Птичий друг (джен)

Приезд тёти Мардж — это как если бы в школе поставили четыре математики в один день и три физкультуры в довесок. Для задохли... непопулярного в школе Гарри именно такое сравнение было нагляднее всего. После повышенной дозы математики банда Большого Дэ точно бы взбесилась — баскетбольные мячи "случайно" оказывались бы в зоне поражения по имени Поттер.

Масштаб катастрофы от приезда тёти Мардж был ужасающ. А ведь она даже ему не тётя! Тётя — Петунья, дядя — Вернон, муж родной тёти, сестры мамы... мамы, которой Гарри никогда не видел, даже на фото! А кто такая Мардж? Сестра дяди Вернона, тётя кузена Дадли, но не его, однако все в один голос велели называть её тётя, и с уважением! Именно так! Откуда-то прорезывалась нотка фильма про итальянскую мафию.

Поттер вздохнул: нет, уж лучше пять, нет, десять математик, чем тётя Мардж и её бульдоги! Гарри ничего не имел против собачек. Совсем ничего. Но вот против их хозяйки... Та ведь их выдрессировала по-особому. Так, что бульдоги Мардж прекрасно дополняли любимое развлечение "Дидички" (так называла любимого и единственного племянника бездетная и незамужняя Мардж!) — охоту на Поттера. Кажется, у аристократов на охоту тоже с собаками ходили. Явно не с бульдогами, но это они Злыдня не видали!

Гарри поморщился, пятка фантомно чесалась с прошлого раза — тогда он успел запрыгнуть на дерево (словно кот какой — повезло!), но Злыдень успел схватить его за ботинок — хорошо, что тот выдержал.

Думаете, после этого дядя с тетей попросили гостью привязывать Злыдня получше? Как бы не так — только посмеялись. Это было обидно. А ещё больно. Больно пару часов сидеть на дереве — это вам не диван. А ещё страшно не удержаться и свалиться, пока там всё так же лютует этот адский пёс.

Ладно хоть лето было — Гарри не сильно промёрз. В этот раз тоже Мардж для визита выбрала июнь. Честно, Поттер, узнав за неделю о гостье, наведался в библиотеку — в читальный зал. Только не помогло это. То, что было про собак, — вообще не то, а что могло помочь заставить Злыдня его уважать (мечтать не вредно!), было во взрослом отделе.

Так что визит шёл по знакомому сценарию: лобызания Дадли в обе щеки (с учетом его размера, дело непростое), обнимания с Верноном, лёгкие придирки к Петунье, а затем десерт — перемывание костей несносному мальчишке и его маргиналам-родителям, что по пьяни разбились, оставив отпрыска приличным людям!

Гарри вздохнул. Это ужасно несправедливо, что о родителях он не слышал ничего, кроме плохого — пьянь, рвань, чуть ли не наркоманы, и Петунье повезло... с Верноном! Будто гвозди вколачивала. И не только Мардж.

А сердце не хотело верить. Оно не считало родственников хорошими людьми. Если те так на дух не переносили его маму с папой — может, те как раз и не такие плохие? Если отталкиваться от, как там учителя говорили, логики?

Хоть этим-то Гарри мог себя тешить... Слабой надеждой. Наравне с той, что однажды он вырастет и обязательно уедет... Навстречу свободе. Никто не будет его ругать почем зря и попрекать куском бекона. Никто. Но для этого надо было пережить новый визит Мардж...

Глядя на несущиеся ему навстречу мощные челюсти, он понял: задача непростая. Ещё и до дерева далеко. Гарри дико испугался: вот сейчас его настигнет Злыдень, и острые зубы разорвут плоть — может, и вовсе насмерть загрызёт... А никто и не расстроится. Может, только тётя, что помощника лишилась. От обиды свело душу — вот улететь бы от них всех птицей! Всё равно не нужен! Стать свободным — чтоб никакой пёс не достал, не обидел, злые слова не задели.

