На волне (джен)

Мне говорят, что я балбес

Что я вчера с берёзы слез

Не человек, а динамит

И подо мной земля горит

* * *

Я мог бы по-другому жить

Я мог бы лобзиком пилить

И даже, боже мой, как знать

Я мог бы марки собирать

И тихо сидя за столом

Листал бы старый книжный том

И все соседи, наконец, сказали бы

"Ты молодец!"

Обормот — Смешарики

2003 г.

Андрей раздражённо вздохнул, обведя хмурым взглядом спокойный заливчик, освещаемый ленивым солнышком, что не жарило на полную мощь, а, спрятавшись за легкую дымку, ласково пригревало довольных отдыхающих, предававшихся тюленьим забавам (грели брюхо на камнях и плескались в тёплых водах)! Благодать, ага — ну, казалось бы, что может пойти не так? Идеальный же был план — уличить в графике недельку да махнуть на Чёрное море, отдохнуть наконец-то! Всё ведь именно к этому и располагало: и выматывающий тур (задница, кажется, уже приросла к сидушке их концертного автобуса, а глотка забилась настолько, что уже и от верного средства — моря пива — отказывалась заводиться), и Миха, в очередной раз чуть не угробившийся!

Князь фыркнул... Какая это была клиничка? Голова с болезненным стоном подсказывала счёт. Легче от всего этого не становилось. Приближался очередной рубеж, который Горшочек очертил себе. В клуб двадцати семи он не попал, так вот тридцатник теперь маячил, а у них у всех глаз дёргался. Сильно. Страшно было, что вот сейчас точно всё.

У любого природного здоровья свой предел. Даже у такого, как у Михи — вроде, не идеального, но такого выносливого. Тот плясал со смертью и, кажется, не осознавал всей серьёзности этого танго. Или осознавал. Всё-таки он сейчас у них тут был с трудом, но завязавший — в который раз... Как прежде, вставал вопрос, насколько? Андрею очень хотелось бы верить, что навсегда, но... Живём не в сказке... Хотя бы продержаться подольше — восстановить организм.

Так что Горшочку, да и всем им замотанным и выбившимся из сил (нет, ну правда, у кого ещё столько концертов в год, ну у кого?) крайне необходим был именно такой, ленивый тюлений отдых. К чёрту горы, байдарки, коней — весь этот актив, конечно, прекрасен, но только не когда так сильно накопилась и камнем-скальником прижала ко дну усталость.

Здесь все было отлично! Не цветущее, не обжигающе холодное (как дома, ага) приветливое море, солнце (не редкий гость, а постоянно присутствующее на небосводе), куча классной и вкусной еды, которой они дружно (ага, настолько дружно, что периодически у каждого что-то булькало — но при Горшке старались не палиться, это точно! Другое дело, что выходило паршиво) пытались компенсировать алкоголь… И всё равно в туре обходиться без всего этого было бы сложнее. Дома тоже. А здесь... Князь вздохнул. И без бухла же хорошо?

Что в почти идеальных условиях (реально, повезло им с погодой) может не нравиться, а? Но вот же, полюбуйтесь: Мишенька Горшенёв, милый мальчик почти тридцати лет от роду, морщит свой выдающийся нос, если не рожу (не менее выдающуюся, ага) целиком от всего и вся, портя настроение и жизнь и себе, и всем окружающим. Вспоминалась принцесса с "ничего я не хочу!", только всё равно образ не вязался... Больно страшной выходила в исполнении Михи.

Князев снова искоса посмотрел на сидящего в тенёчке под пальмой (благо хоть не росло на ней никаких фруктов, а то, зная удачу своего лохматого, он не сомневался, в его способности схлопотать все мыслимые и немыслимые шишки, пусть и южные!), зажатого всего Горшка. Тот ещё нынче вампир (бледный, ибо от солнца прятался, никогда не снимающий чёрных очков, и в джинсах и... ветровке — с терморегуляцией у их дружочка беда бедой. Пару раз они с парнями его прям на жарком пляже укутывали в плед, ибо дрожал!) с отрицательной притягательностью — даже незнакомые люди (и хорошо — не нужно им сейчас лишнее внимание) обходили этот участочек пляжа по широкой дуге.

Тем же смельчакам, что осмеливались беззаботно пройти в нескольких шагах от его мрачнячества, хватало всего одного насупленного взгляда из-под кустистых бровей, чтобы насовсем покинуть пляж. И как через очки умудрялся передавать отрицательный заряд, а? Воистину, крота какого-то напоминал, что случайно нору на пляж прорыл и теперь думал, а что я тут делаю, а, ё-моё? Что вы тут все такие довольные, счастливые ходите и ходите?!

Свои же и подавно далековато расползлись — Сашка-Лосяшка с Яшкой волны покоряют, не хватило им, видать, движу, ага, и тут нашли. Точнее, арендовали сапы и вперёд. Лось, правда, всё чаще плюхается с борда с непривычки, да и рост, видимо, мешает равновесие держать, но явно получает удовольствие. Цвиркунов вообще в своих ярко-красных шортах с ромашками (вот те и заяц-волк, ага — на личико заяц, а трусишки как у волчары!) цепляет взгляды плещущихся невдалеке девчат и явно рисуется перед ними, бицепсы-трицепсы-шмиперсы показывая. А те и пользуются спросом... Вон их сколько вьётся.

