Сказка о настоящей принцессе и настоящем принце (гет)

В одном далёком королевстве, в давние сказочные времена, жили-были король и королева. Однажды летней ночью, когда бушевала гроза и сверкали молнии, у них родился сын — принц и наследник престола; при крещении дали младенцу множество длинных и красивых имён, но называть его стали просто Ральфом. Как известно, буря и гроза предвещают новорождённому будущее великое и великолепное; король счёл сие за доброе предзнаменование, а вот королеве оно не очень-то понравилось.

Но как бы там ни было, а принц Ральф рос и хорошел не по дням, а по часам. Всем взял юный принц: был он красив, и ловок, и статен, и успевал по всем наукам, какие только преподавали ему лучшие учителя их маленького, но процветающего королевства.

А королевство своё изъездил он вдоль и поперёк, и всюду подданные восхищались прекрасным принцем. Бывал он и в городах, бывал и в селениях — и на плодородной равнине, на берегах полноводных рек, и в горах, поросших лесом, где была такая замечательная охота. Любил он бывать и на морском берегу, среди рыбацких селений и укреплённых замков. Он сам умел ловить рыбу, управлять лодкой и кораблём, знал все морские легенды и пел морские песни не хуже всех жителей приморских мест.

Король и королева по праву гордились своим сыном.

— Наш Ральф, — говаривала королева, — прекрасный, почтительный сын. Как он благоразумен, какое у него доброе сердце! Я знаю, что он никогда не огорчит своей матери и всегда поступит так, чтобы моя душа была спокойна.

Но король в таких случаях редко отвечал ей. Он хмурился, начинал напевать себе под нос любимый марш и ходил из угла в угол по комнате. И если принц попадался в такой момент отцу под руку, то приходилось ему несладко.

Но когда Ральф гарцевал на своём любимом белом скакуне в блестящем мундире, или нёсся по лесным тропкам на охоте, или же раз за разом побеждал лучшего своего учителя фехтования, известного тем, что он никогда не поддавался знатным особам и не льстил своим высокопоставленным ученикам... вот тогда король с улыбкою хлопал себя по колену и восклицал:

— Вот так держать! Ай да молодец! Ничего, Ральф, из тебя ещё выйдет толк!

Так шли годы. И вот пришло время выбирать принцу Ральфу невесту. Сам он был настоящий принц, и решено было подыскать ему самую настоящую принцессу.

Королева собралась было устроить бал и пригласить на него всех-всех-всех принцесс из соседних государств и даже из самых дальних стран, чтобы мудрые родители могли устроить смотрины и выбрать для своего сына самую лучшую партию. Королева уже продумывала текст пригласительных писем, меню для роскошного пира, и только никак не могла решить, какими цветами украсить бальную залу королевского дворца. К тому же ей пришло в голову, что фасад дворца так же нуждается в украшении и подновлении, а парк с фонтанами и симметричными клумбами несколько старомоден, так что следовало бы пригласить архитектора и придать своему жилищу более подходящий вид. И даже набросала примерный план изменений.

Но тут король взбунтовался.

— Что ты, дорогая моя, — сказал он, — этак нам не хватит королевской казны! И праздничные украшения, и подновления, и парк! И потом, позвольте узнать, где же нам разместить принцесс со всего света? Ведь они, чай, приедут с огромной свитой, с дюжинами сундуков с платьями и всякими финтифлюшками! Нет-нет, августейшая супруга, я ещё не рехнулся и революции не желаю!

Королева не на шутку рассердилась, ведь она так мечтала о великолепном празднике и обновлении дворца с парком! Даже покраснела от злости так, что это было заметно сквозь толстый слой пудры.

— И что ж ты предлагаешь, этакий ты скупердяй? — спросила она. — Как же нам по-твоему выбрать для нашего сына достойную невесту?

— На-ам? — протянул король и задумчиво потёр подбородок. — А пусть-ка он сам себе невесту выберет. Пускай поедет по разным странам, заодно мир посмотрит, поучится, поумнеет.

— Ральф? Поедет? Сам? Один?

— Ну, не один, дадим ему достойную свиту.

— Вот теперь, муженёк, ты точно рехнулся! — воскликнула королева. — Не бывать этому, не бывать! Никогда наш Ральф так не сделает! Вот ещё — много чести! Нет уж, пускай к нам невесты едут, а не наш сын будет мотаться по дорогам туда-сюда!

Однако здесь королева ошиблась. Мысль о путешествии привела принца Ральфа в восторг, и впервые за свою недолгую жизнь он не исполнил желания своей почтенной матушки. Обещавшись писать родителям как можно чаще, наилучшим образом выполнить все дипломатические поручения и не уронить чести королевского дома, Ральф отправился в путешествие. Он стоял на палубе корабля, смотрел, как удаляется, бледнеет и тает в дымке родной берег, и ему казалось, что за спиной у него расправляются большие, сильные крылья.

* * *

Немало времени пролетело с тех пор, как принц Ральф отправился в путешествие. Много он повидал за это время. Король и королева положительно надоели всем своим придворным, зачитывая без конца отрывки из писем сына с описаниями чудес природы и искусства, какие он наблюдал в чужих краях. Но что касается цели его путешествия — её он так и не достиг. Когда Ральф представлял себе, как торжествующе матушка смотрит на отца, получая очередное послание, где сын признавался, что не выбрал ещё себе невесты... в такие мгновенья принц готов был сделать предложение первой встречной принцессе и покончить с этим, наконец! Однако здравый смысл подсказывал ему, что таким образом всё вовсе не закончится, а наоборот, только начнётся, и он не поддавался минутному порыву.

Признаться, многие принцессы ему нравились, да и он нравился многим принцессам. Но стоило ему только представить, как он ведёт одну из этих прекрасных девушек к венцу, и как они будут жить в их королевском дворце, и что скажет матушка-королева... как его начинали одолевать сомнения.

