Нечего терять (джен)

«Чем больше времени проходит, тем больше я сожалею об этом. Мы не должны были этого делать…

Мы не так много узнали в ходе этой миссии, чтобы оправдать этим смерть собаки».

— Олег Газенко о Лайке, первой собаке в космосе

 

 

Как и следовало ожидать, вещей Кристен, от которых придется избавиться, не так уж много.

Первое, что делает Сария, оказавшись в ее кабинете, — проводит пальцем по корешку каждой оставленной папки. У нее нет для этого ни причины, ни времени; эту работу вполне можно поручить любому сотруднику с парой докторских степеней и соответствующим уровнем допуска. Ведь для человека, занимающего должность директора Управления, разбор вещей — это пустое, рутинное занятие.

У нее уходит два месяца только на то, чтобы разгрести половину. Не за раз, конечно, и она не так уж дотошна, но проходит около двух месяцев изучения бумаг поздними вечерами и просиживания тут в перерывах между встречами, прежде чем она обнаруживает то, что заставляет ее вздрогнуть.

Это краткая небрежная надпись на полях какой-то исследовательской работы о строении минералов, о сходных признаках в образовании залежей соли и кристаллов ориджиниума. «Сария, обрати внимание», — говорит округлый косой почерк Кристен. Она еще раз проверяет дату: примерно за два месяца до того, как Кристен забросила себя в небо. И годы после того, как Сария покинула «Rhine Lab» в порыве гнева.

Она ожидала и этого — осознает Сария.

И закрывает папку с документом.

* * *

Вид Сайленс без очков до сих пор выбивает из колеи.

Как и ее собранные в хвост волосы, и ее до предела выпрямленная спина, и ее твердый голос. Сария привыкла к спорам с Сайленс, за ее плечами годы этого опыта, однако те споры, затихая, перетекали в неодобрительные эмоциональные тирады со стороны Сайленс. А не оканчивались выгнутой бровью и небольшой спокойной улыбкой. Это порождает почти тревожное чувство.

Так лучше. Сария знает, что так лучше. Не так давно она провела пару ночей, крутясь в постели без сна и притворяясь, что ее не заботит, как много значения она придает мнению одной скромной либери; но гораздо хуже даже не то, что так лучше, а само изменение.

— Где мне их положить?

Сайленс говорит о еще одной стопке документов, уже трижды перепроверенных и просто ожидающих последней из ряда подписей, которую ей уже почти нет смысла выводить, все равно та не будет играть особой роли. Сария забыла, насколько раздражающими могут быть эти формальности.

— Вон там, — отвечает она, указывая ручкой. Сайленс кивает и кладет бумаги.

Она не уходит.

— Что-то еще? — спрашивает Сария, когда проходит около десятка довольно неловких секунд. И наконец-то знакомым жестом Сайленс подносит руку к лицу и почесывает щеку.

— Раз уж я здесь, то хотела посмотреть, как ты справляешься, — говорит она. — Советник должен время от времени проверять, что человек, за которым он присматривает, находится в хорошем самочувствии, верно?

Сарии хочется указать на то, что у Сайленс есть доступ к ее медицинской карте и можно было бы просто ее просмотреть, но останавливается на мысли, что это будет грубо, даже для нее.

— Я ценю это, — взамен говорит она.

— …И как твой советник скажу, что, — Сайленс сцепляет пальцы и смотрит в сторону, — эти… отношения работают в обе стороны, если можно так выразиться? В конце концов, у коллег всегда есть, чему поучиться друг у друга, и…

— Если хочешь у меня что-то спросить, не надо подходить к теме окольными путями, — качает головой Сария. — Хотелось бы думать, что мы уже давно прошли этап этих вынужденных формальностей, в такое-то время.

— Ах… да, ты права, — Сайленс искренне улыбается. — Мне хотелось бы попросить твоего совета по одному делу — как коллеги, пользующегося уважением… и как друга.

Еще одна стопка бумаг опускается на уже переполненный стол Сарии. До смешного толстая, удерживаемая растянутыми до предела скрепками и несколькими степлерными скобками. Одна только титульная страница целиком заполнена мелким убористым почерком Сайленс, к которому она по привычке обращается, когда отчаянно пытается выразить свои мысли на бумаге.

— Рабочее название — «Объединенная декларация Тримаунтса о этике в научных исследованиях», — Сайленс подает голос, когда Сария начинает щуриться, не в силах разглядеть надпись. — Оно очень буквальное, но я подумала, что в этой теме лучше быть прямолинейной, насколько это вообще возможно.

Сария пролистывает бумаги. Сайленс подошла к работе с особым тщанием, — что в общем неудивительно, — даже в этом первом наброске достаточный объем текста уделен перечислению случаев, находящихся где-то у размытой грани этических норм. Она и не ожидала иного.

— Конечно, тебе не нужно читать все это сейчас. Но твое мнение и отзыв были бы неоценимы. А твоя поддержка — тем более, если тебя это не слишком затруднит. Мы пытаемся…

— Ты слишком торопишься, — Сария протягивает стопку обратно.

Выжидательная улыбка Сайленс на миг увядает. Это нехорошо; Сарии приходится напомнить себе о спокойствии, когда что-то в животе начинает переворачиваться.

— Что, прости? — Сайленс не принимает такой ответ.

— Ты едва перешагнула порог и получила какое-то влияние, а все сейчас только и делают, что восхищаются тем, что совершила «Rhine Lab» и как это повлияет на будущее. — Она чуть потрясает стопкой, акцентируя на ней внимание. — И кроме того, этот документ не может заглянуть в будущее. Кто же может сказать, какие новые научные области появятся через месяц? Или через год? — она качает головой. — От ожидания декларация только выиграет.

Сайленс хмурится.

— Тем важнее поскорее установить эти правила, — она взмахивает рукой. — С ними мы сможем предотвратить трагедии еще до того, как они произойдут.

Сария мотает головой.

— Ты спросила моего мнения. Это оно и есть. Примешь ты его или нет, но своей позиции по этому вопросу я не изменю.

— …Понятно. — Сайленс закусывает губу, но уже через какую-то долю секунды ее отпускает. — Могу я спросить, почему?

— Как я только что сказала…

— Ты уж меня прости, но я нахожу все это довольно неубедительной отговоркой, когда она исходит из уст человека, который по близким к теме причинам бросил свою должность в подразделении Защиты аж на несколько лет. — Сайленс склоняет набок голову. — Если у тебя есть какие-то сомнения в моих способностях или моей основательности в проработке этого вопроса… — она чуть кивает. — Пожалуйста, хотя бы прочитай работу и выскажи свое мнение, я прошу только об этом.

Сария чуть опускает руку со стопкой.

— …Я не сомневаюсь в том, что ты потратила много времени на комплексное исследование вопроса, но мой аргумент все еще в силе. Я бы предпочла, чтобы ты отнеслась с уважением.

Сайленс открывает рот, потом закрывает.

— Ты удивительно упряма, — тихо говорит она.

— Я пытаюсь отстаивать свои позиции, где могу.

— «Отстаивать позиции»? Чего ты боишься? — бросает в ответ Сайленс. — Что это втопчет в грязь наследие Кристен? Боже, — она закатывает глаза. — Даже если бы я попыталась это сделать, у меня бы не получилось.

Сария сжимает пальцами переносицу.

— Дело не… Слушай. Что сделала Кристен — так это, говоря ее словами, создала «стартовую точку». Откровенно говоря, я сомневаюсь, что кто-то из нас полностью понимает, что это значит. Если мы не дадим ее достижениям немного времени прижиться…

Она замолкает.

— Что тогда? — пристально глядит на нее Сайленс. — Если мы… если я не дам, то что?

В выражении ее лица мало-помалу проявляется ясное разочарование и раздражение. Сария не жалеет тех, у кого возникает необходимость договариваться с ней.

Сайленс не удается заглушить недовольное хмыканье, которое вырывается изо рта.