Тут Андрей ещё раз вздохнул, уже тяжелее — девчонки-то и в самом деле весьма и весьма ничего, фигуристые, что хорошо на пляже без всяких сюрпризов видно, улыбчивые... Можно было и закрутить чего лёгкого, курортного для полного счастья, м-да. Но тут же, покосившись на Горшка, в очередной раз понял — без вариантов. Кто друга сторожить будет, а? Нет больше добровольцев...

Вон — едва заметны товарищи, и то, поскольку Княже хорошо их знает, вот и вычленяет точки расплывающиеся... Там ближе всех, наверное, метрах в ста — Балу, сибаритствуя, намазался кремом от загара и подставляет бледную кожу южному солнышку. Девчонки его пока не интересуют, но вы погодите — ещё не вечер. Вот схлынет жара, и кошара их выйдет на прогулку. Пор вообще из моря и не вылезает — с утра до вечера сидит в воде, водяной, блин! Наверное, скоро пятки отваливаться начнут...

Андрей немного завистливо вздохнул — очень уже хочется с разбега плюхнуться в воду, но… Это самое «но» сидело в тени, куталось в ветровку и продолжало ворчать. Да, блин, понятно, очередная завязка, и этому фрукту сейчас всё фиолетово-чёрно — хотя, может, вообще всё видится в серых минорных тонах.

И жалко же дуралея родного, и досада берёт — этот отпуск они во многом ради него и затеяли — ну, Князев так точно. А тут такое представление... Ничего не хочу, уйдите все, ну вас в болото... И как оставишь? Море-то рядом... Вдруг всё-таки потащится туда, и тут у Михи и сведёт мышцы, да. Или в песок закопается по самое не балуй. Или просто поплохеет, что тоже реально. Так что нет — следить надо. И за тем, чтоб не знобило, и чтоб пил достаточно (воды, соков, бл*!), и ел хоть немного, ёлки, а не готовился к роли Кощея.

И ведь самому тоже отдохнуть хочется (в том числе и от капризов Михи, бл*дь!) — как всем остальным. Рады, блин, есть у них всех персональный Горшехранитель, да! Горшесторож, Горшенянька — как ни назови, всё погано, но в точку. И всё это он, Ленинградский почтальон, то есть Андрейка, один во многих лицах, бл*дь. Вот если бы полегчало хоть немного дурику этому... А как этого добьёшься, если у того настрой изначально — туши свет, а? Он поехал-то только, чтоб коллектив не подводить... Есть у Михи такая черта, да. Но поехать одно, а вот мыслями Горшочек в какой-то чернухе плавал, увы. И как бы ни старался Князь, не мог расшевелить своего лохматика. Да даже улыбался тот редко, за все пять дней, что они здесь (реально, хоть продляй отпуск, ибо цели ни хрена не достигнуты! Хотя у кого как... Вот Лось даже на солнце обгорел... И вы поглядите-ка, быстро ожил, намазался потолще кремом да и гребёт себе по волнам вовсю), словили еле уловимых две улыбки. И да, Андрей официально задолбался!

— Мих, ну хочешь, пойдём в отель? — спросил, подсаживаясь, двигая немного своего ворчуна. Реально, сейчас тот, может, и не Гоблин, но Гном вредный точно.

— Да ну, — тут же ожидаемо заводится лёгким бухтением трактор Миша. — Там всё то же. Всё равно где, не бери в голову, Андрюх, хочешь иди, плещись! Мне не надо, чтоб ты тут женой декабриста вздыхал и страдал — иди уже, я тебе говорю, ё-моё! — и Миха, сплюнув, отвернулся, для верности скрестив руки на груди, ясно давая понять, что разговаривать не хочет, проваливайте-де, господин Князев. М-да, прекрасно просто. Вот ребят море покачивает, а у него тут и на суше волны... Волны Михиного настроения, бл*дь!

— Ясно, — коротко отмерил, призывая на помощь всё своё терпение. Ну больной человек — что поделаешь... А на какое именно место больной — непонятно, но это погоды не делает. Нельзя обижаться. Но дать немного пространства, раз уж сам просит, можно. Андрей поднялся: вот же, теперь ещё и Ванькой-встанькой работает на полставки. — Пойду, в самом деле, поплаваю, а то спёкся тут — скоро дым из ушей пойдёт. Надумаешь — присоединяйся.

Ответом ему стало негромкое хмыканье — ну и на том спасибо, Спрут Юрьевич...

Впрочем, далеко заплыть, как и расслабиться, не получилось — всё время поглядывал на мрачную фигурку на берегу. Взгляд сам примагничивался, пару раз чуть жертвой крокодильчика надувного, на котором детишки резвились, не стал... Так загляделся, ага. Покой Пора не нарушил — не доплыл, зато рядом другой водяной нарисовался — Балунову надоело жариться, тоже пришел охлаждаться. И заодно перетереть, как оказалось.

— Ну, чё там наш? — вынырнул внезапно рядышком.

— Всё то же, — и без уточнений "какой именно наш", Андрей отфыркнул попавшую в рот воду, и так понятно какой. Кручинный, хворый, квёлый и вредный, а ещё лохматый, да. — Пересказывая классику: уйдите, не мешайте мне страдать.