Вот, к примеру, принцесса Роксолана — владенья её отца не знали конца и края, как же она уживётся в крошечном королевстве Ральфа? Да станет разве гордая принцесса слушаться его матушку и угождать ей? Нет, смешно представить! А может, и вовсе не смешно. Даже страшно, пожалуй.

А принцесса Франсуаза, красивая, как фарфоровая статуэтка, и избалованная, как малое дитя? Танцевать с нею менуэт в богато иллюминированном саду было очень приятно, но, право слово, с нею только бальные разговоры и удаётся вести. И если даже королеве-матери понравилась бы такая хорошенькая, как куколка, невестка, то самому Ральфу её общество быстро прискучило. Да и потом, идеальная девица, в представлении королевы, должна быть воспитана в неге и довольстве, изящна и грациозна, но отнюдь не капризна и кокетлива сверх меры. А Франсуаза именно такая.

Ну, а принцесса Эмма? Принцу Рольфу очень понравилось её круглое румяное личико, а простые и здравые воззрения, какие она высказывала в разговоре, тоже пришлись ему по душе. Королевство её отца было ещё меньше, чем владения Рольфа. Эмма хозяйничала в старинном замке, не гнушаясь никакого занятия. Порою её можно было увидеть на птичьем дворе, где она кормила любимых уток и пёстрых кур; она сама пряла и ткала, вышивала красивые и яркие узоры на платьях, передниках и полотенцах, собирала приданое и подругам, и служанкам из замка. Она варила супы и готовила колбасы, пекла пироги и сушила яблоки. Трудно было вообразить Эмму танцующей менуэт, зато как весело было плясать с нею на лугу, среди нарядных поселян, восхваляющих добрую принцессу! Ральфу очень нравилась Эмма, но не было и речи о том, чтобы познакомить её с матушкой. Королева-мать и в страшном сне не могла себе представить, что бывают ещё такие принцессы! Крепко сбитая, коренастая, круглощёкая девица, похожая на крестьянскую дочь! С большими руками и ногами! В крестьянском наряде, который она именует "народным"... и который ей очень идёт, гораздо лучше, чем самые модные платья.

Так и покинул Рольф маленькое королевство, где жила принцесса-крестьяночка, от души надеясь, что там не станут по нём скучать. Это было бы очень печально.

И вот поехал принц дальше. Прибыл он в страну, соседствующую с его родным королевством — там, где пролегала горная гряда, проходила и государственная граница. Впрочем, столица находилась далеко от горных кряжей, ближе к синему морю. Рольф был в восхищении от великолепного, богатого города. Крепость с отличными укреплениями и новейшим вооружением, университет с роскошной библиотекой, красивые площади и улицы — всё живо занимало и восхищало его.

Здесь и встретился он с принцессой Сильвией. Она была хороша, как роза, пела, как соловей; танцевала же она так, словно у неё на туфельках были крошечные крылышки — так она была грациозна и легка. В разговоре с нею Ральф убедился, что она превосходно образованна и достаточно умна, чтобы уметь поддержать и беспечную бальную беседу, и увлекательный спор. Златокудрая и голубоглазая, она походила не то на эльфа, не то на ангела, но в её светлых глазах порою мелькал такой озорной и лукавый огонёк, а с розовых губ срывались такие дерзкие и остроумные ответы, что Ральф едва ли не терялся. И не мог отвести от неё глаз.

Впрочем, во время своего пребывания в прекрасном королевстве Ральфу нередко приходилось всё же отводить взгляд от милого личика принцессы Сильвии. Король Август, её отец, был очень рад гостю и краткие часы досуга тратил на то, чтобы похвастаться перед ним своими великолепными коллекциями редкостей, первым публичным музеем, открытым для посещения публики, и прочими чрезвычайно занимавшими его величество вещами. Ральфу пришлось внимательно осмотреть и галерею искусств, и следы древних поселений за пределами столицы, и восхититься диковинными скелетами найденных поблизости древних животных. Впрочем, на всех этих увлекательных экскурсиях присутствовала принцесса Сильвия. Она чувствовала себя как дома в тихих торжественных залах, с ловкостью серны взбиралась на высокие холмы и бесстрашно поднималась по ступенькам полуразрушенных древних башен, лишь для приличия слегка опираясь на руку принца Ральфа. Это были счастливейшие мгновения.

Иногда Сильвия улыбкой и взглядом просила принца проявить снисходительность к её отцу, а иногда — мягко останавливала короля, напоминая ему о том, что близится время обеда или наступает час, назначенный для других занятий. Бедный король Август беспрекословно слушался дочь.

— В иных обстоятельствах из моего отца вышел бы превосходный учёный муж, — однажды сказала Ральфу принцесса Сильвия, — а нынче ему остаётся лишь утешаться тем, что широкая образованность помогает ему править королевством, и он может покровительствовать наукам сколько душе угодно. Боюсь, его увлечённость иногда становится чрезмерной, но... исследования доставляют ему такую радость! Надеюсь, наши бесконечные достопримечательности ещё не слишком утомили вас?

Принц Ральф заверил Сильвию, что никогда ещё не проводил время так интересно. И эти слова были совершенно искренни — рядом с принцессой Сильвией даже обглоданные временем кости древних чудищ и едва заметные очертания давно исчезнувших селений обретали в его глазах необычайное очарование.

Дни летели, а Ральф и не замечал; о том, понравится ли принцесса Сильвия его матушке и соответствует ли она её представлениям об идеальной невестке, Ральф забыл и думать.

Наверно, в наказание за то, что принц перестал быть почтительным сыном и забыл о любящей матушке, она напомнила о себе самым грустным образом. Внезапно прибыл ко двору гонец и вручил Ральфу письмо, в котором сообщалось, что матушка его тяжко занемогла и просит сына приехать как можно скорее.

