Первый подарок на Рождество (джен)

― Никаких «нет» не принимается! ― Ледяной голос словно ножом разрезает пространство. ― Ты, кажется, забыл, что твоя главная обязанность ― защищать мальчика, а твой дом идеально подходит для этого. К тому же, Северус, это единственная причина, по которой я тебя держу здесь… ты же не хочешь потерять работу?

Нет, он не хочет. А еще больше не хочет видеть в своем доме избалованного мальчишку, когда собирался провести выходные в тишине и уединении.

Дамблдору, конечно, плевать на его желания ― как обычно. Его волнуют лишь собственные идеи и планы: ремонт Хогвартса и благополучие «золотого мальчика», который по неведомой причине не может поехать к родственникам и праздновать там свое Рождество, пока не лопнет. У последних наверняка тоже ремонт, раз они не могут забрать своего ненаглядного племянничка домой и продолжать портить его и без того мерзкий характер.

Что ж, он выполнит просьбу… нет, приказ директора так, что комар носа не подточит. Терять работу из-за нескольких тошнотворных дней ― глупо. Только кто сказал, что тошнить будет его самого?

Снейп вежливо кивает, давая согласие, и, отвернувшись, злорадно ухмыляется. О, дальновидный Дамблдор даже не подозревает, как «волшебно» знаменитый спаситель магического мира проведет Рождество в этом году.

Месть будет сладкой.

* * *

Снейп в предвкушении стоит на пороге своего дома. Рядом с ним топчется маленький сопляк, прижимая к себе жутко обтрепанную сумку ― наверняка съезжал на ней с горки или дрался ею со своими тупоголовыми дружками. Неаккуратный, расхлябанный, наглый ― такой же, как его отец.

Вокруг мигают миллионы гирлянд, и дома разнаряжены так, что рябит в глазах. А еще хлопьями валит снег ― аномальная погода в Лондоне в это время. И просто рай для лоботрясов, которым не лень бросаться снежками и разбивать друг другу носы.

Слишком много белого. И эти разноцветные огоньки… Снейп давит в себе отвращение и переводит взгляд на свою дверь. О, она чудесно контрастирует со всем этим безобразием, что творится вокруг. Ее мрачная серость успокаивает нервы и просто радует глаз.

Внутри ― не хуже. Ни одной еловой ветки, ни одного венка из остролиста, ни одной горящей гирлянды или свечи. Ни одного намека на то, что вообще-то сегодня канун Рождества.

Снейп краем глаза следит за мальчишкой. Ну как, нравится? Благодарить не нужно, ведь эта чудная идея принадлежит директору.

Идея ― отдать мальчишку нелюдимому зельевару, который хочет читать книги, варить свои зелья и наслаждаться одиночеством. А не вот это все, что творится за порогом.

Мальчишка шумно тянет носом и быстро вытирает его рукавом. Снейп морщится ― что за манеры! Впрочем, чему удивляться. Это же Поттер. Вот он окидывает взглядом прихожую. Вполне себе нейтральным взглядом ― с долей любопытства, но не более того, и тут же опускает глаза.

Это что, и все?

― Поттер, как вам мой дом? ― не выдерживает Снейп. Кажется, в его голосе достаточно яда, а в прихожей достаточно мрака, чтобы маленький нахал через минуту начал плакать и стенать: «Заберите меня кто-нибудь из этой дыры!» И тогда Дамблдору придется отложить блаженное безделье и рождественские сладости в сторону, чтобы немного подсуетится и найти других дурачков, которым можно под угрозами и манипуляциями навязать страдающее чадо. А Снейп ― что, он ничего такого не сделал. Он просто такой, какой есть.

Не собирался же он праздновать Рождество, ну в самом-то деле!

― Теплый, ― отвечает мальчишка и начинает медленно снимать куртку. ― Пахнет теплом.

Ну, учитывая, что их отношения в течение нескольких месяцев были крайне натянутыми, красноречия от Поттера ожидать не стоит. Да и вообще, выражение мыслей ― явно не самая сильная его сторона.

Если у Поттера вообще есть хоть что-то, в чем он силен, кроме умения со скоростью звука наворачивать на метле километры и ежесекундно подвергать себя опасности.

Снейп хмыкает и открывает дверь в гостиную. Совершенно не праздничную гостиную с унылым диваном из зеленоватой кожи, массивным письменным столом, многочисленными шкафами с толстенными фолиантами ― довольно адское местечко для нерадивого студента, который обожает развлекаться и бить баклуши.

Поттер входит ― слишком робко и как-то скованно. Еще бы ― здесь даже захудалой елочки на найти, чисто суровый антураж, под стать хозяину. Поттер приподнимает голову и уже более смело осматривается. В зеленых глазах за круглыми очками мелькает легкая заинтересованность, когда он смотрит на книги.

― Я могу здесь положить свои вещи… сэр? ― Он неопределенно машет куда-то в угол и поджимает плечи, будто ждет, что ему откажут.

― Само собой. ― Снейп умело скрывает разочарование. Вряд ли Поттер умеет «держать лицо» ― он же глупый гриффиндорец, у которого все на лбу написано.

― А… вас ничего не смущает? ― спрашивает он так, на всякий случай, вдруг невнимательный Поттер что-то упустил.

Мальчишка с опаской озирается по сторонам. Поджатые плечи все еще на месте. Может, он боится, что сейчас из-под дивана вылезет акромантул? А что, вполне себе домашнее животное.

― Н-нет… ― Он переводит на него взгляд, полный недоумения. ― А что… что-то не так?

― Вам все нравится, как я понимаю? ― Снейп чувствует себя довольно странно, добиваясь нужной реакции от ребенка, который самым наглым образом рушит его ожидания.

Поднятые плечи Поттера опускаются вниз, а настороженный взгляд становится мягче.

