однажды не выдержал и сп*зданул, что тот является ему во снах… И про текст подкинутый его долго подначивали, а затем он признался.

Вот так-то с ума и сходят. Ладно, хоть годы жизни с него Зазеркалье не вычитало… Хотя кто знает, какова плата за эти визиты, а?! Мишка не знал да и не хотел знать.

Так прошел остаток 2012 года. Наступил 2013. Горшок его провел в гастролях, заботах о своей семье, о семье Андрюхи, продолжая искать правду о треклятом самолете, правда, безуспешно. А росток вины всё рос, его подогревали вольно-невольно близкие и фанаты. И если близкие и друзья открыто не говорили ничего (но он видел осуждение в их глазах), то фанаты, прежде так яростно поддерживающие все его высказывания, теперь запели другую песню. Только, если раньше он зарывал голову в песок. То теперь вот, когда сердце немного зарубцевалось, решил немного приобщиться и полез в клоаку…

«Горшок виноват! Не выжил бы Князя из группы, всё было бы иначе!» — писал один умник. Ни разу не оригинально, Мишка видел тоже самое в сотнях разных вариациях. Ладно, хер с тобой, писака горемычный… И он промотал дальше.

«Ты предал своего шута, Горшок!» — а вот это уже попадало ниже… Ниже пояса. Миха злобно уставился в экран. Если б проклятия можно было посылать через расстояния… Тут он разом стух, вспоминая сказанное во вью накануне исчезновения. Нет, не будет он больше. Никого и никогда. И он полез за следующим камнем в свою сторону.

«Доволен, да? Теперь все песни твои, никто не стоит у тебя на пути!» — что ж, тут и не поспоришь. Материала у Князя было навалом. Писал тот много, но далеко не всё подходило Мишке. Кажется, он уже почти вычерпал всё, что подходило ему… Остальное было слишком уж Андрюшино. Или та глупая деваха имела в виду не то? Ах да авторские дрязги… Ну и с*ки же люди. Вечно по себе мерят. И Горшок остервенело закрыл комментарии. Хватит, пожалуй, для такого заплыва в дерьмище — он забыл акваланг надеть.

Особый вой поднялся, когда Мишка решил с разрешения Агаты, Алёны и Надежды Васильевны, разумеется, включить в программу песни Андрея из сольников. Посыпались обвинения, часть фанатов даже перестали посещать их концерты. А ему всего лишь хотелось, чтобы песни эти звучали вживую. Может, он хоть так докричится до своего друга, застрявшего где-то в вечном небе. Мечтать не вредно… Мишка и так записал «Руки к небу», отбракованную им, старенькую Князевскую вещь, но такой правильной та сейчас касалась… И уместной.

В октябре же Агата первой заговорила об официальных похоронах. И это был первый раз, когда Горшок на неё накричал. Ему претила сама мысль о реальной могиле.

— Миш… — Нигровская помолчала, даже не дернувшись от его криков. Видимо, ожидала чего-то такого и приготовилась биться до конца. — Нам всем нужно место, куда можно прийти, помянуть…. Нам, фанатам…. Это как уважение ему и всему делу вашей с ним жизни, ты понимаешь?! — вопросила та, вперив в него требовательный взгляд. На самом деле его согласия ей не требовалось. И Мишка это понимал. Но та всё равно пришла.

— А если он жив? А мы ему памятник, живому? — не мог угомониться Горшок. Внутри у него жгло.

Агата ничего не сказала, просто смотрела на него и смотрела. И Миша сдался. Битвы не вышло. Пусть будет, как хотят родные, но его духу на том кладбище не будет!

Церемония была….красивой. Он видел это по телику. За что потом не раз огребал и от фанатов, и от журналистов… Вот любят люди лезть не в своё дело. А ему невыносимо, понимаете ли, претит сама мысль… Да и могила та пуста? Хрена ходить-то?!

У него есть Князь. Свой собственный. Да, только во снах. Но это не мешало Горшку с особым извращенным удовольствием троллить журналистов в ответ на их набивший оскомину вопрос:

— Чего? Скучаю? Да нет! Вон он же на соседнем стуле сидит, — и, довольно хмыкая, кивать на пустующее место рядом.

В 2015 Ольга всё же ушла от Михаила. А тот и не возражал. Их чувства давно уже остыли, делить же его с призраком ей и вовсе не улыбалось… Если и при живом-то — ладно. Удалось договориться полюбовно — алименты и общение с детьми было строго урегулировано и документально подтверждено.

Так, Оля ушла, а Андрея не было. Спасаясь от одиночества, Горшок стал чаще бывать у родителей, чему те были рады, у Лёшки, вот тот удивился, но… не возражал. Ещё Мишка вцепился в Альберта, того злые языке прозвали «Княжезаменителем», но он не слушал, хотя понимал, что в чем-то те и правы, конечно… Но как быть, если человеку нужен человек?! Вечно что ли голову пеплом посыпать — да и не было даже и того.

Всё-таки Горшок себя превозмогал: и бывал и у Алёны, видел, какой росла Диана, и у Агаты. Причем первая увлекалась всякой паранормальной хренью (с точки зрения Горшка), и была свято убеждена, что Андрей вернётся. И ему отчего-то отчаянно хотелось той верить. Агата имела чуть более реалистичный взгляд на мир. И вообще имела крепкую деловую хватку, потому как-то незаметно, но та стала директором его группы. Ну, а что? На чужаках тот уже наобжигался — хватит, а та справлялась. И была реально полезна. Рулила делами и помогала, в итоге Алиса росла где-то в постоянном фокусе его видения. Порой он ловил себя на странной мысли, что видит ту даже чаще Сашки.