— Подождём, может, отойдёт ещё, и проснётся солнце наше неземное, блин! — теперь уже и Шурик завздыхал. — Сам знаешь, первое время он всегда такой… Унылый.

Унылый — это ещё мягко сказано. Подавленный... Пытались его расшевелить позавчера — массажистку нашли сисястую — где-то там, за бугром, обучавшуюся техникам разным, так тот мало того, что её прогнал, на них ещё потом долго гавкал... Эх. Видимо, невмоготу оказалось в сильные руки красивой женщины попасть при таком состоянии нестояния.

И ладно, злость эта — ведь хоть какая-то реакция. А так Горшочек уже подбешивал своим лютым депрессняком. И каким бы понимающим ни был Князь, но у любого человека терпение кончается рано или поздно. А Шуре, бл*дь, легко быть таким снисходительным — не он же живёт в одном номере всегда и везде с Михой. Не он тут практически круглосуточно выслушивает по кругу одни и те же претензии и жалобы. То ему слишком жарко, то холодно, то у воды вкус странный, то каша невкусная, то яичница — говно, то арбуз не сладкий... Ей-же Ктулху — хуже бабы беременной! Такие вот порой мысли, да, проносились! Короче, у Князя тоже накопилось, да так, что он, может, в чём-то и преувеличивает... Шурка, да и другие тоже имеют возможность от Горшка отдохнуть. Да и вообще отдохнуть. Ну да, в этом случае хорошо очень говорить, да! Со стороны вещая в белом... халате гостиничном, что уж.

— Я на завтра организовал нам всем экскурсию на яхте, — голос Сашки внезапно вклинивается в мысли Андрея, заставляя переключиться. Что этот белопальтовый (или патловый, ага!) сейчас сп*зданул, а?!

— В смысле? — мозги то ли от солнца перегрелись, то ли от Горшка негативом наэлектролизовались, совсем не догоняет. Какая нах экскурсия? Мишка и из номера-то на пляж выползал с ворчанием и бубнёжем, как его это заманало всё.— Мы ж хотели на расслабоне! Чтоб лежать-пить-есть…

— Ну, лично мне уже аппетит портит Миха, а пить... Водка тоже при взгляде на него поперёк становится. Он как грозовая туча — можно, конечно, представить, что её нет, но гром слышен и молния вполне может в задницу шабаркнуть! — Сашка ложится на воду и закрывает глаза. — Пассивного отдыха не получается, не помогает. Не лучше ему никак, причём в башке, скорее, дело, как и всегда. На концерты же он собирается, хотя физически та же фигня! Самое время включиться в активный режим — вон... — кивок на Лося с Яшей. — Эти уже начали, но если Михе предложим, он нас этой доской и прибьёт. А экскурсия... Другое дело — там грести никуда не надо. С другой стороны, и отсидеться под пальмой не выйдет — он там скоро уже прирастёт к ней. Может, хоть так Гаврилу расшевелим.

Андрей с сомнением покосился сначала на Шурку, что возбуждённо описывал красоты, мимо которых будут проплывать (там такие пещеры, Андро!), потом на Мишку на берегу. Реально, скоро к пальме прирастёт. Будет не пень говорящий, а целая Горшепальма поющая, во! Только вот мало вероятно, что экскурсия может его расшевелить, вот если бы выяснилось, что в одной из этих пещер прятался Кропоткин, тогда да, но… Уж точно хуже не будет, совсем. В крайнем случае просто обычный день с нудящим Михой. И всё.

— Ладно, Шурк, — плеснул в него водой исключительно для привлечения внимания, а не чтоб причёску попортить, — попробуем твои методы на нашем несговорчивом. Укрощение строптивого, часть 2, бл*дь! — припомнил он Челентано и то, что хорошенькая женщина уже не сработала, увы.

А это ж ещё одна проблема, причём немаленького роста — Горшочка-то на это, сомнительное с его точки зрения предприятие надо уговорить. Не потащишь же силком... Это совсем не дело — только навредит. И парни-то сольются наверняка, как и сам инициатор, ага, а, значит, кто будет агитировать за кандидата "катер, разрезающий волны, и там охереть какие скальники, Мих!", всячески уговаривать, упрашивать и уламывать? Правильно! Андрей Князев! Все, Андрей, минутка расслабления в воде закончилась — вылезать пора, труба зовёт. Если хочешь, чтоб Миха завтра на эту яхту хотя бы добровольно, пусть и бухтя, поднялся, а не затаскивать его туда, как барана на аркане, то начинай уже сейчас. Авось за остаток дня, ночь и кусочек утра управишься. Шансы есть!

Собственно, к этому он и приступил — поплыл к берегу, оставив хитро делегировавшего задачу Балу дальше расслабляться. И нет, воды ему в лицо он плеснул, отгребая, чисто случайно, не специально — вы что!