— Клянусь, если бы ты хоть на секунду оставила свое преклонение перед ней…

— Я перед ней не преклоняюсь.

Сария не замечает, когда успела вскочить на ноги, но так оно и есть. Руками она крепко сжимает по бокам крышку стола, сжимает так, что побелели костяшки пальцев. И смотрит прямо в глаза Сайленс.

Ее взгляд ничуть не изменился с того момента, как она вошла в кабинет. Несмотря на все ее эмоциональные вспышки, в глазах Сайленс Сария видит такое же глухое равнодушие, как и на лице Кристен в худшие дни… нет, в них есть и что-то еще более болезненное.

— Как скажешь, — произносит она перед тем, как уйти, и в ее интонациях нет ни сарказма, ни усталости. Сария, до сих пор держащая в руке декларацию, остается одна.

* * *

Мюлсис никогда не была предсказуемой, но, по крайней мере, в прошлом ее было довольно легко найти. Сария встречала ее, просто сидя на месте и отвлеченно раздумывая, не запросить ли у нее анализа данных или еще чего, и, словно по волшебству, Мюлсис, пританцовывая, появлялась в дверях со своей неизменной милой улыбкой.

Поэтому Сарии досадно, когда она оказывается на два шага позади — снова и снова.

«Директор экологического? О, она пошла на обед».

«Вы только что разминулись. Кажется, она отправилась переговорить со Структурным?»

«Она наверняка в своем виварии. Вы же ее знаете».

После четырех таких предпринятых попыток у Сарии возникает мысль, что Мюлсис, похоже, специально избегает ее.

Результат досадный, но неудачей он не является. Если рассуждать логически, у Сарии нет необходимости искать встречи с Мюлсис. Она не может оправдать свое появление ни вызовом к себе в кабинет, ни бумагами, требующими проверки.

Когда она случайно замечает Мюлсис в холле, то хватается за представившуюся возможность обеими руками.

— Мюлсис, — зовет она. Та оборачивается к ней так резко, будто ее чем-то хлестнули — так кажется Сарии.

— Д-директор! — восклицает Мюлсис, прикрывая половину лица планшетом. Сария в два широких шага сокращает дистанцию между ними. — Ка-какой приятный сюрприз! Как у тебя дела?

— Восстанавливаюсь вполне неплохо, — для демонстрации Сария вытягивает вперед зажившую после перелома руку. — К счастью. А ты?

— Восстановление? Так мне не от чего восстанавливаться! — Мюлсис неловко смеется.

Если бы еще до этого у Сарии не было особых подозрений, то теперь они бы точно появились.

— Мюлсис, если что-то не так…

— Да все так! — ее голос поднимается на две октавы. — Просто, ха-ха, привыкаю к… Ну, ты знаешь! — ее взгляд быстро скользит от головы до ног Сарии и обратно. — Тому, что Управление теперь ты, а не Кристен, вау! Поговори тут о больших переменах!

Сария каменеет от внезапного упоминания Кристен, но где-то через полсекунды заставляет себя расслабить плечи. Она качает головой.

— Это большое изменение, да, — отмечает она. — Если… в твоем расписании найдется свободное время, я думаю, будет очень неплохо поддержать связь между Управлением и Экологическим. Я могу заварить чай.

Этот жест так сентиментален, что она чувствует отчаяние.

Взгляд Мюлсис бегает из стороны в сторону.

— …Эм, слышишь это? Дзынь-дзынь! Ах, боже! Телефон звонит! Кажется, мне пора бежать, — она немного виновато улыбается. — Прости!

— Подожди, Мюлсис…

Прямо на глазах она превращается в водяную лужицу, утекающую прочь. Сария вздыхает; спустя несколько секунд пол рядом с ней уже сух.

* * *

— Странно, наверное, слышать это от меня, — говорит Фердинанд, легонько постукивая сигаретой о перила, чтобы стряхнуть пепел, — но так и подмывает сказать, что тебя чересчур сильно заботит судьба «Rhine Lab».

Он пролез обратно на свою должность с такой твердой уверенностью, какую Сария почти уважала; увы, для этого Клуни был уж больно раздражающим. Забавная вещь эти места директоров. Казалось бы, любой свободный исследователь пойдет на все, только бы занять одно из них, однако за те два месяца ни один из ученых, в полной мере владеющих половиной компетенций Фердинанда, даже не заикался о выдвижении своей кандидатуры. Это и правда вызывало досаду.

— А я удивлена, что тебя она вообще хоть сколько-то заботит, — говорит Сария. За их спинами, отделенные закрытыми стеклянными дверьми, собираются на встречу инвесторы. Фицрой подготавливает почву для дальнейших обсуждений в такой же манере, какой могла умело пользоваться Кристен, — цветистыми словами и приятными убеждающими улыбками.

— Не нужно притворяться, что «Rhine Lab» для тебя — конечная остановка. На самом деле, больше меня успокоит, если ты признаешь свое отношение к «Rhine Lab» монетарным и несерьезным.

— Монетарным! — он громко смеется; смех Фердинанда хорошо отработан, и с этим Сария готова мириться, но сама заниматься чем-то подобным не собирается. — Несерьезным?! Директор, для меня «Rhine Lab» — нечто гораздо большее, чем какая-то фишка с возможностью денежного размена.

— Значит, она заменима.

Он разочарованно щелкает языком.

— Давай так скажу, чтобы тебе было проще, — он, словно пальцем, тыкает в ее сторону сигаретой, к носу Сарии медленно поднимается дымок. — Если не веришь вообще ничему из моих слов, то поверь хотя бы этому: я страстно увлечен продвижением цивилизации по пути прогресса.

Сария думает, что он сам верит в это. Однако, если сравнивать с амбициями Кристен, слова Фердинанда звучат настолько не впечатляюще и смешно, что ей приходится противостоять желанию закатить глаза.

— Конечно.

— И Кристен Райт, эта чертовски высокомерная женщина, намертво закрепила «Rhine Lab» среди легенд, о которых будут рассказывать спустя тысячи лет, — он разминает шею. — В сфере энергетики мне дел теперь хватит на целую вечность. Даже учитывая время на публикацию одних моих текущих теорий, я все равно заработаю себе имя, которое будет упоминаться в каждом обязательном учебнике для студентов. И это та работа, которую я смогу проделать вместе с «Rhine Lab»… в качестве члена «Rhine Lab»… Я верил в эту компанию с тех самых пор, как услышал о ней, — Клуни искоса бросает на нее взгляд. — Проекты, которые я хочу возглавить, не получится выполнить где-то еще.

— Ты хочешь вписать свое имя в вечность, — щелкает языком Сария. — Хм. Мог бы выразить это менее благородно.

Фердинанд пожимает плечами.

— Удерживая «Rhine» на плаву и помогая ей процветать, я в итоге получу свои лавры. Конечно, я бы предпочел получить известность не как последователь Кристен, но что ж, — он делает жест рукой. — У меня хотя бы имеется в наличии лицо для фото.

Легкомысленность этого комментария выбивает из колеи сильнее, чем она ожидала. Ей до жути хочется поставить его на место, перечисляя по списку аргументы и завершая их невозможностью доказать, что Кристен не просто отсутствует. Она не мертва.

Но эти неозвученные мысли даже ей самой кажутся полными отчаяния.

— Директор?

Она отвлеклась, слишком уйдя в себя.

— Прозвучало горько. Надеюсь, ты не собираешься продолжать в таком тоне на собрании?

— Ха. Об этом не волнуйся, — он подмигивает ей и затягивается сигаретой. Завитки дыма выходят изо рта и растворяются на фоне мрачноватого серого неба. — Черт. Ты же знаешь, что я все еще хотел заполучить ее место?

Это желание ее ничуть не удивляет, но вот его открытое признание — да. Она выгибает бровь.

— Нашел, что сказать в лицо тому, кто ее заменил.

— М-да, ну что ж, — он пожимает плечами. — Не думаю, что ты позволишь тому единственному, что она оставила после себя, исчезнуть. Так что я не беспокоюсь.

