Неизменная величина (гет)

Когда-то, в далёком детстве, она измеряла все вокруг тем, как к этому отнесётся Петунья. Это было чем-то естественным. Они же всегда вместе, всегда рядом, Лили просто не могла нечаянно чем-то огорчить любимую сестрёнку. К тому же Петунья как старшая неизменно оказывалась права...

Однако вскоре, медленно, но верно, в ее жизнь пришла новая величина — Северус. И величина «Петунья», начинавшая давать все больше сбоев, постепенно отошла на второй план.

Сквозь призму его рассказов она увидела Хогвартс задолго до того, как впервые попала туда. Сквозь серебристую дымку воспоминаний об их совместных проделках и бесконечных беседах смотрела она на те года своей жизни. Северус неизменно оказывался рядом, как бы далеко от нее ни был...

Но и величина «Северус» оказалась не вечной. Она не могла измерять свою жизнь в ненависти, ревности и обидах. А потому, скрепя сердце, Лили разорвала ту последнюю связывающую их нить.

У нее было много друзей и подруг, но больше не было никого, с кем они делили жизнь пополам, никого, кто мог бы стать следующей величиной. Лили думала, что больше такого человека в жизни просто не появится. Думала до тех пор, пока однажды она не поняла, что его место уже давно и прочно занял Поттер...

Она могла до бесконечности, с полной самоотдачей орать на него за идиотские розыгрыши, стоившие факультету сотен и сотен баллов, но в то же время тайком считать минуты до новой проделки. Могла без жалости и снисхождения осыпать Поттера и его дружков отработками — и сама же украдкой вздыхать, глядя на то место в общей гостиной, где обычно виднелась его лохматая макушка. Могла часами ждать, пока Джеймс вернется, и тут же приниматься вновь отчитывать его за какую-нибудь мелочь.

Поттер не обижался. С серьезным видом выслушивал, кивал, всем своим видом выражая раскаяние и, не преминув напоследок пригласить ее на свидание (на что она, конечно же, отвечала отказом), уходил обратно к своим.

Это был круг, который не имел ни конца, ни начала. Порочный круг. И чтобы разорвать его, Лили однажды ответила Поттеру «да».

Никто и никогда ещё не видел Джеймса Поттера в таком ошеломлении. На минуту он замер, недоверчиво глядя на нее, а потом... Дружное «Ура», вырвавшееся из четырех глоток, нарушило окутавшую гриффиндорскую гостиную тишину.

Так величина «Поттер», постепенно превратившаяся в величину «Джеймс», официально заняла место в ее жизни.

Мир вокруг них менялся ежедневно, люди вокруг них менялись ежедневно... Но кое-что всегда оказывалось неизменным: сам Джеймс и его роль в ее жизни.