Интуиция его не подвела — Мишка, едва заслышав про намечающийся движ "морских волчар", стал похож на ежа. Не морского, а самого обыкновенного, лесного. Колючки, правда, были по ощущениям раза в два больше чем надо. Этакий дикобраз... Или выхухоль. И ничего его не пробивало. Даже то, что где-то на поверхности витало, что следующим можно вполне писать на пиратскую тему альбом. Ну, а что? Все увлекались Свифтом там, Верном, Дефо... Когда-то. После днюхи-то Горшенёвской и хотели начать думать уже, ага. Если того не переклинит. Всё-таки тридцатка мальчику уже исполнится (если доживёт — противно пищал мозг, хотя там осталось-то всего ничего, бл*... Между фестами, считай, вырвались, несмотря на бурления говн от Гордея), вдруг захочет чего "посерьёзнее", ага. Уже звучало удручающе неутешительное слово "потяжелее".

Ну это ладно, про это всё дерьмо Князь подумает потом. Сейчас другие задачи. Чтоб юбилейчик состоялся, чтоб Горшочек ожил... И да — ради этого он и за сомнительную идею Балу ухватиться был готов, ну а что? Если лучше предложений нет. Сидеть и знать на попе ровно тоже, знаете ли, не получалось.

А ведь говнился товарищ-кактус колючий. Причём не было у него каких-либо адекватных причин протестовать против поездочки-то! Ну реально — сам же сказал, что всё равно где... Или боится, что укачает? Ну так не попробуешь — не узнаешь, бл*дь... Просто, очевидно, Мишка включил большого нехочуха.

Заранее начал, ещё до озвучивания предложеньица, как чувствовал, м-да. На ужине ещё — всё включено ж (конкретно для них, чтоб не париться муками выбора: что принесли, то и едим в больших количествах!), чтоб не расслабиться да не наслаждаться, а? Нет же, Миха уныло смотрел на притащенные Андреем полезные (ну, на разумение Князя, где есть мясо или рыба и хоть веточка зелёного — уже полезно) блюда — попробуй не притащи, с его лохматика станется пищу проигнорировать, и на все воротил нос.

Помидоры ему-де недостаточно красные, да и вообще — овощи это фу, как и ваша рыба, пусть и не заливная, дайте мясо. А мясо было... Либо не той прожарки, либо не той степени просоленности. Бл*, этот гад привередливый так и заявил, глазами бешено вращая: "не той степени просоленности!". Угомонился только тогда, когда, видимо, явственно заметил в глазах у Князя отражение мысли — надеть своему Горшочку крышечку, тарелку со всем содержимым, на голову! Жевал, бл*дь, с видом величайшего одолжения свою курицу. Так и жили, бл*дь... Невольно пожалел, что просто на отпуске не настояли и не сдали его с рук на руки родителям... Хотя тот бы от них, наверное, сбежал. И, может, снова развязал. Такие вот жопошные дела.

Естественно, в номере представление "цирк с Горшком" продолжилось. А уж когда этот "конь", которого выкупать никто и не пробовал ибо, дело дохлое, услышал про поездку...

— У кого-нибудь точно будет морская болезнь! Заблюём всё! — ерепенился тот.

— Это короткая экскурсия, Мих! Не успеет... Таблетки возьмём. Если что — вернёмся. Или ты блевотины боишься?!

— Мы сгорим все на солнце, и потом будем лечиться сметаной… — бубнил Миха. — Но это нам не поможет... Будем напоминать недоваренных раков под соусом!

— Там есть каюты, тент и мы возьмём с собой крем от солнца. А сметана — это прошлый век, — парировал спокойно Андрей, внутренне же жалея, что не поддался на соблазн и не успокоил нервы! Ведь была же возможность, ну просто замечательная, пока Горшочек его, вяло булькающий, ненадолго вырубился на пляже, намалевать этим самым кремом на лбу или другом каком видном месте надпись "малыш-анархист". Ну, реально, вот нянькой себя сейчас чувствовал, не иначе! Правда, с таким тату от солнышка Мишка б вообще морду из номера не высунул, пока кожа вся не обновилась, м-да!

— Капитан может надраться и потопить нас на хрен! — заходил на новую попытку Горшок. — Мало ли идиотов!

— Ага, и мы одни из них... Брось, не должен — ему же тоже тонуть не охота! Да и ты чего боишься-то — здесь заливчик маленький — далеко не поедем, и катеров тут пруд пруди — если даже и чё, поболтаемся немного да спасут. Приключение, Мих! Безопасное — не открытый ж океан... Да и погоду обещают хорошую. — Князь занял позицию: ставим перед фактом, посему, отыскав, наконец, тюбик с тем самым кремом, впихнул его в рюкзак.

— Ещё скажи, ты про это песню напишешь! — закатил глаза его дружочек. — Ладно, мне-то по фиг... Помирать так помирать, чё. О вас же пекусь!

— О, вот не надо, Миш... — закатил глаза Андрей, заслышав старую песню о главном. — Всё нормально будет!

— Жрать будет сильно хотеться… — зашёл тот с другой стороны. — Нажрёмся всякой протухшей на жаре гадости, потом с толчка не встанем...

— Там включен ланч в стоимость и наверняка есть холодильник, — закатил глаза Князев. — И как будто ты троглодит и ешь всё, что не приколочено. Но если что, унитаз в нашем с тобой номере я милостиво уступлю тебе... Сам где-нибудь найду! — хмыкнул он, поражаясь фантазии, блин, этого нехочуха.

— Так я о вас же забочусь, — тихо буркнул его лохматик, — не о себе же.

