Пора (джен)

Отец щелкает ногтем по безымянной папке с пометкой «Хранить вечно!» и на экран брызжет чем-то обманчиво ярким, похожим на антикварные фильмы о богатых и знаменитых или на ту разновидность современной прессы, которая пожелтее.

— Красивая...

— И на этом достоинства оной дамочки заканчиваются, сынок. Внимательно посмотри на ее лицо. Изучи лица всех дочерей, внучек и прочих родственниц этой. Пожалуйста, очень внимательно изучи характерные особенности ее семейки. Повадки, привычки. И держись подальше от нее и ей подобных!.. Любая женщина, в которой течет кровь Фудзико, любая подруга такой женщины обожает игрища и что-нибудь чужое. Сердце у нее если и есть, то лишь в анатомическом смысле. Это мышца! Не покупайся на миловидное личико и приятный голос, так маскируются опаснейшие из чудовищ.

Он смотрит. Внимательно. Расстраивать отца не позволяет совесть, потому что у того сердце и астма. Мама страшно огорчится, если что и где, да и сам он никогда себе этого не простит, если из-за каких-то голограмм с архивными фотографиями и текстами заодно отцу вдруг станет хуже. А вот рассказывать о его Фудзико... нет уж. Точней, да, только не сейчас. У отца астма и сердце. Он обязательно познакомит ее с родитеями, только позже. И они ее примут, она им обязательно понравится! Она ведь другая, не как все эти, из папки.

Люпен честно пытается смотреть. Да, изображения и тексты из папки, которой светит вечное хранение, очень похожи. Он сказал бы... стабильно похожи. Как блюда из забегаловок быстрого питания, которые зачем-то называются ресторанами, не состоя даже в отдаленном родстве с таковыми. Немного пластмассовая какая-то, почти идеальная внешность. Упаковка, которая должна привлекать, бросаться в глаза, хорошо запоминаясь, будучи словно по-голливудски броской, что ли. А как дальше? Привыкание. И диабет?..

— Слушаю, милая. Нет, гуляю в парке, что ты, никакого перенапряжения, как доктор велел. Почему на дирижабле у сына? В парке, говорю же...

Мама не верит. Мама видит отца насквозь, хотя Гоэмон и пошуршал в настройках отцовского смартфона по сыновней просьбе, чтоб тот пропускал исключительно аудиозвонки, когда спалиться категорически нельзя.

— Побегу я. Сам понимаешь... Да и обед скоро. Пропускать нельзя, режим у твоего старика.

Он отвлекается от изучения архива, чтоб налить отцу еще чистейшей воды в стакан. Антикварный. Если еженедельные кляузы от Дзэнигаты хоть немного правдивы, то и музейный.

— Пап, да какой из тебя!.. Не выдумывай.

Отец довольно улыбается.

— Твою маму расстраивать не хочу в любом случае. Побегу я. О, здравствуй, Дзигэн.

На стол падает тень. Чужая, не его и не отца. Посетитель? Нет. Коллега и друг. Они обмениваются приветствиями, отец отчаливает на своем флайере (вот сколько раз пытался ему новый подарить, так нет же, старый, видите ли, удобнее!..), Люпен возвращается к виртуальной картотеке самых лютых разбивательниц сердец в их галактике и парочке соседних, отмечая почти на автомате: что-то в облике Дзигэна сегодня... другое.

— Как-то не так выглядишь.

Дзигэн смеется, жизнерадостно приземляясь на антикварное офисное кресло у своего стола. И вроде бы недавно заказывали мебель эту, а почти год прошел... Времени свойственно лететь, как говорит мать Гоэмона.

— Не как всегда, может? Просто завязал. Долой карамель, больше никаких леденцов. Начинаю новую жизнь! С понедельника.

— Но это же завтра.

— Совершенно верно. Завтракаю я такой сегодня, дневной набор конфет по карманам попутно распихиваю... и тут вдруг подумал: никогда не рано же начать вести здоровый образ жизни. Люпен, присоединишься? Начать можно... да хоть с генеральной уборки здесь.

Люпен кивает другу. И почему, интересно, ему кажется, что нездоровым образом жизни Дзигэн назвал сейчас не только действия, из-за которых избыток сахара появляется в крови или же лишняя пыль — в их летучем детективном офисе?..

* * *

Инспектор Дзэнигата с дроновидными наручниками складного типа глядит очень грозно. Похоже, новая модель.

— Твое ведро с болтами в форме старинного воздушного шара, у которого ожирение с несварением...

— Это дирижабль!

— Твой космолет с декоративной оболочкой в форме ржавого дирижабля под старину давно не проходил техосмотр, Люпен.

— Понял-принял, а что там с моим запросом?

Инспектор Дзэнигата глядит еще мрачнее, хотя, казалось бы, куда уж!..

— Мои коллеги, специализирующиеся на кражах в особо крупном размере, уже проинформированы. И те, кто техосмотром твоего псевдодирижабля займутся, будь покоен.