В итоге это ему аукнулось, однажды Алиска заговорилась и вместо дяди Миши ляпнула «пап» — и не заметила, стрекоза такая! А он потом спать ложиться боялся… Как бы Андрей не прибил ненароком. Хотя отчего ненароком-то! Вполне себе целенаправленно… Однако обошлось.

В результате Горшок стал больше работать, не забывая, впрочем, о регулярных проверках у врача — умирать ему совсем было нельзя. Слишком много в этом мире зависело от него.

Летели годы, Мишка ни на минуту не забывал про Андрея и не давал забыть другим. Обычные концерты, где на каждом были упоминания об Андрее, концерты памяти в ноябре, клипы в рисованном Андрюхином стиле (пришлось потрудиться, чтобы найти тех художников, кто согласился хоть немного подстроиться под его манеру рисовки) — он делал всё возможное.

Даже согласился на съемки сериала о них. А че, круто! Давно Горшок мечтал о таком… А тут Панкер сам предложил… Человек-то тот проверенный. Вон Лёха поручится, если в чё! Короче, дело пошло. Но и тут не слава ктулху. Фанаты, чтоб им икалось, и тут развели демагогию о плясках на костях… И о том, мол-де, не так было! Врешь, Миха! Чет у тебя Князь какой-то не от мира сего, творец-задрот, ё-моё! А между прочим, Горшку виднее!

Ещё и актера похожего сыскать не вышло. За это его тоже линчевали в соцсетях регулярно. Мол-де, вот твой Костя — да, попал в образ почти стопроцентно, а вот Влад — только на тридцать! «Ну не был — орали фаны. — Князь таким субтильным, мальчиком-зайчиком, прилизанным!» Может, и правы были. Андрейка тем ещё ротозеем бывал, но…

Они с Агатой столько кандидатов отсмотрели, но лучше всех взаимодействовали именно эти двое. И они как-то согласились, что уж лучше такая химия и не полное попадание в образ, чем полное, но без той искры… В общем, Миха не жалел.

Запилили они забойное фэнтези, помимо реальной истории. Там Князь мог проваливаться в другое измерение, в котором их песни сплелись. Потом и Горшка за собой утянул. Там и обретались. Глотки драли, всё вокруг ломали… Но и не только! История та и о дружбе была, и о любви. Хорошая история.

И всё равно недовольные нашлись. Душнили насчет несоответствия фактов и особенно того, что Миха позволил себе малость… И перед полётом будто они с ним созвонились и всё разрулили… А потом в финале Князь аки Домик Элли с Тотошкой свалился на голову жителям сказочной страны, попутно пришибив мутящего воду колдуна. Уже навсегда.

Единственное, что он не делал — не приходил на могилу. Фанаты часто докапывались до него с этим, но как он мог объяснить, что, придя туда снова, он словно окончательно похоронит Князя? Нет, тут проку особого не было… Воздух сотрясать. Порой инсту хотелось попросту удалить. Ведь те подзуживали его, напоминая.

И, хотя надежда всё равно горела где-то глубоко в душе, Миша чувствовал: с каждым годом она слабее и слабее горит.

* * *

5 ноября 2017 года группа «Король и Шут» давала очередной концерт памяти. Горшок в этот день сбился с ног — всё должно было пройти идеально. Он лично проверил всё и вся. И выкладывался на 200%. Скакал так, словно и не было на сердце раны… Ну да, ладно — он недавно ходил проверялся, ещё моторчик продержится — таков был вердикт.

Играл Горшочек интересный репертуар, с каждым годом он расширял его. Сегодня вот пел Стальные кандалы, ещё немного и он до Меригуана дойдёт, вот правда!

Был у Михи и традиционный для такого концерта трек — Кукла колдуна. Её он не пел. Попросту оставлял музыкантов играть и наблюдал из-за кулис за залом. Тот надрывался пел — ну и правильно… Так даже лучше.

Вот Скалу ему тяжело было даже играть. Хоть и просили все, но он не мог. Слишком о многом напоминала. И о смерти, и о высоте, и о любви, и о дурости собственной. В топку, короче.

Допев же заключительный трек (то были Руки к небу) и подмигнув голограмме, Миша поблагодарил всех присутствующих и отправился себе спокойненько с чувством выполненного долга за кулисы… Где и столкнулся с дивной картиной одновременного побеления (и выползновения глаз из орбит) всех присутствующих, обмахивающих первыми попавшимися бумажками (сет-листами и райдером!) Агату.

Та выглядела совсем уж дико. Всклокоченная, словно недавно хваталась за волосы и беспрерывно икающая… К слову, собравшиеся активно пытались напоить не то валерьянкой, не то пустырником, не то всем этим вместе взятым, накапанным в водку. Но Агата стакан с мутной жидкостью игнорировала.

— Чё происходит? — кинулся к ней Горшенёв. В мысли закралось самое худшее: чего-то не в порядке с Алисой, но…

Вместо Агаты ответил пришедший к ним на концерт гостем Влад, потерянно сидящий на диванчике:

— Михаил Юрьевич, самолет приземлился…

---

Примечания:

Ну что, с почином нас!)

---

1) КняZz — Ангел и Демон

Вернуться к тексту

2) В рус. дубляже — Остаться в живых

Вернуться к тексту

3) Здесь и далее — Пепел города грёз

Вернуться к тексту

4) Здесь и далее — Голос Тёмной долины

Вернуться к тексту

5) Здесь и далее — Зазеркалье

Вернуться к тексту