Повод для счастья (гет)

Радость победы быстро сменилась невероятной усталостью. Ощущения были противоречивыми: с одной стороны, Гермионе хотелось отдохнуть где-нибудь в тишине и одиночестве и, чего уж душой кривить, тихонько поплакать, с другой — разделить скорбь с кем-нибудь близким и надежным, да и просто ощутить рядом тепло живого человека. Чего ей точно не хотелось — это оставаться дальше в Большом зале среди разрухи и мертвых тел.

Гарри исчез, но винить его было бы преступлением — ему досталось больше всех. Семейство Уизли было поглощено своим горем, не замечая ничего вокруг. Рядом с ними Гермиона быстро почувствовала себя лишней. Особенно после слов Рона, как ей повезло, что она никого не потеряла. Понятно, что он сказал не со зла, но если бы Рон произнес фразу немного иначе, без упрека, ей было бы намного легче, и она никуда бы не ушла. Конечно, с ее стороны эгоистично придираться в такой момент, но ведь она тоже человек и хочет понимания.

В поисках подходящего уголка погруженная в мрачные мысли Гермиона уходила дальше вглубь замка и через некоторое время забрела в почти не потревоженные битвой коридоры. Очнулась, когда поняла, что еще немного — и она окажется у Выручай-комнаты. Чертыхнувшись, Гермиона завернула в первое попавшееся помещение, решив там и остаться. К ее удивлению, оно оказалось занято. На полу в дальнем углу кабинета, опираясь локтями на согнутые колени, сидел Драко Малфой и вертел в руках небольшую плоскую фляжку.

— Что, Грейнджер, приткнуться негде? — лениво спросил он.

— Что-то вроде того, — не стала спорить Гермиона, раздосадованная, что придется искать другое место, и желательно подальше отсюда.

— Присаживайся, если не брезгуешь, — неожиданно предложил Драко и приглашающе махнул рукой. — Одному не так тоскливо.

Подушки, которые он себе натрансфигурировал из парт или стульев, выглядели так соблазнительно, что Гермиона сразу ощутила, насколько вымотана. Она внимательно посмотрела на Драко. Усталый, измученный, с темными кругами под глазами, он совсем не походил на человека, который собирается сыпать оскорблениями или демонстрировать превосходство, как раньше.

Гермиона решилась. В конце концов, она уже еле держится. Как только ей полегчает, то сразу же уйдет отсюда. Да и любопытно было, с чего вдруг Малфой тут прячется.

Устроившись рядом, Гермиона с облегчением вытянула гудящие ноги.

— Почему ты не с родителями? Я видела, как вы уходили.

Драко отрешенно произнес:

— Они забрали Беллу, мать хочет похоронить ее завтра на рассвете. А я... Даже мертвую больше не хочу ее видеть. Можешь считать это трусостью или еще как, мне все равно.

Гермиона поежилась: от одного только имени Беллатрисы начинало ныть предплечье. Но они с ней враги, а Малфой — племянник.

— Странно от тебя это слышать, — недоверчиво сказала Гермиона. — Ты же всегда гордился своей семьей.

— Гордился, да, — кивнул Драко, потом с неожиданной злостью высказал: — И делал то, что делал, ради семьи, а она — ради него! Ради уродского чужака никого не жалела! Даже своих!

— Хватит! — не выдержала Гермиона.

Вот только истеричного Малфоя ей под боком не хватало! Зря она осталась!

— Извини, я не должен был тебе про нее напоминать. — Драко резко успокоился и, открутив крышку, протянул ей флягу: — Будешь?

Гермиона удивилась: неужели он правда чувствовал себя виноватым? Потом перевела взгляд на фляжку и принюхалась. В нос ударил резкий алкогольный запах.

— Что это?

— Вроде бы это называется «водка». У Долохова забрал. Кошмарная штука, но для нас сейчас в самый раз, я думаю.

— Ты ограбил труп?! — ужаснулась Гермиона.

Драко пожал плечами:

— Ну, ему уже без надобности.

— Это мародерство.

— Не хочешь — мне больше достанется. — Сделав хороший глоток, Драко резко, с уханьем выдохнул и прохрипел: — Огневиски и рядом не стояло с этим пойлом.

Наверное, она действительно хотела расслабиться и была сильно обескуражена непривычным поведением Малфоя, потому что ничем другим Гермиона не могла себе объяснить, почему легко согласилась:

— Черт с тобой, давай.

Драко засмеялся:

— Какая же ты все-таки магла.

Гермиона хотела возмутиться и высказать все, что думает о его снобизме, но не смогла: жидкость успела обжечь горло, дыхание перехватило, на глазах выступили слезы. Прокашлявшись, она наконец смогла спокойно вздохнуть и ощутила, как начало отпускать напряжение, а в голове приятно зашумело. Драко, глядя на нее, удовлетворенно кивнул, затем поднял указательный палец вверх и назидательно произнес:

— Запомни, Грейнджер. Настоящие волшебники поминают Мордреда, а не чертей.

