Моя семья и другие волшебники (джен)

Мистер и миссис Эванс жили в доме номер двадцать один на Роуз-лейн, и их соседи с невольной досадой замечали, насколько у них замечательная семья. Чего уж скрывать, когда Джулия Эванс слышала подобное, то со сдержанным достоинством и затаённой гордостью охотно подтверждала этот факт.

Детство Джулии, прошедшее в послевоенном Бирмингеме, не оставило ей особо приятных воспоминаний. Пенсии вдовы военнослужащего едва хватало на жизнь, и Бриони Придди, воспитанная в лоне англиканской церкви, после недолгих размышлений отдала дочь в бесплатную женскую католическую школу при доме святой Лаурентии, где женщина работала подёнщицей. Благо что сестра Евангелина, руководительница этого самого дома, великодушно разрешила Бриони жить с дочерью в одной из пустующих комнат и не настаивала на смене веры.

Джулия окончила школу в 16 лет, но так и не покинула стен святого дома. За год до выпуска она стала полной сиротой и попала под опеку сестры Евангелины, которая искренне привязалась к скромной и прилежной девочке. Благодаря гибкому уму Джулия успешно освоила стенографию и слепую печать на пишущей машинке и с удовольствием принялась за ведение документации школы, втайне надеясь на лучшую участь.

К 18 годам Джулия расцвела. Не обладающая яркой внешностью девушка всё же привлекала к себе внимание, хотя в ней и не было прелести утончённой английской розы, которую так любят воспевать поэты. У неё была скромная красота городского цветка: невзрачный и хрупкий на вид, он имеет незаурядные силы, чтобы пробиться сквозь прочный бетон к солнцу. А главным её украшением были выразительные зелёные глаза. Они удивляли своей серьёзностью, которая, будем честными, присуща тем, кто с раннего детства привык к жизненным неурядицам.

Юная Джулия понимала, что её дальнейшее благополучие напрямую связано с удачным замужеством. Проблема была в том, что местные парни не казались ей такими уж привлекательными. И как найти себе достойного мужа, она не представляла. Не спрашивать же совета у святых сестёр?

Осенью 1957 года судьба решила дать Джулии шанс, и девушка не замедлила им воспользоваться. В святом доме начался долгожданный капитальный ремонт, и молодой электрик по имени Оуэн Эванс привлёк внимание рациональной Джулии теми чертами характера, которых не хватало ей самой и теми качествами, которые она сочла подходящим для гармоничной супружеской жизни. Весёлый дружелюбный рыжеволосый валлиец легко располагал к себе. При этом он был трудолюбивым, не имел обыкновения спорить по пустякам, не увлекался чрезмерными возлияниями и не тратил деньги на пустяки. К тому же молодых людей сблизило печальное обстоятельство: и Оуэн, и Джулия рано потеряли родителей и стремились обрести в браке уверенность в будущем. На рождественскую свадьбу молодожёны получили два подарка: благословение от сестры Евангелины и 10 фунтов, присланных дедушкой Эванс, единственным родственником Оуэна.

С каждым прожитым годом мистер и миссис Эванс убеждались, что зимой 1957 года они сделали верный выбор. Хоть Джулия не смогла подарить мужу сына, он не расстраивался и искренне любил своих дочерей, которым выбрал красивые имена: Петуния и Лили.

Спустя несколько лет, летом 1967 года, в самый разгар лихорадки индустриального развития Западного Мидленда, семья Эвансов переехала в Коукворт и поселилась в районе, который специально выстроили для рабочих химической фабрики. Джулия с радостью обживалась в своём миленьком доме на Роуз-лейн, знакомилась с соседями и готовила дочерей к новому году в средней школе.

Пережившая полунищенское детство миссис Эванс привыкла экономить и очень ревностно относилась к любым тратам. Но именно поэтому она знала, как важно произвести правильное первое впечатление. Она сама, её муж, её девочки всегда были чисто и опрятно одеты. На фабрике Оуэн начал хорошо зарабатывать, и Джулия с радостью погрузилась в волшебный мир соседского соперничества, которого была ранее лишена. Дружеская поддержка святых сестёр, которые помнили её маленькой девочкой, осталась в Бирмингеме. Молодые, красивые жительницы Роуз-лейн не спешили сближаться и предпочитали тратить своё время на опасливое приглядывание к новым соседкам и лёгкое вежливое покусывание при встрече.

И Джулия старалась: украшала окна, чтобы они были самыми миленькими; начищала дверной молоток и выскабливала каменные ступеньки, чтобы их крыльцо было самым опрятным. Не забывала погромче обсуждать с продавщицей покупки, чтобы все окружающие узнали, что она может себе позволить эти траты. И со всей тщательностью одевала своих девочек.

