Секреты сословного общества (гет)

Запретный лес встретил Гарри тишиной. Не той живой тишиной, которая бывает перед рассветом, а мёртвой — как в склепе. Даже листья под ногами хрустели приглушённо, словно боясь нарушить его последний путь. Воскрешающий камень холодил ладонь. Ещё несколько шагов, и всё закончится. Он думал, что будет страшно. Что в последний момент захочется бежать, кричать, цепляться за жизнь. Вместо этого пришло странное облегчение. И понимание, которое ударило как заклятие оглушения:

"Я люблю Гермиону".

Не Джинни с её огненными волосами и смехом, похожим на перезвон колокольчиков. Гермиону — с её взлохмаченными кудрями, которые она всегда пыталась пригладить, с блеском в глазах, когда она разгадывала очередную загадку, с упрямо сжатыми губами, когда она защищала домовых эльфов.

Последнее, что он видел, уходя из замка — Рон и Гермиона, стоящие в обнимку у разрушенной стены. Её голова откинута назад, покоится на его груди. Его руки крепко обнимают её, как щит. Что-то между ними изменилось, пока он общался с портретом Дамблдора. Что-то окончательное. Может, так и лучше. Мёртвым не больно.

Битва закончилась. Волдеморт мёртв. А Гарри стоял посреди Большого зала и чувствовал себя совершенно чужим. Семья Уизли сгрудилась вокруг тела Фреда. Даже с расстояния было видно, как содрогаются плечи миссис Уизли. Рон держал Гермиону за руку, не отпуская ни на секунду. Джинни прижималась к отцу.

А где его место в этой картине горя и утешения?

Гарри попытался подойти ближе, но Рон поднял глаза — покрасневшие от слез и усталости — и едва заметно покачал головой. Не сейчас. Гермиона даже не взглянула в его сторону.

Он развернулся и направился к лестнице. Может, в башне Гриффиндора будет тише.

— Гарри?

Он обернулся. Перед ним стоял Невилл Лонгботтом — мантия порвана, лицо в ссадинах, но в глазах спокойная решимость того, кто прошел через огонь и не сломался.

— Мы с ребятами помогаем убирать завалы, — сказал Невилл. — Ты как?

Гарри устало пожал плечами:

— Жив. Это уже что-то.

Невилл сел на каменную ступеньку и похлопал рядом с собой. Гарри, помедлив, опустился рядом.

— Слушай, — Невилл говорил тихо, но уверенно, — теперь, когда всё закончилось... ты собираешься стать аврором? Помню, ты всегда этого хотел.

Гарри вздохнул, глядя на разрушенный зал:

— Не знаю. Когда я был ребенком, казалось — быть аврором значит ловить плохих парней и спасать мир. Но теперь... — он провёл рукой по волосам, — выглядит иначе. Не уверен, что хочу всю жизнь быть чьим-то орудием. Кажется, я уже достаточно пожертвовал.

— А наши отцы? — тихо спросил Невилл. — Они ведь сражались со злом на передовой.

— Наверное...

— Бабушка рассказывала, что Дамблдор уговаривал их всех идти в авроры. Наследники древнейших семей — Поттер, Блэк, Пруэтт, Лонгботтом... Все на передовой. С другой стороны было примерно так же, — Невилл стиснул кулаки. — И что в итоге? Твои родители мертвы. Мои — в коме. Сириус погиб. Два полукровки — Риддл и Дамблдор — устроили войну на пару десятилетий, а погибла добрая половина чистокровных семей.

Гарри потрясенно молчал. Он никогда не думал о войне с такой точки зрения.

— Тебе не кажется это странным? — продолжил Невилл.

— Я... — Гарри покачал головой, — никогда об этом не думал.

— Я понимаю тебя. Сам решил не подавать заявку в Министерство. Хочу остаться в Хогвартсе. Профессор Спраут сказала, что уйдет в отставку через год-два, и у меня есть шанс, — Невилл улыбнулся. — Знаешь, особенно после того, как гербология помогла нам уничтожать крестражи... Это настоящая магия. Добрая, живая.

— Ты будешь отличным профессором, — искренне сказал Гарри.

Невилл смущённо усмехнулся:

— А ещё я начал встречаться с Ханной Эббот.

— Правда? Это здорово.

— Мы общались ещё в АД, помнишь? А сейчас... после всего, что произошло, понял — не хочу терять время. Мы друг друга понимаем. Она тоже потеряла семью.