Ральф распечатал письмо в присутствии принцессы Сильвии. Они как раз гуляли по королевскому саду: Сильвия показывала гостю редкие заморские цветы. В отдалении за ними шла безмолвная, сонная придворная дама-дуэнья.

— Дурные вести? — сочувственно спросила принцесса Сильвия, увидев, как омрачилось лицо Ральфа, пока он читал письмо.

— Матушка занемогла, и я немедленно должен ехать, — вздохнул Ральф, чувствуя, что расстаться с Сильвией для него будет очень грустно. А будет ли она о нём грустить? И — тут он наконец вспомнил — понравится ли красавица Сильвия его матушке? По сравнению с Эммой она была хрупким и утончённым существом; однако её любовь к верховой езде, остроумие и живость... но ведь именно эти черты характера принцессы очаровывали Ральфа.

Но не время было предаваться сомнениям. Не чая застать матушку в живых, Ральф отправился домой, напутствуемый добрыми пожеланиями Сильвии и её отца-короля. Матери у неё не было: королева умерла, когда принцессе было десять лет. Она отлично помнила свою дорогую матушку и, кажется, особенно сильно сочувствовала Ральфу по той причине, что уже перенесла горе, какое ему ещё предстояло пережить.

Тот миг, когда она с тёплым и искренним участием пожала ему руку, прощаясь, навеки запечатлелся в его памяти и поддерживал на протяжении всей дороги, полной тревог.

* * *

Взволнованный и встревоженный, принц Ральф прибыл домой. Он был немало удивлён пышной и торжественной встречей, которую устроили ему жители столицы: разве есть кому-либо дело до маршей и фейерверков, когда королева опасно больна?

Впрочем, во дворце король и придворный лекарь быстро успокоили принца: его матушка была уже вне опасности и стремительно шла на поправку. Тем не менее встреча матери и сына была очень трогательна.

— Значит, ты так и не нашёл себе невесту? — спросила королева вскоре.

— Ещё думаю над этим, матушка.

— В соседнем королевстве ты видел принцессу Сильвию. Какова она тебе показалась?

— Очень хороша, матушка. Она красива, умна, образованна. У неё живой нрав, и в её обществе никогда не будет скучно. При этом у неё очень доброе сердце. Видели бы вы, с какой заботой и тревогой расспрашивала она о вас! Я уже послал гонца с вестями о том, что вам лучше.

Королева усмехнулась.

— И что же, как ты полагаешь, Ральф — настоящая ли она принцесса?

— Думаю, что да, матушка.

— Он думает! — фыркнула королева и принялась играть расписной коробочкой от лекарств. Эти коробочки были очень красивы, и королева собрала целую коллекцию. Сама она почти никогда не болела, но все придворные несли ей эти коробочки и доставали их, где только могли.

Принц Ральф внимательно глядел на свою почтенную матушку — так долго и внимательно, что она это заметила.

— Фи, Ральф, — воскликнула она, — ты совсем как твой отец, никуда не годные манеры! Стоишь и чешешь подбородок, ну точь-в-точь как он! Как ты стал на него похож! Ещё начни напевать этот ужасный марш — чтобы уж совсем расстроить мои бедные нервы!

Ральф быстро спрятал руки за спину и отошёл к окну. Он вдруг задумался: а что бы сказала принцесса Сильвия, если бы увидела его сейчас? Ой-ой! Впрочем, если представить, что сказала бы принцесса Роксолана... Ладно, что бы там не говорила гордая и прямая Роксолана, но... Сильвия! С её насмешливыми взглядами и понимающими улыбками!

* * *

Шли дни, королева постепенно поправлялась, а Ральф думал о том, что пора ему отправиться обратно в соседнее королевство. Но стоило ему заговорить об этом, как королеве становилось хуже, и в конце концов у принца зашевелились в душе какие-то нехорошие подозрения, совсем не подобающие почтительному и любящему сыну. Однажды он поймал себя на том, что начинает напевать старинный марш, точь-в-точь как отец!

Однажды ночью Ральф долго не мог сомкнуть глаз. Вертелся в роскошной постели, как уж на сковороде, всё думал о принцессах, своих матушке и батюшке, а так же о будущей женитьбе. Наконец он заснул, и ему приснилось, что сотни коробочек из-под лекарств с портретами принцесс на крышечках обрушились на него и засыпали с головою.

Проснулся принц от грохота и яркого света. За окном бушевала такая гроза, какой он давно уже не видел. Молнии так и сверкали, а гром гремел — ух! Принц вскочил с постели и подбежал к окну, любуясь великолепной бурей. Во время одной из вспышек двор так ярко осветился, что принц разглядел у парадного подъезда какую-то фигурку, закутанную в длинный плащ. И кого это несёт в такую непогоду?

Ральф торопливо закутался в шлафрок, на его стройной фигуре напоминавший плащ героя старинной легенды, сунул ноги в ночные туфли, зажёг свечу в подсвечнике и позвал прислугу.

Когда же принц прошествовал по коридору и добрался до полуосвещённого холла, его глазам предстало необыкновенное зрелище.

Посреди холла, прямо на мраморном полу, стояла та самая фигурка. Вода текла с неё ручьями. Разбитые туфли насквозь промокли. Фигурка откинула с головы капюшон, и в колеблющемся свете свечей в руках прислуги показалось бледное девичье личико с синими от холода губами и красными щеками. Золотистые её волосы потемнели от воды, причёска рассыпалась, и длинные пряди прилипли к щекам незнакомки.

Полно, незнакомки ли?