― Вообще да… Знаете, я думал, что у вас все увешано гирляндами, ― смущенно проговаривает он. ― Эти огоньки мигают и отсвечивают в стеклах, ― он указывает на очки, ― а потом рябит в глазах, ну… это немного неприятно. Хорошо, что вы их тоже не любите.

Снейп открывает рот и тут же захлопывает. Подумаешь, рябит в глазах ― какой неженка! Сразу видно ― избалованный донельзя малец, что ему уже и гирлянды не такие.

Что ж, ладно. Впереди у них целый день и конечно ― рождественский обед, как же без него?

Кстати, кажется, самое время пообедать. Сейчас будет самое интересное.

― Прошу к столу. ― Снейп приоткрывает дверь кухни. ― Но сначала вымойте руки, как следует, ― спохватывается он, указывая на дверь ванной, ― и умойтесь, не терплю свиней.

Свиней ― и Поттеров. Впрочем, это одно и то же.

Он удаляется на кухню с чувством выполненного долга. Что ж, мальчишка голодным не останется ― если он действительно хочет есть. Наверное, стоило предупредить, что Снейп не запекал индейку, распевая с домашними эльфами рождественские гимны, не поджаривал сосиски с беконом, ― какая жалость, ― не пек пирожки со сладкой начинкой, не изгалялся над приготовлением десертного пудинга. Стоило предупредить, но куда интереснее эффект неожиданности, верно?

Поттер заходит на кухню все такой же робкой скованной походкой ― наверняка не вымыл руки, а поплевал на них и вытер о штаны. Снейп глазами указывает на стол, мол, личное приглашение нужно? Мальчишка неуклюже садится, роняя салфетку. Тут же тихо извиняется и лезет доставать. Снейп поднимает глаза к потолку ― да что с этим Поттером не так, сломался что ли?

Напрасно так думать: натуру не спрячешь. Вот, пожалуйста, кажется, мальчишка не слишком доволен дымящимся супом в тарелке и нарезанными кусками грубого домашнего хлеба. Все это Снейп сам приготовил сегодня утром, старался, между прочим. Разве что ветчина, которая идет к вареной картошке на второе ― купленная. Вот он так питается, да ― просто и без изысков. А все эти индейки с пудингами ― увольте. Он не относится к тупым родственничкам Поттера и к его почитателям тоже, которые лезут из кожи вон, чтобы угодить несносному ребенку.

Хм, любопытно наблюдать за мальчишкой, который смотрит на еду, будто видит впервые. Сейчас он начнет возмущаться: три, два, один…

Поттер молчит. Его глаза становятся будто вдвое больше, он нервно вздыхает и вообще ведет себя донельзя странно.

― Если вы ожидали царских блюд, ― не без удовольствия произносит Снейп заготовленную речь, ― то жаль вас разочаровывать. Вы можете хоть прямо сейчас отправляться к своим разлюбезным родственничкам и помогать им делать ремонт, а не лодырничать, как вы привыкли…

Поттер шумно выдыхает, и в его лице что-то дергается.

― Не хотел бы я сейчас там оказаться, ― негромко говорит он. ― И они вроде бы ничего не ремонтируют…

Он ужасно краснеет и прячет взгляд, будто выдал секрет, который нужно держать за десятью замками.

― Так вы будете есть, или мне вас покормить с ложечки? ― откашлявшись, интересуется Снейп, усиленно гоня мысли о доверительном тоне, которым мальчишка только что с ним говорил. И что это все значит ― ну, его слова, ― об этом он подумает после.

― Я могу… да? Спасибо… ― Поттер тут же берет ложку, хватает самый большой кусок хлеба и с аппетитом откусывает.

Снейп не верит своим глазам: его что, в Хогвартсе голодом морили? Или… Нет, это какая-то ерунда. Дамблдор бы не допустил...

В полной растерянности он садится за стол и начинает ковыряться в своей тарелке ― аппетита как не бывало. Благо, что Поттер уплетает за троих ― приятно смотреть. Нет, не то, что бы приятно… но все же.

Снейп кожей чувствует, как напрягается Поттер ― наверное, из-за того, что ненавистный профессор зелий сидит слишком близко к нему. Снейп даже его немного понимает ― на месте мальчишки он бы вообще куска не смог проглотить в такой компании.

Он резко встает и отходит подальше от стола. Все идет не по плану. А почему? Ответ ясен: с Поттерами всегда так. Слишком непредсказуемые, слишком самоуверенные, слишком наглые, слишком…

― Я вымою посуду, сэр?

То ли вопрос, то ли утверждение. Это чудо в перьях стоит перед ним, держа сложенные грязные тарелки, ложки и явно ждет, чтобы Снейп отошел от раковины.

― Ну уж нет! ― вскипает он, выпуская на волю накопившийся гнев. ― Если вспомнить, как вы «аккуратно» варите зелья, вы сейчас тут все перебьете… оставьте, пусть этим займется мой домашний эльф. Он-то, в отличие от вас, умеет это делать!

― Ладно… и-звините. ― Голос Поттера почему-то дрожит, когда тот немного пятится и ставит тарелки обратно на стол. ― Я хотел сказать… ― продолжает он мямлить. ― В общем… спасибо за обед, все было очень вкусно!

― Это что, сарказм? ― Снейп прищуривается. Не может быть, чтобы мальчишка так мастерски водил его за нос.

― Нет… ― Поттер испуганно смотрит. ― Мне… правда понравилось. Разве это плохо?

― Да, в общем-то, нет, ― сухо отвечает Снейп, желая как можно скорее закончить эту тему, и отворачивается, чтобы вызвать своего домашнего эльфа Кикки и дать ему несколько заданий.