Повисло тёплое, спокойное молчание.

— Помнишь, как я пригласил Джинни на Святочный бал? — вдруг спросил Невилл.

Гарри рассмеялся:

— Как не помнить. Она весь вечер стреляла в меня глазами из-за твоей спины.

— Ага. Зато потом ты с ней встречался. Все думали, что у вас серьезно. Мы много общались с ней в этом году, можно сказать, стали боевыми товарищами. Она говорила, что у вас большие планы на будущее.

Гарри нахмурился:

— Это миф. Мы встречались недели три, пока Дамблдор не начал брать меня на поиски крестражей. Сколько у нас было свиданий? Три встречи по паре часов плюс один раз в Хогсмиде. Где она пыталась целоваться на глазах у всего села, — он покачал головой. — Я тогда решил, что надо заканчивать. Быть развлечением для публики я не подписывался.

— А она верила в это. Хотела верить.

— Я не собирался выживать в этой войне, — тихо сказал Гарри. — И уж точно ни к кому не планировал возвращаться.

— А теперь?

— Теперь я больше не позволю никому решать за меня, кем быть и кого любить.

Невилл с уважением посмотрел на него:

— Правильно. Но помни — ты многое можешь. Ты лорд Поттер, Блэк и, кажется, Певерелл. Это дает силу, если использовать с умом.

Гарри вздохнул:

— Не уверен, что хочу лезть в политику. Но ты прав — должен хотя бы разобраться, за какой мир мы воевали. Потому что выглядит он не таким уж светлым. Только не знаю, с чего начать.

— С первого шага, — Невилл встал. — Прими дом Блэков, сходи в банк. У каждого рода должен быть управляющий, поверенные. Дамблдор прятал тебя от всех — теперь надо с этим разбираться.

Они посидели в тишине еще немного. Потом Гарри поднялся.

— Спасибо, Невилл. Ты сегодня был настоящим героем.

Невилл усмехнулся:

— Не больше, чем ты. Увидимся.

В два часа ночи мраморный зал Гринготтса гудел от активности. Строительная пыль висела в воздухе. Стену, проломленную драконом, уже восстановили, теперь шли отделочные работы.

— Здесь довольно шумно, — заметил Гарри, подходя к главной стойке.

— Да, — ответил дежурный кассир с ледяной вежливостью. — Мы устраняем последствия недавнего... проникновения в наш банк.. Полагаю, вы имеете к этому некоторое отношение, мистер Поттер?

— Лорд Поттер, — поправил Гарри тихо. — И да, имею. Поэтому и пришёл.

Кассир изучил его взглядом, затем кивнул клерку.

— Проводите лорда Поттера в кабинет номер семь. Я сейчас подойду.

Его провели в отдельный мраморный зал, и вскоре к нему присоединились трое гоблинов. Они выглядели куда более представительными, чем кассиры в общем зале.

— Добро пожаловать, господин Поттер, — начал гоблин в очках. — Я — Скробнак, директор по работе с сейфами особо важных для Гринготтса клиентов. Здесь также присутствуют Финзгар, заведующий отделом наследств, и Дургрим, представитель отдела магических артефактов. Мы хотели бы обсудить несколько важных вопросов.

— Конечно, — сказал Гарри. — Я понимаю, что... много всего нужно уладить. Я думал, что у меня есть управляющий счётом.

— Управляющий счетами Поттеров отстранён от своей работы и сейчас находится под следствием, и я временно замещаю его. До того момента, пока вы не утвердите нового управляющего. Мы до этого еще дойдём. Начнём с самого простого: вы нанесли ущерб банку, вторгшись в один из самых защищённых сейфов. Несмотря на чрезвычайные обстоятельства, Гринготтс обязан потребовать компенсацию. Мы скромно оценили ущерб в три миллиона галлеонов. Поверьте, нам отстроить банк будет стоить гораздо дороже. Для ровного счёта, по миллиону на грабителя.

Гарри слегка побледнел, но кивнул:

— Я готов заплатить, но ума не приложу, где я возьму такие деньги. И... если можно, за Рона и Гермиону тоже. Это была моя идея.

— Это возможно, — склонил голову Финзгар. — Деньги возьмёте в одном из своих сейфов. Вы обладаете достаточно внушительным состоянием.

Гарри поднял брови: 

— Правда? Мне никто не говорил. Нет, я, конечно, видел груду золота в своём сейфе. Там есть три миллиона?