Следует заметить, что, по их собственному мнению, Джулия и Оуэн имели полное право считать себя гордыми родителями прекрасных дочерей. Петуния была серьёзной, ответственной, очень трудолюбивой, с ранних лет самостоятельной, замечательной помощницей и заботливой сестрой. Джулия могла долго восхвалять многочисленные достоинства старшей дочери, отвлекая внимание от самого большого и главного (по её мнению) недостатка: Петуния была не особо красивой девочкой. Её голубые глаза были слишком блёклыми и невыразительными, шейка слишком длинной, золотистые волосы тонкими и отказывались укладываться в локоны. Это был настолько нескладный ребёнок, что Джулия нередко с трудом удерживалась от разочарованного вздоха при взгляде на неё. Но она утешалась надеждой, что Петуния не навсегда останется таким гадким утёнком.

Лили была полной противоположностью сестры. Она взяла от родителей только самое лучшее: белокожая, зеленоглазая, с копной густых медных волос, невероятно улыбчивая и ласковая девочка. Она с раннего детства знала, насколько красива, и умело пользовалась этим. Её любили не только в семье. В какой бы детской компании Лили не появлялась, уже через несколько минут окружающие признавали её лидерство и выполняли любые указания.

Несмотря на такую разницу сёстры росли очень дружными: Петуния следила за Лили, когда Джулия была занята, а младшая выполняла все указания старшей. В последнее время у девятилетней Петунии появились свои интересы и школьные подруги, и семилетняя Лили была недовольна этим обстоятельством. Но после переезда в Коукворт сёстры остались без привычных друзей, и вынужденное одиночество (среди соседей не было девочек подходящего возраста) опять их сблизило. Они часто с радостью играли в куклы на крыльце дома, время от времени поглядывая на пробегающих мальчишек.

ЭТО произошло одним пятничным августовским вечером. Девочки высматривали отца, который вот-вот должен был вернуться со смены, а Джулия хлопотала на кухне. Она слушала радио и даже пританцовывала, пользуясь случаем, что её никто не видит. Внезапно на улице раздались истошные крики, и Джулия, не задумываясь, ринулась из кухни. Она искренне верила в те страшные истории о похищении детей, которыми любили делиться соседки в Бирмингеме. Ведь Лили такая хорошенькая девочка, а из Петунии со временем получится толковая служанка…

В прихожей она столкнулась с дочерьми. Заплаканная Лили цеплялась за руку сестры, всхлипывала и лепетала: «Туни, Туни, Туни, прости…» Побледневшая, как мел, Петуния заметила мать и застыла испуганным кроликом.

— Детка, что случилось, — запричитала Джулия и бросилась вытирать слёзы младшей дочери.

— Я не… Я не… Я не хотела… Туни, прости меня, — не успокаивалась Лили, при этом она дёргала сестру за руку и заглядывала ей в глаза. — Я правда не хотела.

— Всё хорошо, Лилс. Я не сержусь.

— Честно?

— Честно-честно. Не сержусь, — с вымученной улыбкой заверила сестру Петуния.

Слёзы у Лили мгновенно высохли, и повеселевшая девочка побежала умываться, а Джулия потребовала от Петунии объяснений. И, естественно, не смогла ей поверить.

По словам Туни, Лили время от времени чудила. Она каким-то образом призывала к себе предметы, оживляла кукол. Долгое время это было особым секретиком сестёр, и они очень этим гордились. Пока противная одноглазая Сью не поймала их на мелкой шалости. Старушка не глядя остановила сбегающую от неё клюку, вперилась в девочек бельмом на левом глазу и погрозила сухим крючковатым пальцем со словами: «Ведьмино отродье, не смей!» С тех пор Сью неизменно приветствовала их руганью, а Лили старалась не шалить на людях. К тому же благоразумная Петуния следила за непослушной сестрой. Лили очень нравилось делать ЭТО САМОЕ, но авторитет старшей сестры позволял той вовремя осаживать уверенную в собственной безнаказанности девочку.

Но сегодня Петуния не уследила: Лили не удержалась и решила проучить жадного соседского мальчишку, который не пускал её покататься на новеньком велосипеде. Тихо-мирно лежащий на обочине камень внезапно сменил место дислокации и резвым кузнечиком бросился под колёса мчащемуся на полной скорости велосипеду. Не ожидавший от каменюки такой подлости сосед не справился с управлением и врезался в шедшую из лавки миссис Бронтипью. Сумки с продуктами полетели в одну сторону, мальчишка с велосипедом отлетели в другую. Посреди улицы осталась стоять разгневанная женщина, проклинающая негодника, который задумал свести её со свету. А хихикающая до этого Лили с испугом смотрела на дело рук своих. Ведь до сих пор её забавы не приводили к таким страшным результатам.