Так, а что там дальше? По традиции после праздничного обеда семья собирается, чтобы весело проводить время: играть, общаться, петь ― в общем, заниматься всякой требухой. Только, кажется, Поттер не слишком-то чтит традиции. Или просто делает вид ― паршивец мелкий.

― Вот что, Поттер, ― немного воодушевившись, говорит Снейп, когда они вдвоем возвращаются в гостиную. ― Как насчет увлекательного времяпровождения за книгой? Я бы посидел спокойно и почитал после обеда, предлагаю вам заняться тем же.

Последние слова он произносит как можно внушительнее. Он не потерпит здесь бегающего и сходящего с ума ребенка, который будет мелькать перед глазами похуже огоньков гирлянды. Во всяком случае, его гостиная ― его правила, так что…

― Я не против, сэр, ― вежливо перебивает его мысли нахальный мальчишка. ― Только вот… ― он заминается, ― я взял с собой одни учебники. Можно мне…

― Да, выбирайте, ― говорит Снейп и взмахивает рукой в сторону шкафов. Он это делает прежде, чем успевает подумать, что заставить Поттера учить уроки на Рождество ― шикарная идея. Только почему-то она не доставляет ему прежнего удовольствия. Точнее ― вообще как-то не вдохновляет.

Пусть берет любую книгу и читает, что ему, жалко, в конце концов? К тому же у него здесь не развлекательная литература для малолеток.

Поттер подходит к одному из шкафов и осторожно проводит пальцем по корешкам книг. Снейп предпочел бы не видеть этот неподдельный интерес в глазах, словно верх мечтаний каждого ребенка в рождественский день ― попасть в мрачную гостиную, наесться до отвала супа с хлебом, а после приступить к чтению манускриптов. Наконец, мальчишка вытаскивает две книги ― сборник старинных сказок ― Снейп и забыл, что он у него есть, ― и практическое пособие по защите от темных искусств за второй курс. Снейп только собирается сказать, что Поттеру не мешало бы, для начала, освоить программу за первый курс, но он только кивает в знак того, что не против его выбора.

Мальчишка подходит к дивану и садится на пол, кладя книги перед собой. Нет, ну куда это годится?

― Поттер, ― Снейп вкладывает всю строгость в голос и взгляд, ― сейчас же сядьте на диван! Что это еще за фокусы?

Тот смотрит на него странным взглядом, будто Снейп предложил ему сесть на кактус.

― Спасибо, сэр! ― восклицает он, спустя несколько секунд раздумий. ― Я даже не думал, что… мне, в общем, будет очень удобно читать здесь. ― Он тут же забирается на диван и поджимает под себя ноги.

Снейп снимает плед со спинки своего стула и бросает ему. Не хватало, чтобы еще паршивец простудился и заболел ― проблем будет…

Поттер дергается и бледнеет, как будто в него бросили чем-то тяжелым или обидным, к примеру, грязной половой тряпкой. Какое-то время он сидит, едва дыша, не прикасается ни к пледу, ни к книгам. Да что это с ним такое?

― Поттер, укройтесь, ― негромко говорит Снейп, напряженно следя за ним. ― У меня холодно, если вы еще не заметили.

― О… ― Мальчишка постепенно приходит в себя ― его взгляд обретает осознанность. Он все еще бледен, а рука, которой он разворачивает плед, немного подрагивает. ― Спасибо… огромное спасибо! ― выдыхает он, будто только сейчас сообразил, для чего нужен плед. ― Вы… я даже не знаю… Это все очень круто!

Он смотрит с искренней благодарностью, а еще в его огромных зеленых глазах что-то мерцает, похожее на… Нет, он не может настолько хорошо играть роль. Снейп сдавливает лоб, пытаясь понять, что за бред сейчас происходит в его доме, и почему у него так скверно на душе?

В голову лезут гадостные воспоминания, от которых давно пора избавиться, но они все еще здесь. Они живы.

Вот его первое Рождество в Хогвартсе. Джеймс Поттер со своим закадычным другом Блэком подкрадываются сзади ― чтобы напугать до смерти и чтобы разрезать его единственную мантию на множество лоскутков, которые не соберешь. Вот он, надрывая живот, смеется над тем, что Снейпа никто не ждет дома на Рождество. Да Снейп и сам не рвется туда ― слушать пьяную ругать отца, видеть, как страдает мать, и не иметь возможности ей помочь, спасти из этого ада… Нет, лучше уж остаться. Да только Джеймс тоже решает остаться, просто потому, что это так весело ― издеваться над тем, кто слаб и не может дать отпор в полную силу. Пока еще.

Просто интересно… этот мелкий сопляк Поттер издевается над ним, не показывая, как на самом деле разочарован, или ― все это взаправду? Во всех волшебных семьях, да и у маглов, Рождество празднуют с размахом: с кучей друзей и знакомых, безудержным весельем, со столами, ломящимися от особенных блюд… неужели мальчишке всего этого не хочется?

Снейпу сложно признаться даже самому себе… но да, ему когда-то очень этого хотелось. Просто он не мог ничего изменить. Да и сейчас, кажется, не в силах ― в душе у него все выгорело и засохло. Как-то не до праздников.

* * *

Весь день до самого вечера проходит в тишине. Именно о таком Рождестве Снейп и мечтал. И именно такое Рождество казалось ему невозможным, когда Дамблдор навязал ему Поттера.

Но почему его от всего воротит? Даже от мысли повозиться этим вечером с несложным, весьма расслабляющим зельем.