— Принцесса Сильвия! — воскликнул Ральф и подбежал к ней, поскальзываясь на тщательно натёртом полу. Если бы у Сильвии был не такой замёрзший и жалкий вид, принцу стало бы очень смешно: он едва не простёрся ниц перед прекрасной девой! Ух, в другое время Сильвия посмеялась бы вволю!

— Это принцесса? — изумился король, который находился тут же.

— Это её высочество принцесса Сильвия! — подтвердил Ральф, а сама принцесса только и смогла, что кивнуть: у неё зуб на зуб не попадал от холода.

— Надо же! — только и развёл руками король.

Между тем принц дёрнул за сонетку, спрятанную в пышных драпировках, созывая прислугу.

— Проводите её высочество в гостевую спальню и проследите, чтобы ей было доставлено всё необходимое! Да разбудите королевского лекаря! Правда ведь, батюшка? — опомнился Ральф, когда служанки уже увели Сильвию.

— Правда, правда... — усмехнулся король.

Между тем королева, потревоженная шумом, поднялась с постели, кликнула служанку, чтоб та помогла ей одеться, и выплыла в коридор.

— Как, матушка! — воскликнул Ральф. — Как неосторожно с вашей стороны! Ведь вы не совсем ещё здоровы...

— Довольно. Что я слышала? Горничной Элле — я видела её сейчас — приснился какой-то глупый сон, будто принцесса Сильвия находится в этих стенах. Будто она пришла пешком... какая нелепость!

— Однако, дорогая моя, сие истинная правда, — отвечал король.

— Да, матушка. Принцесса Сильвия здесь, в лучшей гостевой комнате...

— Вы все с ума посходили! — пожала полными плечами королева и поплыла в сторону гостевых спален. Принц Ральф двинулся было за нею, но отец, хохотнув, поймал его за полу шлафрока. Сообразив, что принцесса Сильвия сейчас никак не могла бы его принять, и ему придётся оставить её один на один с королевой, Ральф сердито махнул рукой и зашагал к себе, чуть не оставив в руках короля обрывок ткани.

* * *

Между тем принцесса Сильвия — ибо это была она — сидела в кресле в гостевой спальне. На ней была сорочка, которую ей любезно одолжила одна из горничных; влажные волосы принцессы были закутаны в полотенце, а изящные, стройные ножки стояли в тазу с горячей водой. Сильвия пила тёплый бульон из большой фарфоровой чашки, обхватив её своими тоненькими пальчиками, которые уже почти совсем согрелись.

Надо сказать, что даже в таком виде Сильвия отнюдь не выглядела дурнушкой и оставалась принцессой. Её завёрнутая в полотенце голова была запрокинута назад так горделиво, будто была увенчана короной.

Горничная Элла доложила о приходе королевы, и едва служанка успела договорить, как в комнату вошла сама владелица дворца и матушка принца Ральфа. Величавым жестом она разрешила принцессе не подниматься с кресла. "Что ж, делать реверанс, стоя в тазу, было бы неловко!" — подумала Сильвия и сдержала улыбку. Впрочем, ей, бедняжке, было не до веселья.

— Как я рада видеть вас в добром здравии, ваше величество, — произнесла принцесса после необходимых приветствий.

— И я надеюсь, что нынешнее приключение не скажется на вашем здоровье, — ответила королева, — но позвольте спросить, как вы, наследная принцесса, оказались здесь одна, в грозу, в столь неприличном виде?

— К сожалению, как бы глубоко не уважала я ваше величество, я не в силах дать ответ на этот вопрос.

— Вот как! И вы всё же настаиваете, что вы — принцесса Сильвия?

— Ваш сын узнал меня, ваше величество.

И тогда королева решила проверить, настоящая ли перед нею принцесса. Она самолично спустилась на кухню, выбрала там отборную сушёную горошину и подложила её под пышные слои толстых матрасов и перин, которые прислуга укладывала на постель принцессе.

Наконец бедная девушка легла в постель; Элла погасила свечу и пожелала гостье спокойной ночи.

К утру гроза утихла. Никто в королевском семействе не ожидал, что Сильвия проснётся к завтраку, однако она оказалась ранней пташкой. Утром девушка спустилась в королевскую столовую, одетая в одолженные служанками вещи — её собственные платье, чулки и туфли оставалось только выбросить.

Принц Ральф, король и королева едва ли не в один голос осведомились о том, как она почивала.

— Ах, ваше величество, я не могла сомкнуть глаз... — вздохнула девушка, и королева решительно кивнула, тряхнув двойным подбородком: она убедилась в том, что перед нею — самая настоящая принцесса! Ведь лишь королевская дочь может быть такой изнеженной, чтобы ощутить под слоем матрасов и перин крошечную горошину!

После завтрака принц Ральф и принцесса Сильвия прогуливались по парку. Садовники уже привели в порядок центральные дорожки, убрали ветки, обломанные бурей. Цветники по-прежнему восхищали яркостью красок. И только в конце парка лежал огромный старый дуб: его поразила молния.

— Дорогая принцесса Сильвия, — сказал принц Ральф, — вы прекрасней всех принцесс на свете, и я вас люблю. Выйдете ли вы за меня замуж?

Сильвия бросила на него внимательный взгляд из-под ресниц и грустно улыбнулась.

— Ваша матушка одобрила сие намерение?

Принц Ральф от удивления остановился и замолчал, хлопая глазами.

— Но, принцесса Сильвия, я ведь спросил вас, одобряете ли вы...

Сильвия задумчиво посмотрела на куст бледно-розовых роз, мимо которого они проходили, и коснулась рукою маленького бутона.

— Вы не знаете, о чём просите, — произнесла она медленно, — ведь я могу выйти замуж только за настоящего принца.

— Так проверьте меня, принцесса Сильвия! — ничуть не смутившись, предложил Ральф. Ибо он был уверен, что он — самый настоящий принц на свете.

