Брат будет помнить тебя (джен)

Колёса велосипеда скрежещут по разбитой дороге, солнце светит прямо в глаза. Рассвет — тёплый, весенний, ещё как будто по-холодному блёклый. Фалько едет мимо неказистых белых домишек с крышами, выкрашенными в какие попало цвета. Он едет к берегу залива, и скоро домишки сменяются прибрежной травой, вымокшей и снулой, прошлогодней.

Фалько не видит ни домишек, ни травы, ни даже сияющего залива впереди, и вовсе не потому, что в глаза ему светит солнце. Он смотрит назад, туда, куда в их мире лучше бы не оглядываться.

Там, далеко, Фалько десять, а Кольту — четырнадцать; Фалько всё ещё носит короткие детские штанишки, а Кольт — уже настоящую военную форму. Отец рад: его сын стал кандидатом в отряд воинов Марли, а значит, семья Грайс наконец-то сможет смыть с себя позор и забыть, что дядя Эрих состоял в революционной ячейке.

Фалько через год тоже предстоит пройти отбор в отряд, а пока брат возвращается домой на выходные, и они привычно едут кататься на велосипедах. Самый большой круг, который можно сделать в пределах гетто Либерио, занимает около двадцати минут, и всё это время вокруг маячат стены. Сейчас раннее утро, и за ними даже солнца не видно.

— Что за ними? — спрашивает Фалько.

— Мир, — отвечает Кольт, пожимая плечами. — Он не слишком отличается от того, что ты видишь здесь.

Фалько не унимается и всю прогулку достаёт Кольта вопросами, а тот терпеливо отвечает. Сейчас Фалько, правда, уже и не вспомнит, о чём он тогда расспрашивал. Да и не нужно это: их мир, прежде такой огромный, вновь сузился до размеров гетто, разве что стен теперь нет. Теперь город заканчивается, а дальше нет вообще ничего, лишь сожжённые пустоши, на которых даже спустя три года после Дрожи Земли едва пробивается трава.

Фалько вспоминает штурм крепости со звучным названием Слава. Ему двенадцать, а Кольту уже шестнадцать. Фалько теперь тоже носит грязно-белую военную форму, а Кольт — уже командир отряда. Не всех воинов Марли, нет. Только кандидатов — группы подростков, которые унаследуют титанов, когда пройдут отведённые нынешним воинам тринадцать лет.

Фалько лежит на такой же мёртвой, разбитой земле и смотрит на небо. В его голове нет ни единой мысли, только кровоточащая дыра. Кольт находит его и несёт до окопа сквозь дым и грохот.

Крепость марлийские войска тогда взяли, но Фалько почему-то не помнит деталей. Он помнит только, как Кольт напился в поезде вместе со старшими солдатами, когда они ехали домой.

Утро возвращения в Либерио, когда Кольта почти тащит на себе Райнер, а Фалько готов сгореть со стыда (даже не перед Райнером, которого происходящее, кажется, забавляет, а перед отцом и матерью), оказывается едва ли не последним их днём вместе. Фалько помнит, что между возвращением с войны и нападением на Либерио Дьяволов Парадиза есть промежуток в несколько дней, но у него была пробита голова и в ней мало что отложилось.

Следующее, что помнит Фалько, дирижабль Дьяволов, падающий замертво солдат (её звали Саша Блаус) и почти животный страх смерти. Так Фалько попадает на Парадиз, остров дьяволов.

Кольта он видит нескоро, а когда видит, им не поговорить даже. У Фалько снова рана на голове, а Кольт приходит в составе марлийского штурмового батальона. В крови Фалько — сыворотка, которая угрожает превратить его в титана. Не в воина, нет, просто в уродливое кровожадное чудовище.

Когда звучит условный сигнал, приводящий сыворотку в действие, Кольт обнимает Фалько. Превращение в титана всегда сопровождается взрывом, и они оба это знают.

— Твой старший брат всегда будет с тобой, — говорит Кольт и прижимает Фалько к себе ещё крепче.

Сейчас Фалько пятнадцать. Он больше не солдат — на руинах мира дети не воюют. Титанов больше нет. Есть городок у моря, белые домишки с кое-как покрашенными крышами и остров дьяволов где-то за горизонтом.

Фалько прислоняет велосипед к осыпающейся дамбе и идёт к воде, над которой сияет весеннее солнце.

Фалько пятнадцать, он почти ровесник Кольта.