Финзгар кивнул и вынул толстую папку:

— Вот определением этого мы сейчас и займёмся. Ваше наследство происходит из трёх источников: Поттеры, Блэки и Певереллы, — он начал перечислять. — Наследство Поттеров: поместье, законсервированное при жизни вашего деда Флимонта Поттера, разрушенный дом в Годриковой долине, который Министерство Магии сейчас пытается национализировать, и квартира в Бостоне, купленная ещё при прадеде, когда он обучался мастерству в Салеме. В Гринготтсе два сейфа. Один содержит примерно пять миллионов галлеонов, а также драгоценности и предметы роскоши; другой — наследственные артефакты, собранные Флимонтом, в том числе мантия-невидимка, которая обычно хранилась там.

Гарри нахмурился:

— Я оплачу всё. За нас троих. Но у меня вопрос: почему я только сейчас узнаю, что у меня есть такие средства?

Финзгар переглянулся с другими гоблинами.

— Вы никогда не обращались за полным аудиторским отчётом по вашим активам. Кроме того, по неясным причинам ваши опекуны не инициировали процедуру вступления в наследство после вашего одиннадцатилетия.

— Понятно. А как же сейф шестьсот восемьдесят семь?

— Сейф шестьсот восемьдесят семь, как и положено детскому трастовому сейфу, в день вашего семнадцатилетия влился в монетарный сейф Поттеров. Но вернёмся к нашей теме, — продолжил Финзгар: — Блэки. Дом на площади Гриммо, мэнор в Уэльсе, имение на атлантическом берегу Франции, остров в Карибском море, принадлежавший семье со времён пиратов. Также — сейф с десятью миллионами галлеонов. Гарри присвистнул:

— Я богаче, чем Малфой.

— Существенно, — согласился Дургрим.

— А Певереллы? — спросил Гарри.

— Довольно необычная ситуация, — сказал Скробнак.

— Да, — сухо подтвердил Финзгар. — Есть один аспект. Так как вы являетесь владельцем всех трёх Даров Смерти, система Гринготтса идентифицировала вас как наследника рода Певереллов. Наследство не включает недвижимость, но содержит сейф с монетами времён Трёх Братьев, накопительные проценты за это время, регалии рода, а также саморазвивающийся гобелен с генеалогией. Монетарная часть, по предварительным оценкам, составляет около ста двадцати миллионов галлеонов.

Гарри опустил голову:

— А я рос в чулане под лестницей. 

Скробнак слегка кивнул:

— Согласно завещанию Джеймса и Лили Поттер, вы должны были попасть под опеку Сириуса Блэка, а в случае его недоступности — в семью Лонгботтомов. Никто не рассматривал Дурслей. Мы предполагаем, что это было решением Дамблдора.

Гарри закрыл глаза. Ему было трудно дышать. Он знал, что его жизнь могла быть совсем другой.

— И ещё один вопрос, — сказал Дургрим, осторожно меняя тему. — После смерти Дамблдора про кое-какие события, происходившие в последние годы в Хогвартсе, стало известно. Этим, кстати, и вызвано отстранение управляющего вашими счетами. Их дела с директором вызвали наши подозрения о том, что Дамблдор неоднократно пытался воспользоваться вашими деньгами. И давал ваш ключ, который непонятно как у него оказался, различным людям, не связанным с вашей семьей. Но об этом потом. Я хочу сейчас сказать о другом. Ваши приключения на втором курсе. Как я понимаю, тело василиска до сих пор в подземельях Хогвартса? Оно всё ещё цело и представляет огромную ценность.

Гарри открыл глаза:

— Да ладно, оно уже давно испортилось.

— Исключено. Василиск обладает непробиваемой магической защитой. В том числе от бактерий. Кстати, мы так до конца не понимаем, как вы его победили. Один!

— Я был не один. Фоукс выклевал ему глаза, а я воткнул ему меч Гриффиндора в пасть. Тогда он меня своим клыком и поцарапал. А Фоукс своими слезами меня спас.

— Удивительно.

Гоблины встали и поклонились. Скробнак обошёл стол, ещё раз поклонился и протянул свою руку.

— Вы — воин! В двенадцать лет убить мечом тысячелетнего василиска может только великий воин. И вчерашние события, когда вы победили сильнейшего волшебника столетия, подтвердили это. Разрешите мне претендовать на место управляющего вашими счетами? Вы окажете мне большую честь.