Разве это плохая идея ― испортить сыну Поттера праздник, как когда-то поступил с ним самим его отец? Причем это было не раз, если быть точным. Да это еще Снейп по-человечески себя ведет ― у Джеймса фантазия работала похлеще…

Вот у него в планах было подключить мальчишку к приготовлению зелья, чтобы тот нарезал ему ингредиенты. А что ― Рождество по полной программе, с отработками и прочими прекрасными атрибутами, которые Снейп предвкушал, мстительно потирая руки. Тогда почему сейчас ему кажется, что Поттеру можно дать несколько другое задание? Изменить, так сказать, курс действий…

Он резко встает, чтобы совсем не сдаться. Иначе еще чуть-чуть, и мальчишка будет лодырничать весь вечер ― это в его планы не входило.

― Я собираюсь готовить зелье, ― заявляет он. ― Мне нужна ваша помощь.

― Моя? ― недоверчиво смотрит Поттер, оторвавшись от книги по защите от темных искусств. Ох, лучше б это была какая-то фэнтезийная чепуха… а так ― даже не прикопаешься.

― Я, кажется, говорю вполне четко, ― бурчит Снейп.

― Но… а что я должен делать? Вдруг у меня не получится? Это же очень ответственно… ― растерянно произносит мальчишка. И снова этот неверящий взгляд.

― Кажется, это самое подходящее время поучиться ответственности, ― хмурится Снейп.

Он заводит его в лабораторию, давая себе слово не спускать с него глаз. Поттер вроде никуда не лезет, ничего не хватает ― терпимо, в общем, себя ведет. Но расслабляться не стоит.

В целом варка зелья успокаивает ― такой себе медитативный процесс. И даже Поттер не мешает, что удивительно. Делает, что ему говорят. А с нарезкой флоббер-червей, имбиря и лаванды Снейп сам вполне справляется ― пустяки. Странно, у мальчишки аж глаза горят, когда тот помешивает зелье ровно три раза по часовой и один раз против часовой стрелки. А еще он с таким восторгом наблюдает, как после четырех капель горькой полыни зелье становится насыщенно бордовым после бледно желтого, что Снейп не знает, что и думать.

― Вот это да… ― протягивает этот несносный ребенок, когда процесс готовки зелья от простуды подходит к концу.

― Что ― да? Выражайтесь яснее, Поттер. ― Снейп настолько сбит с толку, что даже язвить у него не получается столь хорошо, как раньше.

― Просто никогда еще зельеварение не казалось мне таким захватывающим, ― выдает Поттер. Поднимает глаза и тут же опускает, разглядывая носки ботинок.

― Извините, сэр… я не подумал…

Снейп несколько секунд смотрит на его вихрастую макушку. Интересно, он вообще когда-нибудь причесывается?

― Все, иди отсюда и занимайся, чем хочешь. ― Он отворачивается. Голова просто раскалывается от вопросов, на которые ему вряд ли сейчас кто-то даст ответ.

Это все просто отвратительно. Что ни шаг ― то болото. Или пропасть, из которой он тянет себя за волосы, и все без толку. Он ведь не наказал мальчишку, не поставил в угол, даже не ударил… да он никогда бы и не ударил ребенка, даже если это ― ненавистный Поттер.

Снейп трет лоб, но боль все не проходит. Хотя куда сильнее болит в том месте, где типа находится душа. Как будто она у него есть. Будто в нее запихнули котел, засыпав доверху кирпичами, железом и свинцом, и раскалили добела.

Он чувствует себя полным предателем. Словно сделал что-то ужасное, чего уже не исправить…

Примерно так он чувствовал себя, обозвав Лили грязнокровкой. Это было предательство, которое почему-то долго не забывалось и не прощалось. И которое стало роковым на пути к его окончательному падению.

Лили, кажется, его все-таки простила. А там, в гостиной, вообще-то сидит ее сын…

* * *

― Что это вы делаете?

Вот так. Не успел Снейп оставить ребенка одного на какие-то полчаса, как тот уже придумал опасное развлечение ― бросать бумажки в огонь. Правда, этот небольшой прямоугольник не долетел до самого жарища, упал сбоку и потихоньку тлеет, но все же…

Поттер привычно приподнимает плечи, из-за чего рукава его костюма слишком ползут вверх. Или… они действительно настолько короткие?

Снейп в который раз отбрасывает мысли, которые заводят в тупик.

― Есть такая традиция, ― слышит он и фыркает от удивления. И это Поттер говорит о традициях? Так… остается надеяться, что прямо сейчас не произойдет землетрясение или чего похуже.

― Ну-ну, ― сухо подбадривает он его, потому что мальчишка замолкает на самом интересном месте и снова краснеет.

― Есть традиция ― писать письма Санте, ― проговаривает быстро Поттер и тут же поглядывает искоса, будто проверяет, не станет ли Снейп смеяться. А он и не собирался, между прочим. Вообще-то он не умеет смеяться.

― В общем… да, писать письма, бросать их в огонь, чтобы пепел поднялся по трубам. Так нужно, чтобы Санта мог исполнить желание, ― скороговоркой заканчивает он.

При этом он выглядит… подавленным, что ли. Наверное, заказал там кучу всего ― игрушек всяких, новую метлу, может быть, супер-пуперной модели, а теперь волнуется, что для Санты это окажется «слишком»…

Поттер словно собирается добавить еще что-то, но вместо этого тяжело, по-стариковски, поднимается и идет в уборную. Снейп наблюдает, как за ним закрывается дверь, после чего быстрым движением палочки выуживает письмо из камина и стряхивает с него пепел.

Оно почти не пострадало, разве что края. Непонятно, почему ему так хочется узнать, что там? Может, оно даст ответ хоть на один его вопрос? Снейп быстро распечатывает письмо, готовясь увидеть дли-и-инный список просьб и пожеланий… но там всего лишь один пункт. Несколько предложений, которые умещаются в двух строчках:

«Пожалуйста, милый Санта, пусть меня полюбит кто-то хороший и заберет от Дурслей. Я так больше не могу. Если тебе не сложно, конечно».

Письмо падает у него из рук.