— К сожалению, проверять вас придётся не мне. Если вы, конечно, согласитесь.

— Всё, что угодно! — с чувством воскликнул Ральф, приложив руку к сердцу.

Принцесса грустно взглянула на него своими синими глазами и вздохнула:

— Дорогой принц Ральф, не обещайте ничего заранее. Это дурная привычка, и она может принести вам несчастье. Вы ведь не спросили ещё меня, как я здесь оказалась.

— А вы можете рассказать мне, принцесса Сильвия?

— Да, я могу рассказать именно вам, но после — после я вынуждена буду исчезнуть.

— Исчезнуть? Как исчезнуть? Куда?

— Тише, принц, позвольте рассказать вам всё по порядку.

Сильвия остановилась, прищуриваясь и будто собираясь с мыслями.

— После того, как вы уехали, в наш дворец явился один гость. И был это Жильбер из Горного замка, — начала она свой рассказ, — многие думают, что Жильбера и его замка не существует вовсе, однако я видела его и говорила с ним, как вот сейчас с вами. Возможно, власть его над людьми и стихиями даже больше, чем рассказывают легенды. Он великий маг и волшебник, и в его воле смести наше королевство с лица земли одним мановением руки. Семьсот лет назад Жильбер оказал нашему роду услугу — спас от смерти короля Этельреда Храброго, которого враги не могли победить в бою и решили отравить колдовской отравой...

Ральф кивнул — на уроках истории да во время экскурсий по галереям с портретами предков он кое-что слышал об этом Этельреде Храбром. Вот только про отравление и спасение при помощи колдовства не рассказывали ни книги, ни сведущие люди.

— В благодарность за спасение Этельред пообещал Жильберу — вот как вы сейчас! — всё, что угодно, — продолжила свой рассказ Сильвия, — и Жильбер пожелал жениться на принцессе и вместе с её рукой получить право наследовать корону. Этельред счёл, что это уж слишком, ибо роду Жильбер самого низкого, да и в те отдалённые времена уже был, кажется, старым и некрасивым. К тому же единственная дочь Этельреда была уже помолвлена с принцем Юлианом... она любила его, как и... — тут Сильвия запнулась и очаровательно покраснела.

Ральф поглядел на неё с такой надеждой, и так нежно и осторожно взял её за руку, что Сильвия едва не забыла, о чём вела рассказ. Но воцарившаяся в солнечном парке тишина — птицы вдруг перестали петь, и даже вода в фонтанах журчала будто тише, — заставила её опомниться.

— Но Жильбер всё же не отчаивался завоевать принцессу. Но король-отец ответил колдуну, что пока он добьётся согласия на брак с принцессой, пройдёт семьсот лет. Он, верно, хотел подшутить над Жильбером, а тот был не так прост. Ведь Жильбер не только великий колдун, а ещё и вампир вдобавок, и семьсот лет для него — что семь недель! Он поймал Этельреда на слове и обещал вернуться за невестой в положенный срок. С тех пор над нашим родом довлело проклятие: или принцесса — то есть я — выйдет за него замуж, или он изничтожит наше королевство.

Ральф слушал Сильвию, затаив дыхание и сжимая руки в кулаки.

— Да будь он хоть тысячу раз вампир, маг и волшебник, но я из него дух вышибу!

Сильвия вновь грустно вздохнула.

— Он очень силён и могуществен. Но моя крёстная Адальмина... Вы помните нашу придворную фею Адальмину?

Разумеется, принц Ральф помнил эту элегантную даму в лиловых шелках, с негромким мелодичным голосом и мягкой улыбкой. И хотя в присутствии Ральфа фея Адальмина не сотворила даже самого крошечного волшебства, он почему-то не сомневался — сила в её маленьких изящных руках сосредоточена немалая.

— Моя крёстная изучила все старинные записи и заклинания и нашла брешь в броне Жильбера. Если за меня вступится настоящий принц, если он поедет в горы и найдёт там Горный замок, вызовет Жильбера на поединок и победит его — тогда спадут чары, и Жильбер вынужден будет отступить. Если же нет...

— Никакого "если же...", — прервал её принц Ральф, — я немедля отправлюсь и покажу этому наглецу, где раки зимуют.

— Не так-то это просто, принц Ральф. Когда Адальмина рассказала об этом, Жильбер расхохотался и заявил, что не найдётся на свете никого, кто мог бы соревноваться с ним; и тогда мой отец назвал ваше имя, Ральф. Но у меня, — продолжила Сильвия, не глядя на своего взволнованного слушателя, — появился другой план. Я сказала: а если мой отец отречётся от меня, или я отрекусь от своего имени и наследства? Тогда не будет принцессы в нашем роду, и некого будет брать в жёны Жильберу! Он расхохотался — знали бы вы, как мерзко он хохочет! — и заявил, что если во дворце принца Ральфа меня примут беглянкой и бродяжкой... словом, остальное вы знаете. Скоро буря налетит вновь и унесёт меня. И зачем, зачем я рассказала вам! Лучше мне умереть, чем... — и принцесса Сильвия закрыла лицо руками.

Не успел принц Ральф произнести что-нибудь в ответ, как на притихший было парк налетела буря. Сгустились тучи, засверкали молнии, и бедную принцессу Сильвию унёс ветер — будто она была осенним листиком или лепестком розы.

* * *

Стоило её величеству королеве услышать, что принц Ральф собрался ехать в горы, как она схватилась за сердце, пошатнулась и упала без чувств — надо сказать, очень ловко упала, прямо в кресло, только золочёные ножки жалобно скрипнули.