— А мы хотим на экскурсию! Надоел уже и отель, и пляж этот! Хочется новых впечатлений! — с нажимом сказал Андрей. — И хотим поехать всей компанией, со всеми друзьями, понял, да?

Да, не только Михе же на гнилуху давить и ныть. И Князев прекрасно умеет это проворачивать, другое дело, что Андрей не любил таким методом пользоваться. Только в крайних случаях. Но на яхту хотелось, и вправду — уже надоело. С Мишкой хотелось. И чтоб Горшочек, наконец, расслабился и улыбнулся, зажмурился от солнца и попадающих соленых брызг, с интересом осматривая окрестности… Прекратив напоминать намагниченную негативом тучу, наконец-то ожил и открылся новым впечатлениям, признав, что жизнь не осталась где-то за бортом. Точнее, он сам, пока все они плыли дальше. Пора было затаскивать того на корабль, покуда совсем уж воды горькой не нахлебался.

И знает, чем брать. Понятия дружбы, товарищества, братства (даже если с ними Машуля) для Михи очень важны. Друг за друга вступим в драку… Да, точно так. И на борт подымемся, даже если хочется вампиром лечь в темный гробик, чтоб как лекарство хранили в темном и безопасном от детей месте... Или не хочется. Ведь Миха, хоть и ворчал, но тащился за ними и в номере не оставался... Пусть и на отдалении, но тянулся к обществу. И отдельного от Андрея номера не требовал. Был ещё шанс, короче.

И потому это становится решающим аргументом в этом укрощении строптивого малыша-анархиста. Подспудно Князь чувствует: приятно всё же Мишке, что его уговаривают, что хотят рядом видеть, отдыхать вместе. Что заботятся, ё-моё — может, и капризничает больше поэтому, чтоб лишний раз убедиться, что нет, в лоб не дадут... И поехать тоже хочется — если б этого не чувствовал, не уговаривал бы так рьяно. Просто из каких-то там принципов депрессивных упрямится.

Уговорил, в общем. Не пришлось даже ночь и утро тратить. Ну и ладненько. Так что ложился спать Андрей в гораздо лучшем настроении, чем за весь день до этого пребывал. Может статься и вытянут. В очередной раз. Хотя колодец, конечно, и глубоким казался, но... Главное ж не отпускать, и чтоб уцепился, наконец, за поданную вниз веревку как следует. А то пока только нехотя, слабо держался и наверх не полз.

* * *

С утра Мишка даже себя относительно послушно ведёт (так и просится — хороший мальчик) — и завтрак в него не силой запихивают, и меняет тёмные джинсы извечные (как все предыдущие дни не спарился и коки вкрутую не сварил, а?) на шорты, а футболку на майку. И даже не ворчит, что солнце слишком жаркое, а вода слишком холодная. Покорно мажется протянутым кремом и напяливает панамку, не говоря, что та дурацкая, а крем липкий. Уже неплохо.

Приободрённый этим, Андрей фонтанирует энергией, всех заряжая. Да-да, даже Мишке кусочек его улучшившегося настроения перепадает. Такой вот круговорот положительного заряда. И вот уже на яхте словно не взрослые дядьки из клуба около тридцати собрались, а стая молодых щенков. Они пикируют словами, шутят, ржут (реально, это ж, ёлки-моталки, показатель, раз видавшая множество развесёлых компашек команда на них косится с опаской), устраивают дружеские потасовки. В общем раскачивают своё судно под говорящим названием "Патрик-звезда". Безумный мультик только вышел на отечественные экраны, но уже успел подхватиться местными дельцами. Вон свежая замазка — и кокетливый (но глупый) Патрик-стар в ярких трусищах красуется на бортике. Да уж... Не намёк ли от Вселенной, что они тоже своего рода звёзды, как бы ни открещивались.

Яхта, кстати, небольшая совсем, но уютная. Не такая прям современная, а, скорее, больше под старину стилизованная. Атмосферная. Единственное аляповатое пятно для привлечения туристов и наёма именно их — сама розовая морская звезда... Но её с самого судна и не видать. Только с суши. И Мишке — Князь точно знает — яхточка с первого взгляда приглянулась. Может, поэтому и настроение у него на борту ещё сильнее поднялось.

Вот и наслаждаются все жизнью, Андрей с Мишкой так вообще, кажется, впервые за эти дни. Князев, наконец-то, расслабляется, с удовольствием оглядывает окрестности, вполуха слушает экскурсовода (симпатичная дамочка слегка за сорок, но ещё весьма и весьма... Точно Балу подбирал! Котяра не простой, а... Мартовский!). Голос у экскурсовода приятный и громкий — даже без фонящего рупора справляется. Кто хотел слушать — тот сгрудился рядышком, прекрасно внимая, кто не хотел — в сторонке наслаждался, и звуки от механики громкоговорителя их не тревожили.

Эх, в этом-то и проблема — расслабился, совсем его беспокойство не трогает, когда Мишка, для лучшего обзора, слегка на перила борта забирается. Ну, не на перилах же стоит. Просто чуть выше палубы... Нечего беспокоиться. А надо было бы! Угу, знать бы загодя... Но нет, Андрей слишком рад был, что тот вышел из анабиоза, чем-то заинтересовался — чем бы дитя не тешилось же, да?!