Чего Гарри точно не ожидал, что внезапно всё завращалось и рвануло ввысь, а потом... Поттер ахнул. У него никогда не было такого зрения! Будто в самый солнечный день и он только что с оптики, когда Петунья расщедрилась и очки ещё не пострадали от мяча... Всё чётко и... высоко над землёй! Гарри обомлел и чуть не упал камнем вниз, забыв махать... крыльями, отчего Злыдень едва не допрыгнул до мальчика-птицы.

Опомнившись, он замахал с утроенным усилием... и да, у него получилось — вскоре бульдог превратился в маленькую злобную точку, слабо тявкающую далеко внизу... Вскоре к точке-Злыдню присоединилась точка побольше, багрово-красная и с напоминавшими моржа усами.

— Чего разлаялся, Злыдень? — потянул бульдога в дом дядя Вернон. — Опять тебя этот проклятый мальчишка разозлил? Поттер! Смотри мне! Останешься без ужина! — и утопал в дом.

Гарри-птиц же неожиданно для себя разразился заливистой трелью, напоминавшей смех. Вот ведь что самое интересное: ему было ни капельки не страшно. Впервые в жизни ему было так легко и хорошо... Ну обратился он в птицу — ну и что? Не первая невероятная вещь с ним, зато самая классная и полезная! Он наконец-то свободен! И может улететь от родственников — всем: и Дурслям, и ему — от этого только лучше будет. А разбираться, как такое вообще возможно в их "совершенно нормальном мире", где таким глупостям, как чудеса, не место, будет потом. Подальше отсюда. Быть птичкой Гарри пока нравилось куда больше, чем подкинутым родственником. Он ещё раз радостно запел, на сердце было так хорошо, что его распирало от прилива сил, и взмыл в небеса... Всё равно куда, лишь бы подальше.

* * *

Джинни лежала на солнышке... Хорошо вокруг: птички поют (и то, что слышно их, а не крики братьев, что опять чего-то не поделили или просто затеяли, — уже чудо!), трава мягкая, земля прогрелась, мама тоже сюда не докричится звать помогать — специально скрылась чуть за Нору. Красота!

И младшая Уизли с удовольствием прикусила травинку, наблюдая за тем, как лениво ползут по синему небу белоснежно-белые кучерявые облака. Жизнь была прекрасна, если удавалось вот так вот вырваться и немного побыть наедине с природой. К этому располагала и деревенька, близ которой расположилась родная Нора, и орава братьев, что, вообще-то, Джинни нравились (да-да, даже тихий книжный червь Перси!), но порой их было слишком много (потому-то Перси и был так ценен! А ещё это он научил её читать, пока остальным было слишком некогда и имелось слишком много других, более важных дел!), настолько много, что младшая Уизли открыла для себя это местечко.

Метров восемьсот за Норой, ближе к лесу, чем к деревне, полянка, где по весне даже луговые цветы распускали свои бутончики... А ещё рядом бил ручей, чей звук её тоже радовал.

Мама пробовала ругаться, но тогда Джинни в следующий раз просто принесла ей охапку первоцветов — и та растаяла (и, кажется, немного растрогалась). Так что иногда младшая Уизли сюда сбегала и отдыхала. От родного шума и гама, от вечных споров за квиддич, от взрывов из комнаты близнецов, от выдворения гномов и маминого: "Джинни, детка, иди ко мне! Научу бытовым заклинаниям — держи мою палочку... Ты должна быть хорошей женой!"

Вообще колдовать ей нравилось, удручало только, что это были чары очистки картошки... или белья. Или переброса куриного помета на грядки. Да уж — это постоянное вбивание в голову "главное — удачно выйти замуж" набило оскомину. Джинни, вообще-то, и сама без какого-то мужика, пусть и самого расчудесного, планировала выйти в известные маги! Потому-то так и хотелось однажды взмыть на метлу и улететь подальше от маминых причитаний и ожиданий...