* * *

— Сария, смотри!

В такие моменты Сарии приходится напоминать себе, что когда-то она гадала, услышит ли еще хоть раз голос Ифрит.

Она на «Rhodes Island». Почему-то теперь ее визиты проходят легче, чем раньше, несмотря на вес ответственности, пришедший вместе с должностью Управления.

Делу способствует то, что Сайленс охотно вызывается прикрывать ей спину по части работы — и вполне компетентна для этого. От этого Сария чувствует себя неудобно и потому приняла твердое решение делать абсолютно все от нее зависящее, чтобы к такому прибегать не пришлось.

— Съезди, встреться с Ифрит, — Сайленс говорит то, что Сария никогда не ожидала от нее услышать, не в этой жизни. — В конце концов, она теперь твоя подопечная.

Есть еще одна аномалия, которая выбивает Сарию из колеи. Ее телефонный номер — первый в графе «в случае чрезвычайных ситуаций» в документах Ифрит, не номер Сайленс, не номер Джойс. Если честно, это с трудом укладывается в голове. Причина, по которой так сложилась, ускользает от понимания и вызывает на сердце чувство страха.

Она списывает все на правила приличия и старается не слишком часто пользоваться привилегией.

— Эй, не отвлекайся, когда с тобой разговаривают! — все ее поле зрения заслоняет лицо Ифрит, и она моргает. — Это грубо, так ведь? Ты сама так говорила!

— Верно, — Сария складывает на груди руки и качает головой. — Прошу прощения, Ифрит. Что ты хотела показать мне?

— Ох! Эм, — от внезапно обращенного на нее внимания Ифрит немного теряется. — Я просто… Ух. Вот заколка, которую я выиграла, и, как по мне, она классная, поэтому…

Пока Ифрит рассказывает, в чем дело, ее пальцы разжимаются, и взгляду открывается лежащая на ладони небольшая металлическая заколка на лацкан пиджака. На ней выгравирован логотип «Rhine Lab», образующие знак кривые расходятся дальше, чем обычно, для придания украшению большего изящества.

— Я подумала, что тебе, наверное, захочется ее получить! — наконец выговаривает Ифрит. У Сарии в одном только верхнем ящике стола лежит с полдесятка подобных заколок.

— Спасибо, Ифрит, — Сария берет ее огрубевшими пальцами. Под выжидательным взглядом Ифрит она прикалывает ее к блузке. — Как я выгляжу?

— Потрясно! — Ифрит вскидывает вверх большой палец и широко улыбается. — Только такого подарка и стоит ожидать от гения вроде меня! Ты знаешь новую оперативницу Голденглоу? Она очень беспокойная, но реально хороша в том, что касается стиля, так что она и помогала мне с…

В этот момент Сарию настигает осознание, что для Ифрит тяжесть такого общения с ней исчезла. Она не сомневается, для Ифрит оно не менее важно, чем для нее, но ту ничуть не тревожит скованность в движениях пальцев Сарии и напряженность ее плеч.

— Ифрит.

Заслышав тон Сарии, Ифрит поднимает на нее глаза.

— М-да?

Ей трудно подобрать слова, и она останавливается на фразе:

— Здорово снова увидеться с тобой.

— Ты тоже так думаешь?! — взгляд Ифрит загорается от радости, и она хватает Сарию за руки. — Я знаю, что ты уже бывала на «Родосе», но я хотела убедиться, что ты знаешь, как работает «Родос», окей? Типа, рассказать, когда нужно бежать за едой, чтобы не застрять в очереди и все такое, где лучшее место для наблюдения за восходом солнца и…

* * *

Она не хотела брать на себя роль Кристен. Это сказал бы любой, кто близко знал Сарию.

— Уход по случаю «неестественной смерти»? Нет, — качает головой Яра. — Она направила свое заявление заранее, за две недели.

Таким образом Кристен осознанно оставляла все с первого же дня после запуска «Галереи». По бумагам передача полномочий хаос не представляла вовсе. Это был просто юридический вопрос, с которым рано или поздно нужно разобраться.

— И она запросила на смену меня?

— Хм? Да… Ну, — Яра пожимает плечами, — это был не столько запрос, сколько предположение. Если ты не хочешь, мы подыщем кого-нибудь другого. В Тримаунтсе много блестящих умов.

Даже не слыша обычной напевности и мелодичности в ее интонациях, Сария понимает, что Яра издевается над ней — совсем немного. Никто не мог превратиться в Кристен — особенно для Яры — но та, кто рука об руку с ней основала всю эту чертову компанию, являла собой довольно близкую замену для успокоения общественности.

Она не так уж сильно возражает, не тогда, когда клубок дел только начинает набирать обороты. Это больше похоже на то, чем она занималась в университете, а не на активную практическую поддержку, которую осуществляла последние десять лет. В некоторой степени бумажная работа успокаивает. Она занимает разум и расслабляет тело. С бюрократическими проблемами становится легче разбираться, в то время как для оппозиции выход против недавно ставшей легендой «Rhine Lab» уже представляет тяжелую и неравную битву.

Однако заниматься бумагами скучно. Ее пальцы стало сводить судорогами, и она больше не может полагаться на перекуры для поддержания остроты мысли, не тогда, когда после может остаться запах. Особенно долгие периоды за работой оканчиваются появлением головной боли, которая не пропадает и на следующее утро.

Она откидывается в кресле и поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно.

В Тримаунтсе, куда ни глянь, линию горизонта составляют сплошные здания и небоскребы. Они устремляются в воздух, словно толстые пальцы, которые каждый год служат объектом жалоб о перекрытии лучей света. Она позволяет взгляду скользнуть вверх, мимо них.

И устало думает, что Кристен могла бы поступить получше.

А затем продолжает работу.

* * *

Конечно, она скучает по временам студенчества.

Они с Кристен тогда были наивны, но считали себя единственными, кто таким не был. Честно говоря, когда ты пишешь научные работы, на которые потом ссылается значительная часть профессоров, сложно совсем уж не ощущать самоуверенности.

Сария не знает, почему вспоминает об этом сейчас, о вечере, когда изучала список элективов на последний год. Большинство представляло из себя самообучение, повод использовать в личной работе университетское оборудование и установки или неплохую графу для портфолио. Большинство предметов она или уже брала когда-то, или откровенно ими не интересовалась.

Она раз в десятый пролистывает электронный список, притормаживая у названия, которое раньше ускользнуло от внимания. Внутренние потоки и концепции тяговой силы в двигателях летательных аппаратов. Она не владеет всей необходимой базой, но уверена, что без особых проблем сможет нагнать курс по ходу дела. И кроме того, неужели преподаватель по такой незначительной причине откажет ей в изучении своего предмета?

Плюс, этот электив каким-то чудом втискивается в ее расписание. Она пожимает плечами и добавляет себе его.

— Не знала, что тебя интересует эта тема, — говорит из-за ее плеча Кристен. — Если тебе правда так сильно хотелось что-то узнать, ты могла бы просто спросить.

Сария запрокидывает голову.

— Индивидуальное занятие с самой мисс Райт? Какая честь.

— Ну конечно, — произносит Кристен. Она роняет учебник на кучу, собранную Сарией для стирки, и садится рядом с ней на кровать. — Поверь, я уже в старшей школе была готова преподавать эти темы.

— М-м, в этом я не сомневаюсь, — Сария улыбается, ведя курсор по экрану. — Тем не менее, я не хочу отнимать у тебя время…

Она замолкает. Кристен уверенно накрывает ее руку своей.

— Нет уж, я настаиваю, — произносит она. — Возьми еще курс самообучения.

И поскольку это говорит Кристен, Сария так и делает.

* * *

Если честно, ей плохо. От того, как часто приходится отказывать Ифрит.

Причины для этого действительно веские: сначала ей нужно закончить ревью, а потом собрание втискивается лишь в этот временной промежуток, так что она должна отменить встречу.