Гарри пожал гоблину руку и тоже слегка поклонился. Он был явно смущен. 

— Да я не против. Что вы предлагаете?

— Мы не знали подробностей, и я предложу вам не то, что мы обсуждали с директором банка, но, думаю, узнав всю историю, он мои слова поддержит. Мы берём на себя извлечение и переработку василиска. Мы вернём вам определённый объём яда и кожи, а остальное продадим на аукционе, разбив на маленькие лоты, чтобы максимальное число зельеваров могло получить товар. Ну и выгоднее так. Вы получите семьдесят пять процентов от вырученных денег, плюс банк забудет инцидент с сейфом и драконом.

— А что вы хотели предложить до того, как узнали подробности?

— Пятьдесят на пятьдесят. Плюс компенсация разрушений и стоимости угнанного дракона из вашей доли.

— Спасибо. Я согласен. Нельзя ли часть моих вырученных денег разделить на пострадавших от василиска.

— Да, конечно, вы можете делать со своими деньгами всё, что вам захочется.

Гоблины стали прощаться: 

— Тогда начнём оформление. И... поздравляем, лорд Поттер-Певерелл-Блэк. Добро пожаловать в мир взрослых магов.

Гарри вздохнул:

— Хотел бы я быть ребёнком подольше.

Гарри покинул Гринготтс через камин для VIP персон, его вновь окружила тишина его дома. На этот раз она не казалась ему одиночеством. Он чувствовал ответственность, масштаб происходящего. И впервые с победы почувствовал, что у него есть не только прошлое, но и будущее.

Дом на площади Гриммо встретил его скрипом половиц и запахом пыли. Портрет матери Сириуса молчал — должно быть, сорвал голос, пока дом пустовал. Гарри поднялся в спальню Сириуса, упал на кровать, не раздеваясь, и закрыл глаза. Впервые за много лет ему никого не нужно было спасать. Никто не рассчитывал на него. Никто не искал. Это должно было приносить облегчение. Так почему же болело сердце?

* * *

— Тихо, тихо, — Гермиона гладила Рона по волосам, пока его плечи сотрясались от беззвучных рыданий. — Всё кончилось. Больше никто не погибнет.

Слова звучали пусто даже для неё самой. Как можно утешить человека, потерявшего брата?

— Почему он? — хрипло проговорил Рон в её плечо. — Почему не я?

— Не говори так. Пожалуйста, не говори так.

Рон поднял голову. Глаза покрасневшие, лицо опухшее от слез.

— Будь моей девушкой, — сказал он вдруг. — Официально. Я знаю, что это неподходящий момент, но... жизнь так коротка, Гермиона. Так чертовски коротка.

Она хотела сказать «подожди». Хотела сказать «нам нужно время». Вместо этого кивнула.

— Да. Да, Рон.

Он крепче прижал её к себе, и Гермиона попыталась не думать о том, что где-то в замке бродит Гарри. Совсем один.

— Где он? — спросила она, когда Рон немного успокоился. — Где Гарри?

— Найдётся, — буркнул Рон. — Ты же помнишь, Дамблдор всегда настаивал на том, чтобы Гарри побыл в одиночестве. Мы ему сейчас не нужны...

Гермиона хотела возразить, что Гарри всегда был против своего заточения у Дурслей, но миссис Уизли позвала их. Тело Фреда отправляли готовить к погребению, и она должна была поддержать Рона, а не спорить с ним.

Утром Гарри так и не появился.

— Может, он у Дурслей? — предположила Джинни, но голос звучал неуверенно.

— Не думаю, — покачала головой Гермиона. — Ему больше незачем к ним возвращаться.

— Тогда где он?

Никто не знал ответа.

Семья Уизли собиралась ехать в Нору — готовиться к похоронам, скорбеть в кругу родных. Гермиону они забирали с собой.

— Ты же часть семьи, дорогая, — сказала миссис Уизли, обнимая ее. — И Рону сейчас нужна поддержка.

"А Гарри?" — хотела спросить Гермиона, но не решилась. Рон крепко держал её за руку, как будто боялся, что она исчезнет.

Может, Гарри действительно не нужна их помощь? Может, он найдет свой путь без них, как находил всегда?

Но когда портал закрылся за ними, унося прочь от Хогвартса, Гермиона не могла избавиться от ощущения, что они оставляют позади что-то очень важное.