Во-первых, летать она очень любила, как и играть с братьями в мини-квиддич, а вот болтать про него — не очень. А во-вторых, было б любопытно долететь, скажем, до того секретного места, где жил Гарри Поттер, и посмотреть на него хоть глазочком! Об него убился страшный Сами-Знаете-Кто! Тот самый, что маминых братьев убил и ещё много-много взрослых и сильных магов. А годовалого Гарри не смог! Как? Значит, точно Гарри Поттер особенный и герой. Благодаря нему они живут хорошо, а Джинни отпускают сюда гулять...

А ещё Гарри Поттер казался ей несчастным. У него ведь убили и маму, и папу. И ни одного брата или сестры не было... Кто его растит? Этого никто не знал. Но вот Джинни было б очень грустно, если б она всегда одна была.

Уизли вздохнула и постаралась избавиться от горьких мыслей... Что бы она ни думала, найти Гарри Поттера нереально, пока он не поступит в Хогвартс. И хорошо — у Сами-Знаете-Кого, папа говорил, всё ещё оставались преданные фанаты... Но всё же немного жаль: ну где она — и где Гарри.

Впрочем, настроение Джинни несколько улучшилось, когда в птичьем пении она распознала подражание какой-то совершенно невероятной бодрой мелодии. Она была классная! Очень-очень! Ведуний немного напоминала. А главное — звук был совсем рядом... И Уизли прямо на коленках, рискуя не только запачкать, но и порвать штаны, поползла к источнику...

Под кустом дикого шиповника в теньке отдыхала крайне интересная птичка. Многоцветная, но туловищем рыжая, с черненьким хвостиком и краями оперения и с проблесками изящной яркой синевы... Это точно не сова и не ворона! И не скворец — для него слишком большая птичка. По размеру — голубь, но красивее, и пятно из оперения потемнее на лбу необычное — будто зигзаг... В этот самый момент птичка её заметила и петь прекратила, но и улетать не спешила, лишь смотрела внимательно.

— Привет, — осмелев, шепнула она. — Меня зовут Джинни Уизли, и я тебя не обижу. Ты очень красиво поешь, и мне стало любопытно...

Джинни могла поклясться, что птичка ей кивнула и стала себе преспокойно чистить перышки.

— Спасибо, — улыбнулась Уизли. — Я вот гораздо хуже пою, но тоже стараюсь...

Петь про полный котёл Джинни не стала б и под страхом смерти, наверное, а вот замурлыкать грустно-пронзительные "Зелёные рукава" она не посчитала зазорным. Птичка, на удивление, не улетела, а, дождавшись окончания, скопировала мотивчик... Остаток вечера Джинни и её новый друг пели весь её небогатый репертуар.

— Ты, наверное, пересмешник, — совсем разомлев, Уизли легонько провела ладошкой по телу подошедшей совсем близко птички. — Так хорошо повторяешь. Круче любого попугая!

— Гар-ри! — неожиданно важно щёлкнула клювом птица.

— Ты Гар-ри? — удивилась Джинни... — Очень приятно... Не знала, что ты мальчик!

Птиц издал что-то очень похожее на смех.

— Слушай, Гар-ри, а ты не хочешь пойти со мной? У меня есть совиное лакомство — червячки и семечки, — а ещё ночью, возможно, пойдет дождь... Переночуешь у меня в тепле! А потом, если тебе надо, улетишь. Кивни, если согласен? — и с замиранием сердца Джинни уставилась на пернатого друга. Когда тот кивнул, Уизли не сдержалась и завизжала от радости... А потом птиц сел ей на плечо, и они потопали в Нору, куда Джинни зашла с видом победительницы!

У семьи была сова Стрелка, у Перси — облезлая крыса, у Чарли с Биллом на двоих — одна сова Вельма, а у неё появился Гар-ри... Пусть даже тот на завтра улетит... Всё равно! Это круто. И пусть только попробуют сказать ей что про Гар-ри, Джинни тогда из дома уйдет. Плевать куда.