— О, окей! — очевидно, что находящаяся по другую сторону трубки Ифрит изо всех сил старается сохранить жизнерадостность голоса. У нее не получается. — Ну, в следующий-то раз точно!

И Сария правда собирается так сделать, когда соглашается. Она кивает, держа около уха телефон, и обещает: да, в следующий раз она найдет время.

По завершении разговора она смотрит на пустой черный экран. Эти звонки приводят в ужас, потому что являются постыдным напоминанием о постепенном смещении ее приоритетов.

* * *

Для Кристен не проводится похорон. Нельзя узнать, мертва она или технически еще жива. Кроме того, похоронная церемония по недавно провозглашенной героине будет вызывать слишком угнетающее чувство. Вместо этого они проводят вечеринку по случаю отставки.

Организует ее Мюлсис; это очень фривольно, и Сария дает одобрение лишь ради поддержания морали. Только поэтому и потому, что Мюлсис не сможет совсем избегать ее на вечере, который организует сама.

Сария предполагает, что пройдет гораздо больше времени — в которое она будет, испытывая скуку, обмениваться любезностями и выпивать с коллегами — прежде, чем ей выдастся шанс загнать Мюлсис в угол. К счастью для нее — но к несчастью для ее вечернего наряда, — посреди разговора она чувствует, как ее вдруг двумя руками обнимают сзади.

— Э-экологическое! — вскрикивает новенький исследователь, с которым она только что разговаривала. — Ах… оу, то есть, привет!

— Привет-привет! — Мюлсис машет юноше из-за ее спины. А Сария чувствует, как влага стекает все ниже, пропитывая брюки. — Не против, если я украду у тебя Сарию? Я та-а-ак сильно по ней скучала!

Торопливо разбрасываясь разными фразочками и милыми извинениями, Мюлсис удается пробиться сквозь толпу и утащить за собой Сарию.

— Мюлсис, — заговаривает с ней Сария, — ты хорошо выглядишь.

— У меня и настроение хорошее! — она хлопает в ладоши, чуть покачиваясь из стороны в сторону. — Сария рядом! Как же я могу не быть на седьмом небе от радости?

— …Верно.

Не заметно и следа той нервозности, которая буквально захлестывала Мюлсис во время предыдущей встречи. Сария решает быть милосердной и не комментировать это.

— И, хей, хей! — Мюлсис пихает ее локтем в бок, но Сария едва это чувствует. — Должна сказать, ты проделала отли-ичную работу, улаживая дела после всего случившегося! Уверенно шагаешь вперед… — она шмыгает носом. — Вот она, наша Сария! О, и видеть, как ты работаешь в паре с этой девушкой, Сайленс… это так ностальгично!

— Ностальгично?

— Ага! Вроде как напоминает мне старые добрые деньки, — Мюлсис переплетает пальцы между собой. — Честно, у меня аж сердце заходится! Ты и сильная характером, одаренная и компетентная леди, шаг за шагом движетесь вперед, стремясь к светлому будущему! Почти что романтика, не думаешь?

Сария чуть не отвечает со всей серьезностью, прежде чем понимает, что ее дразнят.

— Мне повезло, что у нас получилось хорошо сработаться, — говорит она вместо того, что собиралась.

— Хорошо сработаться… — тянет Мюлсис, постукивая себя пальцем по подбородку. — Хм, а одна птичка мне напела другое.

Ох.

— Знаешь, если бы ты выражалась прямо вместо того, чтобы вечно скользить вокруг темы, это принесло бы больше пользы.

— Но мне так это нравится!

Сария обнаруживает, что после всех прошлых попыток увидеться с Мюлсис, ее терпение истощилось. Она начинает разворачиваться, собираясь уходить.

— Как скажешь.

— Эй, погоди минутку!

Сария оглядывается назад.

— Хей, хей, — снова говорит Мюлсис, теперь положив подбородок на плечо Сарии, — могу я тебя кое о чем попросить?

— Возможно.

— М-м. — С этого ракурса Сарии не видно ее лица, но она знает, что Мюлсис улыбается. — Будь добрее к Сайленс. Подпиши ее декла… уф-ф!

Сария дергает плечом так резко, что Мюлсис с ее маленьким ростом отталкивает назад, комично закручивая в сторону.

— Э-э, ты даже не дала мне закончить!

— Все было очевидно.

— Злюка, — надувает щеки Мюлсис.

— Так меня уже называли, — выдыхает сквозь зубы Сария. — Если хочешь поделиться со мной чем-то действительно важным, я слушаю. Если нет, я бы предпочла оставаться в рамках вежливости.

— Это важно! — Мюлсис забегает вперед и встает перед Сарией, раскидывая руки в стороны. — Как ты можешь рассматривать эти темы и не считать их важными? Серьезно, я думала, именно ты будешь убеждать людей в необходимости декларации. — Она закатывает глаза. — Даже наш дорогой Джастин-младший подписал ее!

— Хах, — произносит Сария. — Правда?

Мюлсис кивает.

— Не ожидала этого.

— Точно! — Мюлсис чуть склоняет голову набок. — Так почему ты ее не подпишешь?

Почему? Она могла бы произнести ту же речь, что услышала от нее Сайленс, о том, что для таких масштабных изменений пока слишком рано, и наверняка все еще была бы уверена в каждом своем слове.

Однако такая риторика слишком противоречит характеру той женщины с именем Сария, которая в прошлом сбежала из «Rhine Lab», и Мюлсис определенно это знает.

Она решает ответить так:

— Я думаю.

* * *

В первую же зиму после ухода Кристен в квартире Сарии ломается отопление.

В той самой, что располагается в Тримаунтсе. Она купила ее еще до того, как успела высохнуть тушь на юридических документах «Rhine Lab», и не стала тратить время на продажу, когда покинула пост директора подразделения Защиты. Это оказалось весьма кстати, учитывая, что в нынешние времена нужно было чуть ли не почку продать, чтобы заполучить собственную квартиру в двух шагах от места работы.

Когда Сария впервые в нее вернулась, слой пыли был такой толщины, что даже спустя неделю после ухода клининговой команды мелкие частички периодически попадали ей в нос, вызывая чих. Так что она не сильно удивляется, когда выходит из строя отопительная система; только вот от этого справляться с холодом не легче.

Она покупает увлажнители воздуха и обогреватели, когда выясняется, что прислать мастера для наладки системы смогут только в следующем месяце. Глупейшая вещь в апартаментах для богатых — это чересчур высокие потолки. Тепло в комнатах никогда не задерживается, и через некоторое время, испытывая вину за растрату электричества (к несчастью, она дошла до раздела декларации о личной ответственности, дающей начало этическим принципам в делах большего масштаба), Сария решает просто переждать.

Приводит это к ночам в горе одеял, которые она от нехватки воздуха скидывает во сне, а потом, лишившись тепла, просыпается. Эта досадная ситуация обычно заканчивается тем, что она проводит время за рабочим столом.

Большинство дел Кристен было приведено в порядок. Она была… она не просто основательна — Кристен не упускает ничего, убеждаясь, что все точки над «и» расставлены, и эта ее надежность до сих пор чувствуется. Конечно, из-за этого еще больше бесит, что она не просто рассчитывала, но и предполагала участие Сарии в подчистке концов.

Заметка в ее кабинете была первой из целой серии.

Последняя обнаруженная на данный момент — предложение кратко подытожить содержание подборки исследовательских отчетов, чтобы сделать более доступным для понимания политиков. «Как ты делала раньше». Сария исполняет задание с тяжестью на сердце.

Когда «Rhine Lab» только появилась, все шло проще, чем они ожидали. Награды за академические достижения довольно далеко их завели, а фамилия Райт вытянула на стартовую линию. Все, что оставалось для регистрации ООО, — приличная сумма денег и красивые слова для убеждения инвесторов, спонсировавших их.