Время словно замирает. Снейпа приводит в себя хлопок закрывающейся двери уборной. Он бросает письмо в огонь ― и тот сразу же пожирает его. Сноп искр с треском поднимается вверх.

Поттер останавливается на полпути, с испугом глядя в камин.

― Это означает… Санта только что прочитал ваше послание, ― откашливается Снейп. ― Он обязательно ответит. Он исполнит ваше желание, не сомневайтесь.

Выражение лица Поттера не меняется. Только сейчас Снейп понимает, что означает этот застывший взгляд, в котором так глубоко прячутся истинные эмоции и чувства. Он видит в этих глазах свое отражение.

Вот, что на самом деле всегда его бесило.

Его собственная слабость. Он будто бы расквитался с ней, но она неустанно напоминала о себе ― в этом бледном лице, загнанном выражении глаз, старом затертом костюме не по размеру. И в той самой сумке с подранными боками, которую наверняка выделили с барского плеча сердобольные родственнички…

Убил бы их.

― Как вы обычно празднуете Рождество, Поттер?

Вопрос задан сухо, по-деловому. Нужно узнать ответ просто... для статистики.

― Обычно? ― переспрашивает тот, бросая на него настороженный взгляд. ― Ну я... ― Он заминается. ― Обычно дядя и тетя покупают елку, ставят в гостиной, наряжают, кладут подарки...

― А на елке гирлянды, верно? ― уточняет Снейп.

― Да, их очень много, ― без эмоций произносит Поттер.

― А что вам дарили в прошлом году?

― В прошлом году? ― снова переспрашивает Поттер, будто у него внезапно испортился слух. Или стерлась память. ― Кажется... они подарили мне новую приставку для игр, компьютер, одежду и ещё много всего....

― Любимое рождественское блюдо?

― Я не на уроке. ― Щеки Поттера покрываются румянцем. Ресницы вздрагивают, когда выкидывает голову, а на лице мелькает отчаяние, которое тут же прячется за расфокусированным взглядом, который Снейп расценивал, как взгляд слабоумного. Раньше. Но не сейчас.

― Простите, сэр, я не подумал... ― скороговоркой произносит он. ― Пудинг... да, я люблю рождественский пудинг.

― Странно... не могу вспомнить, что это за пудинг. Из чего готовится?

― Не знаю... ― Поттер смотрит прямо перед собой.

― Ну, хотя бы, какой он на вкус?

Поттер пытается что-то ответить, но неожиданно всхлипывает и закрывается рукой.

Снейпу нужно несколько секунд, чтобы оценить масштабы катастрофы и решиться слегка сжать костлявое плечико ― не то, которое с его стороны, а которое дальше. Типа, обнять его, что ли. Но это так не называется, потому что Поттер тут же весь напрягается, словно хочет сбросить руку, но не может решиться.

Снейп убирает руку, слегка проведя пальцами по его спине. Наверное, стоит извиниться за допрос, который вышел довольно жестким. Но он не станет. Он узнал правду, которую хотел, и эта правда ох как не утешала…

― Профессор... ― голос Поттер звучит ровно, будто он и не плакал сейчас. ― Мы с вами не очень ладили и я... ― он судорожно вздыхает, ― я думал, что все будет ужасно, правда... ― он вытирает лицо рукавом, а Снейп машинально лезет в карман за своим чистым платком и протягивает ему. ― Но я даже не знаю почему... ― Он нервно вертит платок и комкает его. ― Почему вы так добры ко мне? ― Поттер поднимает голову с полным непонимания взглядом. ― Все, что вы приготовили... было так вкусно... и ваши книги... то зелье... и вообще, так тихо, спокойно… я не помню ни одного Рождества, чтобы мне было так хорошо!

Поттер с пораженным видом замолкает, словно он не собирался все это говорить, но кто-то сказал за него.

Снейп чувствует себя не менее пораженным. Только что в него всадили пуль десять навылет, как из магловского оружия ― да, у него есть телевизор, он примерно знает, как это выглядит, а вот теперь даже чувствует... Наповал и без предупреждения ― ощущение малоприятное.

А что интересно, чувствует Поттер?

Снейп не уверен, что хочет знать подробности, но уверен, что уже их знает. Вместо елки ― розги, вместо праздничного стола ― еще один день без хлеба в холодном сыром углу, вместо подарка ― плевок в душу...

Поттер видит в нем чуть ли ни ангела, а Снейп все сделал, чтобы испортить ему праздник ― только этого почему-то никто не заметил…

Прошлого не вернешь. Можно страшно ошибиться, дико сожалеть, но это уже не исправить. Снейп однажды ошибся настолько жестоко, что с этой ошибкой похоронил часть себя.

Неужели и здесь нельзя ничего исправить?

Он нервно мерит шагами спальню. Да, он ушел из гостиной ― от греха подальше. Там Поттер с этим его всепрощающим благодарным взглядом… Может он сейчас хоть понимает, что сказал. Ему хорошо в этом доме ― в доме человека, который его всем сердцем ненавидит и даже не скрывает этого?

Снейп приостанавливается. Кажется… это уже не имеет значения.

Точнее ― имеет, если говорить о Поттере старшем. Но этот ребенок… Он словно к Поттерам вообще не относится. Он слишком другой. Благодарит за всякую ерунду и… похоже, родственники его совсем не баловали.

Если не сказать чего похуже.

От одной мысли, что ребенок голодал или что его могли ударить, мышцы во всем теле превращаются в камень. Снейп не уверен, будет ли все в порядке ― с ним, с этими маглами, с Дамблдором, если его догадки окажутся хотя бы наполовину правдой.