— Как часто это происходит? — слабым голосом уточнила Джулия.

— Редко. Когда раз в неделю, когда раз в месяц, — неохотно призналась Петуния. — Ты не волнуйся, я за ней слежу.

Жизнь домохозяйки не готовила Джулию к подобному. Конечно, женщина знала, что девочки в этом возрасте те ещё выдумщицы. Лили рано выучилась читать и с тех пор очень любила пересказывать всем желающим полюбившиеся истории, неизменно добавляя что-то от себя.

Сама Джулия в детстве если о чём и мечтала, так только о том, чтобы хорошо покушать. Совсем, как Джейн Эйр в Ловудской школе. К тому же сёстры в доме святой Лаурентии были на редкость здравомыслящими и не гнушались использовать новинки технического прогресса. Поэтому книжкам про волшебство предпочитали жития святых и спортивную колонку в воскресной газете. А матери до подобных глупостей и дела не было. Она даже сказок маленькой Джулии не рассказывала, предпочитая растить дочь рациональной и прагматичной.

Петуния тем временем опасливо поглядывала на неё. Джулия была уверена: старшая дочь не будет ей лгать, так как очень хорошо знает, что мама этого терпеть не может. Суеверные выдумки мужа Джулия также не одобряла, как и страстное увлечение комиксами, но поделать с этим ничего не могла.

— Ну что ж, — проронила, наконец, Джулия. — Это хорошо, что ты такая сознательная и следишь за сестрой. Но, Петуния, ты уже достаточно взрослая и должна понимать, что не стоит верить всем её выдумкам. Не поощряй её.

— Но это правда!!! — раздался звенящий от слёз голос Лили. — Я докажу.

Девочка огненной молнией подскочила к столу и дотронулась до кружки с давно остывшим какао. Сосредоточенно наморщилась, а затем аккуратно протянула её матери. Джулия осторожно прикоснулась к чашке. К потрясению женщины, та была горячей, а от какао шёл пар!.. И в следующий момент, под испуганные возгласы девочек, злосчастная посудина выскользнула из внезапно ослабевших рук Джулии. Но не разбилась, а зависла в воздухе в нескольких дюймах от пола, а потом стала медленно подниматься вверх, покачиваясь из стороны в сторону. Лили ловко подхватила беглянку, поставила на стол и с горделивой улыбкой посмотрела на ошеломлённых сестру и маму.

— Вот видишь, я не выдумываю, — с вызовом произнесла девочка.

Появление мистера Эванса спасло Джулию, ведь она не представляла, как на ЭТО реагировать. За ужином Лили беззаботно болтала, стараясь рассказами об уличных событиях донести до родителей мысль, что она очень хочет себе велосипед.

Отправив дочерей спать, Джулия наскоро навела порядок и, с трудом подбирая слова, поведала мужу невероятную историю. Следует пояснить: непонятные происшествия случались в их доме и прежде. Вещи пропадали и объявлялись, перед загруженной Джулией сами по себе в нужный момент открывались двери, печенье исчезало из жестяной банки. Миссис Эванс ругалась на неистребимых крыс и вездесущие сквозняки, а мистер Эванс был уверен, что это проделки фейри (валлиец, что тут скажешь, у них всегда народец холмов виноват). Но теперь оказалось, что всё ЭТО могло быть делом рук Лили.

— Что делать, Оуэн? — сдавленным шепотом восклицала Джулия. — Может, напишем отцу Стивену?

— К кому ты собираешься обратиться? К церковнику?! Ты что, считаешь нашу дочь одержимой? Одумайся, женщина!!!

— Нет, конечно! Но я не знаю, что и думать, а отец Стивен такой начитанный. К тому же ЭТО — ненормально. А вдруг это происки русских? — испуганно предположила Джулия.

— Каким образом? Не выдумывай, — отрезал мистер Эванс, но подумал немного и спросил: — Ты ведь не пила во время беременности те грёбанные таблетки? Из-за которых ещё уроды рождались.

— Тамиламид⁽¹⁾? Нет!!! Слава Богу, мне они были не нужны. И вообще, меня даже не мутило, пока я носила Лили. Мне даже врач говорил, что это была идеальная беременность.

— А вдруг это фейри виноваты? — оседлал своего любимого конька Оуэн.