Сария считала себя специалистом во многих областях, однако навыки подыгрывания политикам со сладкими улыбками в ее арсенал не входили. Кристен так и сказала, когда переговоры с особенно жадным бизнесменом пошли наперекосяк, и несмотря на это, засмеялась, когда Сария в бешенстве вылетела из комнаты.

— Нет-нет, я полностью с тобой согласна, — проговорила она сквозь сдерживаемые смешки, — просто… Сария, ты знаешь, как сильно краснеешь, когда злишься?

Это случалось, когда она была моложе и быстрее выходила из себя. Теперь же единственный раз, который всплывает в памяти и в который она была по-настоящему зла, а не просто пребывала в раздражении, — момент противостояния Кристен.

Сария моргает. Ручка, которую она держала, с хрустом переломилась, и тушь, стекая по пальцам, капает на страницу. Вот что получается, когда она обращается к физической силе. Она тянется за новым листком.

Ощущение такое, будто почти ничего и не изменилось. Каждая вещь, к которой она поворачивает голову, несет на себе следы присутствия Кристен, тем не менее, ее самой нигде нет. Единственная разница теперь в том, что Кристен не где-то за кулисами как обычно, а высоко, высоко наверху.

Раздается вибрация телефона. Она проверяет, это сообщение от Ифрит, начинающееся с просительного смайлика:

— Ты как, скоро заглянешь в гости?

— Постараюсь, — печатает она в ответ.

* * *

Уход Яры из компании совсем ее не удивляет. Если чему и удивляться, так это тому, что она задержалась, оставаясь с ними несколько недель. Но, опять же, вполне понятно: она хотела удостовериться, что все утряслось и теперь идет как надо. Забота о сохранности наследия своего ребенка и все в этом духе.

— Но если тебе еще что-то понадобится, звони, не стесняйся, — с улыбкой говорит Яра. Сария никогда не понимала ее манеры все время ходить в темных очках, что на улице, что нет. От этого казалось, будто Яра разговаривает не с ней, а с воздухом рядом; этот тренд, существовавший в сфере бизнеса, был слишком хорошо ей знаком. — Один твой звонок, и я тут как тут.

Есть у Сарии чувство, что на самом деле потребуется нечто большее, но она все равно вежливо склоняет голову.

— Твоя помощь за все эти годы неоценима, — произносит она. — Я признательна за то, что ты сделала для «Rhine Lab».

— М-м, — Яра чуть приспускает очки, а затем возвращает их обратно. — Ну, полагаю, все будет в порядке. Мы были уверены, что компания останется в хороших руках.

Мы.

Во рту у Сарии появляется привкус желчи. Отчасти, хоть эта часть и мала, полна горечи, эгоизма и переживаний о несправедливости, она завидует. Знание специфичности плана Кристен означало, что у Яры было время горевать, торговаться и подготовиться к тому, что будет, еще до того, как Кристен ушла. Сарии же пришлось довольствоваться попытками ухватить горячий и пустой воздух.

Это не меняет того факта, что Кристен оставила их обеих, напоминает она себе.

Яра встает, будто собираясь уходить, но задерживается.

— О, это же личный проект Сайленс?

У Сарии на столе лежит декларация.

— Это? Да, — она осторожно берет бумаги. — Она дала мне его посмотреть.

— И? Что думаешь?

— Я… — Сария подыскивает слова. — У меня пока не выдалось времени его прочитать.

— Жаль, — Яра постукивает наманикюренным ногтем по папке, а потом убирает руку. — Рекомендую не сильно это откладывать. Она прорабатывала все очень скрупулезно.

— Не сомневаюсь в этом.

Яра машет ей на прощание, оборачиваясь через плечо, и закрывает дверь в кабинет Управления.

* * *

Вообще, рабочая нагрузка не сильно больше той, что была у нее в последнюю пару лет. Она обменяла физические удары и махание кулаками на бумажную работу, вот и все.

Поэтому она все никак не может понять, почему же все время чувствует эту дьявольскую усталость.

В основном она спит положенные шесть часов, выпивает свои несколько чашек кофе и перерабатывает, только когда возникает необходимость. Возраст не может так сильно влиять на разницу в работоспособности между тем, что происходит сейчас, и последним разом, когда она брала на себя похожий объем работы, потому что новообретенная медлительность сковывает ей руки даже при выполнении самых простых дел. В лучшем случае это раздражает, а в худшем — просто унизительно для нее самой.

— Директор, — шепчет ей на ухо Фицрой после особо выматывающего собрания, — если вам нужен перерыв, просто дайте мне знать, хорошо? Уж лучше так, чем вы будете клевать носом.

— Я в порядке, — резковато отвечает она, подавляя зевок. А затем спрашивает: — Они же не расстроились из-за этого?

— Нет, не думаю, что они вообще заметили, но…

— Тогда никаких проблем нет, — обрывает его она. — Давай просто покончим с этим.

Покончим с этим. Кажется, это стало матрой, прокручивающейся у нее в голове чуть ли не каждый день. Во время каждого невыносимого пожатия рук, каждого бездушного рассмотрения проекта, успокоения каждого военного. Молитвой из слов: доделываем, сжимаем зубы и вперед, до конца. А потом, конечно, к следующему делу, которое нужно одолеть.

Проблема, однако, в том, что во всем этом подразумевалась и «другая сторона». Результат в конце бесконечного вихря работы или, по крайней мере, передышка. Перерыв, позволяющий перевести дыхание и, может быть, покурить. Беда в том, что она не может вспомнить, как же выглядело это более спокойное время.

Если бы только Кристен была…

Она обрывает свою первую сознательную мысль на эту тему, возникшую вдруг в процессе составления ответа на какой-то официальный запрос от военных. До следующей поездки на «Родос» остается полтора дня, а до встречи, на которой уже потребуется обсуждать этот рабочий вопрос — несколько часов. Но на ней будет и Сайленс, промежуточное звено между ней и каким-то капитаном, имя которого она уже забыла.

«Нужно помнить такие вещи, — ругает себя она. — Соберись».

И она правда пытается, что уже кое-что для нее значит. Она плещет себе в лицо холодной водой, заваривает еще кофе, тушит о ладонь сигарету и затем снова зажигает ее. Она обращается ко всем маленьким трюкам из своего арсенала, чтобы взять себя в руки, к трюкам, которые стали привычными, когда Кристен…

Черт возьми.

Сария делает то, что не позволяла себе со времен учебы в университете, — решает вздремнуть.

* * *

В течение тех двенадцати или около того часов она получила выстрел в плечо и упала с неба, пролетев большую часть его высоты. Даже для кого-то вроде нее это было слишком, и она совсем недолго может удерживаться от обращения в больницу прежде, чем травмы начинают доставлять ощутимые неудобства.

Туда ее притаскивает Сайленс, минуя тех администраторов, которые еще не выбежали посмотреть, разинув рот, на небо, если такие тогда вообще были, и вышагивая по полу из линолеума. Все это время Сария то отключается, то снова приходит в себя.

Когда у нее наконец получается удержаться в сознании дольше, чем на пару минут, ее правая рука уже в гипсе, а половину поля зрения перекрывают наложенные бинты. Сайленс спит, опустив голову на кровать у ее ног, ее коричневые волосы и перья растрепались.

Сария осознает, что очень, очень устала. В голове пульсирует сильная боль, а каждый сантиметр кожи будто утыкан иголками. Постепенно, словно просачивающаяся сквозь камни дождевая вода, всплывают воспоминания о событиях прошедшего дня, и ей приходится стиснуть переносицу, чтобы не зациклиться на них слишком сильно.

— О, ты проснулась.

Сайленс, поднявшая голову с кровати, морщится и трет глаза. Взгляд Сарии следует за ней.

— Мой первый день с контактными линзами, и я уже в них заснула, ха-ха… — Сайленс посмеивается. — Идиотская ошибка.

Сария не говорит ничего и вместо этого медленно обводит взглядом комнату, в которой находится. Из-за двери в коридор доносятся негромкие разговоры медперсонала. В углу комнаты беззвучно работает телевизор. На его экране — небо.