Придворные дамы и горничные суетились вокруг королевы, подавали ей нюхательные соли и глядели на принца с укоризной — ну что за небылицы он рассказывает о том, что принцессу Сильвию унёс ветер, а соседнему королевству угрожает злой колдун? Между тем как король и принц поглядели друг на друга поверх колышущихся чепцов, локонов и кружевных наколок. Принц Ральф вздёрнул подбородок кверху и скрестил руки на груди. Король опустил голову, сцепил руки за спиною и принялся насвистывать себе под нос свой любимый марш.

Как ни причитала королева, как ни приказывала — всё оказалось тщетно. Когда она наконец огляделась, принца уж не было в зале. Он обстоятельно собирался в дорогу. Когда же его вызвали к матери, он вошёл в её покои, лихо позвякивая шпорами и подбирая полы дорожного плаща, чтоб не смахнуть расставленные на низких столиках безделушки.

— Ваше благословение, дорогая матушка, будет охранять меня в дороге, — заявил он, — я знаю ваше доброе сердце, и знаю, как вы дорожите честью нашего королевства...

Но не тут-то было! Напрасно Ральф подбирался к королеве-матери со сладкими речами, напрасно надеялся её улестить. Не так-то уж она была проста! С тех самых пор, как Ральф с радостью согласился самостоятельно отправиться на поиски невесты, он не слышал столько обвинений, попрёков да уверений, что он-де сведёт матушку в могилу.

Но тут открылась другая дверь, и в раззолоченные покои королевы вошёл её супруг-король.

— Полно, дражайшая супруга, — сказал он, — хватит. Коли ты не хочешь дать Ральфу материнское благословение, так я дам благословение отцовское. Может, ты и сомневаешься, что наш сын — настоящий принц, а вот я ни капельки не сомневаюсь.

Королева так и застыла с раскрытым ртом. Но делать было нечего — принц Ральф поцеловал её пухлую руку, с чувством обнял отца и отправился в путь.

* * *

Как на крыльях скакал принц Ральф к границе королевства, к гряде высоких гор, покрытых густыми лесами, и во всех селеньях неслись ему вслед благословения и пожелания удачи. Ведь в королевстве все от мала до велика любили своего доброго принца.

И вот над его головой сомкнулись переплетённые ветви старых деревьев, вековых дубов да зелёных елей.

— Берегись, принц Ральф! Берегись! — неслись со всех сторон неведомые голоса. — Повороти назад, пока не поздно!

Тревожно шуршала листва, тяжко вздыхал ветер меж верхушек высоких елей.

Но принц продолжал свой путь.

Всё сильней и сильней смыкались над его головою еловые лапы. Колючие кустарники тянули в нему свои ветви — будто были живыми существами, желающими схватить его и исколоть до смерти.

Зловеще каркали чёрные во́роны, вились где-то высоко над головой.

Ральф выхватил из-за пояса топорик и принялся рубить ветви; на месте срубленных тут же вырастали новые, будто головы у трёхголового чудища из сказки. И когда принц совсем умаялся, лес вдруг расступился перед ним, точно присмирел и признал своё поражение.

— Вот так-то! — засмеялся принц, и его смех разлетелся над тёмным и мрачным лесом весёлым, торжествующим эхом.

* * *

Это эхо летело, летело — и наконец добралось до высокой башни Горного замка, где тосковала в заточении принцесса Сильвия. Притихшая, задумчивая, сидела она у окна и хмурила тонкие брови.

Напрасно являлся перед нею колдун Жильбер, напрасно заводил с нею беседы и обещал величие и богатство, власть и могущество. Наконец колдун предпринял попытку зайти с другого фланга. Театральным жестом завернул он свою сухопарую фигуру в складки чёрного плаща с алой, как кровь, подкладкой — и вышел на середину комнаты.

— Взгляните на меня, ваше высочество, — восклицал Жильбер, подбоченясь перед запылённым зеркалом, — я ведь ещё хоть куда! Неужто вы не различаете в моём облике загадочного тёмного обаяния? Разве моя мужественная красота, опыт и ум, — тут он клацнул некстати вампирскими клыками, — не привлекательней для такой разумной девицы, как вы...

Сильвия невольно фыркнула, хотя очень старалась сделать вид, будто не слушает Жильбера вовсе. Но тот не обратил на это крайне невежливое фырканье никакого внимания.

— Разве умный, могущественный колдун, обладающий таинственными знаниями... то есть тайными знаниями... разве я не лучшая партия для вас, чем этот глупый смазливый мальчишка? Ну, что у него есть? Прямой, как палка, понятный, как дважды два, абсолютно скучный принц! А вот со мной вы никогда-а не соскучитесь...

Синие очи Сильвии вспыхнули было гневом, но гнев тут же погас, сменившись отблеском прежнего лукавого огонька.

— Пожалуй, и не соскучишься, — признала она, — вы точь-в-точь как мой любимый попугайчик, когда вертится перед зеркальцем: "Рич-чи кр-расавец!" — и Сильвия довольно верно изобразила скрипучий голосок забавной птицы.

— Дер-рзкая девчонка! — пророкотал Жильбер. — Превр-ращу тебя в ур-родливую лягушку! В паучиху!

Сильвия окинула его скучающим взглядом и неторопливо отвернулась к окну. Ведь она была самая настоящая принцесса и превосходно умела владеть собой.

Жильбер вздохнул и с печальным, утомлённым видом опустился в ближайшее кресло, подняв облачко пыли.

Сильвия сморщила носик и демонстративно закашлялась.

— Если вы такой великий колдун, — сказала она, — то почему магия не поможет вам поддержать здесь порядок? Грязь, пыль, паутина! Фе! Как вам не противно!

Жильбер долго и значительно молчал, задумчиво потирая подбородок мертвенно-бледными пальцами.

— Я отвечу вам, — начал он глухим и скорбным голосом, — я вам отвечу правду, хоть вы мне и не поверите...

Между тем Сильвия уж перестала ждать ответа на свой праздный вопрос и даже вздрогнула, когда он заговорил.