Драко выглядел настолько уморительно, что Гермиона не выдержала и захохотала. Отсмеявшись, смахнула вновь выступившие слезы и произнесла:

— Боже, сижу пьянствую с Драко Малфоем и веселюсь. Это ненормально! Малфой, скажи, что я брежу.

— Нет, Грейнджер, — мотнул головой он головой. — Я так не думаю.

— Почему?

— Ненормальным был весь этот год, — он начал загибать пальцы, — и прошлый, и позапрошлый тоже, и эта ночь, а сейчас все как надо. Ну, почти.

Гермиона глубоко задумалась и кивнула:

— Наверное, ты прав.

— Ух ты, Гермиона Грейнджер впервые со мной согласились. Это надо отметить.

Драко отсалютовал фляжкой, немного пригубил и передал Гермионе.

— Клоун, — фыркнула она.

От предложенного, впрочем, не отказалась. Только глоток сделала совсем маленький, не как в первый раз. На какое-то время воцарилось молчание. Но оно, на удивление, не было ни тягостным, ни неловким, а почти дружеским, как если бы она молчала с Гарри, например.

Неужели из-за того, что Малфой перестал быть мудаком?

— Я был в Выручай-комнате, — вдруг сказал Драко и помрачнел. — Ничего нет, даже пепла. Винс, конечно, сам виноват, но мы… Мерлин, мы выросли вместе! Наверное, теперь мой боггарт — Адское пламя.

— Я не могу сказать, что мне жаль, — призналась Гермиона. — Это было бы лицемерием, но я тебя понимаю.

Ей действительно трудно было жалеть однокурсника, который хотел их убить. Драко подавленно произнес:

— Как раньше уже никогда не будет.

— Зато теперь можно просто жить, а не выживать! — неожиданно для себя с воодушевлением воскликнула Гермиона. — Жить свободно и радоваться, что никто не усомнится в твоей магии и не отберет палочку!

— Палочку, — кивнул Драко и издал истеричный смешок. — Знаешь, когда я окончательно понял, что все, во что я верил, — полная чушь? Когда наш гребаный Лорд забрал у отца палочку. Просто взял и забрал, будто наша семья недостойна быть волшебниками. — Драко замолчал на мгновение, затем согласился: — Да, Грейнджер, я тоже хочу просто жить, но, боюсь, мое будущее жилище — это Азкабан.

— Ты нам помог, — уверенно сказала Гермиона. — Ты ведь не хотел, чтобы Волдеморт победил?

— Он был психопатом. Я мечтал, чтобы он сдох!

— Вот видишь! Значит, Азкабан — это неправильно!

Драко посмотрел на нее странным взглядом и покачал головой:

— Какая же ты...

— Кто? Магла? — прищурилась Гермиона.

После того, как она его тут успокаивала, пусть только попробует сказать что-нибудь обидное!

Но Драко снова ее удивил.

— Гриффиндорка, — улыбнулся он. — В самом лучшем смысле этого слова. Правда.

Гермиона опешила. Услышать настоящий комплимент от Малфоя было, мягко говоря, непривычно.

— В чем подвох? — с подозрением сказала она.

— Обзываюсь — виноват, восхищаюсь — опять виноват, — Драко закатил глаза и вдруг начал дурашливо канючить: — Ну, Грейнджер, почему ты такая вредина. Хоть бы спасибо сказала. Чего тебе стоит? Одно маленькое спасибо.

Гермионе снова стало смешно.

— Отвали, придурок, — хихикая, отталкивала его она, но Драко упорно лез ей под руку, продолжая выпрашивать похвалу.

В какой-то момент ее ладонь оказалась на его голове и стала поглаживать волосы. Драко застыл, сердце учащенно забилось, в горле внезапно пересохло.

— Что ты делаешь? — хрипло спросил он.

— Мягкие, — пробормотала Гермиона. — Все время думала, зачем ты их прилизываешь? Некрасиво же.

Драко изумленно на нее уставился:

— Грейнджер, ты что, мечтала потрогать мои волосы?

— Мне было двенадцать! — нахохлилась Гермиона. — Не обольщайся, потом я мечтала их выдрать.

Она не стала говорить, что на шестом курсе, видя его понурого и растрепанного, часто ловила себя на желании эти волосы, наоборот, пригладить.

В глазах Драко появился озорной блеск.

— Давно хотел попробовать на ощупь твои пружинки. — Он бесцеремонно протянул руку к ее косе и начал расплетать. Но коса была сильно разлохмаченной и не желала распускаться. — Всегда был уверен, что они такие же жесткие, как прутья метлы, поэтому торчат во все стороны.

— Малфой! — обиженно рявкнула Гермиона, шлепнув его по руке. — Мои волосы — вовсе не прутья, они обычные!