Люпен понимает, что влип, но как?.. Он же об Алисе этого вредного Дзэнигату спрашивал, позвонив культурно. Утром. Вдруг ребенок пропал! Откуда тогда интерес к нему, Люпену, у всех перечисленных инстанций?

Нет, будь он, Люпен, не собою, а кем-то из своих предков, внаглую сфамильярничал бы сейчас, ляпнул что-то вроде этого: «Папаша, вы о чем?!» Но Люпен — не его предки. Ну... допустим, некоторые из предков. Он просто хочет получить внятный ответ на свой вопрос. Простой и далекий от нарушения закона.

— При всем уважении к вам...

— Ха!

— Инспектор, я не понимаю, о чем вы. Честное слово.

Инспектор Дзэнината, кажется, суровеет еще больше.

— Люпен, хватит ломать комедию.

— Но я не...

— Хватит, говорю. Мы с тобой оба знаем: никаких подходящих под описание Алис во всех космопортах Земли не было и нет. Ни сегодня, ни в прошлом году, ясно? Девочки с таким именем и приметами сейчас не существует. В отличие от твоих проблем. Никуда не улетай, пока не пройдешь все необходимые процедуры. Ясно?

Люпен и рад бы не возмутиться от такой несправедливости. Потому что ничего он не нарушал!.. Ладно, почти ничего: все-таки насчет техосмотра и космолета инспектор прав, но... минуточку.

—Да понял я, а до прошлого года такая девочка существовала? Может, мы тут с ребятами запамятовали, а она раньше прилетела? Когда-то. Вдруг, а? Инспектор, у нас работы много.

Дзэнигата глядит будто спокойнее. Или показалось?.. Нет, вряд ли. Где инспектор Дзэнигата, а где — отсутствие всегдашней подозрительности в адрес Люпена, его семьи, друзей и работы. Впрочем, у инспектора подозрительность эта фамильная, Люпен понимает.

— Люпен, хорош зубы заговаривать. Если хочешь знать, на всех колонизированных Землей планетах нашлась только одна Алиса с приметами, о которых ты говорил. Ей в этом году исполняется двадцать семь лет, а твое ве... твое космолетное судно данная гражданка ни полгода назад, ни раньше не посещала, так как не покидала родную страну и планету с целью потратить честно заработанное на услуги частного детектива вроде тебя. Повторяю, никуда не вздумай улететь, Люпен. Сбежишь — пеняй на себя.

Смартфон пищит, сигнализируя о том, что разговору конец. Дзэнигата исчезает из поля зрения Люпена за миг до того, как экран гаснет. Люпен думает о чужом фамильном сокровище, которое не крал, но почему-то все равно нашел в сейфе утром, когда они вдвоем с Дзигэном затеяли уборку, да не простую, как говорит мать Дзигэна, а генеральную. Они почти одолели пыль, а Гоэмон прислал сообщение по межпланетной связи ближе к обеду, честно обещая прилететь с турнира по фехтованию на лазерных катанах буквально вот-вот, самое позднее — в тот момент, когда на смену тигру прискачет кролик, знаменуя начало нового дня⁽¹⁾. И очередной трудовой недели заодно, да. Но все-таки... Люпен кладет смартфон в верхний ящик своего стола, попутно сражаясь с беспорядком и там.

Мысль о несправедливых словах инспектора никуда не испаряется.

Если Алиса была коллективной галлюцинацией на почве усталости, потому что они с ребятами очень усердно трудились... Люпен глядит на шкатулку с сокровищем.

Сокровище и не думает исчезать. Как и шкатулка. Вот же... настырная какая галлюцинация! Люпен уж молчит о том, как она почти свалилась ему на голову с верхней полки сейфа, вынырнув из ровных стопок разномастных носителей данных, когда он меньше всего ждал такой подставы и смотрел в другую сторону, ведь средняя полка сама на себе порядок не навела бы. Хорошо, что Дзигэн шкатулку эту заметил и поймал уже в полете! Со всем ее бесхозным драгоценным содержимым, ведь галлюцинациям не нужны сокровища.

Люпен берет шкатулку в руки. Она точно что-то весит! Значит, настоящая. Интересно, а Фудзико такая вещица случайно не понравилась бы?..

* * *

— Отдай миелофон.

— Что, прости?

Дзигэн вздыхает страдальчески, пусть и не без театральности, пряча все нашедшиеся во время уборки леденцы в сейф.

— Миелофон. Прибор такой. Невеста моя его на работе получила для экспериментов. А я помочь вызвался. С экспериментами. Там чтение сигнала, расстояние... в общем, ты лучше сам у нее спроси.

Люпен смотрит на свои руки. Ничего, кроме шкатулки с ничейным сокровищем, он в них сейчас, понятное дело, не держит. Какой прибор? Какие эксперименты?

Или Дзигэн так шутит просто, чтоб голова перестала пухнуть после тонн очень важных документов, которые они заполняли почти до ужина, спасибо работникам всех обещанных Дзэнигатой инстанций, которые в выходной их тут посетили? Стоп!..