Спохватившись, он возвращается в гостиную. Поттер, отпраздновав свое «самое лучшее в жизни» Рождество, видимо, так устал, что заснул прямо на полу перед камином. Что за привычка? Хотя… Снейп догадывается о ее природе. Когда лишний раз боишься сесть без спросу на стул, чтобы не влетело, и когда тихий темный угол ― самое безопасное место…

А еще Поттер остался без ужина, не жаловался и не просил. Просто Снейп сам иногда забывал поесть и сейчас, после варки зелья… как-то не подумал.

Осторожно переложив ребенка на диван ― гостиная, увы, самая теплая комната во всем доме, ― Снейп приносит пуховое одеяло и подушку, которую осторожно, чтоб не разбудить, подкладывает ему под голову. А еще снимает очки, глядя в бледное лицо мальчика, по которому пляшут тени от догорающего камина.

* * *

Первое, что видит Снейп, когда утром выходит в гостиную ― Поттер сидит на своем любимом полу в окружении коробков и свертков. Вообще-то подарки появляются под елкой ― но Снейп же не озаботился даже тем, чтобы простым «акцио» перенести елку, растущую в кадке на улице. И уж конечно не озаботился, чтобы подготовить Поттеру подарок.

― Профессор! ― радостно окликает его этот несносный мальчишка, отвлекая его от очередной порции обвиняющих мыслей. ― Это все от моих друзей… я даже не ожидал, что их будет так много! Подарков, ну и друзей тоже, ― поправляется он. ― А это вам!

Он вытаскивает из вороха разорванных оберток красное нечто.

― Что это? От кого? ― Снейп делает шаг назад, а в сердце что-то неприятно екает.

― От меня. ― Поттер смущенно протягивает ему красный рождественский чулок.

Такой специальный огромный носок великана, куда обычно кладут разные глупые не нужные никому подарки.

Снейп невольно делает шаг назад. Все, что ему хочется ― сбежать куда подальше, где не будет ни Рождества, ни прочих праздников. Он ненавидит праздники, потому что все они ― не для таких, как он.

Сбежать туда, где не будет тягостных колючих воспоминаний о прошлом, которое каждый раз с ноги открывает дверь и врывается без спросу.

Ему десять. Рождество. Дом без огней, без елки, венков и прочей мишуры ― холодный и совсем неродной. Отец неровной походкой подходит и протягивает красный замызганный чулок.

Что это? Он не спит? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой… И это его первый подарок. Ведь отец против, чтобы ему вообще что-то дарили. Он отбирает у матери деньги, чтобы ими «разумно распоряжаться», а сам пропивает все до копейки.

И «этому уроду, который позор для его семьи» не положено никаких подарков. Так было всегда. Но на этот раз… что-то изменилось. Почему?

Северус дрожащими руками от волнения, немного неловко берет чулок не за тот край, и… из него высыпаются угли.

Их так много, они как будто не заканчиваются. К глухому стуку мелких черных камешков о пол примешивается грубый смех отца.

― Ну как, нравится? ― Он подходит ближе, и от него вовсю разит спиртным. ― Это то, что ты заслуживаешь. Ты должен мне быть благодарен, что я не вышвырнул тебя, как щенка, урод! Ну же, давай, благодари за подарок, чего застыл!

Северус медленно пятится к стене. Отец снимает ремень, замахивается и…

― Нет! ― выкрикивает Снейп. ― Не надо мне ничего!

На него вопросительно и испуганно смотрят зеленые глаза. Снейп тяжело вздыхает, потирая переносицу. Так, стоп, ему уже давно не десять, и Поттер ― не забулдыга-отец, а маленький ребенок, который вряд ли намерен его жестоко разыграть.

― Л-ладно, ― выдавливает он и присаживается рядом. ― Давай посмотрим, что там у тебя.

Снейп неверным движением сует руку в чулок и вынимает по очереди пакетик с орехами в шоколаде ― кажется, единственные сладости, от которых его не воротит, ― сложенный в несколько раз шарф в серо-зеленых оттенках и открытку. Эдакий прямоугольничек из плотной бумаги, на которой изображена яркая пышная елка с забавными выпуклыми шарами. На обратной стороне несколько слов: «Дорогой профессор Снейп! Желаю вам самого счастливого Рождества». Чуть ниже подпись: «От Гарри Поттера».

Снейп судорожно вздыхает, а потом быстро ретируется в спальню и очень вовремя ― в носу начинает щипать как при сильной простуде. Он кусает губы, но тщетно ― надо бы перестать смотреть на эту горе-открытку и перебирать слишком мягкую ткань шарфа, который почему-то он забрал с собой. А еще на этом шарфе поблескивают серебряные нити, окантовывая силуэты оленей, которые везут Санту по темно-зеленому ночному небу.

Он утыкается носом в нежную ткань, которая совсем ему не подходит, но этот странный, слишком добрый мальчишка считает иначе. Он хочет спрятать даже от самого себя слезы, которые словно вымывают из его души ужасы детства, а еще что-то застывшее и холодное внутри, что постепенно растворяется, отчего становится даже легче дышать.

Когда Снейп дружил с Лили, он просил ее не дарить ему ничего, потому что это якобы не в традициях его семьи. И потому, что у него элементарно не было денег, чтобы купить ей в ответ даже самую захудалую открытку.

О втором он, естественно, умолчал. Он не хотел, чтобы Лили узнала… и чтобы мерзавцы-мародеры подняли его на смех, опозорив перед всем Хогвартсом.

Сообразив, что использует шарф не по назначению, Снейп наскоро высушивает ткань заклинанием и принимает решение. Точнее ― несколько важных решений.

― Вот… решил примерить, не буду ж я без зеркала это делать, ― сухо поясняет он, войдя в гостиную и предварительно намотав шарф на шею. Поттер все еще сидит на полу, обхватив себя руками, и явно чувствует себя не в своей тарелке.