— Вы мне не поверите. Но когда-то я любил и мечтал, что в этом замке будет хозяйничать одна принцесса... но её отказ поверг меня в бездну отчаяния, и всё мне стало безразлично... моё сердце было глубоко уязвлено, ранено её высокомерным пренебрежением и неблагодарностью...

— Вы забываетесь, — холодно прервала его Сильвия, — я не потерплю, чтобы в моём присутствии... столь непочтительно отзывались о моей пра... родственнице. Насколько мне известно, дочь короля Этельреда была уже помолвлена, когда вы потребовали этого невозможного брака.

— Насколько вам известно... — вздохнул Жильбер.

— А разве это не так? — переспросила Сильвия, пристально глядя на колдуна. — Разве она не была помолвлена и влюблена в своего жениха?

Жильбер отвёл глаза. Надо сказать, глазищи у него были красные, точно он читал всю ночь при свечах или рыдал в три ручья.

— Но я любил её сильнее!

— А-а, — протянула Сильвия и вновь отвернулась к окну, — ясно.

— К тому же я излечил её отца, и было неблагодарно... это правда, как бы вам это не нравилось! Вам не нравится, когда говорят правду?

— А по-моему, с вашей стороны было очень низко воспользоваться великодушием больного человека и шантажировать бедную девушку! Вот вам правда.

— Вы восхитительны, — внезапно воскликнул Жильбер, — вы прелестны. У вас есть характер. Ваш светлый, чистый и сильный дух мог бы поднять из бездны мою израненную, измученную душу... Как! Вы смеётесь! Бессердечное существо! Но я не верю...

— Да уж, в вашем обществе скучать не приходится, — сказала Сильвия, — теперь вы похожи на высокопарного героя одной пьесы... как же... забыла! Неважно. Ту пьесу так и не стали ставить в королевском театре, поскольку папенька и фея Адальмина сочли, что эта пьеса глупая и вредная для молодых умов.

— А вы всегда слушаетесь папеньку и Адальмину, — не то с сожалением, не то с осуждением проговорил Жильбер, — и не собираетесь жить своим умом. Но если бы вы подумали сами, возможно, вы бы увидели... увидели, что этот глупый мальчишка, этот принц в сияющих латах не достоин вас. О, он будет защищать вас, не спорю. Защитит от всего мира, от свободы, от знаний, запрёт в башне... да что вы на меня так смотрите?

Сильвия и впрямь глядела на него с любопытством, слегка вытянув шею.

— Да вот думаю: вам бревно в глазу не мешает?

Жильбер даже рот открыл, показывая длинные жёлтые зубы. Надо сказать, сохранился он плоховато. Даже если черты его лица когда-то были красивыми и правильными, то теперь бледная, сухая кожа, обтягивающая череп, производила если не пугающее, то жалкое впечатление. А прозрачный клок лёгких седых волос на макушке придавал ему сходство с птенцом, только что вылупившимся из яйца. Однако он действительно был величайшим волшебником, который мог повелевать стихиями, разрушать и созидать; но Сильвия уже устала его бояться.

— Между прочим, вы так и не ответили на мой вопрос: неужели ваша магия не способна справиться с пылью и грязью? — вновь спросила Сильвия. — Вы всё обещаете какие-то то ли тайные, то ли таинственные знания, а на такой простой вопрос ответить не можете.

— Я уже ответил вам, Сильвия.

— Принцесса Сильвия, — с нажимом произнесла она, но тут же грустно добавила: — что ж, от вас не стоит ждать уважения ни к принцессе, ни к бедной девушке... ведь вы держите меня в заточении.

— К этому меня вынудили обстоятельства. Но я с радостью исполню любое ваше желание... в разумных пределах, разумеется.

— И просить свободу — неразумно, — вздохнула Сильвия, — а вы можете научить меня превращаться в кого-нибудь? Всегда мечтала летать, как ласточка.

— Да ведь этому надо учиться долгие годы!

— А вы сами можете превратиться... в мышку, например? — продолжила принцесса с самым невинным видом. — Или в паучка?

Жильбер нахмурился, вновь картинно взмахнул плащом и расхохотался — противным каркающим смехом.

— Ну уж нет! Этак вы меня не проведёте!

Но тут голос Жильбера потонул в молодом торжествующем смехе принца Ральфа: волшебное лесное эхо донеслось до Горного замка и достигло ушей его обитателей. Сильвия вскочила на ноги и выглянула в окно, прижав к груди стиснутые руки. Ах, какая чудесная улыбка осветила её лицо!

Величайший злой колдун Жильбер глядел на неё с очень странным выражением. Если бы Сильвия обернулась и взглянула на него — она бы изрядно удивилась.

* * *

Ральф был самым настоящим принцем, поэтому он, конечно, нашёл дорогу в Горный замок. Высокое и мрачное строение высилось среди елей; камни его казались чёрными, а в окнах вспыхивали то и дело красные огоньки.

Чем ближе Ральф подъезжал к замку, тем сильней сгущались тучи; рокотал гром, и вспыхивали удивительные красные молнии.

— Берегись, берегись, отступись! — шептали неведомые голоса.

Ральф подъехал к воротам и заколотил в них со всей силы.

— Эй, колдун Жильбер, выбирайся немедля! Я, принц Ральф, вызываю тебя на поединок!

Ворота сами собою распахнулись, и Ральф вошёл в зал, освещённый красным светом факелов. Пыль и клочья старой паутины в таком освещении не так уж бросались в глаза, да Ральфу было и не до того: он увидел принцессу Сильвию, замершую на верхней ступеньке лестницы. Она ахнула и протянула к нему руки; но тут из темноты выступил сам владелец замка. Сейчас он уже не напоминал выпавшего из гнезда птенца: в походке его появилась лёгкость и уверенность, красные глаза сверкали кровожадным светом, а от улыбки вампира стыла в жилах кровь. Без долгих церемоний он обнажил шпагу, и в следующий миг они с Ральфом уже скрестили клинки. Красный отблеск упал на серебристую сталь — точно грозное предзнаменование: вот-вот прольётся чья-то кровь!