Позже они все — все парни — посчитали, что это было просто неудачное стечение обстоятельств. Едва не закончившееся настоящей трагедией! Ну а пока... Совпали звёзды, даже отплыть толком не успели из залива, как соединились три взрывоопасных фактора: Мишка с его неуклюжестью, взгромоздившийся гигантской птицей на перилах — раз, наверняка хорошо поддавшие лихачи на гидроциклах, несущиеся прямо на их судно — два, капитан яхты, занервничавший и дернувший штурвал резче, чем надо — три.

Неудачное место. Неудачное время. Несчастливый Мишка-стар, что только выглянул из своей раковины и получил сполна! Но всё это было обдуманно потом. А в момент, когда все эти кривые судьбы пересеклись в одной точке, Андрею и остальным (бл*дь, они все слишком далеко оказались, не сговариваясь, решили дать больше свободы их болезному, и к чему это привело, а?!) осталось только с моментально вспыхивающим ужасом наблюдать, как Горшочек их от резкого рывка маленькой яхточки, нелепо взмахнув руками (звёздочкой, с*ка!), падает вниз. За борт.

К счастью, (тогда так не кажется!) самого Андрея ловит Лось уже у самых перил — Князев не думает долго, тело действует на автомате, командуя: «За ним!» И да, бросившемуся наперерез Леонтьеву он готов прописать по рогам... Только тот здоровый, поэтому прыгнуть рыбкой или губкой у Князева не выходит.

— Остановись! — оглушающе кричит Ренник ему в ухо, с трудом удерживая.

— За ним уже прыгнули, — последние слова каким-то чудом доходят до мечущегося разума.

И действительно, небольшая команда их плавсредства, очевидно, вполне профессиональной была. Не растерялись, увидев весь этот короткий (яхточка невысокая!) полёт Горшка в море с последующим ударом и (бл*дь!) уходом под воду, почти моментально спрыгнули следом два матроса.

Как вообще так умудрился, а?! Ну как? Не просто за борт свалился, а ударился о судно — слышали все глухой удар, с*ка, и начал тонуть... Сознание, похоже, потеряв! Вот все шишки собирает! Что за сезон несчастливый?! В прошлом году едва в фейерверках не сгорел, нынче...

Должно быть, именно этот профессионализм и спас Мишке жизнь — не дали сгинуть в пучине, отправиться в гости к Дагону — вытащили мужики.

Бессознательного, да — ещё бы немного промедлили и, скорее всего, потом искали бы уже тело. Не факт, что нашли бы, да. Андрей обливался холодным потом, чувствуя, как весь леденеет, вопреки погожему деньку. С*ка, ну почему всё так? Хочешь как лучше — получается, пздц!

А так Миха живой, видно, как дышит... Реанимация не нужна, его просто переворачивают через колено, хлопают по спине, но это жутко, потому что видно и то, как от этих действий изо рта вода вытекает, смешиваясь с кровью, текущей из носа. Эта кровь-то и пугает больше всего Князева. Не ржавая вода... Откуда? Именно кровь — обманываться не выходит. Впрочем, не его одного — Балу рядом бледнеет ещё больше, Ренник, даром что ветеринар-недоучка, стоит в каком-то ступоре, уже отпустив Князя, моргает как-то слишком редко. Может, масштаб задницы, обрушившейся на них, осознаёт?!

Естественно, яхту разворачивают. Капитан сообщает о происшествии и вызывает на ближайший причал скорую. Точно нормальная контора. Даже дамочка-экскурсовод под ногами не мешается, пользу приносит... Вон резво скомандовала за аптечкой метнуться и не толпиться вокруг пострадавшего.

Так что их Мишка просто лежит. Трогать его особо не разрешают (всё та же экскурсовод-командирша. Пор ворчит было, что баба на борту к беде, но на него шикают — та действует уверено, видимо, чего только не повидала за время работы), да и сами ребята боятся — а ну как сломано что, позвоночник, например, тронёшь и всё, не восстановится… Хотя и так не факт, блин, что всё в порядке будет... Ну откуда кровь-то, а?!

— Мих, Мишка, — давай, очухивайся, — негромко просит Пор. Переживают все. Вон Яша какой-то совсем зелёный... И дело не в морской болезни.

А у Андрея даже сил нет вслух что-то сказать, да что сказать — пикнуть. Будто у него тоже забрали голос, но оплату внести забыли... Да, бл*дь, он и готов дать эту плату, только б гарантированно с Михой всё хорошо было... Но кто ж такие сделки проворачивает?! Нет, его потеря голоса — психологическая.

Ужас по-прежнему сковывает горло, только мысленно получается просить сам не зная кого (хоть Дагона того же, хоть кого!), чтоб Горшочек его хотя б глаза открыл. Почему-то это важно: не так страшно будет. А тут слишком… слишком много всего. Особенно силён страх, что тот так и не очнётся — с башкой, как и со стихией, не шутят.

* * *

Дальнейшее проносится на ускоренной съёмке. Вот они пришвартовались. Вот Мишку у них забирает бригада медиков... Вот они быстро находят такси — соглашаются на грабительскую цену, как-то все впихиваются внутрь... Ну почти — часть ловит следующее.