Однако ей ничего не сказали... Мама только, осмотрев Гар-ри, вынесла вердикт: "Сойка", и поставила в комнату Джинни поилку, папа покачал головой, но наколдовал насест, а вот братья просмеяли... дерзко заявив, что она совсем помешалась со своим Поттером, вон, птичку Гарри назвала! Джинни обиделась и не заметила, как Сойка удивленно вытаращила глаза... Впрочем, Гар-ри удивляло всё в их доме, даже самая мелкая магическая мелочь...

Но что самое главное, хоть Гар-ри на утро и улетел куда-то в предусмотрительно открытое окно, но быстро вернулся. И изъявил огромное желание полетать вместе с Джинни. Когда в её сойку чуть не попал квоффл, пущенный кем-то из близнецов, Джинни вспомнила о детской мечте стать валькирией...

В любом случае, постепенно она перестала бояться, что Гар-ри улетит или братья случайно снесут ему голову. Сойка прижился и даже пробовал разговаривать. Это было классно. Только вот папа вскоре принёс по секрету тревожные новости.

Гарри Поттер куда-то исчез из дома своих магловских родственников. Защита снята, и сам великий чародей Дамблдор крайне обеспокоен, Министерство пока не в курсе, но вот вся старая гвардия была поднята на поиски. И её папа тоже.

— Надеюсь, до него не добрались враги, — поделилась со своим Гар-ри Джинни, скармливая ему совиное печенье. — Это несправедливо! Он спас всех нас, а сам даже о магическом мире узнать не успел!

Сойка согласно ухнул. Он вообще был забавным — любил смотреть, как они играют в квиддич, слушать радио и даже сидел на ее плече, пока Джинни читала — она даже на всякий случай стала перелистывать помедленее, но тогда Гарри начинал возиться... Они неплохо жили.

С момента пропажи Гарри Поттера прошло три месяца, на дворе наступала осень, яркая, как волосы Джинни, и вот тогда к ним в гости пришли Лавгуды. Она иногда ходила в гости к Полумне, но Гар-ри с собой не брала. Ему, наверное, скучно б стало от женских глупостей и морщерогих кизляков... Ну и к тому же — Джинни было немного страшно, что сойка предпочтёт ей Лавгуд.

Лавгуды о чем-то общались с родителями, когда к ней на плечо спикировал Гар-ри и тут же оказался в центре внимания. Но вот дальнейшее не мог предугадать никто.

— У Гар-ри такие же мозгошмыги, как у человека! — задумчиво сказала Луна.

— И в самом деле. — Ксенофилиус заинтересованно придвинулся. — Джинни, можно я использую пару диагностических чар. Клянусь, твоему любимцу не повредит!

— Спросите у него самого. — Джинни надулась от гордости. — Гар-ри очень умный.

И сойка разрешил, а дальше... мистер Лавгуд вдруг побледнел и воскликнул:

— Мерлин, Артур, Молли, как вы могли не отличить анимага!

— Что? — мама с папой переполошились. А Джинни не могла понять — ани... кого?

Ксенофилиус внезапно взмахнул палочкой, целясь в Гар-ри, тот успел увернуться, и луч попал в Коросту... Крыса внезапно начала расти, но Джинни этого не видела, она бежала вместе с летевшим рядом Гарри к чуланчику с метлами — переждать, пока этот сумасшедший мистер Лавгуд не покинет Нору.

Путь им преградил сам Альбус Дамблдор, блестевший взглядом из-под стекл очков лучше любого маньяка...

— Джинни, твой Гар-ри — это Гарри Поттер, — пылко выдал он — и... Дамблдор, в отличие от Ксенофилиуса Лавгуда, не промазал. Пред Джинни предстал взлохмаченный черноволосый мальчишка в очках, магловской одежде и смущенно прячущий от неё зелёные глаза.

— Привет, — только и нашёлся Гарри, пока Джинни медленно садилась в кусты. А на барбекю вовсю вязали какого-то пухлого, облезлого вида мага...

История магического мира, может, и не перевернулась, но вот история Гарри Поттера — вполне.