— Я не позволю мучить МОЮ дочь! — немедленно взвилась в негодовании Джулия. — Даже и не думай проводить какую-нибудь огненную проверку и определять, подкидыш она или нет.

— Да ты сама собиралась отдать МОЮ дочь святошам! — ожидаемо повысил голос Оуэн.

— Ты сказал, что МОЯ дочь урод!!!

Подобным образом мистер и миссис Эванс кричали друг на друга ещё добрые полчаса. Они строили безумные версии, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему. Потому что были очень, очень напуганы случившимся. До этого вечера в их маленьком и обычном мире не существовала даже возможность для чего-то непонятного. И они не знали, как на ЭТО реагировать.

В конце концов, взвинченная сверх меры Джулия заявила мужу, что это он во всём виноват. А вот нечего было упоминать к месту и не к месту про фейри. Естественно, Оуэн не стерпел подобного обвинения и выскочил из дома, громко хлопнув дверью.

Ни мистер Эванс, ни миссис Эванс даже не заметили, что Петуния испуганным зверьком замерла в тени коридора и всё это время внимательно их слушала.

Остаток вечера бесконечно опечаленный и растерянный мистер Эванс провёл в пабе. Там, под аккомпанемент политических споров и весёлых пьяных криков он страдал в углу над пинтой стаута и размышлял.

Жене Оуэн поверил безоговорочно. Лили, его солнышко, как она его обнимает при встрече, его ласковая девочка. Она всегда помогает, когда он что-нибудь ремонтирует, и в её компании дело спорится. Теперь ему стало понятным, как Лили так ловко находила упавшие шурупы или быстро подавала правильные инструменты.

Оуэн вырос на легендах о народе холмов и искренне верил в сказки о волшебстве. В детстве он даже мечтал встретить фейри и сфотографировать их танец, как те девчонки из Коттингли⁽²⁾. Но сегодня вечером мужчина осознал, что магия уже не кажется чем-то замечательным и великолепным, когда непонятная хрень начинает происходить с твоим ребёнком. Оуэн схватился за голову, ощущая, как его накрывает паникой. Ведь, если его Лили и в самом деле способна на что-то ЭТАКОЕ, к ним рано или поздно придёт кто-нибудь из маленького народца и позовёт её. И она откликнется на волшебный зов.

Внезапно парни за соседним столом принялись азартно спорить, какая девчонка горячее: Алая ведьма или Чудо-девушка. Оуэн какое-то время послушал их. Вот глупцы, нашли о чём спорить. Все же знают, что самая знойная штучка из комиксов — это Чудо-женщина. Но едва лишь он набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы разъяснить этим желторотикам глубину их заблуждения, как ему в голову пришла МЫСЛЬ.

Телекинез!!! Всё то, что делала Лили, не что иное, как телекинез!!! Рациональная часть Оуэна с радостью ухватилась за это предположение. В это ему было проще поверить. Да и звучало это гораздо… гораздо… Мистер Эванс не мог толком сформулировать, как это звучало, но понимал, что этот вариант ему очень нравится. Ведь это означало, что Лили останется с ними, а он будет отцом супер-девушки!!!

Мистер Эванс выскочил из паба в душную августовскую ночь, по пути столкнувшись с хмурым черноволосым мужчиной, который показался ему смутно знакомым. Не обращая внимания на льющуюся брань, Оуэн скомкано извинился и помчался домой.

Джулия не сразу поняла, о чем толкует загулявший муж. Сонно моргающая, с бумажными папильотками, миссис Эванс была похожа на недовольную неурочной побудкой сову.

— Сколько пинт ты выпил? — просипела она.

— Причём здесь это? Джулия, ты послушай меня. Наша дочь — супергерой! У неё этот самый… Телекинез! Это же здорово!

— Что в этом хорошего? — обречённо спросила миссис Эванс, но это не приглушило радости мистера Эванса.

— Ну как же? Наша девочка вырастет и станет героиней! Ты только представь себе это.

Мистер Эванс ещё долго расписывал жене, какая замечательная жизнь ожидает Лили. И он даже не заметил, как начал воодушевлённо пересказывать сюжет последнего прочитанного комикса. Отвлекли его тихие судорожные всхлипы. Надо отметить, что мистер Эванс, как и многие мужчины, совершенно терялся при виде женских слёз. Чем нередко пользовалась Лили, когда ей нужно было добиться чего-нибудь от отца. К чести миссис Эванс, она не имела обыкновения использовать это оружие даже в качестве последнего аргумента. Поэтому при виде искренне плачущей жены мужчина нешуточно испугался и растерялся.