А в больнице гулко и холодно, несмотря на палящую температуру снаружи. Врачи ничего определенного не говорят, хотя мило и вежливо улыбаются — тут спасибо Балу, что уговорил их всех перед поездкой какую-то суперскую страховку оформить. Волшебный, с*ка, пропуск в мир дружелюбной медицины...

Вообще, Андрей до этого дня и думать про неё забыл, а оформили не из-за какого-то беспокойства за собственное здоровье (хотя за Горшка и переживательно было, а один он бы оформляться не согласился), а только лишь потому, что у Шурунделя там работала знакомая, сделала им со скидкой — и им польза возможная, и девчонке бонусы какие-то там (ну, естественно, на всю их компашку-то). И, гляди-ка, пригодилась. Лучше бы нет, конечно, но по крайней мере Сашка вовремя об этом вспомнил и сообщил скорой — так что, вроде как, в хорошую больничку определили.

Но даже здесь медработники лишь отмахиваются от них (курортный город, работы полно — таких обладателей ДМСа немало!), оставляя ждать и бесноваться от тревоги и раздражения.

Никто из них не засекает время, но, по ощущениям, вечность проходит, пока один из этих респектабельных чуваков в белом халате не снизошел до какого-то объяснения. Вообще хорошо, что снизошёл... Они не родственники. Хотя директор их какие-то доверенности имеет. Поэтому давайте, блин, информацию!

Повезло их бешеному — ничего не сломал, пока вытаскивали не доломали окончательно, воды наглотался (но не сильно!) да головой всё-таки приложился, но, судя по результатам обследований, без критичных последствий, типа там, отёков каких или ещё чего похуже. Вздох облегчения — кажется, Андрей на этом отдыхе только и делает, что вздыхает (когда выдохнет-то по-настоящему?!) — подхватывают все парни.

Правда, врач говорит что-то о дезориентации (о, ориентацию Горшочек вряд ли потеряет — что тот нагне... А, не в этом смысле, понятно, ё-моё!), но в контексте, что это вполне нормально после сильного удара о борт. Предполагается, что Миху они подержат сутки, понаблюдают и отправят догуливать отпуск, когда убедятся, что ничего не проглядели и какая-нибудь внезапная х*рня не случится. Что ж, и на том спасибо — звучит обнадёживающе. Правда, после этого их компашку, пусть и весьма вежливо, но выпроваживают до вечера — ибо «пациент спит и сейчас ему надо отдохнуть». Гады.

Князев не то чтобы доволен этим, но приходится подчиниться — выбора-то нет. Будешь бунтовать, — и вечером не пустят... А так... Не так много времени продержаться осталось. Пусть отдохнёт дружочек, что прав в своём скепсисе и нехочухании оказался. А может, этим неприятность и навлёк. Хотя на ворона больше похож брательник его. Да уж...

Некуда деваться — вон и Балу с Ренником недвусмысленно подталкивают к выходу, при полном непротивлении этому бессердечному действию со стороны остальных. Андрей, так-то, на совсем уж безнадежный разгон не лез — понятно же дело, что у этих двух хватит и сил, и решимости утащить, какой смысл упираться? Хотя раздражения подобные размышлизмы не отменяют. За Михой не уследили, теперь на нём отыгрываются? Приплыли... Заботливые, ох*еть!

Ну вообще, блин, то ходят стены пинают, то в другую сторону "удачно" смотрят, то и вовсе норовят поскорее свалить от бедного пострадавшего друга! Невозможные люди, совсем! Может, Князев и слишком строг к ним, но сейчас он не может быть объективен. Слишком больно. Не уследил. Виноват. И убедиться, что врачи не брешут не сможет ещё четыре часа двадцать пять минут.

* * *

В больничку возвращаются уже под вечер (но до истечения треклятых часов для посещения). И, как и было обещано (если б на*бали Князь б им перегрыз... Ну что-то да перегрыз б!), их пускают к Мишке — очень вовремя, потому что ещё немного и, как чувствует Андрей, у него нервная какая-нибудь чесотка разовьётся. И так уже расчесал комариные укусы до крови.

Ну, серьёзно: забрали, блин, Горшочка у них фактически из рук в полной отключке, и то, что с ним, в общем-то, всё нормально — насколько это возможно, только на словах проговаривают врачи. А Князю жизненно необходимо Миху увидеть лично. И выдохнуть уже. Пусть тот и ворчит страшно, и сетует на то, что затащили, и вообще, гады. Пускай.

Потому да — вовремя. В палату к своему бедовому (теперь ещё и точно, можно сказать, головой стукнутому) бодро входят, навесив на лицо вовсе не дежурные улыбки-щиты. Потому что представляют, что примерно их капризуля сейчас устроит. И так штормило всё время на морюшке с настроением в десять баллов из десяти по шкале ураганов Горшочка... а уж теперь, очухавшись в больничке, (которую, как и все подобные медицинские учреждения, люто, должно быть, сразу невзлюбил), Мишка выдаст им уже шторм запредельной категории. Таким названия дают. Красивые нежные женские имена... По давней традиции, ага. Вот и им скоро можно будет называть. Какой-нибудь Элизабет.

Эх, и как только ещё не довёл персонал за эти несколько часов? А ведь не довёл... Как ходили с благостными рожами — так и ходят. Или они тут устойчивые... Хм... Ну, возможно, всё дело в этой самой дезориентации, упомянутой доком.