— Тебя не должны оставить здесь надолго, — говорит Сайленс. — В смысле, если ты захочешь поторопиться с выпиской. Каким-то чудом ты отделалась одними царапинами. О, и сломанной рукой, конечно, — она указывает на гипс, — но об этом уже позаботились.

Сария поднимает руку, насколько это позволяет повязка через плечо, и на пробу шевелит пальцами. Движение вызывает небольшую болезненность, отдающуюся в плече, но кроме этого никаких проблем нет. Она склоняет голову, и Сайленс воспринимает это как сигнал продолжить рассказ.

— Ифрит навещала тебя, пока ты спала. К счастью, она тоже в порядке. — Она испускает еще один вялый смешок. — Серьезно, что я удивлена, что ты не проснулась, — такой она переполох подняла. Бросившись тебя обнимать, выдернула какой-то провод от датчиков, чуть не устроила одной из медсестер сердечный приступ, когда твой сердечный ритм превратился в прямую линию. Это, — Сайленс снова прерывисто выдыхает, — сейчас было бы совсем некстати.

Это было бы некстати, повторяет Сария про себя, пока обратившийся в патоку мозг по крупинкам обрабатывает информацию. Это было бы некстати, потому что…

Кристен больше нет.

Эта мысль не ударяет ее, словно грузовик, а, скорее, настигает, как медленное распространение боли от ожога горячим железом, она пробирается все глубже и глубже, а потом в глазах начинает расплываться. Черт возьми. Она часто моргает. На это нет времени.

— Сария… — зовет Сайленс, и теперь в ее интонациях проявляются нотки тревоги, — не против, если я спрошу? Ты можешь говорить?

— Да, со мной все нормально, — отвечает она, и голос звучит так, будто последние десять лет она выкуривала по три пачки сигарет в день. — Бывало и хуже.

* * *

Сария просыпается от того, что кто-то громко и лихорадочно барабанит в дверь.

Голова болит, но это неудивительно, ведь теперь это, похоже, ее неизменное состояние. И оно только обостряется, когда Сария, щурясь, смотрит в сияющий экран телефона, не обращая внимания на продолжающие сыпаться уведомления. На часах полпервого дня. Она не вставала так поздно со времен учебы в университете.

Каким-то образом она заснула на диване — чудо, не иначе. Потому что за последние дни холод в ее квартире вместо того, чтобы хоть немного развеяться, становился лишь сильнее.

— Ну же, Сария! — доносится через дверь голос Мюлсис, высокий и тонкий, какой у нее бывает, когда она еле справляется с волнением. — Ты ведь там, да-а-а? Лучше бы тебе открыть дверь, а не то мне предъявят неприятненькие обвинения во взломе и проникновении…

— В этом нет необходимости, — говорит Сария, отпирая замок и устало подпирая дверной косяк.

— Ох! — пораженно вздыхает Мюлсис. Глаза у нее покрасневшие, и Сария понимает, что наконец-то видит не одного из клонов, а саму Мюлсис. — Это оказалось просто.

— Ты знаешь, чтобы связаться со мной, есть способы получше.

— Да? Кажется, я их пробовала!

Телефон Сарии вибрирует. Она снова кидает взгляд на экран. Оповещения, которые она до этого проигнорировала, оказываются кучей пропущенных звонков и сообщений.

— Хм. Значит, моя вина.

— Именно! — надувается Мюлсис. — Боже, ты хоть знаешь, как мы все волновались? Ты не пропускала подобным образом мероприятия с тех пор…

— Погоди секунду, — Сария вскидывает ладонь. — «Мы»?

— Ага, мы с Иффи! — кивает Мюлсис. — Снова примеряешь на себя роль отстранившегося от ребенка родителя, а? Честно скажу, это уже не такой сексуальный образ, каким считался когда-то.

Сария решает не уточнять, чтобы не провалиться в кроличью нору.

— И почему же обо мне беспокоится Ифрит?

— Ну, ты же должна была заглянуть прошлым вечером на «Родос»? — Мюлсис склоняет набок голову. — Конечно же, Ифрит занервничала, когда ты так и не показалась, а последний раз тебя видели восемнадцать часов назад!

Восемнадцать часов. Она не просто заспалась, она проспала целый день и еще чуть ли не половину. Мысль о том, сколько работы ей придется переделать, чтобы нагнать график, уже вызывает усталость, и она сжимает переносицу.

— Сария?

— Прости, — тихо выдавливает она, — просто… дай мне минутку.

Мюлсис, наклонившись, влезает в ее поле зрения.

— Я обычно не критикую внешность, но ты определенно не похожа на выспавшуюся красавицу.

— Мне плевать, как я выгляжу, — огрызается Сария. У Мюлсис перехватывает дыхание, и Сария почти сразу разрывает тишину: — Прости. Я не… прости.

— Нет! Нет-нет, это было вроде как… эм, неплохо? Услышать снова, как ты злишься, — она смеется, мягко подталкивая Сарию вглубь квартиры, а ее клон запирает за ними дверь. Сария позволяет себя вести и не протестует, и это — еще одно доказательство, насколько она вымоталась. — Можешь огрызаться на меня сколько угодно, если от этого тебе станет легче!

— Не станет, — отвечает Сария, когда Мюлсис усаживает ее на диван и проскальзывает к кухонной стойке. Клон тем временем накидывает ей на плечи подмокшее одеяло и, обращаясь в воду, исчезает в полу. Сария одеяло сбрасывает. — Хотя я и так чувствую себя нормально. Без этого правда можно обойтись…

Она вздрагивает, когда Мюлсис резко опускает на кофейный столик кружку со свежесваренным напитком. Через край выплескиваются капли горячего молока.

— Эй, Сария? Можешь заткнуться на секундочку?

Сария поднимает на Мюлсис глаза, опускает их вниз. Кивает.

— Отлично! — щебечет та, снова натягивая одеяло на плечи Сарии, и вкладывает ей в руки кружку. — Первое, что нужно сделать, чтобы взять себя в руки — покончить со все-е-ем этим глупым отрицанием проблемы, ладненько?

— Я не… — начинает Сария, а затем закусывает губу, когда ловит мрачноватый взгляд Мюлсис.

— Знаешь, у тебя все складывалось бы гора-аздо лучше, если бы ты держалась попроще в период стресса, — нараспев тянет Мюлсис. — Думается мне, ты взваливаешь на свои плечи слишком много.

— Разве можно винить меня в этом? — она не удерживается от острого выпада, полного горечи. Мюлсис открывает рот, но Сария не дает ей ничего сказать. — Только я показалась из больничной палаты, как пришла пора вернуться к разбору последствий. И все вокруг желают урвать кусок того, что от нее осталось, того, что она оставила после себя. Ничего не поменялось: она снова взяла и создала всем нам гору проблем, которые мы вынуждены преодолевать. Все эти пересуды толпы, непомерные ожидания, и ради чего? Только ради того, чтобы двинуться дальше без нее. Легко ей это далось. Ей ведь не приходится со всем этим сталкиваться, никогда не приходилось, и уж особенно теперь, когда она лежит в своем красивом гробу на высоте нескольких километров, у орбиты. Она…

Мюлсис молчит, когда Сария прерывисто выдыхает. Язвительность быстро оставляет ее. Она чувствует, как подступает новый приступ головной боли, ведь, конечно же, ее так не хватало в эти дни.

— Прости, — бормочет она. — Я не имела это в виду.

Мюлсис сжимает ее руки.

— Тебе не нужно извиняться, — тихо говорит она. — Это было не слишком здорово со стороны Кри… бывшего Управления…

— Можешь уже назвать ее по имени, — говорит Сария. — В нем нет ничего плохого.

— …Верно, — Мюлсис колеблется и наклоняет голову. — Могу я кое-что предложить?

— Ты можешь делать все, что тебе угодно.

Мюлсис закатывает глаза, но ярких эмоций за этим не стоит.