— Какая невеста?

Дзигэн провожает разнесчастнейшим взглядом последнюю горсть конфет. Запирает сейф. Решительно! И в глазах его теперь — веселье.

— Моя невеста, Люпен. С которой я тебя и Гоэмона познакомлю сегодня за ужином. Гоэмон отписался, что он уже у нее, прилетел с Меркурия и маки⁽²⁾ сооружать помогать взялся на кухне, пока ты группу техосмотрщиков провожал. Выдвигаемся!

Люпену кажется, что все очень важные документы мелькать начнут сейчас на экране его смартфона. Опять. Потому что обед был уже давно. Ужин... а что, ужин — это хорошо. Прекрасно даже. Вдруг после него голова точно перестанет пухнуть? Да и любопытно все-таки, что за невеста у Дзигэна такая, с шкатулками несуществуюших Алис работающая.

* * *

Невеста Дзигэна встречает их обоих в холле, когда они пытаются с помощью универсального переводчика и международного языка жестов объяснить роботу-консьержу, в какой из квартир данного жилого комплекса их ждут в гости.

— Алиса?! Но миелофон... и сокровище!..

Нет, Люпен правда не хочет пугать незнакомку воплями. Но ведь это она! Она просила его совсем недавно разыскать дедушку в обмен на фамильное сокровище. Она настоящая, и точно не была его галлюцинацией. Только младше оказалась во время их прошлой встречи, намного младше себя сегодняшней. Как такое возможно?

— Время, господин Люпен. И путешествия во времени. Я родилась в конце прошлого века, а в записях наших ученых были сведения о гениальном детективе из ближайшего будущего.

Я была непоседливым ребенком и очень хотела взглянуть на знаменитый дирижабль того гения. Хоть одним глазком!

— Э...

И что тут скажешь? Когда они поднимаются на скоростном лифте и разуваются в прихожей, где уже есть обувь Гоэмона, Алиса рассказывает, как вернулась из своего путешествия домой и как пришла в теперь уже их общее настоящее.

— Своим ходом, год за годом.

Рассказывает, как три месяца назад подала объявление в газету, специализирующуюся на знакомствах, а ответил ей Дзигэн, который свое объявление тоже, как выяснилось...

* * *

Маки в дружной компании доделываются бодро. Как и поедаются. Когда подходит очередь домашнего пирога с яблоками по фамильному рецепту прабабушки Алисы, смартфон Люпена вдруг пищит в кармане его пиджака.

— Тысяча извинений, я быстро.

Он выходит на балкон, с которого открывается чудесный вид на вечернюю Москву, очень древнюю и бесконечно новую одновременно. Красивую. А звонок... да, точно. Кто бы захотел с ним побеседовать прямо сейчас?..

— Где тебя носит, Люпен? Мои источники нашептали, что на Марсе будет выставка чего-то ювелирного. Сплошной эксклюзив.

— И?

Чудесный вид. Вкусные маки. Приятная компания. Свежеубранный офис и успешно пройденный техосмотр. Мама, которая позвонила, когда он с Дзигэном уже приземлились в Москве, и сказала, что отцу выписали новое лекартство, от которого тому уже значительно лучше.

Может, это, все это и есть не всепоглощающее счастье, так его часть?.. Люпен почти чувствует, как спокойная, неторопливая такая радость циркулирует по его организму. А вот Фудзико хмурится. Бедняжка.

— Не тупи. Сам же говорил раз двести, что ищешь мне хороший подарок. Я его нашла вместо тебя. Можешь не благодарить.

Люпен спокойно любуется огнями города, который никогда не спит. Почему-то вспоминается отцовская картотека пусть разных, но во многом удивительно похожих дам. И то, как милая и будто бы самая прекрасная на свете девушка подставляла его, Люпена, последние несколько лет, вспоминается тоже. С бриллиантами на Луне когда еще и с формулой сверхпрочного металла на Плутоне буквально позавчера, к примеру.

— Фудзико, я частный детектив, а не вор.

— Что?..

— Обращайся, если будешь искать свои блага. Не чужие. Всего.

— Это шутка? Да как ты!..

Кто б ему рассказал еще утром, как сильно вдохновляет цифровой детокс, не поверил бы. Вырубив смартфон, Люпен возвращается в столовую. И вызывается помочь Дзигэну принести всем чай и пирог из кухни...

— Спрашивай уже.

Они ставят чашки на подносы. Уютные даже на вид.

— Да я тут подумал, Дзигэн... Подскажи, будь другом, в редакцию какой газеты вы с Алисой отправляли свои объявления.

1) Имеется в виду традиционная японская система определения времени с помощью часов вадокэй. Каждому из двенадцати часов по ней соответствуют животные восточного зодиака. Часом тигра заканчивается ночь, а часом кролика начинается день. Следовательно, Гоэмон пообещал прилететь не позже, чем закончится ночь с воскресенья на понедельник.

Вернуться к тексту

2) Они же макисуси (макисуши) или роллы.

Вернуться к тексту