Так или иначе, но они действительно рады его видеть — хорошее настроение, плохое ли — главное, живой. Вместе и Шторм не страшен. Со стихией по имени Миха Горшок они научились жить. А то, что устроил им, конечно, ликвидацию нескольких тысяч нервных клеток (как не миллионов-то? Князь задумался... И ведь не посчитаешь, да), обеспечил почти наверняка преждевременное поседение (Балу так точно — приглядывался к зеркалу в гостишке, Андрей сам видел — но он блонд любит, ему пойдёт), но в который уже раз известная везучесть Мишкина сработала. Или антивезучесть. Мог ведь и не упасть... А мог и помереть — короче, любила его Фортуна, но как-то в режиме БДСМ.

Миха (живой, в сознании — ура!) встречает их сумрачно-настороженным взглядом из-под лохматых бровей. Ну, как и ожидалось, видимо, настроение выкручено на ниже нуля. Но к этому всему ещё и растерянность примешивается, чётко различаемая… Странно очень — вместо весьма уверенного разгона им встретить такое довелось... Хм... Но это не всё, что угадывается... И страх, что ли, какой-то есть? Вот уж, воистину, странная смесь чувств во взгляде родном плещется.

Андрей старается не загоняться: не впервой разбирать загоны дружочка, главное — всё поправимо, а остальное уже переживут, клубочек распутают. На правильные рельсы хотя бы на время поставят. Как и всегда ставили... Только б перерывчики своему здоровью тот давал побольше — время нужно для восстановления, очень нужно. А то страшно, что однажды поезд всё же развалится прямо на путях. Не в бездну улетит, а просто в какой-то момент даст остановку.

Пока об этом думать не хочется. Вон живой, полулежит уже на больничной койке, как король, ё-моё — палата хоть и общая, но Мишка здесь единственный, похоже, обитатель: видимо, не много болезных летом в маленьком курортном городке. А чего тогда персонал носился? Может, от них бегал, на вопросы отвечать не хотел? Видать, так...

— Привет, Миха, — наконец-то может выдохнуть Андрей, голос вернулся в полной мере, кажется, только сейчас, — ну, как ты тут?

— Условия оценил? — подхватывает таким же деланно-бодрым тоном Шурик, потому как чижик их, что едва не стал обитателем дна морского, по-прежнему хмуро молчит. — Есть тут симпатичные медсестрички?

Не сговариваясь, но все, вероятно, решили взять курс на оптимизм. Медички — народ красивый, ведь так? Есть же хоть что-то приятное в этой вынужденной остановочке... За то и ухватились. Вот чтоб прям с первых минут на нужное настроение начать выводить. К тому же Мишка терпеть не может, когда с ним носятся, как с немощным.

Горшок между тем продолжает молча на них смотреть, и от взгляда этого какая-то непонятная дрожь пробирает. Лучше б правда ругался и ныл... Лучше б в ураган попасть, чем это зловещее затишье. Перед бурей — жопой чуял Князь.

— Миш, — видимо, не только его с Балу потряхивает, Ренник вот тоже, явно волнуясь, вылезает вперед, — напугал, блин, нас. Может, хочешь чего? Для поднятия настроения? — и он шуршит пакетиком. Блин, когда успел-то?

Да уж, некоторые лоси прям в лоб спрашивают, не церемонясь. Вообще-то, практичный Леонтьев предлагал ещё на подходе к больнице затариться чем-нибудь стандартным, ну там, яблоками или апельсинами (но не алкашкой, хотя настроение та, возможно, и подняла бы, но... Во-первых, Горшок пытался завязать, и все они понимали, почему это важно, а во-вторых, не шприцем же в эти самые фрукты её закачивать? Всё ж больничка... Режим) — что там принято таскать травмированным друзьям?

Но идею резко оборвал Яшка, кисло заметив, что не стоит добровольно снабжать Мишку снарядами для метания. А то и орудием убийства — яблоком-то, да с нужной скоростью в нужное место… Нет, плохая идея, точно. С этим все согласились. А вот Ренегатище взял и что-то всё равно, оказывается, приволок. Вот упрямый. Но что именно — не показывает. Если Леонтьев в самом деле алкашку припёр — Князь его прибьёт. Ей богу... Точно прибьёт. Хотя не булькает, вроде.

Горшок же от вопроса Ренника весь как-то съёживается, словно старается… спрятаться? Под одеяло нырнуть, в подушке раствориться?! Что за х*йня? Андрей даже не знает, что и думать. Что угодно ожидали, но не этого... В голове проносятся мысли одна другой страшнее.

Это Миха так вину чувствует? Или просто видеть не хочет? Или у него там триггер какой от пребывания в сих невесёлых, хоть и чистеньких, и со свежим ремонтиком стенах? Капельница в депрессуху вогнала?!

Переглядывается с Балу — и читает в глазах ту же растерянность, что, должно быть, появилась и у него самого. Приплыли, но как показывает следующая минута скорее отплыли. Бзденькнувшись, о борт хорошенько приложившись.

Ведь Мишутка их, сделав миг-миг своими большущими ресницами, внезапно выдает фееричное, неожиданное и очень-очень страшное отчего-то:

— Кто вы?