Навсегда (гет)

Сентябрь, 2003 года.

Вспышки заклятий, крики, ругань — все слилось в одно и невероятно действовало на нервы. Гарри, увернувшись от очередного смертельного луча, тут же послал оглушающее в самого прыткого и надоедливого пожирателя. Но не попал. Черт, ведь вроде — мелкий сопляк, даже хорошим боевым магом назвать сложно, он примкнул к сбежавшей кучке сторонников лорда совсем недавно, а с другой стороны — крови попортил довольно много. Уже несколько авроров лежали на земле без сознания, сраженные его заклятиями.

Земля была взрыта и распахана от мечущихся лучей. Зеленые и красные вспышки создавали своеобразный фейерверк — ослепляющий и убийственный. Ветки деревьев с треском падали на землю и загорались от шального луча.

Гарри снова метнулся вбок, и изумрудная вспышка вздыбила землю прям там, где он только что стоял. Гарри прикрыл глаза ладонью, защищаясь от взметнувшихся в воздух листьев и древесной трухи, и отдал приказ, краем глаза следя за обстановкой:

— Оушен, с бригадой слева заходи!

Следуя приказу, авроры разделились, словно собаки, окружая недобитых пожирателей кольцом. Те сразу же начали крутиться во все стороны, не подпуская их близко. Но, несмотря на серьезные потери, выигрыш явно был на стороне министерских.

Отчаявшиеся пожиратели метали заклинания с невероятной силой, решив, что если и умирать, то надо обязательно прихватить с собой нескольких противников. Горящие безумием глаза, неотрывно следили за каждым действием авроров, все подмечая и ища прорехи в защите.

Но силы были не равны. Слабые измучившиеся пожиратели хоть и не могли выбраться из окружения, все же серьезно ранили половину отряда авроров. Среди раненых оказался и Гарри Поттер.

* * *

— Джинни...

Тут же раздался легкий шорох, и теплая женская рука осторожно прикоснулась к его щеке. Гарри с трудом открыл глаза, но без очков все равно ничего практически не видел. Нечеткая рыжая тень наклонилась над ним, опалив кожу горячим дыханием:

— Гарри, ты меня слышишь?

В ответ он просто сжал ее руку, и тут же услышал судорожный вздох.

— Я так переживала. Когда мне сказали, что ты был ранен на задании, что тебя доставили в Мунго и... — Еще один судорожный вздох. Гарри крепче сжал ее руку, все еще пытаясь разглядеть девушку.

Джинни заметила это и осторожно, стараясь не задеть перевязанную щеку, надела на него очки. Гарри благодарно улыбнулся — говорить ему было сложно из-за легкого ранения в горло.

— Все будет хорошо, Джин, — кое-как прохрипел он, пытаясь ее успокоить.

Она вдруг выдернула свою руку и отвернулась. Занавес рыжих волос спрятал ее лицо, и Гарри не смог понять, плачет она или нет.

— Нет, Гарри. Не будет. Я... не могу так. Я не могу каждый день трястись из-за страха за тебя. Я каждый день боюсь, что с тобой может что-то случиться, что ты погибнешь. Я устала каждый день бояться твоей смерти.

Гарри был неприятно шокирован ее словами. Конечно он и сам понимал, что каждая операция по поимке пожирателей, да и любых темных магов рискует быть последней, но... никогда еще его ранение не вызывало такой реакции Джинни. Были слезы, посиделки возле него в бессознательном состоянии, просьбы оставить аврорскую службу, но не это. Она никогда даже не заикалась о расставании. Ведь она любила его, разве нет?

Гарри мысленно одернул себя. Джинни сейчас на эмоциях. Переживает, боится за него.

— Джин... — он попытался снова взять ее за руку, но она не позволила. Повернулась, с какой-то холодной и виноватой отстраненностью взглянув на него.

— Я ухожу, Гарри. Я не хочу всю свою жизнь трястись за тебя. Прости.

Она встала — удивительно красивая и грациозная, и медленно двинулась к выходу из палаты. Гарри молча смотрел ей в спину. Она не обернулась, тихо закрыв за собой дверь.

А после ухода она оставила после себя странную пустоту и глухую боль.

* * *

— Поверить не могу, что она так поступила! — Рон вскочил со стула и принялся лихорадочно наматывать круги по больничной палате, теребя рукав мантии и ероша волосы, — Нет, это же надо! Вот она...

— Рон, успокойся, — Гарри мрачно наблюдал за метаниями друга. — Этого следовало ожидать. Ни одна девушка не захочет быть вдовой.

Он произнес эти слова совершенно спокойно, не показывая, как ему больно на самом деле.

Рон круто развернулся, непонимающе вскинув брови:

— Вдовой? Ты о чем?

— Ну, как, — коротко усмехнулся он. — Еще ни один молодой аврор не умер от старости или от болезни. А зная, что я люблю быть в гуще событий...

— Заткнись, придурок.

Гарри удивленно взглянул на него, послушно оборвавшись на полуслове.

Рон несколько минут молчал, собираясь с мыслями. Он, конечно, понимал, что друг прав, но поступок Джинни его крайне удивил. И он даже мог понять, что сейчас чувствует Гарри, так как недавно сам сильно поссорился с Гермионой, с которой уже пять лет состоял в серьезных отношениях. Во всяком случае, он так считал. Потому как сама Гермиона порой давала ему повод в этом сомневаться. Ссора, вызванная на почве ревности Гермионы к молодому стажеру невыразимцу, который имел дерзость сделать ей комплимент. Рон не посмотрел на то, что на неумелые ухаживания стажера, Гермиона ответила вежливым отказом. Но скандала оказалось не избежать. Жутко заревновавший Рон, дома довел девушку чуть ли не до слез, и она ушла, заявив, что временно поживет с родителями.

Ну, Рон, не долго думая, достал бутылку огневиски и всю ночь просидел глядя в потухающие угли камина. А сейчас, узнав от друга, что Джинни его бросила, буквально озверел. Правда, он и сам до конца не понял, что именно его так разозлило — поступок сестры, поступившей ровно так же, как и Гермиона, или то, что друг так спокойно на это отреагировал. А может, он еще не до конца остыл после громкой ссоры с Гермионой?

В итоге Гарри попросил не продолжать эту тему и спросил про его отношения. Рон вылил ему все, что накопилось за прошедший день и ночь. Гарри покивал, вяло соглашаясь с другом. За все годы их дружбы, он уже привык к вечным разногласиям друзей и, как показало время, по большей части не прав в сложившейся ситуации был именно Рон, а не Гермиона. Поэтому Гарри не особо вслушивался в слова друга, погрузившись в свои размышления.

Он никогда не любил жалость по отношению к себе. Но сейчас ему безумно хотелось видеть рядом Гермиону. Хотелось, чтобы она как и в школьные годы смогла выслушать, поддержать, помочь советом. Но также он понимал, что Гермиона уже не школьница и они не в школе, поэтому загружать ее своими проблемами и обидами — хамски.

И скандал друзей лишь еще раз убедил его в этом.