― Кажется, самое время выгулять его, как считаешь? ― продолжает Снейп нейтральным тоном. Просто если он сделает его немного мягче, голос может подвести ― не стоит так рисковать.

Да, прогулка ― это то, что им сейчас нужно. Но сначала надо позавтракать.

Давя в себе новое, неприсущее ему желание подойти и обнять ребенка, он кивком зовет его за собой на кухню, где уже вовсю жарится бекон: хотя Снейп обычно сам вполне справляется с готовкой завтрака, чтобы ускорить процесс, он поднапряг своего старого эльфа Кикки, который и рад стараться. Вскоре на тарелках разложена яичница, красиво поджаренные ломтики бекона и, конечно, хлеб. А еще салат из свежих овощей ― не в сезон, и фрукты.

Снейп с удовольствием наблюдает за восхищенными взглядами Поттера. Что ж, это только начало.

Начало настоящего Рождества.

* * *

Они выходят на улицу, где хлопьями валит снег ― аномальная погода в Лондоне в это время. Такое случается раз в десять лет. Почему-то неудивительно, что снег пошел именно на это Рождество.

Снейп находит укромное место подальше от маглов, и они аппарируют прямо в Косой переулок.

Конечно, магазины закрыты, но зато работают заказы по мгновенной доставке для тех, кто не успел закупиться чем-то или просто не посчитал нужным. С волшебными бланками, выдвижными коробочками для галеонов и прочей магической техникой, которая сейчас очень кстати.

Выходя из дому, Снейп незаметно отправил елку, растущую на улице в кадке, в тот самый угол гостиной, который с утра был завален свертками и коробками. А еще так же незаметно поручил эльфу украсить ее ― только без гирлянд, разумеется, ― и еще дал несколько необычных поручений.

Оставив Поттера в Дырявом котле, который работает без выходных, и купив ему горячий чай с пирожным, чтоб не скучал, Снейп быстренько проходится по магазинам. Справившись за добрых полчаса, он забирает Поттера из паба, и они медленно идут по заснеженной дороге.

Этот странный ребенок радостно осматривает разнаряженный переулок, с удовольствием хрустя по снегу своими старыми ботинками, которые вот-вот ― и начнут просить каши. Снейп с нетерпением ждет момента, когда они вернутся, чтобы снова и снова наблюдать за его взглядом, который ― когда Поттер не следит за лицом ― меняется, оживляется, когда видит что-то интересное или красивое. И да, Снейп держит его за руку ― Поттер не возражает. Вроде бы. Он просто слишком увлечен и кажется забыл, с кем идет. Может именно сейчас он осознает, что дом, в который его вынужденно поселили на время, ничего общего не имеет с праздником, теплом и любовью?

Нет, он, кажется, слишком ошеломлен ― убеленными сказочными деревьями, светящимися забавными снеговиками на окнах, теми же гирляндами, которые, когда их в меру, вполне даже терпимые, и не думает ни о чем таком.

Зайдя в дом (интересно, Поттер заметил, что на двери теперь висит елочный венок с красными ягодами остролиста?), Снейп помогает ребенку раздеться. Тот молчит, видимо, перегруженный впечатлениями. А сколько их еще будет!

Снейп открывает дверь гостиной, откуда льется свет от зажженных свечей. Он сам немного обалдевает от того, как преобразилась гостиная. На елке висят большие елочные шары, каминная полка украшена свечами, венком из остролиста и рождественскими игрушками ― интересно, где старый эльф их достал?

Пока Снейп стоит в раздумьях, Поттер заходит и останавливается перед большой коробкой, обернутой красной блестящей бумагой, на которой сияют желтые звезды. Он замирает и безмолвно ахает.

― Профессор Снейп! ― зовет он. ― Кажется, вам кто-то прислал подарок… посмотрите, какой огромный!

Снейп, с трудом скрывая улыбку, подходит к нему и хмурит лоб.

― Так, так… очень странно, ― протягивает он. ― Кто бы это мог быть? Хм… кажется, догадываюсь.

Он вытаскивает из-под ленты, перевязывающей коробку, небольшую записку и протягивает ее Поттеру. Тот читает вслух: «Гарри Поттеру от профессора Снейпа».

― Так вышло, что мой подарок вам немного припоздал, ― откашлявшись, говорит Снейп в ответ на удивленный взгляд ребенка. Не будет же он объяснять, что… Да, иногда ложь действительно во благо, в отличие от жесткой ранящей правды. Которая, между прочим, правдой уже не является.

― Может, посмотрим, что там, а? ― снова вмешивается он, потому что этот несносный ребенок, кажется, вознамерился стоять столбом до второго пришествия. Поттер слегка кивает. О, он все еще не верит. Что ж, пора развеять все сомнения.

Снейп подводит его к дивану, а сам призывает тяжеленный коробок, который приплывает, как миленький, по воздуху, и опускается рядом. Снейп развязывает ленту, быстро обрывает обертку и снимает крышку.

Поттер смотрит на все богатство, которое внутри, и не смеет ни к чему притронуться.

― Нет… ― наконец, выдавливает он. ― Это слишком хорошо, чтобы… Вы, наверное, меня разыгрываете.

Снейп фыркает: где он, а где шутки! Но тут же становится серьезным:

― Но ты же меня не разыгрывал, правда? Может ты не знал, но вот это, ― он указывает на шарф, ― мой самый первый подарок на Рождество.

Снейп только что нечаянно выдал то, что не сказал бы никому. Но перед этим ребенком почему-то несложно быть открытым. Может потому, что Снейп по какой-то неведомой никому причине начал ему доверять?

При том, что он не доверяет даже себе.

― О, я не знал… ― шепчет Поттер. ― Это значит, что вы… что вам…

Он замолкает, видимо, пораженный догадкой, которая лежит на поверхности ― ведь Снейп ясно все сказал, как есть.