Принцесса Сильвия, до боли стиснув руки, беззвучно молилась за Ральфа и, как зачарованная, следила за поединком.

Оба противника были прекрасными фехтовальщиками; долго они будто танцевали страшный танец, не причиняя друг другу никакого вреда; Сильвии казалось, что она стоит на лестнице и ждёт исхода боя уже целую вечность — наверно, не меньше семисот лет!

Но вот наконец случилось долгожданное чудо: Жильбер упал! Распростёрся на полу во весь рост!

Ральф приставил кончик шпаги к его морщинистому горлу и приказал:

— Сдавайся!

— Сдаюсь, сдаюсь! — неожиданно покорно произнёс Жильбер.

— Сдаёшься, отказываешься от всяких притязаний на руку принцессы Сильвии и королевство её отца? Клянёшься не причинять вреда людям и соблюдать законы? — грозно вопрошал Ральф.

— Клянусь, клянусь. Смотрите, какие принцы пошли шустрые и осмотрительные... — вздохнул Жильбер. — Ладно, спектакль окончен...

— Спектакль?! — хором переспросили Ральф и Сильвия.

— Вы оба с блеском прошли испытания, — с улыбкой произнёс Жильбер, — пусть они и были не совсем... настоящие.

Стоило Ральфу убрать клинок, как Жильбер уселся на полу, с видимым удовольствием выплюнул вампирские клыки и щёлкнул пальцами. В мгновение ока он превратился из бледного красноглазого вампира в представительного господина с приятными чертами лица и лёгкой проседью в волосах.

Зал тоже мигом преобразился: свет факелов из угрожающе-красного стал тёплым жёлтым, в большом очаге загорелся огонь, пыль и грязь исчезли, а покуда принцесса Сильвия бежала к Ральфу по лестнице, её простое голубое платье превратилось в роскошный праздничный наряд. Ступеньки лестницы покрылись пушистым ковром, перила обвили цветочные гирлянды... впрочем, ни Сильвия, ни Ральф этого почти не заметили: в тот миг они видели только друг друга.

Злой колдун был повержен, а влюблённые встретились после недолгой, но жестокой разлуки.

Но это был вовсе конец их сказки.

* * *

После счастливого воссоединения Ральфу и Сильвии немало пришлось удивляться и даже возмущаться. Но они были до того переполнены радостью и восторгом, что были не в силах долго сердиться, а причины для этого были изрядные — ведь выяснилось, что похищение Сильвии и угрозы Жильбера были всего-навсего искусно разыгранным спектаклем! По воле самого короля! При участии феи-крёстной Адальмины!

Принцесса Сильвия была поражена и изумлена сверх меры.

— Папенька! Как вы могли?! Никак не ожидала этого от вас! Возмутительно! — такими словами приветствовала она короля-отца по возвращении в столицу. — И всю историю короля Этельреда вы выдумали! Поверить не могу!

— Но ведь всё завершилось благополучно, — оправдывался король, — и вы оба проявили себя более чем достойно!

— А всё-таки вы, папенька, редкостный, виртуозный обманщик и... и...

— Но ведь, понимаешь, — понизив голос, добавил король Август, — надобно было и проверить — является ли Ральф самым настоящим принцем? Ведь ты-то у меня самая настоящая принцесса!

— А вы, крёстная! От вас я ожидала и того менее… — продолжала сердитая Сильвия, обращаясь к фее Адальмине.

— Приказы короля не обсуждаются, дорогая принцесса, — отвечала фея, — но позвольте пожелать вам счастья.

Смягчившись, Сильвия позволила крёстной поцеловать её розовую щёчку, а затем обняла в свою воспитательницу и наставницу. Мир был восстановлен.

Вместе с принцем и принцессой прибыл в город и колдун Жильбер. На самом деле его звали Анри-Этьен Жильбер де Круа, и лет ему было вовсе не семьсот, а всего только сорок с хвостиком. Он был могущественный волшебник, который с юных лет вовсе не стремился к власти и славе, а напротив — бежал от них как от огня. Однако теперь он был вовсе не против задержаться при дворе, подле феи Адальмины.

Сильвия ничуть не сомневалась, что после их с Ральфом пышной и роскошной свадьбы в столице состоится ещё одно торжество, что свяжет двоих в высшей степени подходящих друг другу людей.

Итак, как только августейшие родители принца Ральфа прибыли в столицу, состоялась великолепная и весёлая свадьба. Затем, как водится, произошло несколько недоразумений, которые, впрочем, благополучно разрешились.

Дело было в том, что король Август, отец принцессы Сильвии, твёрдо решил отойти от дел и передать бразды правления зятю и дочери; таким образом, Ральф не вернулся в родные края, а остался в королевстве Сильвии. Его матушка долгое время была сердита, но в конце концов нашла утешение в постепенной переделке своего дворца и парка, на которые милостиво согласился её супруг.

Король Август вознёсся на вершины блаженства: его любимая дочь была счастлива в браке, зять оказался толковым и дельным правителем, а он сам мог посвятить себя изучению истории и географии. Дети лишь иногда обращались к нему за советом.

Можете не сомневаться: это история истинная! А если всё же сомневаетесь, загляните в музей короля Августа: он поместил туда и знаменитую горошину, на которой спала Сильвия, и шпаги, на которых бились Ральф с Жильбером, и свадебные костюмы принца и принцессы. Будьте уверены, эти диковинки оттуда никто не стащил: король охранял свои коллекции на совесть!