— Тебе стоит больше полагаться на Сайленс.

Сария хмурится.

— Я вполне использую ее по назначению как советника.

— Ах. «Больше» это я в смысле… — Мюлсис неопределенно машет рукой, — переложи на нее некоторые из обязанностей Управления.

— Она занята…

— А ты разваливаешься.

Это никакое не откровение, а, скорее, мягкий ментальный подзатыльник, безрадостное напоминание, что нужно посмотреть правде в глаза. Она морщится.

— …Со стороны все настолько плохо выглядит?

Мюлсис колеблется, но кивает.

Сария выдыхает со смешком:

— Иронично слышать это от тебя.

— От меня? — Мюлсис с невинным видом указывает на себя пальцем.

— Ты едва могла взглянуть на меня, хотя прошли недели после… — Сария притормаживает. — Момента, когда я стала директором.

— М-м, — Мюлсис отводит взгляд в сторону. — Я… ну, я тоже тогда переживала не лучшие времена.

— Жаль, что ты не поговорила со мной, — признается Сария.

— Знаю, — выдыхает Мюлсис. — Просто, эм… Когда я тебя увидела, то пустое пространство рядом сделалось совсем очевидным. Это же не звучит полной чушью?

Нет. Даже сейчас Сария ощущает себя странно без стоящей где-то за плечом Кристен. Она медленно мотает головой.

— Ах, боже, — дыхание Мюлсис подозрительно прерывается. — Кажется, мы правда скучаем по ней.

Определенно, для стороннего наблюдателя этот факт до жути очевиден: внезапное исчезновение человека, дружба с которым длилась несколько десятков лет, без удовлетворительного финального объяснения у любого оставило бы на душе дурное чувство. Но Сария не думает, что сама смогла бы прийти к такой формулировке. Скучаем по ней.

— Да, пожалуй, — соглашается она.

Мюлсис наклоняется к ней. На секунду Сария напрягается, неуверенная в ее намерениях. А затем рука Мюлсис медленно оборачивается вокруг плеча, лицо ее отвернуто в сторону, и Сария склоняется навстречу.

Объятие длится недолго. Им обоим слишком неловко, у них слишком зажаты плечи, и они не привыкли к подобной близости без контекста здоровой, оттеняющей все насмешливости или нависающего отчаяния. Они не могут вынести все, в чем нуждаются, из этого сжатия тел друг друга, настолько крепкого, что дыхание у Сарии периодически обрывается (а это единственная причина, по которой такое может происходить), но…

Что-то у них внутри остается.

Руки Мюлсис сгребают в кулак ткань рубашки на спине Сарии. Это вызывает давление там, где воротник впивается в шею, но сейчас в мире не существует вещи, которая заставила бы ее сдвинуться с места.

— Это того не стоило, — шепчет ей в рубашку Мюлсис. — Каждую ночь я смотрю на небо и думаю… не настолько оно красивое.

— Да, — хрипло отвечает Сария. — Не настолько.

Потому что она делала то же самое. Устремляла долгий взгляд на две луны, самое очевидное доказательство, каким кто-то мог доказать их существование, и думала, что они чересчур круглые и цвет у них слишком странный. Они недостаточно совершенны, чтобы оправдать цену, которую пришлось заплатить, чтобы их увидеть.

И потом, вот так просто, объятие заканчивается. Мюлсис отстраняется и, как часто бывает, когда она касается Сарии, оставляет на ее плече влажное пятно.

— У тебя нет платочков? — мямлит Мюлсис. Сария достает упаковку из стоящей рядом с диваном тумбочки, и Мюлсис бормочет слова благодарности.

Проходит несколько секунд, и, когда Мюлсис снова поднимает взгляд, на ее губах появляется улыбка.

— М-может тебе станет легче от моих слов, — Мюлсис, словно ничего не случилось, дрожащим голосом продолжает их разговор, утирая залитое слезами лицо ладонью. — Я думаю, от этого решения выиграешь не только ты.

— Что, прости?

— Чем больше обязанностей сумеет взять на себя Сайленс, тем больше заработает доверия, — Мюлсис кивает своим мыслям, — и тем проще будет протолкнуть декларацию.

Декларация. Кажется, всегда все возвращается к этому документу.

— А ты поддерживаешь ее горячее, чем я ожидала, — замечает Сария.

— Ну, естественно! — надувает щеки Мюлсис. — Мне же нужно компенсировать твое нежелание ей заниматься! Которое, кстати говоря… разочаровало меня, — она грозит ей пальцем. — Я уже была удивлена тем, что ты не хочешь подписывать декларацию. Но даже не прочитать ее? Ну же, Сария.

— М-м. Я… — Сария позволяет себе паузу, чтобы передохнуть, — на самом деле… я в конце концов ее прочитала.

— А? Правда?! — в глазах Мюлсис зажигается энтузиазм. — Здорово! Значит, ты подписала ее?

— Я…

Декларация хороша. Она правда хороша и даже превосходит ожидания и строгие стандарты Сарии, отчего еще больше раздражает, что она вынуждена хвататься за любые предлоги, только бы задержать ее. Возникнут реальные практические последствия, если ее не принять, Сария знает это. Если уж на то пошло, она сама должна быть инициатором усилий по ее продвижению.

И все же…

— …Ты же хочешь, чтобы декларация имела успех, правда? — спрашивает Мюлсис. — Я понимаю, ты ведешь себя странно, но Сария, которую я знаю, была бы всеми руками за. Сария, которую я знаю, изо всех сил боролась и за меньшее.

Она права, но…

— Это не чувствуется… правильным, — говорит Сария. — Если эта декларация будет принята, то…

— То станет печатью, подтверждающей, что ее больше нет? — продолжает Мюлсис. — Прямое следствие в цепочке «действие и результат».

— Я испытывала такие же чувства, — признается потом она. — И все еще их испытываю, если честно. Класси-ическое поведение Кристен, — тихонько смеется она. — Создала хаос, а нам не остается ничего, кроме как с ним теперь разбираться.

— …М-гм.

— Если работать над декларацией слишком болезненно, — подает голос Мюлсис, — то тебе не обязательно стоять в этом деле в первых рядах. Твоей подписи будет достаточно; ты можешь возложить этот вопрос на Сайленс и позволить ей все улаживать. Не думаю, что она станет винить тебя.

Взгляд Сарии фокусируется на углу кофейного столика.

— Такой выход… будет ощущаться жульничеством.

— Почему? — чуть фыркает Мюлсис. — Потому что расходится с шаблоном, по которому бы действовала Кристен? Ты знаешь, это нормально.

Сария молчит.

— Вот что я тебе скажу, — говорит Мюлсис. — Подписывай декларацию, относи ее завтра Сайленс, и я по такому поводу напеку своих знаменитых вегетарианских печенек! — она разминает руку. — А ты возьмешь немного для Иффи! Уверена, ей они очень понравятся.

Сария в этом сомневается.

— Звучит неплохо, — соглашается она.

Мюлсис улыбается, а потом замирает:

— …Ох, божечки.

— Что?

— Я же совсем забыла про Иффи! — Мюлсис драматично закрывает руками лицо и медленно опускает их в жесте отчаяния, одновременно с этим один из ее клонов хватает телефон и начинает печатать текстовое сообщение. — Бедняжка наверняка извелась! Я пообещала, что в ту же секунду, как найду тебя, — дам ей знать, и только взгляни на время! Секундочек-то прошло очень даже прилично, вот уж что точно могу сказать!

* * *

Она не собирается встречаться с Сайленс лицом к лицу при возвращении декларации. Если честно, это ради ее же блага. В конце концов, гораздо проще сохранять маску вежливости и придерживаться корпоративных правил приличия при переписке по электронной почте, но есть одна проблема с физическими документами. Заключается она как раз в том, что они физические.

Пересылать их по почте слишком напряжно, так что Сария спускается на этаж ниже, направляясь к лаборатории Сайленс. Внутри темно, но, когда она проводит ключ-картой и перешагивает порог, сенсоры фиксируют движение и зажигают свет.