— Грейнджер, мне надо проверить, — недовольно потребовал Драко. — Теперь моя очередь тебя трогать, между прочим!

Гермиона еще немного посопела от обиды, потом нехотя согласилась:

— Справедливо.

О том, что Драко уже успел к ней прикоснуться, пытаясь добраться до прически, Гермиона почему-то не подумала. Взмахнув палочкой, она привела волосы в порядок и не заметила, как судорожно сглотнул Драко, когда чистые кудри густыми волнами рассыпались по ее плечам.

— Ладно, щупай, — вздохнула Гермиона, чуть склонив голову.

Стоило Драко до нее дотронуться и осторожно, с благоговением и нежностью пропустить пряди сквозь пальцы, Гермиона ощутила, как по телу пробежали мурашки, а в груди будто вспыхнуло солнце и выпустило наружу стаю птиц…

С Драко происходило то же самое. Удовлетворяя свое давнее тайное желание, он чувствовал, как в нем просыпается что-то совершенно новое, неизведанное, будоражащее, слегка тревожное и вместе с тем восхитительно-прекрасное.

В себя он пришел не сразу, понадобилось несколько минут, чтобы осознать окружающую действительность. Он взглянул на задумчивую Гермиону, потом шкодливо улыбнулся и дернул ее за прядь.

— Эй, ты что творишь? Мы так не договаривались! — возмутилась Гермиона.

— Грейнджер, как плохой мальчик, я просто обязан был это сделать.

— Ах ты, гад! — набросилась на него Гермиона.

Драко, хохоча, отбивался:

— Так я и не спорю!

В результате шуточной потасовки они завалились назад, при этом Драко чувствительно ударился головой о стену. Потирая затылок, он застонал и снова рассмеялся:

— Да, Грейнджер, а дурачиться с тобой намного веселее, чем собачиться.

Гермиона отдышалась, перевернулась на бок и, тыча пальцем в грудь Драко, свирепо отчеканила ему в лицо:

— Ты самая противная задница, Драко Малфой!

Драко придвинулся ближе и в тон ей ответил:

— А ты, Гермиона Грейнджер, самая жуткая зануда.

...Сколько бы они потом ни прокручивали в памяти этот момент, им так и не удалось вспомнить, кто из них начал целоваться первым. Скорее всего, они потянулись друг к другу одновременно...

* * *

Антимагические наручники со щелчком раскрылись, сползли с рук, были подхвачены охранником и убраны в карман его форменной мантии.

— Обживай новые апартаменты, аристократик, — насмешливо произнес охранник.

— Королевский люкс по высшему разряду, — заржал второй конвоир.

Драко грубо втолкнули в камеру, и решетчатая дверь с противным лязгом захлопнулась за спиной.

Оставшись в одиночестве, Драко тут же стал растирать запястья: сегодня наручники давили так сильно, что в какой-то момент он испугался, что вообще останется без рук. Затем устало опустился на откидную кровать, прикрепленную цепями к стене. Кроме кровати из мебели была только маленькая тумба, на которой уже стояли металлическая тарелка с непонятным варевом и наполненная водой кружка.

Драко мрачно усмехнулся. Какая ирония. Если бы не война, в этот день, тридцатого июня, ему бы торжественно вручили диплом об окончании Хогвартса, и он бесшабашно отметил бы выпуск с друзьями, заливаясь самым дорогим вином, и до упаду танцевал бы с девушками. Увы: жидкая похлебка и вода — вот и весь его праздничный ужин, из развлечений — маленькое окошко с кусочком серого неба. Вместо диплома — приговор Визенгамота, а поздравления заменили издевательские насмешки надзирателей и угрозы заключенных, мимо камер которых его вели. В ушах до сих пор стоял истеричный крик Алекто. Вцепившись в прутья, бывшая пожирательница успела красочно описать, как будет «сдирать с предателя кожу».

При таком раскладе самому впору удавиться. Хотя причина для радости все же была. Наконец-то закончились изматывающие допросы и слушания, теперь не надо дергаться и переживать, лишь терпеливо ждать освобождения. Ждать и верить, что его тоже ждут.

Конечно, его будет ждать мама. Милая, несчастная мама. Хорошо, что она помирилась с сестрой и могла утешиться, помогая ей нянчить внука.

И Гермиона... Девушка, с которой враждовал, вдруг стала целым миром, помогла справиться с отчаянием, наполнила его существование смыслом и заставила поверить в лучшее.

Пальцы, казалось, до сих пор хранили ощущения от прикосновений, а на губах остался вкус поцелуя.

Душа упрямо рвалась к кареглазой кудрявой ведьме...

— ...Мне очень жаль. Я так надеялась, что тебя оправдают.

— Теперь не страшно, могло быть хуже... Ты будешь меня ждать?

— А ты хочешь, чтобы я ждала?

— Да, Гермиона, я очень этого хочу!

— Я буду тебя ждать, Драко...