Скованными движениями, как робот, он вынимает несколько новеньких книжек, из которых «Квиддич сквозь века» точно должна ему понравиться, несколько пакетов с одеждой, а потом вдруг заливается слезами ― тихо, как взрослый. Это ожидаемо и не очень: Снейп не уверен, что причина его слез только в подарках от человека, от которого он с самого начала не ожидал ничего хорошего.

Снейп присаживается перед ним на корточки. Он не знает, как утешать детей. Он не помнит, что ожидал увидеть или услышать от людей, когда был в возрасте Поттера, к которым тогда еще был неравнодушен. Может, хотел, чтобы его обняли и сказали, что как раньше больше никогда не будет?

― Поттер… Гарри, ― неожиданно для себя мягко обращается он к нему. ― Гарри, послушай. Как раньше ― никогда больше не будет. Я обещаю.

Что еще? Ах да, обнять. С этим сложнее.

Он не уверен, что к нему, несуразному, угловатому, с плохим характером, кто-то захочет прислониться без ущерба для своего морального здоровья. Да и вообще, это должно быть как минимум приятно и комфортно.

― Знаешь, тут такие дела, ― начинает он, придерживая Пот… Гарри за руки. ― Ко мне этой ночью приходил Санта и кое-что рассказал.

Гарри даже плакать перестает. Его и без того большие глаза округляются от удивления.

― Он рассказал мне один небольшой секрет, ― продолжает Снейп, стараясь унять дрожь в голосе. ― В общем… я знаю, что ты написал в том письме, ― признается он, отведя взгляд. ― Санта считает, что я… могу тебе помочь. Могу исполнить твою мечту.

Лицо Гарри медленно заливает краска. Он смотрит в одну точку и каменеет.

― Я не знаю, как… ― начинает он и прислоняет руку ко рту, наверное, чтобы снова не заплакать. Снейп давит в себе желание вот прямо сейчас схватить его в охапку и прижать к себе. Так нельзя, так можно только напугать.

― Он так считает, понимаешь? ― говорит Снейп и ясно представляет себе Санту ― с белой длинной бородой, загадочными голубыми глазами, с волшебной палочкой в одной руке и пакетиком лимонных долек в другой. ― И… я тоже. ― Снейп задыхается от волнения. Ну почему ему настолько сложно сейчас говорить? Делать гадости ― так пожалуйста…

― Я, может, не самый лучший человек для тебя, и уж вряд ли меня можно назвать хорошим, ― продолжает он, почти физически ощущая, что все это бесполезно. Что его сейчас оттолкнут ― что ж, он готов ко всему. ― Я тебя ненавидел, в то время как ты этого никогда не заслуживал… Но я хочу все исправить, веришь? ― Он поднимает голову и почти не видит Гарри: волнения у него мутится перед глазами.

― Что… вы имеете в виду? ― заикаясь, спрашивает тот.

Снейп на секунду прикрывает глаза и глубоко вздыхает. А когда открывает ― он полон решимости.

― То, что я хочу стать для тебя этим человеком, о котором ты просил, ― говорит он. ― Я хочу забрать тебя от Дурслей, чтобы тебе никогда больше не было плохо. Чтобы тебе было тихо, спокойно и… счастливо.

Забрать ― а потом проклясть этих маглов. Ладно, ладно, он будет держать себя в руках. Он же теперь не один.

Или… все-таки один?

Миг ― который кажется вечностью, ― и этот несносный ребенок с громким всхлипом, который больше похож на вопль, бросается к нему и обхватывает за шею. Он утыкается лицом куда-то ему в волосы и отчаянно рыдает, будто это действительно то, о чем он втайне мечтал.

«Какие же эти Дурсли козлы», ― с чувством думает Снейп, поглаживая Гарри по спине, а потом неожиданно для себя целует его в лоб и вообще ведет себя так, словно быть нежным и заботливым для него в порядке вещей.

Этот несносный ребенок не хочет его отпускать, словно боится, что если разожмет руки, то все сказанные слова растворятся в воздухе и исчезнут. Снейп не торопит его. Он прижимает его к себе и шепчет на ушко разные глупости. Периодически с его губ срывается слово «прости», и это правильно, ведь Гарри есть за что его прощать.

А потом они садятся праздновать за стол, который ломится от рождественских блюд ― спасибо заботливому эльфу, который все устроил, как Снейп и просил. Это чтобы Гарри, наконец, узнал и решил, что из всего этого ему нравится больше всего. Тот самый Гарри, который все жмется к нему и не отходит, поэтому приходится сажать его на руки и почти кормить с ложечки.

Потом Снейп включает старенькое радио. Оно сегодня весь день передает одни рождественские гимны, от которых раньше его невыносимо тошнило, а теперь они приобрели для него совсем иной смысл…

Они, наконец, вместе рассматривают все подарки, лежащие в огромной коробке, обнаруживают среди них интересную настольную игру и садятся играть прямо на пол.

Как ни странно, периодически у Снейпа всплывают прежние мысли о мести. И как ни странно, он уверен, что ненавистному Поттеру уже сегодня отомстил. По-крупному так отомстил. Тому, который Джеймс. Потому что Гарри очень скоро сменит фамилию, и не будет принадлежать этой «славной старинной семье» больше никогда в жизни. Да он уже ей не принадлежит, просто потому что он ― другой.

Пусть когда-то его собственный отец разрушил веру во все доброе и научил ненавидеть. Пусть когда-то Джеймс посчитал, что Снейп ― лишний элемент общества и не должен был рождаться на свет. Когда-нибудь Снейп скажет своему сыну, что тот вернул ему все, что отняли другие. И что Гарри ― подарок, который он не заслуживал, но все же получил. Что он для него ― настоящий первый подарок на Рождество.