Сайленс еще предстоит здесь обжиться. Тут нет ни одного цветочного горшка, которые она видела в комнате Сайленс в общежитии на корабле, а еще почти не накоплено бумаг, раз они могут спокойно лежать в аккуратных маленьких стопочках. Ей завладевает любопытство, и она чуть наклоняется над верхним листом ближайшей стопки. На нем стоит штамп с надписью «Секретно», выполненной до смешного крупными красными буквами, — значит, какие-то бумаги от военных.

— Ох. Директор.

Сария оборачивается. Прямо перед ней стоит Сайленс в лабораторном халате и с темными кругами под глазами.

— Не ожидала увидеть тебя здесь в такой час, — говорит она, ставя на стол чашку со свежезаваренным кофе. В ее глазах нет ни капли недоброжелательности, лишь усталость. — Тебе что-то от меня нужно?

Сария колеблется, а потом протягивает вперед папку. Сайленс в замешательстве на нее таращится прежде, чем во взгляде запоздало отражается осознание.

— Это же…

— Твоя декларация, — отвечает Сария, ее голос неожиданно низок. Она сглатывает. — Я просмотрела ее и оставила несколько пометок и указаний которые, надеюсь, будут полезны. Но в целом — очень сильная работа. — Она кивает, когда Сайленс забирает папку. — Тебе стоит гордиться.

Взгляд Сайленс перебегает с папки в ее руках на лицо Сарии и обратно.

— Я… Ты действительно ее прочитала?

— Конечно. Это была прямая просьба от моей советницы, а я ценю твое мнение.

Сайленс уже начинает пролистывать бумаги, одинаково быстро поглощая информацию с разных страниц.

— Ох, боже. Ты действительно подошла к ней обстоятельно.

— Пыталась. — Сария прочищает горло. — Ну что ж. Теперь я пойду…

Сайленс хватает ее за руку. Почему-то Сария напрягается.

— Мы можем… поговорить?

— Мы разговариваем почти каждый день. — В некотором смысле это правда. Чрезвычайно мало таких встреч, на которых бы не присутствовала и Сайленс, пусть иногда она и приходит тихонько под самый конец с чуть не выпадающими из рук бумагами. Сейчас Сайленс с прохладцей смотрит на нее, и Сария сглатывает. — Да, можем поговорить.

Она вполне уверена в том, что услышит от Сайленс дальше. Может, какие-нибудь неловкие попытки утешить ее или укорить за то, что пренебрегала декларацией так долго. Но вот, чего она точно не ожидает:

— Почему ты до сих пор избегаешь Ифрит?

— Избегаю? — Сария сводит брови. — Я… что, прости?

— Ты совершенно забила на встречу с ней в этом месяце, — Сайленс хмурится. — Я понимаю, что ты занята, но ты ведь даже не позаботилась о том, чтобы заранее ее предупредить, — она покачивает головой. — Это неприемлемо, даже для тебя.

Чувствуя вину, Сария неловко почесывает заднюю часть шеи.

— Это… да, я совершила ошибку. Но я не специально избегаю ее, просто встреча с ней… — она делает паузу и несколько ослабевшим голосом заканчивает: — вылетела из головы.

— Тогда тебе стоит поставить ее в приоритет повыше! — напористо заявляет Сайленс. — Она годами ждала твоего внимания не для того, чтобы ее игнорировали, когда ей наконец выпал шанс его получить. Ну правда, — возмущенно выдыхает она, — как получилось, что ты этого не понимаешь?

Если бы Сария не была так поражена, то повесила бы голову, словно провинившийся ребенок. Вместо этого она выдавливает:

— Ты… хочешь, чтобы я навещала Ифрит чаще?

Сайленс отводит взгляд в сторону.

— Я записала тебя опекуном Ифрит именно потому, что хотела, чтобы вы больше времени проводили вместе, — говорит она. — Неужели такой вывод недостаточно очевиден? По крайней мере, я определенно не пытаюсь держать вас порознь.

Больше нет. Таково непроизнесенное, приводящее в замешательство окончание.

— Если этого желает моя доверенная советница, то…

— Я говорю это не как твой советник, — Сайленс прижимает пальцы ко лбу. — Я говорю это как человек, которого волнует благополучие Ифрит, и как человек, который заботится о тебе.

Сария молчит.

— Однако, — вздыхает Сайленс, — ты теперь почти полностью сосредоточилась на том, чтобы оправдать ее ожидания, разве нет?

— Это… — Сария медлит. — Это не то, чего я хочу.

— Ну, а чего, — терпеливо и устало произносит Сайленс, — ты хочешь?

Она едва осознает свои слова, прежде чем они вылетают изо рта.

— Хочу вернуться на «Родос».

Сайленс поднимает глаза. Ее перья чуть распушаются, выдавая этим… какие-то эмоции, но Сария не уверена, какие.

— Оу?

Сария крепко сжимает губы. И затем отвечает:

— …Да. Принимая во внимание связь «Rhodes Island» со всей этой ситуацией и их участие, а также те ресурсы, которые они предоставляли, имеет смысл посвятить некоторое время поддержанию хороших отношений и четкой коммуникации. И хотя я знаю, что на корабле остается несколько человек, связанных с «Rhine Lab», будет гораздо лучше, если там станет присутствовать кто-то из руководителей.

— М-м, — Сайленс улыбается от подробности объяснений Сарии. — То есть, ты хочешь не просто совершать визиты, а фактически разместиться там?

Сария кивает.

Сайленс потирает подбородок.

— В таком случае мне ведь придется взять большую часть твоих обязанностей на себя? — она выделяет узкое место. — По крайней мере, на время.

— Если это слишком, то мне не стоит так поступать, — говорит Сария. — Я понимаю: скидывание дел на тебя будет совершенной халатностью с моей стороны. Особенно с учетом всей дополнительной работы, которая появится в процессе проталкивания декларации, это…

— Сария, — мягко обрывает ее Сайленс. — Все в порядке. Ты можешь ехать.

Неожиданно Сарию затапливает облегчение, приносящее с собой какую-то легкую слабость.

— …Ты уверена?

Сайленс кивает.

* * *

Она уезжает не навсегда и даже не особо надолго. Так что вещей собирать приходится не так уж много.

В основном, только самое необходимое: ключ-карту, сменную одежду, свой ноутбук, ноутбук Кристен. Этого достаточно, чтобы она смогла исполнять свою работу в отъезде. По крайней мере, ту малую часть, что от нее осталась.

Как и раньше, она берет машину и выезжает еще до пяти, чтобы избежать пробок. До запуска, осуществленного Кристен, солнечные лучи пробивались к земле, только когда наступало шесть. Теперь они уже танцуют по лицу Сарии.

Солнце делит небесную глубину с двумя лунами, красиво вздымающимися над линией горизонта. Когда Сария покидает город и оказывается в болотистых и пыльных полях, эти луны сопровождают ее, пока совсем не скрываются из виду.

Поездка из Тримаунтса до того места, где в данный момент остановился сухопутный корабль «Rhodes Island», занимает почти четыре часа. Незаметно набегают пройденные мили. Когда корабль наконец показывается в поле зрения, его огромный силуэт доминирует над всем остальным до самого горизонта. При приближении к нему Сария сбрасывает скорость.

— Сария!!!

Отзвук настолько тихий, что она пребывает в уверенности, что ей просто почудилось. Да и нет никаких оснований полагать, что она действительно могла услышать что-то с такого расстояния, правда?

Сария смотрит в лобовое стекло. Оказавшись ближе, она начинает различать детали, выдающиеся вперед части, из которых складывается силуэт корабля: угловатость контейнеров, составляющих недавнюю поставку груза, антенну для улучшения и стабилизации коммуникационного сигнала.

И крошечную фигурку Ифрит, неистово размахивающую рукой. Ее энтузиазм сложно не опознать — даже отсюда.