— Джулс, ну ты чего?

Он неловко приобнял её за плечи и притулился рядом на кровати, позволяя жене поливать слезами его рубашку и морщась время от времени, когда папильотки щекотали ему нос. Когда она успокоилась, Оуэн достал из кармана платок, вытер Джулии слёзы и прихватил было (исключительно по привычке) нос, чтобы жена высморкалась, но осёкся под её гневным взглядом.

— Что не так, объясни.

— Ну как же ты не понимаешь, Оуэн. Она ведь не сможет хорошо выйти замуж!

Мистер Эванс на самом деле не понимал, как способности дочери связаны с замужеством. И вообще, о чём может идти речь, ведь…

— Ей всего семь лет, какой муж, о чём ты?

— Какой же ты тугодум. Хотя о чём это я. Ты же мужчина, — гневно встряхнула папильотками миссис Эванс и принялась очень эмоционально пояснять. — У Лили были такие хорошие шансы. Она красавица, первая ученица в классе, характер чудесный. И с лёгкостью могла бы выучиться на учительницу или доктора, она же такая умница, её все любят. Я так мечтала, что Лили выйдет замуж за парня из приличной семьи. У неё были все возможности подняться выше нас. Хорошо устроиться в жизни. И что теперь её ждёт? — жалостливо всхлипнула женщина. — Если кто-то, не приведи Господь, узнает про её особенность? Её отберут у нас, ты понимаешь это, Оуэн!? Отберут. И ничего, ничего хорошего у неё не будет, — выкрикивала Джулия, а Оуэн почувствовал, как холодеет от ужаса. — На ней будут проводить всякие опыты! Они заставят её делать ужасные вещи! Оуэн, поверь, мне плевать, на что именно она способна. Я лишь боюсь, что ЭТО может погубить мою девочку. И она не выйдет замуж, не родит нам внуков, не будет счастлива.

Под конец миссис Эванс уже задыхалась от рыданий и еле слышно причитала: «Лили, моя Лили, моя девочка…» А мистер Эванс слушал её и понимал, что Джулия, как всегда, права. На свете много плохих людей. Если о необычных способностях Лили кто-то узнает, ничем хорошим это не закончится. И кто знает, на что они пойдут эти люди, чтобы заставить Лили выполнять их преступные планы?.. А ведь его дочка способностью к мгновенной регенерации не обладает. Ему ли об этом не знать.

Оуэн в последние несколько лет занимался боксом и очень гордился своими успехами. Но сейчас, в темноте супружеской спальни ему открылась неприятная истина: его бойцовские навыки ничего не будут стоить, если за его дочерью придут агенты спецслужб. Крутые парни скрутят его в два счёта, заберут Лили и увезут в свои лаборатории.

— Вот как мы поступим. Завтра надо поговорить с Лили и запретить ей ЭТО делать. Хоть где. Даже дома. Мы ей всё объясним, и она поймёт, что это опасно. А Петуния пусть за ней следит, как раньше следила. Не волнуйся, мы справимся. Мы что-нибудь придумаем, — уговаривал жену и себя мистер Эванс.

— Ты действительно в это веришь? — Джулия с надеждой заглянула в его глаза.

— Да, Джулс, я просто уверен, — солгал жене мистер Эванс.

За завтраком Лили была привычно жизнерадостной, а Петуния настороженно поглядывала на родителей. После нелёгкого разговора настроение сестёр диаметрально переменилось. У Петунии отлегло на сердце. Всё же она была ещё слишком юной, чтобы в одиночку постоянно бдить и нести ответственность за поведение младшей сестры. К тому же родители на неё не сердились, даже наоборот, похвалили за проявленное благоразумие. А вот Лили невероятно расстроилась. Ей очень не хотелось давать маме честное слово и не совершать ничего непонятного. Она попробовала искать поддержки у отца, но он был непривычно суровым, и её обычные способы воздействия оказались бессильны.

С того субботнего утра так и повелось. Семья Эванс хранила свою тайну от посторонних, а мистер и миссис Эванс неизменно делали вид, что ничего ТАКОГО не происходит, когда Лили время от времени всё же не сдерживалась. И радовались, что это происходило у них дома, а не на глазах у изумлённых соседей.

К тому же Оуэн так ничего и не придумал. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год.

1) На самом деле талидомид. Страшная трагедия многих женщин Великобритании, которые вынашивали детей в 1958-1961 годах.

Вернуться к тексту

2) Самая сказочная мистификация XX века. Серия фотографий, сделанных в 1917 и 1921 гг., на которых две английские девочки изображены в окружении фей.

Вернуться к тексту